Демоны Севера

      POV Никита Рябцев       Найденыш был не первым, кого мы привели после того, как открыли убежище в поисках ресурсов. Слишком уж мало нас для рассчитанного на пятьдесят тысяч жителей комплекса, не хватает рабочих рук, так что молодые, здоровые и способные к деторождению стали такими же востребованным ресурсом, как и домашний скот. Надо же восстанавливать свою популяцию и думать об обучении молодых специалистов, способных возродить нашу цивилизацию, особенно на фоне постоянного усиления агрессивно настроенных банд и мутантов, считающих Эльбрус лакомым кусочком с кучей жизненно важных ништяков.       Сам я вместе со своей ротой оказался здесь чисто случайно. Вернее, рота не совсем моя, потому что не относился ни к пехоте, ни к спецназовцам. Я причислялся к военным летчикам, а они, как известно, товар штучный и оттого особенно ценный. Самолеты — это просто железо, которое можно штамповать конвейером, но сами по себе они в небо не поднимутся. Необходимы пилоты, потери которых восполнить намного тяжелее и которых необходимо обучать не один год. И пусть я был недоучкой, выдернутый на фронт с последнего курса из-за жесткой нехватки кадров, но за штурвал держался уверенно. Тем более, что ещё после первых десятков вылетов заматерел и ничем не отличался в мастерстве от прочих.       Признаюсь честно: я — трус. Не представляю, как выживал бы внизу под пулями вместе с соотечественниками. Нет, я умею, как и все призывники, обращаться с огнестрельным оружием, но за все годы войны я ни за пистолет, ни за винтовку ни разу не хватался. В моей власти была многотонная скоростная ловкая машина, способная доставить тактическую боеголовку за тысячи километров и зашвырнуть её прямо тебе в форточку. Небо казалось мне куда безопаснее, хоть и тоже достаточно рискованным, учитывая активность ПВО и истребителей противника, с которыми каждый раз приходится играть в смертельные салочки. Порой небесные схватки были не менее жаркими, чем бои на земле, но, гляньте-ка, живой ещё, а это что-то да значит.       И продолжалось бы так и дальше, если бы не оказался внезапно привязан к земле из-за утраты самолета после обстрела аэродрома. Тогда вообще творился сущий ад. Мало того, что аэродром разбомбили, отчего даже если уцелели некоторые машины, то взлететь они уже не могли из-за отсутствия полосы разбега, так еще эвакуационные вертолеты были сбиты дронами на взлете. В каком-то смысле мне повезло, что мне не хватило на них места и я остался дожидаться следующего транспортника, который до нас так и не добрался, иначе сгорел бы вместе с остальными. С базы мне пришлось уходить вместе с выжившими солдатами, спешно загружая в машины все, что могли поднять, бросая тяжелую технику. Я впервые за всю войну взялся за пистолет. До конечного пункта эвакуации добраться нам было так и не суждено. Нас крепко зажали в горах, отрезав все пути отступления. Местные, оказавшиеся вместе с нами в котле, пока мы перебинтовывали раны и считали патроны, развлекали нас историями, слухами, сказками, чтобы хоть как-то скрасить упадническое настроение. Тогда и всплыла история охотников о странных звуках возле Эльбруса на протяжении десятилетий, а так же об недавно обнаруженной туристами пещере, в конце которой находились новенькие металлические двери с электронным замком и герметичными запорами. Мы, конечно же, заинтересовались, сразу смекнув, что это какой-то бункер, вот только неизвестно кому он принадлежал. Не видя альтернативы, кроме как ждать, когда придут нас убивать, все имеющие техническое образование под прикрытием трети состава тайком отправились исследовать находку.       Результаты превзошли все наши ожидания. Когда неизвестные двери были обнаружены и с помощью прихваченых после обстрела ноутбуков, мата и какой-то матери спустя полдня взломаны, мы были поражены тем, что оказалось за ними. Это был не просто бункер, а настоящий городской комплекс, имеющий систему водоснабщения и канализации от талых вод ледников, дающих начало трем крупным рекам (часть талой воды стекала в большое подземное озеро, полное слепой рыбы, земноводных, крабов, раков, креветок — короче, рыбачить тут интересно и не бесполезно); систему обогрева от подогрева той же воды лавой (Эльбрус — это стратовулкан); небольшая термоэлектростанция (тепло берется от того же вулкана); выдолбленные в многоуровневых (от основания до самой вершины, отчего гора практически полая) пещерах каменные дома, как во времена античности (только не думать о судьбе Помпеи), правда и обстановка в них была как и в те времена. Помимо всего прочего были обнаружены законсервированная вертикальная ферма с прилагающимся хранилищем семян; места для выращивания птицы, поросят и молочных коров с оборудованием; огромный ангар, занимающий целый ярус, с полусотней единиц различных машин военного и гражданского назначения.       Но что самое странное — за всем этим нежданным богатством не было НИКОГО! Никого живого и ни единого признака, что это место кому-то принадлежит или принадлежало.       Мы не могли поверить в такую удачу, но временем на разбирательства не располагали. Так что мы быстренько перебрались все сюда вместе с гражданским населением, из числа обслуживающего персонала гостиниц горы, турбазы, общепита и прочих. Всего нас набралось чуть больше тысячи, из которых 223 военных человека — мы. Противник шарил по окрестностям, пытаясь понять, куда исчезло целое поселение вместе с загнанными в капкан бойцами, не замечая расщелину, о которой не каждый местный в курсе, потому что никакая прямая дорога и даже тропинка к заветному убежищу не ведет. Мы затаились и думали над тем, как бы прошмыгнуть мимо и добраться до своих, или же на крайний случай подождать, когда расслабятся и ударить в тыл, устроив масштабную диверсию.       Но судьба решила за нас. Стоило только подумать о том, чтобы высунуться, как во всем мире прогремели множественные термоядерные взрывы, от которых даже здесь ощутимо тряхнуло и чуть не проснулся вулкан. Вот тогда мы помолились боженьке, что так удачно и своевременно наткнулись на это место, приготовленное явно для кого-то другого, а так же пришло осознание, что возвращаться, по факту, больше некуда. Слишком далеко до родной стороны, да и не факт, что командные пункты уцелели, так что мы остались сами по себе.       Гражданские уговорили не закрывать вход Эльбруса несколько дней, давя тем фактом, что тут нет ни готовой пищи, ни лекарств, ни хотя бы элементарных средств обихода вроде матрасов, посуды и одежды. Тем более, что местность горная, а сам вход подземный, отчего поднятая радиоактивная буря сюда не доберется. Пришлось смириться и дожидаться, когда доберутся со своих скарбом и хозяйством родственники спасенных из ближайших поселений, вместе с которыми наша численность возросла до семи тысяч человек.       После этого мы заперлись и занялись выживанием и налаживанием быта в полной изоляции от внешнего мира.       Дома поделили, приведенных животных поместили в стойла, птица несла яйца, а когда на вертикальных фермах получилось вырастить первый урожай, то для экономии перешли все на растительный корм. Хуже всего обстояло, конечно же, со скотом, потому что если птицу еще можно было быстро расплодить для мяса и пуха, то вот крупные животные росли куда медленнее и их поголовье существенно увеличивается лишь спустя десятилетия, отчего их не ели, берегли. Правда, основная масса выращиваемого идет именно на прокорм этих ненасытных тварей, отчего мы не особо стремились их расплодить — самим надо. Так что мясо с молоком всегда в дефиците, давимся картошкой. Тут волей-неволей приходится стать вегетарианцем и молиться неведомому благодетелю за самообслуживающуюся электростанцию и вертикальную ферму, способную выращивать столько же урожая, как с огромного поля, причем даже быстрее и с полным контролем. В общем, жили мы все эти годы мирно и спокойно, особо не голодая. Как в деревне, только вместо неба — каменный свод. Огромной удачей оказалась небольшая медицинская лаборатория с современным оборудованием и запасом лекарств, вот только с врачами образовалась проблема, потому что среди выживших оказались лишь медсестры и участковые терапевты. Как, впрочем, и со всеми другими профессиями, учитывая, что большинство представителей мужской половины — солдаты, а женской — домохозяйки. Кто-то что-то умел, но специалистом назваться мог только с большой натяжкой.       