Мой новый хозяин оказался очень шумным, беспокойным и раздражающим. Он чем-то напоминал Сэр Гея. Такой же не соблюдающий элементарных техник безопасности рядом с Верасом, обращающийся со мной, как с себе подобными, и абсолютно непригодный для употребления в пищу (кровь у Сэр Гея была совершенно безвкусной, словно пить воду вместо сока). Схожих людей без гнили и лжи я встречала очень редко, не испытывая к ним никакого интереса. Имея неудачный опыт с моим похитителем, я даже не рассматривала такой тип людей в качестве хозяев и потому обычно просто проходила мимо них. Я в тупике, когда пытаюсь осознать, почему я отдала этому свой кулон. Словно какое-то наитие заставило так поступить, потому как совершенно ясно, что разгуляться мне этот человек не позволит. Когда как даже Шпак время от времени давал мне поохотиться. Но я привычно держала лицо, не позволяя себе ни капли неуважения. А в мыслях надеялась, что нынешний контракт не продлится долго и я найду кого-то более интересного.
Никита Рябцев, он же Ника (и почему люди стремятся к сокращениям?) куда-то с энтузиазмом меня тащил. Я не сопротивлялась крепкому хвату на плече, половину сознания уделив на отслеживание обстановки, четверть на выслушивание очередного бессмысленного рассказа из жизни своего нового контрактера, а оставшуюся часть на выслеживание белобрысой твари, своровавшей мое оружие и документы, которая, я знаю, шастает где-то поблизости.
Мы еще где-то час кружили по подземному городу. Хозяин показывал мне все доступные для посещения места вроде общественной библиотеки, музея, театра и столовой. Вход везде был свободный, разве что для последнего требовались талоны на бесплатные порции пищи, парочку которых он мне тут же отдал. Оказывается, у него скопился почти месячный запас таких вот талонов из-за того, что он питается в столовой не каждый день. В его доме имеется некоторый запас пищи, выдаваемой отличившимся в качестве премии за какие-то заслуги. Ну там героям труда или за отвагу. Начальство всячески стимулирует интерес у населения к добросовестной работе, отложив в некоторых случаях принцип равной оплаты труда и взяв на вооружение советскую пропаганду. Нет такого тренда, что один пахает за троих, второй хуи пинает, а платят обоим одинаково. Нет, каждому воздается по фактам. Так что постоянно в столовой питаются лишь закостенелые лодыри, а те, кто хочет разнообразия в меню (как те же сигареты, по которым многие скучают), прикладывают чуть больше усилий, чтобы его заметили. В свете данной информации неиспользованные продовольственные талоны у Никиты хорошо его характеризуют, как человека трудолюбивого и в целом неконфликтного, потому как за безобразия то же самое начальство штрафует лишением этих самых талонов. Голод очень хороший воспитатель и в другой раз дважды задумаешься прежде, чем устраивать драку или прочее хулиганство, за которое полагается штраф. Они же, кстати, превратились в аналог валюты среди местного населения, которые обменивали свои сэкономленные талоны на какие-то предметы обихода у других людей.
Раньше деньги печатали в зависимости от золотого запаса страны, отчего не каждая бумажка имела ту же ценность, что и соседняя. Валюта богатых стран ценилась куда выше, чем той же Нигерии. Каждая банкнота означала, на какое количество драгоценного металла ее можно обменять в банке. А сейчас еда главная ценность. Золотом, которое каждый мог наворовать на целый сундук, никто сыт не будет. И печатают талоны в зависимости от урожая и заполненности хранилищ.
Так что Никита еще и не «бедный». Социального расслоения, какое то было до периода войны, тут нет. Все одетые, накормленные, со своим жильем и безработица нулевая. Пока население столь небольшое и находится под тотальным контролем, это все легко обеспечивать. Но кто-то за счет премий все равно приподнимается чуть выше над остальными, собирая запас неиспользованных талонов, заменивших деньги. И самыми «богатыми» в этом обществе стали те, кто подвергают свою жизнь риску, добывая на поверхности те запасы, которые не могут изготовить/вырастить. Никита, как и многие другие бывшие военные, относится как раз к таким, отчего перед ним открываются многие блага и привилегии. Он даже может позволить себе постоянную подругу, потому как своими достижениями в качестве рейдера и, одновременно, исполнителя единственной рок-группы, был довольно лакомым кусочком в глазах местных хищниц.
С Аялой я познакомилась спустя час после того, как хозяин привел меня в свою «берлогу». Сам так назвал место своего обитания, с некоторой ноткой гордости распахивая перед мной дверь. На медвежью берлогу это место не походило. Скорее на вполне современную трехкомнатную квартиру, потому как рейдеры уже давно и не в единичном налете обнесли строительные магазины, которые выживших с поверхности не так интересовали, как склады продовольствия и медикаментов, отчего стройматериалы стояли нетронутыми. Многие мужики были с прямыми руками, не единожды совершая ремонты в мирное время, так что быстро превратили свои пещеры в ласкающие глаза жилища, покрыв стены штукатуркой, постелив полы, прибив плинтуса, навесив потолки, поклеив обои и прочее. Никита тоже кое-что умел, хоть в некоторых случаях, как мне рассказывал, ему пришлось просить помощи друзей и помогать им в ответ. Лампы были не ярко-резкими, как в офисах, а разливали теплый желтый свет, делающий обстановку еще более уютной и обжитой. Мебель у него была дорогая, добротная, шоколадного оттенка и с яркими разноцветными подушками. Хорошо сочеталась с темным паркетом и светлыми стенами, часть которой была оклеена фотообоями, изображавшими лес. На противоположной стороне находилась стенка (судя по общему с мебелью стилю, сливавшемуся в единую композицию, из того же магазина) с множеством полочек, двумя зеркальными шкафами, в центре которого крепился выключенный пока телевизор, под которым находился музыкальный центр. Возле одного из шкафов, где виднелась розетка, стояла на подставке электрогитара, отличавшаяся от той, что осталась у его друзей, только цветом и рисунком. Комнату от кухни отделяла темно-зеленая барная стойка, заменяющая стол. Обойдя стойку можно было увидеть маленькое пространство, занятое кухонной мебелью, холодильником, микроволновой печью, электроплитой и электродуховым шкафом. Имея бесплатное электричество и промышляя мародерством, жители Эльбруса ни в чем себе не отказывали, ведя такую же жизнь, как и до войны. Похоже, что я недооценила уровень благосостояния моего нового контрактера, отвыкнув за годы скитаний от человеческого комфорта. Разница между подземными выжившими и наземными была колоссальной.
Никита явно ждал от меня реакции, судя по сияющим предвкушением светло-карим глазам. Но я безразлично мазнула взглядом по обстановке, не высказывая никакого ожидаемого восторга, чем немного его расстроила. Видела, как парень недовольно поджал губы, не сумев вызвать во мне никакого интереса, даже когда включил телевизор.
