Из жизни отступников

Холодное осеннее утро лениво разгоняло ночной мрак, дождь монотонно стучал по стёклам, в щели между старыми деревянными рамами в скромную квартиру проникал сквозняк. Население двушки собралось на кухне, из помещения доносился ароматный запах кофе и колбасы. Утро почти перешло в день, обитатели жилища испытывали на себе все прелести похмелья. Хидан не стеснялся в красочных эпитетах в сторону Какузу за выбитую челюсть, но тот был поглощён чтением экономических новостей. Итачи почти всё время молчал, по его лицу было видно, что он ещё не привык к окружающей его обстановке и компания вновь обретённых напарников его напрягала. Учиха ворочался всю ночь и говорил во сне, чем под утро вывел из себя финансиста, который недолго думая, ввёл новый штраф. Отступники не боялись санкций, так как в данный момент с них просто было нечего брать, но они забыли о Книге Учёта казначея, где было подсчитано всё и с немалыми процентами. Кагири неспешно суетилась у плиты и напевала под нос одну из своих любимых песен. Завтрак прервал щелчок открывающейся двери, в коридоре появилась Ленор. Холодный ветер оставил на её щеках кокетливый румянец. В сочетании с забавной чёрной шапкой, на которой красовались ушки, это смотрелось очень мило. Сероглазая шатенка с волосами чуть ниже плеч хотела что-то сказать, но в ту же секунду застыла с приоткрытым ртом. — Привет! Я так соскучилась, — обняла подругу Кагири. — Думаю, времени скучать у тебя не было. Это становится уже проблематично, — решила не затягивать с напрашивающимся разговором Ленор. — С одним из них жить под одной крышей я согласилась, жаль, что тогда ещё нельзя было выбирать с кем именно, а с двумя был уже напряг. Постоянный шум, очередь в ванну, скандалы и сплетни со стороны соседей. Существовать только в маленькой комнате я не хочу, хотя бы потому-что часть моих вещей лежит в зале и многие из них я часто найти не могу в последнее время. Кагири, нужно что-то решать, — скрестила руки на груди девушка. — Ленор, может, поговорим об этом позже. Я всё знаю и понимаю, но по-другому пока не могу. Не выставлю же я их на улицу. Также я считаю, что не стоит это обсуждать при них, — развела руками брюнетка. — От тебя снова пахнет алкоголем. Кагири, завязывай. Я скажу это здесь и сейчас, — сероглазая повернулась к мужчинам. — Вы очень плохо на неё влияете. Раньше мне казалось это забавным, теперь же всё реже и реже. От вас никакого толка, никаких денег за оплату жилья и глупые иллюзии, что вы создаете вокруг моей очень близкой подруги. — Ты преувеличиваешь! — прервала её Кагири. — Позволь мне самой решать, как ко всему относиться. — Хочешь сказать, что моё мнение для тебя пустой звук? Может, мне больше не стоит возвращаться сюда? Приведи сюда всех, чего уж там. Выслушивай в свой адрес кучу лесных эпитетов и суетись вокруг них, а потом, когда они решат тебя убить, не звони мне, — Ленор направилась в сторону выхода. — Постой, не нужно так. Неужели ты не можешь понять, что я хочу чего-то большего от этой жизни? — зеленоглазая преградила путь подруге. — Только мы этого не хотим. Ни я, ни Элейн с Иджи. Мы боимся за собственные жизни, хотим, чтобы всё стало, как раньше. Решай, с кем тебе комфортней, — тяжело вздохнув, подытожила Ленор. — Боюсь, обстоятельства складываются не в вашу пользу, детка. Любая бы на её месте выбрала компанию таких крутых мужиков, как мы, — встрял адепт, гаденько улыбаясь. — Это так? — спросила напрямую у подруги Ленор. Кагири хотелось сбежать на край света, раствориться. Она искренне не понимала суть проблемы. Зачем портить всё в тот момент, когда жизнь заиграла совсем иными красками, нежели до встречи с Хиданом. Брюнетка и подумать не могла, что её поставят перед таким трудным выбором. Она сходила с ума по фанатику, ей нравился Какузу, да и чего таить, Итачи тоже очень хорош собой, но разрывать многолетнюю дружбу ради мужчин девушке очень не хотелось. Именно Ленор всегда оказывалась рядом в самую тяжелую минуту, давала пинка для достижения задуманного и понимала Кагири, как никто другой. Брюнетка и сама догадывалась, что Ленор права, просто