И мало нас было. Большой гендерный перекос. Женщин оказалось меньше, хотя, вроде, должно быть наоборот. Наверное, все дело в территории, где проходил конфликт, и все, кто мог бежать, давно уехали, оставив самых беспомощных. Поначалу это было не заметно, но по мере успокоения, адаптации и знакомства друг с другом, поняли, что проблема еще та. Как-то так получилось, что из местных большинство мужчин либо дети и безмозглые подростки, либо старики, которых не взяли на войну, а брачного возраста (от 18 до 45 лет) были в большинстве представители нашей роты. Мы же, как самые сильные и вооруженные представители человечества, оказались хранителями правопорядка и новой властью. Наш командир стал командиром всего Эльбруса, и никого это не возмущало. Не было шепотков, что оказались заложниками «злых русских» (сами были пророссийскими казахами, грузинами и осетинцами), потому что мы не устраивали диктатуру, защищали их и работали наравне со всеми. Это было бы на руку, если бы среди местных, с которыми оказались заперты, все были сплошь девицами на выданье. Нет, таковые тоже были, но немного, потому что за не ушедшими воевать целенаправленно охотились террористы и прочие маньяки, существенно прорядив ряды за столько лет кровопролитий. В основном женская часть была представлена вдовами, уже занятыми дамами или же маленькими детьми. Так что спустя несколько месяцев начались незаметные телодвижения по завоеванию вначале вдов и девиц (плевать, что не все по-русски понимали), а после, когда те закончились, начались дележи замужних дам. В таких условиях, когда на одну способную рожать женщину 2-3 половозрелых мужчин приходится, впору гаремы наоборот устраивать, чтобы не довести дело до убийств на сексуальной основе. С одной стороны, это было бы полезно для генофонда, но с другой — все мы росли в иных рамках культуры и института семьи. Сейчас же это все оказалось уничтоженным. Не удивительно, что в таких условиях, оказавшиеся запертые с голодными мужланами наши мадамы малость… ммм… как бы помягче выразиться… распустились. И никто им за это ничего не высказывал, тем более не поднимал на них руку. Времена стали не те, чтобы за распутство толпой камнями забивать. Наоборот, стало выгодно с точки зрения выживания, как вида, чтобы каждая рожала как можно больше и от как можно большего количества мужей, чтобы кровь не застаивалась и полезные гены не пропадали. Пришлось ослабить моральные нормы для дам, вместо этого введя жесткий надзор над мужиками. Было принято так, что мы не будем напирать на родительниц, позволив им самим решать с кем им заводить отношения, но и наличие любовников не осуждается, наоборот поощряется. Так, если ты чист, умел, галантен и хорош собой, то ты успешен у противоположного пола. А если ты неотесанный вонючий мужлан, посмевший без воли женщины привязать к себе или вовсе изнасиловать ее… Что же, нормальные парни с радостью избавятся от конкурента, заработав дополнительные очки репутации со стороны спасенной, которая может одарить их своим вниманием. Так же организованны вечерние арены, где каждый желающий может выпустить в драке пар и покрасоваться перед дамами.       Несколько раз в год мы облачаемся в защиту, берем оружие и отправляемся на джипах наружу, чтобы отыскать необходимую для комфортной жизни технику (вроде неубитых ЭМИ холодильников, телевизоров, музыкальных центров и прочее), еду (консервы и леденцы (для детей) особенно ценятся), медикаменты (в запасах вроде есть, но пополнять их надо), подарки и просто выживших. Кого попало, разумеется, к себе не таскаем. Смотрим, чтобы найденные были адекватными, здоровыми (отсутствие конечностей и истощенность не считается; главное, что не болеет какой-нибудь чумой или проказой, таких сразу на месте кончаем и сжигаем) и не принадлежали нашим противникам. За противников считаем всех вооруженных бармалеев и рабовладельцев, сбившихся в банды, нападающих на все что движется и страстно мечтающих выжить нас из Эльбруса. Особенно мы радуемся, если находим здоровую женщину или специалиста в какой-то области (попадаются сплошные маркетологи, почему они выжили, бесят!), но и молодые парни нас тоже устраивают — рабочие руки и свежая кровь всегда нужны. За семь лет мы серьезно расширили радиус разведанной территории, собрав с нее все ценное, включая древесину и провода с розетками. Это позволило вести нам шикарную для нашего положения жизнь. Наличие электричества, оружия и лекарств не дает скатиться в унылое средневековье. Правда, настораживает активность животных, бродящих по опустевшим городским улицам, как у себя дома. Да и некоторые подстреленные зверушки заставили вспомнить все постапокалипстические ужастики о мутантах, а так же переосмыслить истинную причину столь низкого количества выживших и нервозность банд.       Вот и сейчас, мало того, что без проблем прогулялись по новому неизученному на нашем пути поселку, так еще удивились тому, что он почти не разграбленный. Это странно, ведь столько лет прошло. Кажется, мы первые, кто добрался до его богатств, коим в основном считаются супермаркеты. Или нет, не первые. Потому что стоило осмотреться, как мы сразу нашли чуть больше трех десятков трупов мимо проходящих или поселившихся здесь бездомных. Это наталкивало на мысли, почему именно тут осталось много нетронутых богатств. Тут, должно быть, завелась какая-то тварь, охраняющая это место. Характер их ранений говорил о том, что погибшие встретились с кем-то сильным и очень опасным, раз расправился с такой толпой вооруженного народа. От нескольких пришлось отгонять бродячих собак и ворон, уже начавших лакомиться человечиной, но трупы были довольно свежими. Это заставило нас насторожиться, потому что чтобы не убило этих людей, оно не могло уйти далеко и может быть поблизости. Мы начали прочесывать окрестности, постоянно поддерживая связь по рации. Но ничего подозрительно не нашли, никаких следов хищника. Только я случайно встретил своего найденыша.       Бедняга явно долго голодал. Наверное, он видел того, кто убил его товарищей, и потому у него такой отсутствующий вид. От шока и холода потерял голос и впал в апатию, потому что реагировал на все несколько заторможено. Но в целом, вроде, адекватный, нападать не пытался. Он не выглядел больным. Его не лихорадило, дышал ровно, без хрипов, кожа ничем подозрительным покрыта не была. Так что мы решили забрать его с собой. Ну, а так как было не исключено, что этот парень может быть шпионом, то приглядывать за его передвижениями и заниматься социализацией поручили мне, тем более, что я единственный, на кого тот вообще обращал внимание. Пока возвращались, все пытались его растормошить или хотя бы покормить, но Немой (решили пока так его называть, не зная имени) в упор их игнорировал и изволил смотреть лишь на меня, когда я к нему обращался и еду брал только из моих рук. Странный немного. Отбирал все, что мне давали, пробовал, будто думал, что отравленное, после чего с невозмутимой моськой отдавал назад. Я покусанное есть не рисковал, а то мало ли, заразный. Поэтому ехал домой голодным и немного злым. Мне же и пришлось его немного поспрашивать в рамках «Да/Нет». Так, найденыш неопределенно повел плечами на вопрос «Знал ли он погибших?», положительно кивнул на «Видел ли он кого-то опасного, способного расправиться с ними?», отрицательно на «Знает ли, куда тот монстр делся?» и все в таком духе. А в конце, когда его спросил «Сколько тебе лет?», показал на пальцах, что 12 лет. Совсем еще ребенок. Если так посчитать, то он родился когда Третья Мировая шла уже год. Наверное, поэтому такой диковатый, что вырос в таких условиях и нормальной жизни не знает. И может, он не немой, а просто не умеет разговаривать? Хотя, глаза у него умные, осмысленные. Может, у него и имени нет… Мало ли сейчас потерянных никому не нужных одичавших детей бродит? Ну ничего, надеюсь, что у нас ему понравится и он немного оттает.       Парни, узнав еще про то, что Немой дал мне какую-то побрякушку, сказали, что тот в меня влюбился и это судьба. Придурки.       По прибытии, пока все занимались разгрузкой и обработкой антисептиком трофеев, я отвел Немого в организованный возле входа санпункт, где каждый проходил обследование, чтобы не притащить болячку в нашу колонию. Найденыш преследовал меня по пятам, мрачно зыркая исподлобья на каждого встречного, и хотел было последовать за мной в раздевалку, но я указал в противоположную сторону, где его ожидал первичный осмотр. Тот на удивление покорно последовал в указанном направлении, взобрался на стул и пофигистично взирал на принявшихся крутиться перед ним сестричек, не реагируя на их расспросы.       Видимо, язык жестов Немой понимает либо же реагирует на какие-то отдельные слова. Надо будет позже с ним позаниматься и выяснить его настоящий уровень развития.       Прохождение экспресс-тестов на болезни заняло час, по истечении которого я заглянул к своему подопечному проверить, как идут дела. Немой находился там же, где и был, разве что еще помыли его по-быстрому под душем и переодели в одежду почище, отчего он не выглядел уже так плачевно. Его длинные спутанные волосы еще были влажные, а сам он сидел надувшись, словно мышь на крупу, недовольно поджимая бледные губы и сверкая черными глазами на персонал, который тоже как-то притих, косясь на него в ответ с подозрением. Чувствовалась атмосфера напряженности.       Тайком спросив у ближайшей медички, чего все такие нервные и что не так с подростком, та сделала круглые глаза и сказала, что найденыш какой-то странный. Попросив уточнения, я ненадолго впал в ступор, узнав, что всех насторожило не сколько диковатое поведение подобранного (привыкли к таким), сколько то, что Немой был АБСОЛЮТНО здоров. Истощенный, имеющий следы множества старых ран, но анализы у него были чуть ли не идеальные. Так НЕ БЫВАЕТ! Нет, может быть, в нашем подземном городе под Эльбрусом и имеется примитивная по сравнению с тем, что было, медицина, но снаружи люди откровенно скатились в средневековье, если не в каменный век! Сплошная антисанитария! Не было тех, кто не страдал чем-нибудь в хронической форме, хоть тем же насморком. Про лучевую болезнь вообще молчим, потому что пострадавшие от радиации к настоящему времени все поумирали и по поверхности бродят лишь те, кто сумел спрятаться и переждать основной удар в убежищах, вроде подвала или погреба. А этот… Хоть и прошло больше семи лет… Действительно, подозрительный. И смотрит еще так изучающе, не мигая, словно змея перед атакой, отчего спина холодеет и хочется держаться подальше от этого типа.       