Никакие каналы, разумеется, не работали, но у него был целый шкаф с коллекцией фильмов и сериалов, а так же несколько флэшек с тем же содержимым, плюс оффлайновые компьютерные игры. Правда, после того, как на нескольких уцелевших компьютерах полетела операционная система, которую не могли восстановить ввиду отсутствия установочника Windows, которую все давно привыкли разово скачивать с несуществующего ныне Интернета, а единственная флэшка с установочником погорела из-за неисправного порта, то любовь к этим мелким и легко теряемым носителям информации поостыла. Вновь обратили внимание на устаревшие диски и DVD, которые были популярны всего каких-то 30-40 лет назад, и которые оказались менее чувствительными ко времени и неблагоприятным условиям. Тем более, что во многих чердаках и гаражах можно было найти целые коробки этих дисков, работающих в отличие от массово погоревших от ЭМИ флэшек. Хотя тех, пустых, тоже много завалялось в магазинах техники, где и прочая непострадавшая электронника. Но пустые флэшки неинтересные, а пустых дисков очень мало. Порой на них можно найти что-то действительно любопытное и редкое, что никто из последних поколений никогда не видел. Как бы такими темпами не дошли до пленок с дискетами, а то это вообще уже отстой и прошлый век, в который все они медленно, но верно скатываются.
Все эти пространственные рассуждения я слушала краем уха, находя более интересным нож в руке Ники, которым тот принялся чистить картошку и нарезать овощи для салата, пока на электроплите кипела вода для макарон. Не знала, что с оружием можно обращаться таким образом. Да и вообще впервые вижу, как человек готовит себе пищу. Обычно я вижу ее либо в живом, либо в уже приготовленном виде, упуская сам процесс готовки.
Ника заметил мое внимание, направленное на движения его рук, разительно отличавшееся от демонстративного безразличия при предыдущих попытках меня заинтересовать.
— Ай, зараза! — отвлекшись, случайно порезался и встряхнул рукой, пережидая приступ легкой боли, чуть не потянув грязный палец в рот.
Вскочил, бросив в корзинку недочищенную картошину, и направился к кухонной мойке, чтобы промыть ранку от грязи.
— Хочешь тоже попробовать? — повернувшись с искушающей улыбкой кивнул на освобожденный стул. — А то у меня тут производственная травма, надо заклеить, — отвлекся на свой палец, зачем-то принявшись давить на подушечку, чтобы ранка приоткрылась.
Я покосилась на него с замешательством. Производственная травма? Это обозначение для повреждений организма, полученных в процессе рабочей деятельности. Как-то слишком мелко, особенно на фоне тех травм, что зарабатываю в процессе работы я. И отчего сколько лишних телодвижений? Я бы эту царапину даже не заметила, потому как затянется та уже через несколько минут.
Перевела взгляд на брошенный маленький ножик и недочищенную картошину, обдумывая приказ. Попробовать? Он хочет, чтобы я попробовала эту сырую картошку на вкус? Нет, в это выражение вложен иной смысл, потому что с таким двойным толкованием уже сталкивалась. Он требует, чтобы я повторяла за ним? Все должно быть в абсолютной точности?
С этими размышлениями, ощущая не полную уверенность в правильности принятого решения, я опустилась на стул, подобрала оружие, взяла новый корнеплод и постаралась в точности скопировать позу и движения Ники. Это отличалось от того, чему я обучалась ранее. Загвоздка в том, что нож остается на месте, а картошина медленно вращается, срезая свою кожуру о лезвие. В первый раз я вложила слишком много силы, и потому картошина оказалась разрезанной пополам. Я просто бросила обрезок на пол, забраковав, и схватила другую картошину, принявшись экспериментировать и над ней тоже, действуя более аккуратно.
Ника первую минуту молча наблюдал за мной, но видя, что я не отрезаю себе пальцы и у меня вполне получается, отошел, чтобы взять пластырь и заклеить ранку. Вернулся он быстро, но за это время я вполне успела наловчиться и наработать скорость, так хорошо копируя движения человека, что никто не скажет, что я впервые в жизни увидела сырую картошку и начала ее чистить лишь несколько минут назад.
— О, а ты уже действуешь, как профессионал! Умничка! — оценив скорость и четкость моего нового навыка, добродушно улыбнулся он.
Я лишь молча покосилась на него, пристально наблюдая за каждым движением, готовая в любой момент уловить немой приказ в жесте или мимике. Почему-то этот человек похвалил меня за несколько часов чаще, чем все хозяева за всю мою жизнь. Я даже не знаю, как на это реагировать.
— Дочищай эту и хватит, — кинул оценивающий взгляд на миску с очищенной картошкой и развернулся к закипающей кастрюле, куда начал насыпать макароны.
Получив указание, я посмотрела на картофелину, которую держала сейчас. Я почистила пять корнеплодов, когда как хозяин семь, и, копируя, я тоже собиралась остановиться через две штуки. Но раз сказали заканчивать на этой…
Я почистила эту наполовину, как и он свою последнюю, после чиркнула себе кончиком ножа по пальцу, нанося точно такую же ранку и в том же месте. После чего с чувством удовлетворения повернулась к Никите, который поперхнулся водой из кастрюли, зачем-то осторожно отпивая ее из столовой ложки.
— Порезался?! — тут же подскочил ко мне и схватил за ладонь, поднося к своим глазам. — Так, помой руки и иди за мной. Будем лечить.
Я кивнула и включила воду, смывая грязь. Потом, встряхнув воду с ладоней и слизнув кровавую каплю, последовала за хозяином, который встретил меня уже с готовым пластырем.
— Забавно, — хмыкнул он, заклеивая ранку, при этом не заметив, что та уже не кровоточит и даже начала затягиваться. — Ты порезался в том же месте, где и я. Вот же совпадение.
Вообще-то я специально так сделала, но ты запретил мне говорить, отчего продолжаю молчать дальше.
— Ладно, с картошкой мы справились, — высыпал оную из тазика в мойку, чтобы помыть. — А лук чистить ты умеешь?
И протянул мне с лукавой ухмылкой еще какую-то часть растения. Пожимаю плечами и спокойно беру луковицу, крутанув в ладони маленький ножик. Ника заметил с какой серьезностью я подступаю к новой задаче и усмехнулся еще шире, когда я начала чистить луковицу так же, как и картошину. И тут же столкнулась с несколькими проблемами сразу. Во-первых, этот коварный корень оказался неоднородным внутри и принялся расползаться на слои. Во-вторых, я ощутила подозрительное раздражение слизистой глаз, отчего из них принялась вырабатываться прозрачная соленая жидкость. Осознав, что эта штука ядовитая и ее испарения распространяются по воздуху, я немедленно отшвырнула лук в самый дальний угол и схватила подавившегося своим смехом Нику за шкирку, принявшись утаскивать контрактера из опасной области.
— Стой! Стой! Все нормально! Отпусти меня! — ухватился тот за столешницу, другой рукой утирая слезы.
Если он и был удивлен моей силой, то виду не подавал, как и не выглядел напуганным внезапной вспышкой агрессии.