ей не хотелось это принимать. Ни один их этих мужчин не стоит подруги. — Мы обсудим всё позже и найдём выход из сложившейся ситуации. Ленор, ты очень важна для меня, как и они. Я не хочу выбирать с кем из вас общаться, к тому же Какузу нашёл помещение, подходящее на роль убежища. Просто нужно дать ему немного времени на приведение квартиры в пригодность, — смотря в пустоту, ответила Кагири. — И где же будет их база? — Ленор с трудом скрывала раздражение в голосе. — Через подъезд от нас, — ответила брюнетка. — Ясно. Типа, компромисс, да? — шатенка не пыталась скрыть сарказм в голосе. Больше к данному разговору старались не возвращаться, но напряжение между всеми жильцами росло день ото дня. Нукенины всё чаще стали пропадать на несколько дней, мечта Кагири стать одной из них таяла, словно свеча. Девушки находились в постоянном стрессе от приближающейся сессии, отметить Хеллоуин не вышло, этот факт сильно огорчил подруг. Ленор всё чаще стала ездить к себе домой, Иджи стала больше пропускать, Кагири пребывала в мрачном настроении, она ничего не хотела и почти всё время молчала. Элейн же осталась прежней, либо прятала волнение глубоко в себе и это по-настоящему радовало. Конец ноября, время, когда осень сдает свои полномочия, но зима не спешит их принимать. Дождь борется со снегом, снег с дождём, иногда они смешиваются в единую серую массу, так противно растекающуюся по тротуарам и чавкающую под ногами. Время, когда ждёшь настоящей зимы и так устаешь от осени. В детстве первый снег, пусть и с дождём, приносил ощущение приближающегося праздника, веру в чудеса. Хотелось вырезать снежинки, покупать подарки, жаль, но с течением времени всё меняется. С каждым годом круговорот повседневных дел всё глубже затягивает в болото ненавистной рутины, убивая веру в волшебство. Чтобы хоть как-то развеять мрачные мысли, Кагири решила пройтись по городу отвратительно мокрым вечером. На центральной площади, там, где горят разноцветными огнями витрины, где постепенно начинают украшать магазины к празднику. Девушке всегда казалось это глупым, ведь до праздника ещё чуть больше месяца. Но среди огней всё кажется не таким серым и на лице невольно появляется слабая улыбка. В этот вечер брюнетка намеренно отправилась гулять одна. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, да и вообще никого не хотелось видеть. Друзья давно перестали удивлять, как и отступники. Всю жизнь девушка страдала от недуга под названием скука, всё слишком быстро приедалось. Мимо проезжали машины, люди в них куда-то спешили. Но наверняка были и те, кто, так же как и она, колесили по городу, отчаянно желая вырваться из серой пустоты. Люди проходили мимо: счастливые и беззаботные, печальные и задумчивые, в компании и одинокие. Девушку внезапно посетило желание, чтобы улицы города стали пустыми и лишь переливались цветными огоньками витрины. Пусть снег укроет землю большими пушистыми хлопьями, весело танцующими в свете фонарей, снежинки медленно кружась, опускаются на её протянутые ладони и исчезают навсегда. Среди обилия витрин, брюнетку привлекла одна — витрина детского магазина. На ней красиво разложили куклы разных размеров. Аккуратные личики играли разнообразием эмоций. Магазин был давно закрыт, казалось, там за стеклом совершенно иной и тёмный мир. У витрины стоял невысокий худощавый человек, он всматривался в лицо каждой куклы, подмечая все тонкости и угадывая настроение каждой из них. Руки его лежали на стекле, казалось, оно стало преградой, которую молодой человек не в силах был убрать. Сама не зная почему, Кагири подошла к мужчине и тоже стала рассматривать фарфоровых прелестниц. Такие красивые, но такие холодные, их пустые глаза отражали лишь свет ночных огней. «Здорово быть куклой, с тобой делают что хотят, но тебе при этом всё равно. Гораздо хуже, если куклы по ночам оживают», — пришедшие из глубины сознания мысли, заставили девушку вздрогнуть. — Ты так смотришь на них, хочешь купить их всех? — сама не зная зачем студентка почти шёпотом начала разговор. — Нет, я хотел бы их всех уничтожить. Они несовершенны, как и всё вокруг, они