Но я отогнал от себя все несвоевременные мысли и вытащил найденыша на улицы подземного города. Надо же провести экскурсию для новенького, чтобы тот мог ориентироваться в месте, где ему теперь жить.       — Так, давай по-быстрому пройдемся, а то и так опаздываю на сходку, — проворчал я, краем глаза с любопытством косясь на попутчика.       Немой как-то слишком равнодушно обвел взглядом открывавшийся ему вид, словно живет тут с рождения и подобное его давно не впечатляет, снова уставившись на меня, как на самый интересный объект здесь. Недоверчиво фыркаю, поражаясь его непрошибаемости. Либо же у него интеллект, как у животного, и он просто не осмысливает окружение так же, как нормальные люди? Вот мы, когда тут впервые оказались, почти пять минут челюсти с земли соскребали, поначалу подумав, что попали в самый настоящий фэнтезийный город гномов. Вот честно, если бы тут не отсутствовали многометровые статуи бородачей с молотами и не присутствовало электрическое освещение, то точно был бы один в один!       Гора была практически полая от множества ходов, делающих ее похожей на муравейник. Мы стояли у входа, от которого шло три дороги. Левая и правая шли по кругу, смыкаясь в кольцо, вдоль которого находились маленькие домики, часть которых мы приспособили под склады инвентаря для вылазки и несъедобных вещей с поверхности, которые позже изучаются более вдумчиво. Так же от них шли лестницы вверх-вниз. Средняя дорога была широким (на шесть полос примерно) каменным мостом, проходящим над пропастью, в глубине которой был лавовый отсвет. Она давала характерную зловещую атмосферу, особенно на нижних уровнях, кольца которых можно было увидеть отсюда. На нижних уровнях было устроенно все точно так же, как и на других, разве что более жарко и пахло серой. А еще там располагались очень важные стратегические объекты, как электростанция, горячие источники, откуда берется вода для отопления, и озеро с рыбой, откуда берется вода для питья и полива. Так же, после исследования, мы узнали что над смертельной бездной была натянута стальная сеть, которую не разглядеть сверху. Благодаря ей каждый, кто туда случайно свалится, не умрет в лаве, а будет медленно поджариваться, обливаясь потом, на горячем металле, пока ползет до ближайшего ограждения на самом последнем уровне. Изверг какой-то проектировал, короче. Есть еще такие же переходы к центру, как этот мост, их больше десятка, но находятся они на других уровнях и с других сторон Эльбруса. Отсюда только на втором уровне схожий мост виден, а на шестом лишь краешек.       Мы прошли мост, который утыкался в арку, проделанную в стене. За ней находился новый зал, более масштабный в плане восприятия, и именно здесь мы предпочли поселиться. Высокие потолки, монолитные колонны, огромные площади свободного пространства. И тысячи проклятых (как же я скучаю по лифту!) ступеней, соединяющих это все. Мы словно оказались внутри многоэтажного торгового центра, где множество лавочек заменял чей-то дом.       — Мы на четвертом этаже. Всего их восемь. Они разные по размеру, самые маленькие первый и восьмой, чуть больше второй и седьмой, а остальные примерно одинаковые. Второй, третий, первый и восьмой мы отдали под склады и ангары, а еще у нас там находится основное производство. Туда лучше не ходи, тебя не пустят, пока не покажешь, что тебе можно доверять. Но в купальни на втором ты можешь приходить свободно. Купальней у нас считается озеро, которое куда глубже того, в котором водится рыба, и оно слишком близко к магме находится, отчего хорошо прогревается. Первый уровень как раз между ними располагается таким образом, чтобы не быть затопленным, но народ не очень доверяет каменным стенам, отчего предпочитают квартироваться выше уровня воды, так что мы просто туда складываем, что не боится влаги с теплом и в ближайшее время не понадобится. Мужское время посещения купален с трех до пяти и с девяти до одиннадцати, — махнул рукой в примерную сторону их местоположения, не замедляя шага. — Но ты можешь помыться и у меня, если лень далеко ходить. У нас есть водопровод с горячей и холодной водой. Столовые находятся здесь, а еще на третьем и шестом. Васильевич… Ну, наш главный… У нас сторонник коммунизма. Считает, что все должно быть общим и бесплатным для общества. Образование, лечение, жилье, одежда, еда и даже дети! Так что ты всегда можешь получить миску супа и ложку каши дважды в день, отчего у нас никто не голодает и нет расслоения общества на бедных и богатых. Правда и филонить от работы тебе никто не позволит, потому что дармоедов никто не любит. Тут, — указал на ряд однотипных зданий, — у нас нечто вроде жилья для мигрантов и одновременно изолятора. По правилам, каждый новичок поселяется тут, где он будет под постоянным надзором и не может никуда уходить с этого уровня без сопровождения. Но когда тот доказывает свою полезность и находит для себя работу, то контроль над ним немного ослабевает и ему становится доступна большая свобода. Бывает, что мы приводим на первый взгляд нормального адеквата, а тот оказывается психом, который на всех бросается. Было несколько смертельных случаев, когда новенькие устроили поножовщину друг с другом. Или у того какая-то скрытая болезнь, которая проявляется спустя определенный промежуток времени, начиная заражать всех вокруг. Так что наши люди с очень большой опаской и недоверием относятся к новеньким, если его не продержат хотя бы полгода в изоляторе, чтобы доказать безопасность для окружающих, — останавливаюсь и оборачиваюсь к равнодушно смотрящему на меня найденышу, по привычке растерянно проведя пальцами по своим отросшим волосам на затылке. Зарос, как неадерталец. Надо бы постричься, но, блин, постоянно находятся другие дела. Еще и ножницы потерял. — Но, знаешь, я не считаю, что это место для тебя подойдет. Раз уж наши маньячки сказали, что ты здоров, как бык, то держать истощенного ребенка в изоляторе, где на него в любой момент может наброситься притворяющийся псих или заразить вирусом, как-то… Короче, я сам буду за тобой следить и мы вместе докажем, что ты хороший мальчик и способен стать достойным членом общества. Согласен? — протягиваю ему кулак, чтобы стукнуться костяшками.       Немой посмотрел на мою руку с непониманием, после чего покосился на указанный район, сделав движение головой, словно к чему-то принюхался. Его глаза на мгновение сверкнули алчностью, которая исчезла так же быстро, как и появилась. После найденыш вновь посмотрел на меня своими пустыми черными, как потухшие угольки, глазами, так и не ответив.       — Сочту это за согласие, — пожал плечами и направился к лестнице, ведущей на пятый уровень.       Если я прошел спокойно, то моего подопечного попытались остановить. Найденыш как-то весь подобрался, словно испугался, но я быстро вмешался и убедил своих побратимов, что все в порядке, сумев протащить ребенка из карантинной зоны. Раздался фырк. Я покосился на подростка, которого придерживал за плечо, чтобы тот не потерялся, но он продолжал делать вид, будто мне послышалось.       — Так, ладно, мы пришли, — останавливаюсь перед нужным домом, посмотрев на закрытую дверь с некоторой опаской. — Слушай, может быть тебя следовало вначале ко мне домой отвести? А то происходящее по ту сторону может оказаться для тебя шоком… Но с другой стороны, там никого нет и за тобой некому будет присматривать, — мученически закатываю глаза к потолку.       Недоверчиво смотрю на найденыша. Тот спокойно стоял и ждал моего решения, не проявляя ни капли интереса, словно буддист, постигший дзен.       — Ладно, может быть обойдется, — вздыхаю. — Но ты, если что, не пугайся и веди себя спокойно, хорошо?       Найденыш вдруг резко стал серьезнее и кивнул, давая понять, что готов слушаться. Надеюсь, мы правильно поняли друг друга. А то не хотелось бы ловить его по всему Эльбрусу, сбежавшего от моих друзей.       Не то, что они настолько эксцентрично выглядящие. Просто за столько лет изоляции от мира и интернета, все начали страдать от скуки, по кругу пересматривая уцелевший контент, даже если до этого данные жанры были не в его вкусе. И как-то так вышло, что наша тусовка из бывших бравых вояк превратилась в анимешников и заядлых геймеров. Нет чтобы нормальных фильмов накачать на ноуты, пока служили, уроды! Это потом, когда начались вылазки, мы раздобыли непострадавшие диски для еще не полностью исчезнувших из домов DVD, но было слишком поздно. Вирус аниме захватил весь Эльбрус, став элементом нашей культуры. Еще, от нечего делать, мы начали потихоньку учиться играть на музыкальных инструментах, чтобы устраивать концерты на праздниках и научить, потом, этому наших детей. Не хотелось бы, чтобы наша музыка исчезла, превратившись у следующих поколений в африканские танцы с бубном у костра. Было сложно, пришлось долго искать и собирать в заброшенных городах уцелевшие инструменты, которые достать тяжелее, чем плазму на полстены, которыми забиты все магазины, но мы сделали это! Почти год промучившись с самоучителями, мы смогли уже более-менее уверенно играть, почти не фальшивя. А к настоящему времени мы и вовсе уже считаем себя профессионалами. Любителей, раздобывших обычную гитару, чтобы незатейливо побренчать, много. Мы же единственная на весь Эльбрус рок-группа, отчего каждая собака знает нас в лицо.       — Ника! Ты опоздал!!! — чуть не смел меня с ног хоровой вопль, стоило лишь постучаться и войти.       Немой дернулся от звука, прищурив глаза и заметно напрягшись, но остался на месте.       — Ты гавнюк! У нас сегодня последняя репетиция, а тебя нет!       — Ребят, ну я не виноват, что мы почти на день задержались! Я только час назад прибыл! — скользнул за спину подростка, выставив перед собой, как щит, от прущего на меня здоровенного бритого детины, решившего по привычке поприветствовать подзатыльником и устроить перелом позвоночника дружеским похлопыванием по спине.       Правда, тот сразу же остановился, не дойдя до меня пары шагов, наткнувшись на незнакомца, просвечивающего надвигающуюся угрозу предупреждающим немигающим взглядом. Немой и Амир принялись недоверчиво таращиться друг на друга, пока остальные участники нашей тусовки продолжали заниматься своими делами. Ударник Арсен и скрипач Витя рубились в Мортал Комбат на приставке, им было не до меня. Наша певица Аяла, видимо, бегала где-то с подружками, и не явилась на репетицию. Клавишник Сёма тоже где-то шляется, хотя должен был раньше меня прийти, не имея балласта. А второй обладатель соло-гитары что-то там сосредоточенно бренчал на фоне, шевеля губами, и не желал отвлекаться.       — Ну так отпросился бы у майора, чтобы не ехать! Некого больше, что ли, еще отправить? — продолжил возмущаться Димон, при этом не поднимая взгляда от струн треугольной гитары.       — У меня не было выбора! Меня заставили! Мы с Сёмой проштрафились на прошлой неделе и потому нас выпнули наружу пинком под зад!       — Тогда, нефиг было косячить! — выполнив palm mute, поднял глаза гитарист и тут же удивленно моргнул, увидев моего спутника. — А это кто?       — Мой внебрачный отпрыск! Нашел меня среди развалин, требуя отдать все долги по алиментам! Вот, привел знакомить, — насмешливо фыркнул я, хлопнув по плечу вздрогнувшего Немого, продолжавшего играть с Амиром в гляделки.       — Ой, да не пизди! Ты нецелованный был, когда с Аялой замутил! Как будто мы не помним, что ты краснел, как девственница, стоило лишь начать говорить пошлости! А даже если и «да», то не можешь такого взрослого отпрыска иметь! На вид ему пятнадцать. Сколько тебе тогда должно было быть, чтобы его зачать? Тринадцать? — подколол Димон.       — Но-но! Никого я не имею! — добавил в голос как можно больше возмущения. — Я не педофил!       — Инцест — дело семейное, — захихикали геймеры, поставив игру на паузу, чтобы посмотреть на новенького. — Что же, давай знакомь, раз привел. Я Витя, — представился пухлый рыжий парень с дредами до плеч. — Арсен, — поднял два пальца вверх его темноволосый сосед, похожий на цыгана.       — Дима, — пробежался пальцами по струнам запевшей гитары среднего возраста мужчина со схожей с Витей прической, повязавший еще синий платок поверх лба.       Мы вообще со стороны больше напоминали группу хиппи (или бомжей, что на мой взгляд одно и то же) из-за отросших волос и несочетающейся между собой одежды. Один лишь Амир своей брутальной физиономией портит всю картину.       — А это Амир. Он у нас на бас-гитаре играет, — представил самого старого участника нашего собрания бандитской наружности, которого обряди в черную кожу и от байкера не отличишь. — Амир, — окликнул его еще раз, с удивлением отметив, что тот не отвечает. — Эй, Амир! Ты чего завис?!       Этот пугающий мужик вздрогнул, когда подросток первым отвел взгляд, что-то тихо пробурчал и попятился на свое место. И этот тоже сегодня какой-то странный, не обматерил даже, как обычно. Вирус, что ли, какой-то ходит?       — Он просто задумался, — ответил вместо него Витя, махнув на того пухлой рукой.       — Ты, главное, не перенапрягись в этом деле, а то синий экран смерти словишь, — уколол насмешкой.       Здоровяк зло зыркнул на меня и швырнул старым журналом, попавшимся первым ему под руку.       Швырнул хорошо, летел корешком прямо мне в лицо. Я начал уклоняться, но до того безинициативный найденыш вдруг вскинул руку, отбив снаряд одной рукой, даже не глядя.       — А у тебя хорошие рефлексы, — с улыбкой взлохматил темные волосы, переведя на себя внимание подопечного, ответившего кивком. — Сядь пока, посиди на диване. Можешь взять что-нибудь со стола.       — Да, не стесняйся! У нас тут чипсы, сухарики, кола и прочая дрянь с поверхности, — подполз ближе к столу Витя, с интересом разглядывая невозмутимого подростка, который без звука плавно скользнул в указанном направлении и так же плавно опустился на старый потертый диванчик аляпистой расцветки, скромно сложив ладошки на сведенных коленях. — А тебя как зовут, милашка? Что-то мы твоего голоска так и не услышали.       Тот не пошевелился, обращая на Витю ровно столько же внимания, как на писк комара над ухом. То есть, слегка покосился, в мыслях желая, что источник раздражения сам подохнет, после чего вновь обратил на меня свой равнодушный пустой взгляд.       — Он не может разговаривать, — ответил я вместо подростка, взяв из миски чипсину, которую с удовольствием схрумкал, а остальное пододвинул ближе к ребенку. Лучше, конечно, дать ему горячую пищу, но тот, как ни странно, на предложенное лакомство никак не отреагировал. — Не знаю, то ли от холода, то ли от шока, то ли и вовсе говорить не умеет. Так что я просто называю его Немой, пока тот сам не выберет себе имя. Мы нашли его примерно в четырехстах километрах отсюда в поселке, где обитала какая-то тварь. Саму тварь не видели, но видели последствия и факт того, что там не было ничего разграблено. Немой оказался единственным обнаруженным нами выжившим.       — Так, погоди-ка, Ника, — отодвинулся переставший улыбаться Витя. — Ты хочешь сказать, что вы нашли этого чувака только сегодня и ты сразу же притащил его сюда? А если он чумной?!       — Наоборот, ему сделали все анализы и он поздоровее нас будет… — со вздохом закатываю глаза, но меня перебивают.       — Ты дебил? — тоже присоединился к нагнетанию паники Арсен. — А вдруг это из-за того, что у него такая зараза, что никакая другая больше не цепляется?!       — Это ты дебил, — кручу пальцем у виска. — На фоне одной болезни легко заразиться и другими. Заболел гриппом, иммунитет ослаб, появились плотные непрозрачные выделения из носа — это присоединилась бактериальная инфекция. И это не исключение, это всегда так. Организм бросает силы на одно и не выдерживает другие атаки. Так что если твое обвинение основывается на пословице «Зараза к заразе не липнет», то оно совершенно неоправданно!       — Вы оба дебилы, — покачал головой Димон, глядя на нас, как батя на неразумных отпрысков. — Заканчивайте кудахтать, петушары, а то только время зря теряем.       Фыркаю, отворачиваясь от мечущих в меня молнии из глаз цыгана и пухлого, и направился к своей гитаре, дожидавшейся моего возвращения в углу. Она была не такой вычурной, как у Димона, который выбирал ее по принципу «возьму ту, что круче выглядит» и не такой размалеванной, как у Амира. Классический корпус с небольшими рожками около грифа и темное покрытие со слабовыделяющимся рисунком, похожим то ли на потертости, то ли на царапины.       — Кстати, а чего это Амир сегодня молчит? — оборачиваюсь на бритоголового, продолжавшего сверлить моего подопечного подозрительным взглядом. — Тоже онемел от шока что ли? Неужели… — округляю глаза в притворном ужасе, — он узнал, как делается колбаса?! Кто посмел рассказать и украл его детство?!       — Я и так, блять, знаю, как колбаса делается! — возмущенно обернулся на меня обсуждаемый.       На секунду я замер и недоуменно моргнул, когда услышал вместо привычного голоса настолько низкий хрипящий бас, словно меня материт курящий туберкулезник.       — Что это с тобой? — скрыл в кулак смешок, хитро скосив глаза на рычащего, словно трактор, дагестанца. — Голос сорвал? Неужели ты…       — Я тебя знаю, сука! — предупреждающе наставил на меня палец тот, не дав договорить. — Попробуй только ляпнуть свое мнение о том, как я мог его сорвать…       — А что, были прецеденты? — вообще-то, я не это хотел сказать, но просто не мог сдержать язык за зубами. — Ну, просто, понимаешь, у нас гендерное неравенство и подобное стало не редкостью…       — Ты ебанутый?! — покраснел тот от гнева. — В жопу иди со своими шуточками!       — Как-то двусмысленно звучит, ты не находишь? — заметил с напускной задумчивостью.       — Сука, нахуй иди! — не выдержав раздавшихся со всех сторон смешливых покашливаний, бросился на меня Амир. — Куда, побежал, блять?! А ну подошел!       — Я не думаю, что ты похож на пункт назначения! — весело вякнул, ловко ускользая вбок от широкого замаха рассердившегося братюни. — Ой! Молоко убежало и я побежал!       Я его не боялся и потому свободно смеялся, зная, что тот, не смотря на горячую восточную кровь, был очень добрым и ничем страшнее подзатыльника или одиночного тумака награждать меня не станет. Но за привычной дурашливой пикировкой с товарищем я позабыл про другого участника нашего собрания, который этого не знал.       В момент, когда я разворачивался спиной к моему преследователю, я заметил краем глаза, что чуть не врезался во встречное тело, уворачивающееся от столкновения и проносящееся мимо. Раздались изумленные вздохи и короткие вскрики товарищей из-за звуков падения и борьбы позади меня, но я не мог сразу остановиться и обернуться из-за инерции. Когда же мне это удалось — все уже закончилось.       Вместе с друзьями я недоуменно уставился на распластавшегося на полу раскрасневшегося здоровяка, на спине которого сидела хрупкая фигурка подростка. Костлявая рука держала напряженную бычью шею в захвате, заставляя выгибать до предела спину, а второй он заламывал лапищу, умело фиксируя. Амир пыхтел от натуги, удушения и боли в руке, крутился, но вырваться не мог. Каким-то образом истощенный невзрачный ребенок без особых усилий крепко держал буйволоподобного здоровяка. Причем его до того пустой безучастный взгляд, внезапно ожил, став колючим, внимательным.       