Я зыркнула на него исподлобья, а особенно на вцепившуюся в препятствие конечность, которая мешала его спасать, и искренне задумалась, не проще ли будет ту оторвать. Но тем не менее остановилась и с неохотой разжала пальцы, отпуская его одежду, за которую и волочила на выход.
— Ты что лук никогда не видел? — смотрел на меня чуть свысока. — В нем нет ничего опасного.
Эта штука поражает органы зрения! От нее вытекают глаза! В каком смысле «нет ничего опасного», если имеется угроза ослепления?
Но я все равно покорно позволила отвести себя назад, где и встала напряженным столбом посреди кухни, принюхиваясь к резким запахам, чтобы при малейшем подозрении на угрозу начать эвакуацию. Ника нашел все, что осталось от луковицы, которая оказалась просто размазана по стене из-за силы моего броска. Посмотрел неодобрительно, но ничего не сказал и начал просто убирать бело-зеленую пахучую кашицу тряпкой, выбрасывая комки в мусорное ведро. Наблюдая за ним и не обнаружив признаков отравления, я успокоилась.
— Открой холодильник и достань два яйца с самой верхней полки на дверце. Я вчера их варил.
Получив новый наказ, развернулась на пятках в сторону холодного ящика и быстро нашла указанное.
— Почисти их и нарежь кубиками, — протянул мне пластиковую досочку.
Киваю, беру нож, досочку и раскладываю добычу на столе. Я была без понятия, как чистить эти яйца, поэтому решила повторить выработанный недавно навык. Однако я снова делала что-то не так. Лезвие скользило по твердой скорлупе вместо того, чтобы ее резать. А стоило надавить посильнее, как яйцо начало трескаться и разваливаться на кусочки.
— Ты явно не смыслишь ничего в готовке, — заглянул мне за плечо Ника, заметив мою озадаченность.
Я виновато опустила голову, осознавая, что полностью провалилась с заданием. Давно не сталкивалась с этим гадливым ощущением своей несостоятельности. С тех пор, как меня забрали от Курда, я впервые осознала, что моих навыков и знаний недостаточно для выполнения миссии. Это было неприятно.
— Но зато ты явно отлично обращаешься с ножом, раз так лихо расправился с картошкой, — решил подбодрить, видя мою мрачность.
Я позволила осторожно вытащить оружие из своих рук и отложить его от меня подальше.
— Странно, что ты никогда яйца не ел. Но на будущее запомни, что чистятся они так.
Прикрыла глаза, испытывая боль логики. Чтобы почистить эту белую круглую штуковину надо его не помыть с мылом, не снять шкурку ножом, как я выучила, а разбить. Вот как вообще общаться с этими людьми, если их слова уже имеют не только двойное, но и тройное значение? Скажет мне в следующий раз почистить, скажем, машину, и что я должна с ней делать в его понимании? Краску соскоблить?
— Попробуй очистить это яйцо сам, — парень протянул мне второе яйцо.
Первое он успел не только очистить, но и нарезать. Я заметила желтоватую, комковатой структуры сердцевину и на миг задалась вопросом: что делать с это частью? Оказалось — ничего. Ника порубил всё яйцо без разделения.
Взяв яйцо, я на миг примерилась: нужно было не переборщить с силой удара, так как, судя по увиденному, бить об столешницу стоило так, чтобы твердая скорлупа пошла трещинами, разделившими бы единую оболочку на несколько частей, и при этом не превратить белый кругляш в лепешку. Глухое «тук!», несколько поддевающих движений ногтем и я с чистым яйцом обратилась к Нике в ожидании дальнейших указаний.
— Схватываешь на лету, — подмигнул.
Новая похвала. И главное, за что? Сам при этом вылавливал из кастрюли одну макаронину, на которую принялся дуть.
— Дальше я уже сам, — отвернулся, чтобы продолжить помешивать макароны. — Спасибо за помощь.
Кивнула и продолжила молча наблюдать в ожидании. Человек косо на меня посмотрел и поймал еще одну штучку разваренного теста.
— Знаешь, как можно проверить готовы макароны или нет? — дождался моего отрицательного жеста. — Нужно бросить ее на потолок. Если прилипнет — значит готовы. Смотри, — бросает остывшую макаронину вверх. Та отвалилась. — Значит не готовы, — философским тоном вынес вердикт, вновь принявшись их помешивать.
Раз он говорит, то информация принята к сведению. Дальше моя помощь заключалась лишь в принеси/подай,
иди нахер/не мешай, после Ника с довольным видом объявил, что ужин готов и поставил передо мной тарелку. Сам уселся по другую сторону стола и с интересом наблюдал за тем, как я механически и не чувствуя вкуса принимала пищу. Но при этом я не скрывала свое знание этикета, которое было мне необходимо раньше из-за того, что постоянно крутилась в светских кругах общества, и ела аккуратно и по всем правилам, отчего Никита, который не мог похвастаться такими же манерами, смотрел на меня с еще большим подозрением чем прежде. Но стоило перевести на него вопросительный взгляд, как снова фыркнул, не видя никакого восторга от его кулинарных способностей, и обиженно уткнулся в свою тарелку.
Напряжённую тишину прервал лязг замка — кто-то собирался войти в квартиру. Я вмиг подобралась, сместившись чуть в сторону, чтобы в случае чего не замешкаться и не тратить лишние мгновения на принятие боевой стойки. Не поворачивая головы, чтобы не выдавать своего внимания, быстро пробежалась взглядом в поисках предметов, которые можно было использовать в качестве защиты или оружия. Но эмоциональный фон заставил меня чуть притормозить с подготовкой к отражению возможного нападения — от заявившегося человека веяло лёгким раздражением, ожиданием чего-то и предвкушением. Угрозы в нем не читалось. Да и хозяин не высказывал никакого беспокойства, отчего я, проанализировав ситуацию, решила, что никакого интереса она не представляет и продолжила ковыряться в тарелке.
— Аяла приперлась. Только у нее ключ имеется, — вздохнул Ника, чье настроение стало еще мрачнее, чем секунду ранее, и тут же принялся пояснять, как будто мне было до этого дело: — Да живёт тут со мной иногда одна особа… Хотелось бы узнать, где шлялась, раз на репетицию не явилась, — это он пробурчал уже направляясь к входной двери. — Не прошло и полгода, — сказал вместо «привет», встречая новое лицо.
— Здравствуй, котик! Скучал по мне? — тут же попыталась повеситься ему на шею вошедшая, но парень, не выглядящий радостным, перехватил ее руки.
Меня она пока не заметила, так что я могла спокойно изучать ее со своего места. Женщина до тридцати лет кавказко-грузинской внешности. Довольно смазливая, с большими глазами и пухлыми губами, которые сейчас дула в притворной обиде. Раскраской напоминала меня. Такая же смуглая, скуластая, темноволосая и темноглазая. Но у меня, из-за смешения генов всех народов мира, нет четко выраженной национальности, как у Аялы или Никиты, который, кстати, по всем физическим данным относится к восточными нордидам (Западная Россия, Восточная Европа). Форма лица и глаза у меня восточных народностей; губы и волосы южных; нос, шея и уши западно-европейские. Короче, полный коктейль, из которого выбрано лишь самое лучшее. В плане внешности я у нее выигрываю, как и любой Верас, потому как тела у нас идеальные. Но сейчас моя красота из-за истощенности померкла, отчего я просто симпатичная.