мертвы, а куклы не должны быть такими, — говоривший ответил очень усталым голосом. Мысль, которая пришла Кагири голову походила на безумие, но она всё же решилась проверить своё предположение. — Искусство, оно должно быть вечным? — не глядя на собеседника, обронила девушка. — Да, оно вечно, искусство — это путь к бессмертию и я творец этого бессмертия. Уверен, что ты поняла кто я, мне нет нужды представляться, — холодные глаза мастера марионеток быстро пробежались по силуэту Кагири. Брюнетка застыла, словно пораженная молнией, она не смогла произнести ни звука, но этого и не требовалось. — Я давно слежу за тобой, именно поэтому я был уверен, что ты придёшь сюда. Я хорошо понимаю чувства людей и редко ошибаюсь. Как видишь, сегодняшний день не исключение. Я долго ждал тебя, а ты, наверное, знаешь, как я ненавижу ждать. Поэтому ты должна за это со мной расплатиться, — мир рухнул, реальность растворилась в нотках его голоса. — Не я заставляла ждать, а ты сам. Раз следил за мной, так почему не пришёл раньше. Сомневаюсь, что ты не знаешь где я живу, — еле шевеля губами, выдавила она. — Я не только наёмный убийца, я прежде всего творец. Именно поэтому я ждал подходящего момента. Заявиться к тебе домой и заявить, что мне известно обо всём было бы слишком скучно, — его лицо, бесстрастное и такое белое, слишком сильно походило на лица кукол, которые большими глазами смотретли на серый мир с витрины магазина. — Ты получаешь эстетическое удовольствие и при этом требуешь платы? Странно как-то, не находишь? — спросила девушка. — Ничего странного нет, — спокойно отозвался он. — Можешь сделать из меня куклу, так будет намного лучше для меня, — Кагири невесело хмыкнула. — О, нет. Сделать из тебя марионетку и избавить от сложностей жизненного пути? Нет. Кстати, в марионетки ты не годишься, предпочитаю другой материал, — равнодушно произнес Красный Скорпион. Странно быть обиженным на такие слова, но услышать это от Сасори-но-Данны очень обидно. Ведь мастер делает свои куклы из лучших экземпляров человеческого вида. Значит, услышать то, что ты не годишься то же самое, что услышать о себе нечто очень плохое. — Я хотел не только найти тебя, я выжидал тот момент, когда смогу появиться в твоей жизни красиво. И еще, ты сама пришла ко мне, а не иначе. Забавно получилось, — трудно было не понять, что в каждом его слове и движении сквозила этакая игра. Акасуна но Сасори был мастером марионеток, но управлять тонкими ниточками нервов он умел ничуть не хуже, чем дёргать за сияющие нити чакры, приводя своих убийственных кукол в стремительное действие. «Его прекрасные глаза, они словно кровь, как глубокий омут, в котором хочется раствориться, уйти навсегда», — зеленоглазая стремительно теряла себя во взгляде его прекрасных глаз, отступник отвёл взгляд и чары были тут же сняты. — Да, ты, Сасори, всё делаешь со вкусом, — глупо было отрицать очевидное. — Не ты, а вы. Вы, Сасори-но-Данна. А искусство — это моя сущность, призвание, — гордо заявил он, мягко улыбаясь. — Что ж, буду звать Вас, — это «Вас» Кагири произнесла издевательски и даже саркастично. — Как Дейдара Данной, если вам будет так угодно. — Какая гаденькая улыбочка, так и стёр бы её с наглого лица. Навсегда, — Сасори не отставал по разговорам с самим собой от реального собеседника. — Вижу, ты тоже любишь искусство. Дело не в Дейдаре, а в том, что ты вздорная девчонка, о глупости которой я наслышан. И ты моложе. Я же кукловод, которому нет равных, и в почтенном возрасте. В дополнение к сказанному — ещё прождал тебя столько. Поэтому требую к себе уважения и считаю, что заслужил его, — Сасори отвесил лёгкий подзатыльник Кагири. — Эй! Это не вежливо. О какой же глупости ты наслышан? Простите Вы, — демонстративно погладила затылок девушка. — Пусть не вежливо, зато воспитательно. О твоей глупости лезть на рожон, добиваясь того, чтобы кто-то из Акацуки тебя точно пришил. Не все столь терпеливы, как я, если считаешь, что мы убиваем только тех, кто является объектом нашего задания, то ты ошибаешься, — приблизившись почти в плотную, поведал мужчина. — Я не думала. Я знаю, что вы