Именно этот самый хищный взгляд, оценивающе мазнувший по распластанному под ним телу, испугал меня больше всего. Не осознавая до конца своих действий, я ухватил Немого за локоть и волосы, стаскивая легкое тело с Амира. Я думал, что мне будет его не оторвать, судя по тому, как крепко вцепился тот во взрослого мужика, но ребенок покорно обмяк в моих руках, позволяя оттащить себя в сторону.       — Какого хуя это было?! — стоило лишь почуясь свободу и отдышаться, как бритоголовый тут же поднялся и угрожающе посмотрел вначале на меня, а после на мою добычу.       — Да, — отложил свою ненаглядную гитару Димон, приближаясь к нам. — И повтори-ка, а то мы не расслышали, по какой причине ты новичка в изоляторе не оставил?       — Ну так это же ребенок, — заискивающе улыбаюсь я, вжимая голову в плечи. — Мало ли что с ним там случится? И он совсем не буйный.       Мои друзья иронично подняли брови и многозначительно с намеком кивнули в сторону недовольно отряхивающегося Амира, который задумчиво изучал синяки за своем запястье и кидал подозрительные взгляды на найденыша, которого я по-прежнему прижимал к себе.       — Ой, да бросьте! — всплеснул руками, для чего выпустил подростка. Тот выпрямился и продолжил спокойно стоять рядом со мной. — Он немного диковат, согласен, но он просто меня защищал. Он не привык в тому, что для нас норма.       Скепсис с настороженностью все еще не ушел из глаз группы, но их начало постепенно сменять любопытство.       — А ты не так прост, как кажешься, — смерил новичка внимательным прищуренным взглядом Димон. — Ты знаешь дзюдо? Использование силы противника против него самого? Неплохо. И где только такому научился?       — Действительно, — задумчиво протянул я.       Почувствовал некоторые сомнения, касающиеся личности найденыша. Где он мог научиться боевому искусству в своем возрасте на достаточном уровне, чтобы без сомнения встать на пути опытного, закаленного войной бойца и одолеть его?       Подросток на вопросы лишь неопределенно повел худым плечом, выглядывающим из-под мешковатой майки, в которую его обрядили. Ну да, так сразу он и ответит.       — Что еще ты умеешь? — спросил Арсен, вызвав слабый вопросительный наклон головы Немого.       Подросток повторил свой предыдущий жест. Нет, надо спрашивать его по другому, а то мы так ничего и не узнаем. Я начал шарить глазами по комнате, думая, что бы такого ему предложить для затравки. Взгляд пал на листы бумаги, на котором мы обычно пишем слова песен, ноты и прочие заметки.       — Умеешь рисовать? — взял более-менее чистый альбом.       Пролистав несколько листов, открыл не исписанное поле и сунул его в руки ребенка. Тот уставился на вещи так, словно впервые в жизни их увидел. Что, кстати, может быть не исключено. Так что я решил продемонстрировать под любопытными взглядами и смешками товарищей.       — Это называется карандаш, — покрутил перед ним обсуждаемый предмет. — Смотри, ты водишь острым концом по бумаге и оставляешь на ней след. Вот так, — я сопровождал свои слова действиями, нарисовав на листе примитивного человечка. — Видишь? Все просто!       Взгляд, которым меня за мои старания наградил исподлобья Немой, заставил почувствовать себя идиотом. Словно это я маленький ребенок, едва научившийся ходить, который объясняет седому кандидату наук с какой стороны подтираться. В глубине глаз за стеной привычного уже ледяного равнодушия проглядывалась непередаваемая смесь из снисходительности, презрения и обреченности. Он словно вопил: «Господи помилуй! С каким ебанько мне приходится иметь дело!»       — В общем, попробуй тоже что-нибудь нарисовать, — перелистнул альбом, сунув в его правую руку карандаш. Но заметив, что тот все еще не шевелится, глядя с вопросом то на меня, то на поле деятельности, решил уточнить: — Если не знаешь, что тебе рисовать, то можешь попытаться изобразить что-нибудь, что ты видел. Или что-нибудь из того, что ты видишь в этой комнате и привлекло твой взгляд.       Немой кинул оценивающий взгляд куда-то в сторону, видимо, что-то уже приметив, и кивнул. Уверенно взявшись за карандаш, он с ловкостью профессионала перекатил его меж пальцев, после чего сосредоточенно принялся что-то выводить на бумаге.       — Ладно, ребенка мы заняли. Теперь пора и нам заняться, — развернулся я к друзьям, вернувшись к своей гитаре.       Завтра у нас выступление, так что надо хорошенько настроить инструменты и отрепетировать в последний раз. Я подключил свой инструмент к комбоусилителю, подкрутил регуляторы громкости и тембра, начал касаться струн, то ослабляя, то натягивая их, и прислушиваться к извлекаемым звукам. Амир, Димом и Витя делали то же самое, разве что последний терзал свой инструмент не медиатором, а смычком. Арсен от нас не отставал, проверяя барабаны с тарелками ритмичными ударами, то пытаясь под нас подстроиться, то стуча что-то свое. Какое-то звучание ему не понравилось, отчего он начал выстукивать заново, но снова сбился с ритма. Нахмурился, попытавшись еще раз, и снова сбился, не понимая, что делает не так и почему некоторые удары не попадают в такт.       Я, наблюдая за его недоумением края глаза, отправился открывать дверь, в которую стучали почти минуту. Причем судя по всему ногами. Проследивший за моим маневром Арсен, понявший, откуда посторонние удары, хлопнул себя по лбу и усмехнулся своей недогадливости.       — Лок’тар огар, уроды! — ввалился немного запыхавшийся Семён, поставив на пол целый ящик пива, который мы сегодня привезли сверху. — Ну чё, шрэки, вылупились? Нет чтобы помочь дотащить!       — Так вот куда ты делся, — улыбнулся я, уже копаясь в его добыче. — Ну, ты и сам неплохо справился. А мы, так и быть, поможем тебе со второй частью — утилизацией!       Сёма издал возмущенный звук, но он затерялся на фоне нашего смеха. Мужики, побросав свои игрушки, немедля подтянулись к пиву, каждый разжившись редким пойлом.       — Ох, как хорошо! — довольно прохрипел своим страшным голосом Амир, делая несколько глотков из бутылки. — Мне как раз надо было чем-то промочить горло!       — Ты что голос сорвал? — совсем как и я недавно смешливо кашлянул в кулак мой лучший братэлло, хитро стрельнув взглядом в здоровяка.       — И ты туда же?! — тут же сердито взвыл бритоголовый.       — Что? — удивился Сёма и посмотрел на меня. — Ты ему тоже что ли предлагал исполнить скриминг?       — Не успел, — изо всех сил пытаюсь не улыбаться, наблюдая, как у дагестанца недоуменно вытягивается лицо. — Собирался, но вместо этого узнал много нового о сексуальных предпочтениях нашего мачо.       — Хлебало закрыли оба! — зарычал на нас Амир.       Мы с Сёмой на всякий случай отошли от него в сторонку, а то еще и вправду схлопочем от верзилы, когда-нибудь доведя его окончательно.       — А что, Аяла не приперлась? — заметил опоздавший, не найдя упомянутой особы.       — Нет, — пожал плечом. — Наверное, работает сегодня, чтобы ее завтра отпустили на концерт.       — Вот блин, и что нам делать? — расстроился Сёма. — Больше половины песен она исполнять должна.       — Видимо, сегодня нам придется репетировать без нее, — ответил услышавший наш разговор Димон.       — Так что, начинаем? — полюбопытствовал Арсен, который уже заскучал без дела.       — А может мы для разминки исполним что-нибудь вне программы? А то мы столько раз отрабатывали одно и то же, что уже мысли путаются, — предложил я. — Чисто ради прикола.       — Мне идея со скримингом понравилась, — закивал пухлый. — Такой шанс, пока у Арсена горло не прошло, упускать нельзя!       — Эй! Я тоже не откажусь немного распеться перед завтрашним! — хмыкнул, напоминая, кто из нас в группе второй исполнитель в паре с Аялой. — Так что как насчет…       Я исполнил несколько повторяющихся переборов, с намеком поглядывая на товарищей. Первые секунды те морщили лбы, но быстро узнали песню и заулыбались. Она из тех, что ни разу нами не исполнялась на концертах, где для народа мы предпочитаем играть всем известную классику жанра, но для своего удовольствия мы ее разучили, как и десятки других. Я продолжал переборы, дожидаясь, когда все займут причитающиеся им места. Витя с Сёмой, которым места в этом исполнении не было, присели на диван рядом с продолжавшим рисовать Немым, не обращавшим на нашу возню никакого внимания. Они выступали в роли зрителей, подбадривая нас выкриками, аплодисментами и вскинутыми вверх бутылками. Подросток недовольно покосился на источник близкого шума и мешающихся вибраций матраса, отчего отодвинулся максимально дальше от этих ненормальных.       Вслед за мной присоединился ударник, мгновенно задавая нужный ритм, а через пару секунд одновременно грянули Димон с Амиром, окончательно сформировывая быструю задорную рок-музыку.       Замечаю, что карандаш в руке Немого остановился и тот начал медленно поднимать голову, смотря на нас с каким-то недоверчивым выражением лица. На третьем повторе он закрыл глаза и встряхнул головой, словно собака. На четвертом отложил карандаш и попытался закрыть уши.       Не нравится? Слишком громко?       Я задумался, трогая струны медиатором, но тут раздался громкий рев, исполненный страшным хрипящим голосом, от которого в любой другой ситуации поседеешь. Это был Амир.