На весь этот анализ, вместе с запоминанием всех черт внешности новенькой, чтобы могла узнать ее даже под маскировкой и даже спустя много лет, я отвела незначительную часть своих ресурсов. А между тем представление разыгрывалось дальше.
— Ага, скучал. Ровно как по геморрою, — проворчал Ника, стерпев поцелуй в щечку и закрывая за ней дверь. — Могла бы и предупредить, что завалишься. Подобные твои заебы мне еще лет пять, как надоели. И чего нарисовалась спустя четыре дня? Неужто новый ухажер выгнал?
— Да вообще, негодяй! — звонко возмутилась та с шутливыми нотками. — Месяц мне в любви клялся, а сегодня он уже с другой! До чего же вы, мужики, кобели похотливые! Обманываете нас сладкими речами, но любовь ваша до первой юбки!
— Ой да, кто бы говорил о верности, кошка мартовская, — хмыкнул Ника, отмахиваясь от новой попытки его потискать. — У тебя самой новая любовь каждую неделю!
— Как хорошо, что ты у меня не такой. Ты меня никогда в беде не оставишь и приютишь на ночь, — просюсюкала, щипнув за бок возмущенно воскликнувшего парня, после чего развернулась на пятках с довольной физиономией.
Похоже, что она ни капли не беспокоится насчет того, что ее любовник променял ее на другую, потому что у нее всегда есть к кому вернуться для утешения.
Аяла летящей походкой прошла вглубь жилища и остановилась, как вкопанная, заметив меня и мой изучающий взгляд.
— Что-то я не поняла, — ее улыбка стала натянутой и даже чуток угрожающей. — Милый, это кто?
— А, точно, — Ника шел за ней неторопливо и остановился между нами. — Старая головная боль, — качнул ладонью на Аялу, — познакомься с моей новой головной болью, — а потом на меня. — Искренне надеюсь, что вы меня не заклюете вдвоем.
— Ты притащил какую-то левую бабу в дом?! — чуть ли не зашипела «старая головная боль», гневно стискивая кулаки, отчего я подобралась для прыжка, а то вдруг бросится.
— Единственная левая баба в доме — это ты, — поднял тот бровь, ничуть не боясь ее обидеть. — У тебя своя хата есть, вообще-то. А это пацан, хоть и с длинными волосами. Что я, по твоему, мужика от бабы не отличу?
Аяла на него посмотрела, как житель Питера на человека, назвавшего поребрики бордюром, а шаверму шаурмой. Потому что я ясно учуяла по эмпатии, что у этой женщины глаз незамыленный и та точно знала кого видит перед собой. То ли вгляделась в мои немужские черты лица и заметила под одеждой широкие бедра, то ли интуиция у нее была, сравнимая с моей, но она Нике не поверила. И теперь стояла, зло сузив глаза, раздумывая, надо ли начинать истерику из-за того, что единственный постоянный любовник ее предал.
Но тот чхать хотел на ее обиды, за столько лет совместной жизни пережив не единичный скандал. А потому просто достал еще одну вилку и поставил на стол еще одну тарелку с неостывшей едой. Аяла, после некоторых внутренних метаний, решила промолчать и сесть поближе к хозяину, оказавшись ко мне лицом. Я же смотрела на нее равнодушно.
— Как тебя зовут? — спросила у меня, но я без команды не отреагировала.
— Он не может разговаривать, — ответил за меня Никита, рассеянно потирая щетину. — Или не умеет. За все время ни одного слова от него не добились, только жесты. Так что решили просто звать Немым, пока тот имя себе не выберет.
— Вот как, — поджала губы его подруга, начав догадываться, почему мою настоящую половую принадлежность за худобой и мешковатой одеждой не раскрыли. — А его что на осмотр не водили? — начала осторожно прощупывать дальше.
— Водили, конечно же. Сам лично его и отвел, — с задумчивым видом дернул себя за волосок, проверяя, насколько тот длинный.
— И ты ничего не спрашивал?
— Да мне и так все рассказали, не успел я и рта открыть. Очень интересный ребенок, оказался, — убрал руку от своих отросших волос и сфокусировался на мне. — Мало того, что абсолютно здоровый и даже без хронического насморка, что для обитающих снаружи нетипично, так еще и гений! Без обид, чувак, что я о тебе говорю в твоем присутствии, — положил руку на сердце, на что я повела плечом в ответ, выражая безразличие.
— Гений? — скептично стрельнула в меня взглядом из-под ресниц.
— Да! Представляешь, у него фотографическая память оказалась! — так надулся от самодовольства, будто о своих заслугах рассказывал. — Мы это случайно узнали после того, как Немой за полчаса нарисовал портрет, качеством смахивающий на снимок, причем на пальцах объяснил, что до этого никогда не рисовал! А после безошибочно повторил композицию на синтезаторе, лишь раз увидев, как играть, и мелодию, исполненную на совсем других инструментах!
— И откуда же этот гений взялся у тебя в доме? — глядя на то, как во время рассказа оживленно сияют его глаза, которые последние годы смотрят на нее чуть брезгливо и холодно, Аяла не сумела скрыть нотки ревности.
Ника на несколько секунд замолчал, обдумывая, сколько информации той положено знать, и решил не вдаваться в подробности:
— Мы нашли его сегодня утром, когда исследовали последний намеченный пункт. Начальство приказало мне за ним наблюдать. Вот и наблюдаю, заодно проверяя его способности, — развел руками и пожал плечами.
— Это можно перепоручить кому-нибудь другому?
— Зачем? — непонимающе посмотрел на нее Ника. — Он прикольный.
«Затем, что эта женщина хочет избавить тебя от меня. Считает меня конкуренткой за твое внимание», — мысленно ответила я на вопрос, никак не вмешиваясь в разговор.
— А вдруг он неадекватный? — сморщила носик Аяла, выражая свое «фи». — Действительно хочешь спать с ним под одной крышей? Вдруг тот сейчас тихий и мирный, а стоит заснуть, как он прирежет нас обоих кухонным ножом?
Я тут же оценивающе посмотрела в сторону упомянутого предмета, обдумывая сей вариант.
— Я тебя не звал, — закатил глаза Никита, не видя моей задумчивости в отличие от своей занервничавшей подруги, проследившей за моим взглядом. — Если боишься спать, то дверь в той стороне, — еще и рукой показал в нужном направлении.
Уходить и тем самым признать свое поражение казачка не собиралась, применив свое главное оружие — надутые губки. Которые на толстокожем парне эффекта не возымели, потому как каяться в грехах и бежать исполнять все ее хотелки он не подорвался в сей же час.