такие все большие и сильные, если что не по-вашему, то сразу и без сожаления обидите слабого, — ответила девушка. — Вот и не нарывайся и не нужно меня перебивать. Смотри лучше, какой красивый снег, — он перевёл взгляд на серебристые снежинки. Снег был и вправду великолепен. Он падал крупными хлопьями, медленно кружась, танцуя в свете фонаря. Стало так тихо и пусто. Вокруг почти ни души. Желание, оно исполнилось, значит ли это, что чудеса всё же существуют…? Хотя, одно было рядом и от его присутствия становилось тепло на душе. Вся усталость, все чувства навалились разом, как не старалась, брюнетка не смогла сдержать неуместных слёз. Она не любила показывать слабость, мужчина понял это, сделал вид, что ничего не произошло. — Лишь минута снежинки растают на этой грязной мокрой земле, — тихо всхлипывая, промолвила Кагири. — Так будет не всегда, потерпи ещё чуть-чуть. Власть осени ослабнет, землю укроет белый покров, тебя посетит радость и ощущение, что жизнь станет иной. Бег времени стремительный, он приближает неизбежный конец каждого. Но даже с неизбежным можно справиться, нужно только найти средство, — кукловод посмотрела на небо. — Найти средство дано не каждому. Однако я смогла его отыскать. Через много лет, когда меня не станет, на просторах интернета люди смогут прочитать мои строки и оживить меня, пусть и на короткое время. Я не уйду бесследно, — Кагири протянула руки вперёд, завороженно наблюдая, как тает снег на ладонях. — Слишком рано ты задумалась над этим или ты из тех, кто живёт последним днём? Здесь по близости есть кафе, пойдём, погреемся. На улице холодно и мокро. Дерево, знаешь ли, размокает от воды, да не смотри на меня так. Я пошутил, я не деревянный, я из плоти и крови, если не веришь, то можешь тыкнуть в меня пальцем, — засмеялся Сасори. — Нет, я верю, идём, — еле сдерживала девушка желание сгрести мужчину в крепкие объятья. Беседа складывалась так, словно они давно знают друг друга, это удивляло и пугало одновременно. Впервые за долгие годы девушка ощутила рядом присутствие кого-то родного, такое странное чувство, такое неуместное и, скорее всего, обманчивое. Кагири хотелось, чтобы время остановилось и этот вечер не растворился в прошлом. Сасори стал искоркой света в её серой жизни. Уют и тепло заполняли яркие стены небольшого помещения, пахло чем-то вкусненьким. Милая девушка принесла меню, пара заказала чай, несмотря на то, что Кагири хотела кофе, кукловод не позволил сделать такой заказ. Сасори стремился сохранить себя и других в превосходной форме, поэтому о кофе речи быть не могло. Хотя, на сладкое к чаю, он всё же согласился. — Вот смотрю я на вас, Данна, и не верится даже, что вы злобный гений, к тому же ещё и убийца, — брюнетка не стесняясь, пожирала глазами нукенина и не только она одна. — Ты не первая, кто говорит об этом, это же хорошо. У меня отличная маскировка, обаяние помогает жить, хотя по молодости меня это раздражало, — кокетливо подмигнул мастер. — Да, вот посмотрите на жертву своими чудесными глазами, она сама с собой покончит. У Вас с Дейдарой отличный состав, оба обаятельные и беспощадные, — глаза девушки воодушевленно заблестели. — Ну как таких обидишь! — засмеялся он. — Хотя, после битвы с бабулей я ели ноги унёс. Хорошо, что моя техника марионетки столь убедительна, аж сам поражаюсь! — Так вот в чём смысл, это не Ваша истинная форма, это ваша техника — гениально, — Кагири смотрела на него с нескрываемым восхищением. — Знаю, однако, всё равно спасибо. У меня действительно были мысли по поводу того, чтобы стать марионеткой, но это лишило бы меня способности чувствовать. Мои пальцы по-прежнему были бы столь великолепны, но я не ощущал бы материал для своих кукол. А значит, я не чувствовал бы своих марионеток, не получал бы от них удовлетворения. К тому же, я творец, человек искусства, а какой создатель без эмоций. Будь я таким, мои куклы тоже стали такими же, как все остальные куклы, — Сасори создавал атмосферу только одним голосом, но говорил ещё и глазами. — Вы необыкновенный человек, Сасори-но-Данна. Вы восхищаете меня, вы сами созданы идеальным, наверно, так