Ri-i-i-i-i-i-i-ight!!!

      Я не удержался и захохотал, согнувшись пополам. Это было шикарно. И мощно, словно настоящий хардкор-металлист. Только в отличие от меня, остальные играть не переставали. Димон умело перехватил и мою игру тоже, неодобрительно глядя на меня. Я успел отдышаться и взять себя в руки как раз к тому моменту, как пришло время петь.

I'm trying really hard, I'm trying, finding me a heart! I lose it when I'm not with you, I choose to end my life with you! Sleeping sweet. Always and forever. Dreaming dreams. Bleeding hearts together!

      Я перевел дыхание, покосившись на найденыша. Тот перестал морщить нос, трясти головой и зажимать уши. Невольно вздрогнул, словив на себе продирающий до костей пристальный взгляд, в котором загорелся нескрываемый интерес. О, так ему все-таки понравилось? Усмехнулся своим мыслям и завороженному выражению подростка.       Снова пришла очередь Амира, чей голос сильно контрастировал с моим. Ему бы отрастить бороду, взять в руки топор вместо гитары, и таким голосом петь оду Одину, громко шагая к вратам Вальхалы. Блин, как представил, так снова чуть пополам не согнулся от смеха. Надо бы предложить потом исполнить что-нибудь наподобие.

I will take you with me! I will rape your soul! Beating, hating, killing! I will rape you whole!

      Подмигиваю вновь встряхнувшему головой пацаненку, затягивая припев:

And now the night is calling, Painting the sky above me black! And all the stars are falling My loneliness is back! Take my hand, I'll keep you sound asleep! I'll pray the light away, you're in so deep! A nightmare is here and haunting me!

      Кошусь на нашего качка и тот не подводит, прорыкивая свои слова:

Inside I'm still trying! Inside I'm still crying!

      Снова моя очередь. Заканчиваю припев:

Once again, I'll show you all your fears. I'll break you down with pain You'll leave in tears!

      Между куплетами большой перерыв, отданный игре. Особенно выделялась соло-гитара Димона, у которого лучше удавались подобные места, чем мне. Было время, чтобы запастись дыханием перед следующим броском, который снова начинал я:

Silence! I am here to hear you! Silence! I am near to fear you! Silence! Taking everything from me!

      Пауза, отданная инструментам.

I will break you with me! I will rape you whole! Cheating, faking, killing! I will take your soul!

      Я тут подумал, что хорошо, что ребенок не понимает английского, а то еще выучит всякие непотребные слова. Но потом вспомнил нашу манеру общения и закатил глаза, искренне надеясь, что нахватавшийся от нас пацан не начнет материться через слово. Так, стоп, он же немой. Какое счастье! Хоть один культурный человек среди нас появится!

And now the night is calling. Painting the sky above me black! And all the stars are falling My loneliness is back! Take my hand, I'll keep you sound asleep! I'll pray the light away, you're in so deep! A nightmare is here and haunting me!

Inside I'm still trying! Inside I'm still crying!

Once again, I'll show you all your fears. I'll break you down with pain You'll leave in…

      Пауза.

Tears!!!

      О, пришло время Амира блистать. Музыка стала жестче, громче, мрачнее, словно подготавливая к чему-то плохому.

Silence! I am here to hear you! Silence! I am near to fear you! Shut up! I can still hear you! Shut up! I can still fear you! Shut up! Please, just go away! Shut up…

      Теперь блистал Димон на своей выделившейся соло-гитаре, корча забавные рожицы, подгибая колени и закидывая голову, чтобы его отросшие волосы летали, как в рекламе шампуня, словно он был на сцене, а не в кругу одобрительно гудящих друзей. Его гитара протяжно заныла, стали слышны замедлившиеся барабаны и музыка на мгновение притормозила, словно на краю пропасти, потеряв весь свой бешеный ритм. Я начал перебирать струны, как в самом начале игры, считая количество повторов. После второго бас-гитара дважды грянула и барабанщик ускорил ритм, возвращая мелодию на прежнюю скорость.       Последний припев, отличавшийся от предыдущих тем, что Амир перехватывает часть моих слов.

And now the night is calling, Painting the sky above me black! And all the stars are falling My loneliness is back! Take my hand, I'll keep you sound asleep, I'll pray the light away, you're in so deep! A nightmare is here and haunting me! Inside I'm still trying! Inside I'm still crying! Once again, I'll show you all your fears! I'll break you down with pain You'll leave in… Te-e-e-ears!!!