Больше темы, касающиеся меня, за столом не поднимали, а все прочее успешно отфильтровалось, как информационный мусор. Ужин прошел в напряженной обстановке, после чего, не сговариваясь, каждый начал заниматься своими делами. Аяла отнесла всю грязную посуду на кухню и стала ее мыть, периодически бросая на нас мрачный взгляд. А мой контрактер решил заняться со мной домашним заданием. Это он так назвал процесс обучения меня игре на поставленной на самый тихий режим электрогитаре, как ему посоветовал его товарищ. Это оказалось не так просто, потому что у меня возникли некоторые проблемы с силой нажатия на струны. Я не ощущаю как сильно металл впивается мне в пальцы. Для меня, в отличие от человека, это все равно, что касаться чего-то в очень толстых перчатках, не позволяющих прочувствовать, из-за чего звук поначалу выходил не такой, какой нужен. Однако Ника все равно омывал меня восхищением и восторгом, потому что в остальном я скопировала его очень точно, сразу же взяв гитару правильно и нажимая на те же места на грифе, где и он. Мне понадобилось почти три минуты (с синтезатором я тогда справилась за тридцать три секунды, прожав все клавиши, так что разница заметна), чтобы окончательно разобраться с инструментом, выучив все возможные его звучания, после чего я могла и на слух, и по нотам повторить любую музыку. Охреневший от столь быстрого результата обучения Никита пищал, как малолетняя фанатка, а мрачная Аяла, сидящая на диване с книгой, которую не перелистывала почти полчаса, все больше хмурилась. Я на нее постоянно косилась, потому что ни разу еще не сталкивалась с таким сложным комплексным негативным чувством, состоящим из всего, что меня привлекает. Гнев, страх, боль, агрессия. То и дело я отвлекалась и водила носом, пытаясь разобраться, что это за эмоция, несущая в себе столь многое.
Близилось время позднее. Люди, потирая уставшие глаза и зевая, начали готовиться ко сну. Никита показал мне уборную, где я могла провести все необходимые гигиенические процедуры, и дал одежду для сна, которая мне оказалась такой же большой, как и та, что была на мне до этого. Ну не было у него ничего другого на такую вешалку, как я. После провел меня в самую маленькую комнату, выполненную в серых тонах, где и сказал мне ложиться. Ну я и легла, когда он ушел, выключив свет и прикрыв дверь. Вытянулась солдатиком поверх одеяла и прислушивалась ко всему происходящему вокруг, потому что отдыхать мне никто не разрешал. Снаружи веяло умиротворением. Весь город спал. А в соседней комнате, где расположилась парочка, не спали и там зрело напряжения.
— Он точно ничего нам не сделает? — голос Аялы.
— За все время ничего не сделал и сейчас у него нет повода, — устало ответил Ника. — Но чтобы ты не капала мне на мозг и дала спокойно поспать, я закрыл нашу дверь на ключ и оставил в замке. Бесшумно он к нам посреди ночи точно не явится.
— Хорошо. А то он такой жуткий.
Парень промолчал.
— Никит…
Молчание.
— Никита!
— Ну чего тебе? — раздраженно.
— Мне страшно. Обними меня!
— Отстань. И так все одеяло себе загребла. Обнимайся с ним. — бурчание в подушку.
Наверное на живот перевернулся.
— Ну, зая! Ну обними!
— Это ты заЯбала, — вздохнул. — Ладно, ползи сюда, а то не отстанешь.
Шебуршание и довольная тишина, которая продлилась недолго.
— Никит, а ты меня любишь? — снова Аяла.
— Нет, — глухо, словно сказано в подушку.
— Почему нет?
— Сама знаешь почему. Спи.
— А я по тебе скучала. Мы так давно не лежали вместе, вот так обнимаясь.
— Ага, очень давно. Но это лично со мной, когда как я не поверю, что тебе обнимашек все это время недоставало в чужих постелях. Спи уже.
— Но я серьезно! — обиженный тон, который явно шел в комплекте с надутыми губками.
— Я тоже серьезно предупреждаю, что ты сейчас на полу будешь ночевать. А то и вовсе к себе домой отправишься. Чего вообще ко мне приперлась?
Хозяин злился. Я поднялась и бесшумно вышла из комнаты, прекрасно ориентируясь в темноте по памяти, чтобы в случае необходимости вмешаться.
— Дома мне скучно и одиноко. К тому же ты сам знаешь, для чего именно я к тебе возвращаюсь… — с явным намеком в голосе. — Тем более, что ты меня не выгнал и пустил в свою постель. А значит сам не против немного пошалить…
— Руки убрала, — приказал сухим тоном, отчего я уловила, как со стороны Аялы полыхнуло обидой и возмущением. — Окончательно стыд потеряла? Ребенок за стенкой лежит, а ты все туда же.
— Этот
ребенок, — произнесла как ругательство, — у тебя один день, а ты с ним добрее, чем со мной, когда мы столько лет знакомы. Тебе он дороже, чем я! — начала повышать голос.
— По крайней мере он со мной честен и не пытается залезть мне в штаны «по дружбе», — тоже достаточно рассердился Ника, чтобы ввязаться в новую ссору. — И я уж точно не делю его с половиной города, отчего зачастую без понятия, где тот находится и с кем. Только по этой причине я позволил тебе сегодня остаться у меня. Чтобы не искать тебя завтра по всяким подворотням или где ты там обычно ошиваешься, и не тащить за лохмы на выступление.
— Это ты меня так шлюхой назвал?
— Ой да завались!
Снова тишина, нарушаемая лишь злым сопением.
Я еще немного постояла, но развивать тему они не стали и действительно начали пытаться уснуть. Что ж… Раз я поднялась и у меня свободное время, то активирую-ка протоколы адаптации под характер контрактера. Они у каждого Вераса записаны на подкорку, чтобы мы могли находить подход к любому, с кем связываемся. Только вначале нужно выяснить о нем больше, чтобы знать чего от него ждать и лучше предугадывать его желания. Для этой цели я вернулась в большую комнату-зал и начала внимательно осматриваться, фиксируя любые приходящие на ум факты, каждую мелочь. Что я узнала о хозяине за эти сутки? Он бывший военный, переквалифицировавшийся в охотника на сокровища. Из-за этого имеет некоторые поблажки при распределении добычи между населением, узнаваемость и не последний социальный статус. Увлекается музыкой и кинематографом. Еще он рыбак. У него в шкафу удочка, а на пальцах характерная мозоль, оставленная леской, значит рыбачит часто, как и играет. Еще он не брезгует заниматься ведением домашнего хозяйства. Педант. Все вещи на своих местах, ни пыли, ни беспорядка. Вряд ли порядком та же Аяла занимается, потому как у нее нет для этого нужных черт и привычек. Посуду она тогда помыла скорее в качестве повинности, чем действительно захотела это делать. Значит, ожидается, что на меня подобные нормы поведения так же должны распространяться. Необходимо изучить возможные темы для общения. Армия, война, мародерство, музыка, фильмы, рыбалка, уборка, кулинария. Что еще? Секунду смотрю на книжную полку. Включаю свет (потому что до этого ориентировалась по памяти и благодаря слабому свету снаружи) и начинаю по очереди брать одну за одной книги, гравитацией перелистывая их со скоростью тридцать страниц в секунду — быстрее уже глаз просто не фиксирует. Я их не читаю. Я их запоминаю. Копирую в память изображение, оформляя его в определенный файл, после чего, параллельно начинаю эту информацию обрабатывать.
— Что это за звук? — со стороны спальни послышалось движение, на которое я не обратила внимания.
Громкий шелест бумаги спугнул сон людей и те решили узнать, что их напугало.
— Лежи, я пойду проверю, — шепотом шикнул на Аялу Никита и открыл дверь.
Он думал, что темнота коридора скроет его и что он движется достаточно бесшумно, однако мне не надо было оборачиваться, чтобы с точностью до сантиметра сказать где тот находится. Эмпатия имеет сферический обхват, отчего живые и чувствующие существа не могут подкрасться ко мне незамеченными. Ну стоит он. Ну смотрит из-за угла, пытаясь осознать, что я делаю. Чешет затылок, не решаясь меня отвлекать. Чувствую исходящий от него интерес и любопытство.
Обработка информации идет медленнее, чем я пролистываю бумажные носители, отчего я еще некоторое время стою неподвижно, осмысливая добытое. Различаю на скопированном в память изображении текст и только потом читаю его. Анализирую.
— Ты что, действительно это все прочел? — решился все же подойти ко мне Ника, недоверчиво глядя на бумажные носители, которые были возвращены на место. — Так быстро?
Согласно киваю.
— Блин, чувак, как-то это даже напрягает, — нервно улыбается, маскируя испуг. — И почему не спишь? Ночь на дворе! А нам завтра вставать рано, чтобы все успеть! Кыш в постель и чтобы из своей комнаты дальше туалета никуда не уходил!
Вот теперь это уже похоже на приказ. Так что я послушно вернулась в кровать и начала отключать сознание, уже через несколько секунд засыпая. Ника, убедившись, что я на месте, выключил свет.
***
На следующий день, когда по моему внутреннему таймеру не было и девяти, Ника вскочил раньше всех, разбудив своими сборами остальных. Он почти на час занял ванную, выйдя оттуда гладко выбритым и стриженным, отчего стал выглядеть моложе, перестав напоминать человека в запое. В общем, привел себя в товарный вид перед выступлением. А после меня вновь куда-то настойчиво потащил, сунув наспех сооруженный бутерброд, который я так и держала всю дорогу. И не забыл прихватить еще и заспанную Аялу, которая всю дорогу на меня недовольно косилась из-за того, что мое присутствие в их «берлоге» помешало предаваться постельным утехам, на которых настаивала.
Я ей не сильно нравилась, раз она начала столь демонстративно «столбить территорию», чем вызывала у Никиты некоторое недоумение и раздражение. Он-то видит во мне подростка, а не кандидатку в любовницы, потому как даже половую принадлежность не может правильно определить, не допуская даже мысли, что я не парень. Слишком воспитан, чтобы меня трогать и раздевать. А она разглядела, но промолчала, скрыв от него эту правду. Побоялась, видимо, что тот посмотрит на меня другим взглядом, осознав, какое сокровище угодило ему в руки, поэтому и пыталась уговорить его меня прогнать или посеять сомнения в моей безопасности. И пусть я на ее фоне выгляжу куда непрезентабельнее из-за того, что еще не восстановилась, но я тоже молода телом и у меня совершенно иной склад ума в отличие от местных. Я к этим брачным танцам обезьян никакого интереса не испытываю, мне от них дурно становиться, и я совершенно точно не буду предавать своего хозяина, если тот сам от меня не откажется. Она поняла это по моему поведению и абсолютной покорности, которую местные прелестницы растеряли, зная себе цену. Подумала на старое воспитание. Она знает, что Никита, имеющий патриархальное воспитание, не согласен со сложившимся устоем, когда на одну женщину 2-3 мужчин приходится, но ничего не мог с этим поделать и потому только злился на Аялу за ее свободную любовь. Он не хочет связываться с той, кто не может дать гарантии того, что ребенок будет именно от него, однако и выгнать ее не может, привыкнув за столько лет. И да у него не было альтернативы Аяле, как и не было желания переметнуться на сторону нетрадиционных отношений. Всех прочих конкуренток Аяла разогнала и на меня теперь недобро поглядывает, видимо, раздумывая, как бы избавиться до того, как Никита поймет, что нянчится не с пацаном. Поскандалить, как обычно, ставя ультиматумы, не получится. Может всплыть правда. А потому молчала, недовольно поджимала губы и гневно сверкала глазами на нас каждый раз, когда Ника со мной общался и что-то делал, хваля за успехи в обучении. И чего ее недалекой особой называет? Очень даже сообразительная, раз это все за один вечер проанализировала и сделала вывод. Я ее тоже все это время внимательно разглядывала и анализировала все, что успела разузнать, прислушиваясь к тем чувствам, что людям недоступны. Аяла хитрая, наглая, ревнивая, скандальная и меркантильная, но не глупая. Боится, что тот ее окончательно бросит, перестав пускать за порог. Женщина не желает упускать лакомый кусочек достатка, потому что у парня просто нет иной альтернативы кроме нее. Молодых и красивых не так много вокруг шатается и все они давно застолблены, а тут я, свободная, появляюсь из неоткуда. Серая мышка, зато своя, а не общая. Боится, что Никита не упустит своего шанса и променяет фанатку свободной любви на ту, что на других не посмотрит. И потому Никита искренне не понимал, чего давняя подруга и любовница принялась на него вешаться с утроенным рвением, всячески привлекая к себе внимание.
Я, в свою очередь, к ней особой любви тоже не испытывала, еще не решив, какой ее статус. Является ли она частью семейной ячейки хозяина, отчего на нее распространяется моя защита? Судя по холодности контрактера — нет. Но она живет с ним, словно жена. Нужно анализировать дальше.
Сверяясь с мысленной картой, которую я составила вчера, когда меня водили по улицам, я поняла, что Ника повел нас в сторону театра. Там уже вовсю шла подготовка к предстоящему концерту. Так как до него еще несколько часов, то я прошла вместе с обоими солистами за кулисы, где меня оставили в уголке так, чтобы не мешала. Я лениво щипала бутерброд, который в меня угрожали впихнуть насильно, если я его не съем, и наблюдала за творящейся вакханалией.
— Где мои ключи от барабанов? Никто не видел? — занудно ныл на одной ноте Арсен, путаясь под ногами.
— Да сколько можно?! Уже который раз выступаем и снова никто не взял удлинитель?! Мы около стенки должны стоять что ли?! — негодовал Димон, который и был лидером группы. — Пухлый, а ну метнулся за шнуром быстро!