      Музыка длилась еще секунд пятнадцать, после чего мы постепенно остановились и немного устало улыбнулись активно скандирующим на диване слушателям, одаривших нас аплодисментами и не всегда цензурными комплиментами. Хорошо разогрелись. Встряхиваю немного гудящие пальцы, на которых еще чувствовалась фантомная вибрация. Нужен перерыв, а то шутка ли играть почти шесть минут? Это не монотонное бряцание на гитаре у костра, где положение рук почти не меняется. Тут выносливость нужна, чтобы держаться в таком темпе и ни разу не сбиться, не сфальшивить. К тому же никто не хочет вымотаться сейчас, чтобы на завтрашний концерт сил не хватило. Мы и так отлично знаем свою программу, так что можем себе позволить репетировать, особо не напрягаясь. Братюни полностью были со мной солидарны, направив свои стопы в сторону полупустого ящика с пивом. Хоть бы закусок к нему хватило, а то это же троглодиты! Нет чтобы ребенку что-нибудь оставить, а то этот заморыш боится, небось, крошку со стола взять!       Отложив музыкальный инструмент на подставку, я с улыбкой подошел к своему подопечному, смотревшего на меня все тем же слегка сконфуженным взглядом, что и на протяжении всего выступления.       — Ну что, понравилось? Небось, не слышал никогда ничего подобного, да? — негромко засмеялся, потрепав по темной лохматой голове, на что его взгляд приобрел еще и недоуменные нотки. — А у тебя как успехи?       Я опустил взгляд на блокнот и замер в шоке. Не знаю, что я ожидал увидеть. Может какие-то примитивные изображения, вроде наскальных рисунков, если вообще не детсадовский уровень, где была бы одна размазня. Но ЭТО!!!       Не смотря на незаконченность, в той области оставшейся в виде наброска, я сразу узнал самый дальний угол в этой комнате, где стоит шкаф для одежды и примыкающая к нему тумбочка. Я даже обернулся на всякий случай, чтобы убедиться, что там действительно пусто и нет никакого незнакомца, который был изображен с такой точностью, что больше походило на черно-белую фотографию. Изображенный в расслабленной позе сидел на тумбочке боком к художнику, опираясь спиной об шкаф, согнув одно колено и опустив на пол правую ногу. Его одежда была похожа на облачение пустынного странника, где приветствуется максимальная закрытость от ветра и песка, в чем помогает высокий воротник. Однако были и различия от этого стиля, хотя бы потому что выглядел этот прикид пусть и просто, но дорого. Вместо ремней — декоративные цепочки. На темном пальто с карманами блестящие пуговицы. Рукава были закатаны, открывая до локтя изящные руки, по которым невозможно понять парню они принадлежали или девушке. В одной нарисованный человек удерживал тонкими длинными пальцами раскрытую книгу, упирающуюся корешком в колено. А вторая была вытянута в сторону художника и была не до конца дорисована, однако по положению пальцев уже ясно, что складываются они в фак. Но дыхание захватило не сколько от потрясающей детализации, сколько от красоты нарисованного человека. Она была настолько совершенной, что возникают сомнения в реальности. Не могут в природе существовать такие идеальные черты, за которыми невозможно понять половую принадлежность их обладателя. Даже убежденному гомофобу при взгляде на это совершенство будет совершенно плевать какого пола обладатель этого ангельского личика, потому что он будет абсолютно сражен наповал и захлебнется слюнями. Про таких говорят «Валить и трахать», вот только на эту красоту хочется молиться, ибо изображен был сам бог. Ничем не сдерживаемые шикарные светлые волосы, роскошной волной стелились до самого пола. Длинная лебединая шея, едва заметная в вороте из-за наклона головы. Тонкий, едва заметный на фоне светлой кожи нос. Чуткие соблазнительные недовольно поджатые губы, которые так и манят взгляд. Сурово сдвинутые светлые брови, между которыми затаилась возмущенная складочка. Но больше всего поражали глаза. Они были заметно крупнее человеческих, делающих похожим на аниме-персонажа, и в них застыл такой гнев, что невольно вздрагиваешь, опасаясь схлопотать молнию с небес за то, что посмел прогневать боженьку. Наверное, именно с таким стальным безжалостным взглядом и отправляют грешников в ад.       И это все было нарисовано простым карандашом без стёрки за полчаса?!       — Талантище… — пораженно выдохнул я в полном охуении, не в силах отвести взгляд от изображения разгневанного совершенства.       — Эй, Ника, ты чего застыл? — остальные заметили мое выражение лица и с любопытством посмотрели на изображение.       Мне было забавно наблюдать за тем, как вытягиваются их физиономии и как они недоверчиво оборачиваются на нарисованный шкаф с тумбочкой, на которой в реальности никого не было. Ну да, я тоже расстроился, что такая сердитая красота не настоящая. Ну и воображение у пацана!       — Чува-а-а-ак, — первым сбросил с себя наваждение Арсен, посмотрев на подростка почти что с любовью. — Ты нереально крут! Можно я оставлю рисунок себе?       Немой слегка склонил голову к плечу и чуть наморщил лоб.       — Нет! Не давай ему! — встрепенулся Семён. — Этот извращенец дрочить на него будет!       — Это кто тут извращенец?! — попытался его ударить цыган.       Но мой бро увернулся, и они начали носиться по комнате, матом доказывая, кто из них петух. По мне, так оба, но я лучше промолчу.       — Слушай, а ты по фотографиям рисуешь?       — Портрет свой хочешь, Димон? — удивленно поднял бровь пухлый.       — Не мой. Аньки. Думаю, если я ей подарю ее портрет, то она мне полюбасу даст! — расплылся в коварной ухмылке гитарист.       О да, среди нас художников такого уровня нет. Если в народе прознают о таланте Немого, то его завалят заказами! Хах, быстро же для него нашлась работа! Стучать молотком может каждый, а вот подобные творческие люди редки и потому очень ценятся. Потому что цифровые фотоаппараты, на которые сейчас снимаем, не вечные и скоро начнут отказывать из-за старости, а переносить снимки на бумагу мы не умеем. Так что скоро будем как в средневековье запечатлевать свой лик на холсте и вешать на стенах в рамочку. Так что Немого еще потом заставят творческий кружок организовать, чтобы других желающих научить полезному искусству.       Подросток равнодушно пожал плечами на это предложение.       — Ты точно в первый раз рисуешь?       Недоверчивость Амира по отношению к моему найденышу начинала потихоньку бесить.       — Разумеется нет! Что за тупые вопросы? — посмотрел я на него с раздражением. — Чтобы достичь такого мастерства нужно несколько лет заниматься!       Однако подросток утвердительно кивнул.       — Эм… — я завис. — В смысле? Ты хочешь сказать, что действительно впервые рисуешь?!       Я не мог поверить, но Немой снова кивнул, повергнув всех нас в шок.       — Не может быть, — неверяще дернул я себя за отросшую челку. — Наверное, это и в самом деле талант.       — Может быть, он просто очень умный? — притормозил возле меня переставший бегать Семён и с интересом глянул на ребенка.       — Ты думаешь, что от ума зависит прямота рук? — фыркнул Димон, и я был с ним полностью согласен.       — Давай проверим! — воодушевленно воскликнул бро. — Мне интересно, сможет ли он играть так же хорошо, как и рисовать?       — Ну это вряд ли, — пришла моя очередь фыркать.       Однако Сёма уже сдернул с дивана подростка и подвел к своему синтезатору.       — Окей, чувак, спорим, что не повторишь, — подмигнул он глядящему на него исподлобья Немому и начал секунд десять играть мелодию с правой стороны инструмента одной рукой.       — Ой, ну конечно он не сможет это повторить, — поморщился я, неодобрительно качая головой. — Это слишком быстро и сложно даже для профессионала, чтобы безошибочно повторить с первого раза, — но меня не слушали.       — Теперь ты, — уступил место Сёма все это время внимательно наблюдавшему за движением пальцев и нажимаемыми клавишами подростку. — Смотри, держишь руку так…       Он хотел было показать, как надо, но Немой не стал дожидаться объяснений и сыграл тот же самый десятисекундный отрывок без единой ошибки, нажимая по три клавиши больше десятка раз.       Все без исключения в шоке уронили челюсти, вытаращившись на уставившегося на нас в ожидании дальнейших указаний подростка.       — Да ну, не может этого быть!       Не известно, кто это сказал, но согласно кивнули все, кроме Немого, нацепившего покерфейс.       — Ты чё, действительно все запомнил с первого раза?! — подобрав челюсть, спросил Сёма и получил согласный кивок. — Жесть! Но сможешь ли ты запомнить это?       Маэстро демонстративно размял пальцы и начал играть уже всерьез, быстро бегая пальцами по клавишам двумя руками больше трех минут, исполняя полную версию узнаваемого в среде анимешников оппенинга. И все это под немигающим внимательны взглядом найденыша, отслеживающего каждый его жест, каждое движение пальца, каждый издаваемый звук и его продолжительность. Повторить подобную игру без какой-либо подготовки казалось нереальным, но мы молчали и с интересом наблюдали, что из этого выйдет.       — Прошу, — закончив композицию, самодовольный Сёма повелительным жестом указал подростку на инструмент. — Повтори все, что ты запомнил.       Ну, тот и повторил. Причем повторил так, что мы вновь были вынуждены соскребать челюсти с пола, ибо запомнил он АБСОЛЮТНО ВСЕ! Его длинные пальцы пианиста легко порхали по клавишам. Лицо было совершенно расслабленным и выражало уверенность в себе и своих силах. Лишь черные глаза слегка дрожали от быстрого движения зрачка, выслеживающего каждую нужную для нажатия клавишу.       Когда он закончил и посмотрел на нас в ожидании, мы еще некоторое время молчали, пытаясь это переварить.       — Ты не просто талант… Ты ГЕНИЙ!!! — выдохнул я в восхищении, смотря на Немого уже совсем другим взглядом.       — Похоже, у него фотографическая память, — сказал Сёма так, словно пожаловался.       Ну да, еще бы ему не приуныть. Ведь он учился игре на синтезаторе много лет, тренируясь днями и ночами, а тут пришел какой-то хрен с горы и с первого раза сделал то же, на что сам убил кучу времени, сил и нервов.       — Надо проверить, запоминает он только то, что видит или звук тоже может повторить, — предложил Димон, смотревший на моего подопечного таким же горящим взглядом, что и я.       Мы включили на телефоне композицию Пиратов Карибского Моря, попросив найденыша послушать ее и попробовать сыграть ту же мелодию на синтезаторе. Прикол в том, что в этой музыке присутствовали в основном струнные и духовые инструменты, а это значит, что Немому придется самому подбирать подходящие по звучанию клавиши, не зная заранее их последовательности. Судя по тому, как нахмурился подросток — тот понял, что задача перед ним усложнилась. Поэтому, когда проигрываемая музыка закончилась, он начал по очереди нажимать каждую клавишу, запоминая их звучание. Ну да, в прошлый раз он не каждую использовал, не смотря на сложность композиции. Дойдя до конца, он на секунду задумался, после чего встрепенулся и принялся уверенно играть, словно по нотам.       — Жесть! Это просто жесть! — мотал головой Сёма, квадратными глазами смотря на юного композитора, потому что так сразу на слух безошибочно даже он не мог.       — Видимо, у него и вправду идеальная память, — переглянулись мы.       — Хах, похоже, что ты больше не нужен! — подколол моего бро Витя.       — Еще посмотрим, как он на твоем месте сыграет, — немедленно огрызнулся тот.       — А это идея, — тут же загорелся Димон, хищно поглядывая на новенького. — Если он может играть на любых инструментах, то он сможет заменять кого-то из нас, когда это нужно! Сколько раз мы переносили концерты из-за того, что кто-то из нас не вовремя отправлялся на больничный или посылался наружу?       — Думаешь, он сможет? — усомнился я, хотя против идеи ничего не имел против. — Ладно, ударные и клавишные, но струнные держать правильно нужно для начала научиться.       — Да, ты прав, это с первого раза у него точно не выйдет, — слегка поморщился. — Но ты позанимайся с ним потом дома и скажешь, получается у него или нет. Пускай разучит что-нибудь из нашего репертуара, может заинтересует и его. А после посмотрим, как он держится, если играет не соло, а в группе. Не будет ли запинаться и путаться.       — К примеру? — уточнил я, интересуясь конкретной песней для разучивания.       — Ну, к примеру эту, — взяв в руки гитару, Димон наиграл первые аккорды, чтобы я точно понял и случайно не перепутал.       Каково же было наше удивление, когда покосившийся на него Немой слету подхватил мелодию, четко отыгрывая ее на синтезаторе. Гитарист притормозил, прислушиваясь, после чего довольно усмехнулся:       — Глянь-ка! А он знает эту песню!       — Да ее все знают, — хмыкнул я. — Ей уже больше сорока лет. Если у него действительно такая хорошая память, что запоминает все с первого раза, то он мог услышать ее еще когда Интернет работал.       Мы немного заслушались, уж больно ладно играл найденыш. Он безупречно исполнил первый куплет и припев, но когда пришел черед второго, я решил подыграть.

Ты же видишь, что душишь меня? Держишь так крепко, боясь потерять контроль. Все то во мне, кем я стал для тебя, Рассыпалось прямо у тебя на глаза-а-ах…

      Не зря Димон упомянул про то, что тому не только соло надо уметь играть. Услышав, как я на русском пою ему в такт, Немой вздрогнул, едва не сфальшивив, и поднял на меня удивленный взгляд. Ха! Он еще и вслепую играть может! Красавчик! Сколько еще в нем умений?

Да я попал в капкан! Я снова попал в капкан!

      Это цыган мне подпел, зачем-то зажав нос. Рэпера из себя строит?

Мой каждый следующий шаг отдаляет тебя от меня-я…

Да я попал в капкан! Я снова попал в капкан!

Трачу секунды на то, что принять не смогу-у! Я оцепенел! Я не знаю, где ты! Я так устал! Но я стал умней! Становясь таким, все чего хочу — Быть самим собой, а не быть тобой! И я зна-а-ал! Что меня мо-ожет ждать прова-ал! Но я зна-ал, что ты тоже, как я, была кому-то сожаленьем!