— Да чё я снова крайний?! — набычился сразу Витя.
— Потому что ты рыжий!
— Народ, я бутеры принес, — вновь подал голос Ника и вновь был проигнорирован. — Ну, ок. Отдам нуждающимся, — пожал плечами и закопался в принесенную еду, начав уничтожать запасы в первую же минуту.
— Я тебе отвечаю! Этот провод всегда здесь торчал! Я по твоему в первый раз педалборд собираю?! — ругался Семён с еще каким-то незнакомым мне человеком.
В общем, дурдом, который становился неадекватнее с каждым часом, приближавшим время выступления. Но желание закрыть глаза и не видеть этого вызвало у меня то, как Никита с деловым видом приматывал микрофоны к стойкам клейкой лентой. А попросить меня починить, раз не держит, не? Потом я увидела ЕГО! Узнать в этой жуткой штуковине, состоящей из скрепленной скотчем отвертки, плоскогубцев, ключей и напильника мультитул было бы почти невозможно, если бы они сами его так не назвали, когда перекидывали друг другу. Что за люди… Хорошо, что перед самым началом концерта меня вывели в зрительный зал и усадили в первым ряду, где я могла хоть немного побыть в тишине и покое.
Народ постепенно прибывал. Проходящие мимо меня и садящиеся рядом с интересом косились на худого мрачного неподвижного подростка, кем я им представлялась, не видя во мне знакомого лица. Я не обращала на них внимания. Но одного кадра, неожиданно появившегося в соседнем кресле, я игнорировать просто не могла.
— Занятное местечко, — манерно растягивая гласные, закинул ногу на ногу нахально скалящийся монстр-блондин, одновременно приобнимая меня за плечи. — Мало сейчас на свете подобных. Но не везде так хорошо приспособились. По крайней мере, концерты такого типа точно не устраивают.
Я лишь повернула голову и просветила его неприязненным взглядом, чувствуя, что мое тело парализовано ниже шеи. Нечасто тот оказывался настолько близко, что меня касался. И еще реже подавал голос. Да из него слов сейчас вылилось больше, чем за последние несколько лет. Чего это он такой общительный и дружелюбный? Непорядок.
— Твой новый хозяин просто душка, не находишь? — хитро скосил на меня светящиеся серебристые глаза, даже не думая убирать руку.
Душка? Ямочка в нижней части шеи спереди? Не то определение. Деталь струнных смычковых музыкальных инструментов скрипичного семейства, устанавливаемая внутри корпуса и передающая вибрацию… Не то. Приятный, привлекательный человек? Ну, с этим можно согласиться. Не чую в нем гнили.
— Говорят, что лучшими хозяевами для чудовищ являются те, кого они не имеют желания сожрать, — плотоядно оскалился, обнажая крепкие клыки, и притворно вздохнул. — Будет жаль, если с ним что-то случится…
Например, напорется на твои когти, как и предыдущие? И кто это «говорит»?
Словно прочтя мои мысли, снежный блондин улыбнулся еще шире…
И в этот момент ему на колени плюхнулась какая-то девица, даже не заметившая, что придавила собой невидимку. Вся аура превосходства тут же развеялась, когда прифигевший от подобной наглости монстр начал таращиться на ерзающую на нем человечишку, продолжавшую общаться с подругами, как ни в чем не бывало. Белые брови медленно поползли вверх, как и уровень его недоумения. Однако хлопал тот ставшими обычными серыми глазами недолго. Уже через пару секунд, на время которых полностью принимал человеческий облик, он вновь расплылся в сладкой ухмылочке, убрал от меня свою руку и приобнял за талию нежданную наездницу, спросив:
— Восемнадцать есть?
Та вздрогнула от неожиданности (еще бы, сидела себе спокойно, а тут ее начинает обнимать кресло!) и чуть не свернула себе шею, когда резко развернулась в сторону напугавшего ее голоса. Чтобы тут же залипнуть от вида нереального белоснежного красавца, оказавшегося в такой близости, что можно было видеть каждую светлую ресничку. Аж рот приоткрыла от неверия, полностью завороженная, отчего смеха в металлических глазах прибавилось. По ней было видно, что если она и услышала вопрос, то благополучно его забыла, в мыслях уже представляя свою свадьбу, на которой непременно ответит:
— Да-а-а…
— Ну тогда сиди, — спокойно ответил этот фрик, как ни в чем не бывало переведя взгляд на сцену.
Девушка только сейчас сообразила, что сидит на коленях незнакомца, который ее непринужденно обнимал, позволяя опереться плечом о свою грудь. Она сдавленно пискнула и налилась краской. Однако возмущаться и вырываться, что примечательно, не стала. Наоборот устроилась поудобнее, ловя на себе недоуменно-завистливые взгляды подруг, которые тоже не могли понять, откуда взялась такая снежная прелесть и как они до этого ее проморгали. И только я смотрела на блондина без восторга, мучимая внутренним противоречием. Потому что с одной стороны — надо бы прибить эту гадину за воровство, потому что тот присвоил мою собственность (винтовку), которую я никому не должна отдавать ценой жизни. С другой — меня все еще держит невидимая сила, и он меня убьет, если я на эту тварь нападу.
Раздались аплодисменты и громкие вопли зрителей. На сцене началось движение, когда зазвучала негромкая музыка и занавес начал подниматься, начиная концерт.
— Ну что вы не хлопаете? — залихвастки усмехнулся Никита, стоя с гитарой на месте солиста рядом с Аялой, будто и не слышал приветствий. — Включайтесь! Включайтесь!
Стало еще громче, отчего я поморщилась. Этим-то на сцене хорошо, у них затычки, чтобы не оглохнуть от собственной музыки. А у меня слух, как и прочие чуйки, поострее человеческих. И я в первом ряду сижу. Кошусь на своего белобрысого соседа и замечаю, что улыбка у того довольно натянутая. Я помню, как он сбежал вчера, встряхивая головой, когда началась репетиция. Наверное тоже хорошо ударило звуком по мозгам, как и меня. Дорисовывать по памяти пришлось. А рисунок, кстати, бесследно исчез, из-за чего друзья Ники уже устроили скандал, обвиняя в этом друг друга. Похоже, я единственная знаю, кто именно его стянул и уничтожил.
Наедине друг с другом, дурачась, парни могли играть что угодно. Хоть гимн Египта, если выучат слова. Но перед толпой не рисковали и предпочитали исполнять всем знакомую классику, которая хорошо известна жителям Евразийского экономического союза. Чтобы могли подпевать, вспоминать былые времена, утирая слезы, и отвести душу. Сразу с громкой музыки решили не начинать, выбрав более-менее нейтральное, а после повышать градус, медленно заводя толпу.
В багровых тонах расцвела паранойя.
В соседней Вселенной случилась война.
Никита запел первым, полностью исполняя песню самостоятельно, если не считать подпевку на заднем фоне «У-у» и «А-а». При этом он наигрывал на соло-гитаре, когда как Аяла, не умеющая играть, просто хлопала рядом и пританцовывала. Ее песня следующая.
Я заметила, что улыбка у белобрысого стала еще более натянутой.
Магнитное поле неравного боя.
Смертельной волной приближается к нам.
Если взорвётся чёрное солнце
Все в этой жизни перевернётся!
Привычный мир никогда не вернётся.
Он не вернё-ётся!
В колокол бьёт, объявляя тревогу
Печальный призрак нашей свободы.
Но не услышат и не помогут
Мёртвые бо-оги-и!
Блондин определенно не улыбался. Скорее скалился, едва не выпуская клыки. Что-то ему в песне не понравилось, так чего место занимает? Его никто не приглашал, сам приперся. И почему никто со сцены его не узнал по моему рисунку? Они его не видят? Опять?
В бескрайней ночи источники света.
Мерцание звёзд — огоньки сигарет.
Последний парад начинают планеты.
И каждый получит счастливый билет.
Если взорвётся чёрное солнце
Все в этой жизни перевернётся!
Привычный мир никогда не вернётся.
Он не вернё-ётся!
В колокол бьёт, объявляя тревогу
Печальный призрак нашей свободы.
Но не услышат и не помогут
Мёртвые бо-оги-и! (х2)
Песня закончилась, хоть музыка и не остановилась, постепенно перетекая на ритмы следующей композиции. Никита замолчал и только улыбался, когда как Аяла приободрилась и подобралась. Те, кто подпевал, начали выкрикивать имена любимцев и аплодировать громче.
Только блондин, позволивший расслабившейся в его объятиях девушке возбужденно подскакивать, чтобы присоединиться к остальным зрителям, выглядел холодно. Недовольно поджимал губы и хмурился, думая о чем-то отстраненном. Но его, судя по всему, видело лишь несколько человек и все женского пола, потому как больше на столь необычную внешность никто внимания не обращал. А еще выделялась я своей недовольной физиономией и расфокусированным взглядом из-за мощного ментального удара массового восторга. Если бы меня не держала невидимая сила, то я бы начала сползать на пол, зажимая голову руками.
Пока не поздно — дай миру шанс,
Прежде чем открыть огонь и исполнять прика-а-аз!
Ох как громко! Чувствую, как звуковые волны от колонок проходят сквозь тело и заставляют вибрировать плотно стиснутые зубы. Белобросого так вообще сдуло, потому что исчез так же внезапно, как и появился. Поразительно, как он умудрился вывернуться из-под девушки так, что она ничего не заметила. И вообще о нем забыла, потому как села ровно, даже не пытаясь искать взглядом пропажу. Ее подружки, кстати, тоже вели себя так, будто и не было никого. Значит, эта тварь еще и на память влиять умеет?
У тебя и у меня
Есть свой дом, где ждет семья!
Не стреляй, пойми сейчас,
Что жизнь дана всего лишь ра-а-аз!
Нам жизнь дана всего лишь ра-а-аз!
И лучше послушай
Свой разу-ум и душу-у,
Подумай и дай миру ша-а-анс!
Это приказ? Нет, не должно быть. Она ведь не считается членом семьи хозяина, а значит абсолютно никакого влияния на меня не имеет! Или все же да? Это разрешение у меня еще со времен посольства имеется и никем не отменено.
Сложно думать. Слишком большая нагрузка от окружающих…
Этот мир — одна семья,
Нет границ, наш дом — Земля!
Каждый здесь — твой кровный брат,
Не спеши стрелять, солда-ат!
Логично. Я много лет назад случайно уловила информацию, где сообщалось о генетическом доказательстве того, что люди, как вид, являются друг другу кровными родственниками, потому что имеют общих предков. Особенно жители одной страны, чье население на 80% является друг другу родственниками от первого до десятого поколения.
Солдат — это обращение ко мне?
Сложно думать…
Эмпатия взбесилась, оглушая противоположными мне эмоциями.
Решено, что Аяла имеет доступ к изменению ментальных закладок на правах близкого родственника.
Необходимо уточнение, на каких условиях вводится ограничение на использование огнестрельного оружия?
И лучше послушай
Свой разу-ум и душу-у,
Подумай и дай миру ша-а-анс…
Пока не поздно — дай миру шанс,
Прежде чем открыть огонь и исполнять приказ!
Посмотри, сколько жен и детей
Потеряли на войне своих отцов и мужей!
Мы все рождены на планете Земля:
Твои мать и отец, он, она, ты и я.
Нам нужно одно — видеть рядом родных,
А не думать о том, как остаться в живых!
Война каждый раз оставляет рубцы,
Миром правит любовь, а войною — глупцы.
Опомнись, солдат, возвращайся домой!
Занимайся любовью, а не войной!
И лучше послушай
Свой разу-ум и душу-у!
Подумай и дай миру шанс жи-и-ить!
Оставив снаружи
Гранаты и ружья!
Подумай и дай миру шанс жи-и-ить!
Корректировки внесены. Принято к исполнению.
***
Концерт закончился спустя час. К тому времени я была совершенно морально выжатой, потратив много сил на подавление ментального удара от сотен человек разом. Все равно, что надеть на голову кастрюлю и колотить по дну половником. Последствия и ощущения такие же непередаваемые. Не помню, чтобы мне когда-то было так же плохо. Все же Верасы заточены на энергетику боли, ненависти, страха. Поле боя наша стихия, а не рок-концерты. Чужеродной радостью и восторгом я конкретно отравилась, отчего мне впервые было тошно. Даже на то, чтобы рассердиться за испытанное недомогание сил не было. А потому, когда все зрители ушли, и не дозвавшийся меня Никита подошел ближе, я с трудом поднялась с места и рухнула ему на руки, едва не теряя сознание.
— Ох ты ж ё! — растерялся, едва меня не уронив. — Так, похоже, что напротив колонок тебя сажать нельзя. Мог бы и пересесть подальше, если было некомфортно. Или ты отравился чем-то? Почему не сказал кому-то что тебе плохо? Бля, — закатил глаза. — Забываю, что ты не можешь говорить. Что болит?
Обхватываю звенящую голову двумя руками и шиплю.
— Голова болит? — правильно угадывает, уже волоча меня в сторону выхода. — Ничего. Голова не жопа — завяжи и лежи. Шутка! — быстро исправился, заметив мой непонимающий взгляд. — Сейчас отведу тебя сестричкам. Они тебя подлечат…
Хочет сдать меня посторонним? Ладно, если простой осмотр и прохождение тестов, но лечение и прочие опыты над организмом запрещены!
Насильственный всплеск адреналина ускорил мое восстановление от психологического насилия, отчего спустя минуту я могла перемещаться уже самостоятельно и Ника, недоверчиво на меня поглядывая и видя мое сопротивление, отказался сдавать меня маньякам в белых халатах, которых мне пришлось бы убивать потом, как угрозу безопасности секретам корпорации.
Второй день, как связалась с этим новым хозяином, а уже чуть не погибла от ментального удара вне боя. Новый антирекорд.
Этот человек меня уже бесит.