      Немой все же сфальшивил, промазав мимо нужной клавиши, расширив на меня глаза, но в тот же миг опомнился и опустил взгляд, стараясь быть более внимательнее.

Я оцепенел! Я не знаю, где ты! Я так устал! Но я стал умней! Становясь таким, все чего хочу — Быть самим собой, а не быть тобой! Я оцепенел! Я не знаю, где ты-ы… Что ты хочешь слепить из меня? Я оцепенел! Я не знаю, где ты-ы… Что ты хочешь слепить из меня?

      Подросток идеально закончил песню, подобрав те же ноты, что и в оригинале, после чего его руки соскользнули с инструмента и он вновь замер с равнодушным взглядом, словно солдат в строю.       — Ты молодчина! — улыбался я ему, подходя ближе. — Не устал?       — Утырок! ЭТО не может устать! — внезапно схватил меня за плечо Амир, заставив остановиться.       — Чего? — недоуменно обернулся на него.       — Вы, блять, все слепые что ли?! — рявкнул громила на нас своим хриплым голосом, ставшим похожим на лай. — Не видите, кого Ника притащил?! Да это же гребанный мутант!       — Мутант? — теперь уже удивились все и посмотрели на Немого.       Тот с некоторой настороженностью наблюдал за бритоголовым, но оставался спокойным. Мы присмотрелись, пытаясь понять, что во внешности найденыша не понравилось нашему товарищу. Две руки, две ноги, одна голова. Хвоста, рогов, крыльев нет. Третьего глаза и второго ряда зубов нами тоже замечено не было.       — Да нормальный он, — отметил Витя.       Теперь мы все с вопросом посмотрели на Амира.       — Нет, ненормальный! — гнул свое тот. — Я эту тварь по взгляду узнал! Видел однажды одного такого, и могу смело утверждать, что не смотря на внешность ЭТО не человек! Вас самих разве жуть не берет, когда вы рядом находитесь?!       — Да нормальный он, — это уже я сказал, скидывая с себя тяжелую руку.       — Это сейчас ты так говоришь! — ткнул в меня пальцем здоровяк. — А потом эта сука черноглазая перегрызет тебе глотку! Это же настоящий зомби! Оторвет нах твою тупую башку и сожрет сердце!       — Ты несешь бред, — начал я сердиться. — Сам себя слышишь? Какой еще зомби? В нем силы, как в куренке. Ткни пальцем — упадет. К тому же его проверили еще на входе. Он вполне себе живой и здоровый, а не разлагающийся труп. Психиха разве что немного расшатана, но при нормальном подходе реабилитировать можно. Посмотри на него, — махнул рукой в сторону безэмоционального неподвижного подростка. — Он вполне себе спокойный. К тому же очень талантливый…       — Это сейчас он спокойный, потому что сытый, а потом он снова начнет требовать крови!       — Сытый? — фыркнул я, иронично поднимая бровь. — Эта кость ходящая?       — Ты сказал, что вы нашли его в окружении трупов в нетронутом поселении, где поселилась какая-то тварь, следов которой не нашли? — с каким-то лихорадочным блеском принялся меня трясти Амир. — Почему, блять, никому в голову не пришло, что может быть это потому что та тварь и есть этот пацан?! Вышвырни этого мутанта туда, где ты его подобрал прежде, чем он нас всех убьет!       — Отпусти меня! — начал я вырываться, потому что это действительно был уже перебор.       Рядом со мной появился Немой, потянувшийся к Амиру, но тот сам отшатнулся, едва его заметил. Вместо того, чтобы вцепиться в здоровяка, подросток схватил меня, помогая удержать равновесие, потому что иначе мы оба бы упали.       — Вот! Видели?! Он хотел меня убить!!! — ревел Амир, некультурно тыча пальцев в сторону недружелюбно смотрящего на него поверх моего плеча Немого.       — Да я тебя сам сейчас убью! — взбесился я, разворачиваясь к нему лицом. — Ты совсем свихнулся что ли? Успокойся!       — Да как вы не понимаете?! — тот аж весь раскраснелся, тяжело дыша и сжимая пудовые кулаки до побеления костяшек. — Или вы не слышали никогда, что таких дибилы-ученые несколько десятков наклепали и пустили по миру? Да Интернет тогда взбесился, когда они только появились!       — Да кто «они»?! — всплестнул я руками, откровенно ничего не понимая.       — Серьезно?! Ты не знаешь?! — аж задохнулся тот и посмотрел на остальных.       Я тоже обернулся на остальную группу и обнаружил их сидящими на диване, пожирающими чипсы с попкорном и с восторгом глядящих на наш спор, словно на культовый фильм. Придурки. Когда Амир обратился к ним с немым вопросом, все они дружно разве руками.       — Да вы вообще темные люди! — чуть не сплюнул громила от досады. — В какой дыре вы были последний год войны, если не слышали об этом?!       — Ой, не напоминай, — махнул ладонью рыжий пухляш. — Наш спутник тогда сбили и мы сидели без интернета несколько месяцев. А потом стало как-то не до соцсетей, тем более, что телефоны у всего состава забрали, чтобы не выдавать свои позиции и не допустить утечки информации.       Наш бас-гитарист на такое единодушие с нашей стороны только хлопал ртом, словно выброшенная на берег рыбина, не зная, как еще нам объяснить, если мы вообще не в курсе из-за жаркой обстановке на фронте тех дней.       — Так что за мутанты? — спросил я, сжалившись.       — Людоеды, — проскрипел Амир, не разрывая зрительного контакта с напряженным подростком. — Внешне, выглядят, как мы, но людьми совсем не являются. Они не чувствуют ни усталости, ни боли, ни привязанности. Они настоящие монстры, потому что жажда человеческой крови у них зверинная, а ум сравним с компьютером, отчего они всегда знают, как добраться до своей жертвы. То, что он сейчас показывает — это никакая не гениальность. Просто у этих тварей действительно настолько хорошая память, что они помнят ВСЕ, что когда-либо видели, слышали, нюхали, пробовали и прочее. Поэтому у них настолько сумасшедшая обучаемость, не смотря на безмозглость. И чем старше эта тварь, тем сложнее ее убить, потому что за всю жизнь она разучивает такое количество стратегий и трюков, что подловить этого мутанта практически невозможно. И подстрелить издалека почти нереально, потому что они чувствуют направленный взгляд и могут увернуться даже от пули снайпера.       — Ничего себе, — присвистнул Арсен. — Такие действительно были?       — Да пиздит он, — не поверил Димон.       — И что, ты теперь меня сьешь? — положил руку на макушку тихого подростка.       Немой поднял на меня нечитаемый взгляд и отрицательно покачал головой.       — Видишь? Он няшка, — усмехнулся я в лицо Амира, демонстративно приобнимая «людоеда-мутанта».       — Дибилы! Кому вы верите?! — обозлился тот из-за нашего неверия.       — Предпочитаю верить своим глазам, — спокойно ответил я. — И они мне говорят, что этот ребенок не опасен. Если бы он был мутантом, то давно бы на нас напал, верно?       — Это не ребенок! — бритый, словно великовозрастной карапуз, сердито топнул ножкой и выпятил губу. — Эти твари сразу взрослыми создаются! Его возраст означает боевой опыт, а он должен насчитывать не меньше 8 лет! Они еще необученные смертельно опасны для человека были! Представьте, на что способен это монстр сейчас при его скорости обучения, раз он дожил до настоящего времени!       Вот тут я задумался, почувствовав некоторое сомнение. Вспомнил, как Немой мне на пальцах показывал свой возраст. Да и фотографическая память вписывается в изложенное другом описание. Покосился на подростка, который поднял на меня свои черные глазищи, не выражающие ничего кроме ледянного спокойствия без капли агрессии.       — Да нормальный это парень, чё ты пургу мелешь? — заключил я, не найдя ничего подозрительного. — Или ты предлагаешь подозревать любого ребенка-аутиста старше 8 лет, который умеет делать что-то лучше нас?       — БЛЯТЬ!!! — похоже, что у Амира случился нервный срыв, потому что его аж затрясло. — Ты тупой даун!       — Ага, — не стал я отрицать, разворачивая несопротивляющегося Немого в сторону выхода. — И этот тупой даун сваливает отсюда, забирая мутанта! А то сейчас дойдем до того, что ты будешь пытаться доказывать свои бредни, приставая к ребенку!       — Если ты сдохнешь, то можешь не возвращаться! — кинул мне в спину здоровяк.       — Если ты сдохнешь и не припрешься на концерт — я сам тебя убью! — это уже Димон спохватился.       — Что за люди — сплошные угрозы, — раздраженно проворчал себе под нос и добавил куда громче: — Думаю, что мой цветущий вид завтра убедит вас, что мой подопечный не какой-то там монстр, а вполне адекватный пацан!       — Встречу с оружием на случай, если сам станешь зомби! — огрызнулся Амир. — И пущу тебе пулю в лоб, уж не сомневайся, рука не дрогнет!       — Придурок! — попрощался, громко хлопнув за собой дверью.       Немой, из-за которого и случился этот некрасивый спор и которого я вел за плечо, смотрел все это время перед собой пустым взглядом. Похоже, что он немного в шоке, раз стал еще более заторможенным, чем до этого.       — Эм… — неловко улыбнулся я, почесав шею сзади. — Ну, я же говорил тебе, что они чуток экцентричные. Или не говорил?       Ответом мне стал пристальный темный взгляд исподлобья, яснее слов говорящий, что ничего подобного я не говорил, а просил лишь не пугаться. Но разве это не одно и то же?