и выглядят боги, — восхищённо созналась Кагири. — Честно говоря, ты меня удивляешь и даже немного смущаешь. Обычно меня называют чудовищем, когда узнают чем я занимаюсь, но ты, может, ты сама расчленяешь труппы в подвале? — прищурил мужчина один глаз. — Ага, у меня своя коллекция, нет, не расчленяю. Просто не вижу ничего плохого в том, что бы сохранять красоту на долгие века, — придвинулась девушка ближе к объекту своего восхищения. — Что ж ты меня не боишься, одновременно приятно и обидно. Может, я квалификацию теряю? — задумчиво произнес красноволосый. — Думаю дело во мне, не в вас. После выходок и обрядов Хидана я ничему не удивляюсь. А вас не удивляет, что я так много о Вас знаю, — зловеще прошептала девушка. — Нет. Я в курсе, что Акацуки те ещё болтуны. А ты случаем, не знаешь, где носит подрывника? — задумчиво почесал подбородок Данна. — К сожалению этого мне не удалось узнать, — виновато опустила взгляд брюнетка. — Ну, думаю, скоро мы и это узнаем. Слушай, у меня вопрос. Можно? — глядя прямо в глаза Кагири, произнес мужчина. — Да, — немного испуганно ответила она. — А как все Акацуки помещаются у тебя в квартире? — вопрос стал неожиданностью. — Спят на полу, некоторые на кровати. Мне повезло, через подъезд люди продали квартиру на первом этаже. Какузу её и решил приспособить под убежище. Ночами где-то, днём всегда у меня, — пожала плечами брюнетка. — Так, ясно почему: у тебя тепло, светло, есть телевизор и компьютер. Ты кормила их? — широко расширив глаза, спросил он. — Да. А что? — не поняла девушка. — Это твоя главная ошибка, они не уйдут теперь. Там, где их покормили, там теперь их дом. Кто у тебя дома? — Сасори насмешливо улыбнулся. — Хидан, Какузу, Итачи. Всё, — перечислила девушка. — Гремучая смесь, особенно из первых двух, — рассматривал кукловод свои изящные пальцы. — Угу, особенно, когда напьются и начнут выяснять отношения. Тогда попадает всем и страдает имущество. На гендзюцу мне тоже пару раз везло, — поежилась зеленоглазая. Мужчина обхватил длинными пальцами подбородок девушки и приблизился к ней чуть ли не вплотную, глядя в её глаза. — Надеюсь, тебе хватит ума, не вступать с ними в близкие отношения. Союз с кем-то из Акацуки до добра не доведёт. Особенно если ты будешь не одной из нас, — глаза Кагири ошарашенно расширились. * * * — Слушай, куда опять она делась, а? Время ужина давно прошло. Я есть хочу! — поглаживал адепт свою любимую косу. — Заткнись, сделай одолжение! Если хочешь жрать, иди и приготовь. Или найди что-нибудь в холодильнике. Я видел, туда что-то ставили вчера, — монотонно пробубнил казначей. — Учиха, а Учиха. Сгоняй в магазин за жратвой, — лениво растянулся адепт на полу. — А не пошёл бы ты? — взгляд гения шарингана источал всепоглощающую ненависть. — Это куда мне, блять, ты пойти предлагаешь, что пасть захлопнул, боишься? — малиновые глаза нукенина прищурились. — Заткнись, Хидан. Ты мешаешь мне слушать экономические новости. Тебе тоже не помешало бы, — поправил финансист очки на переносице. — Ой, бля! Новости он экономические слушает, не мешало бы. Я бы может и послушал, если бы, как говориться, при деньгах был. А из-за тебя, сука, я в долгах постоянных! — жестикулировал Хидан. — Так иди, работай, что мешает? — больно пнул финансист своего напарника в правый бок. — Отсутствие лидера на месте мне мешает. Вот где падлу эту носит? — потирал отступник ушибленное место, скрывая полученное удовольствие от причинённой боли. — Ну не обязательно же в Акацуки работать. Пока такие времена, иди устройся грузчиком, или уборщиком, — передёрнул плечами казначей. — Ах, ты...! — дальнейшее не поддаётся воспроизведению. — Не хочешь уборщиком, можешь сантехником. И при деньгах и в дерьме. Богатство и страдание, как раз для поклонников Джашина! — присоединился к унижению адепта Учиха. — Ну или в секс по телефону, на крайний случай. — Ага, в агентство для одиноких женщин бальзаковского возраста. А что, Хидан? Они тебя на части разорвут! — поддержал Итачи Какузу. — Это только тебе, Какузу, женщины бальзаковского возраста по возможностям, а может, уже и не по возможностям. А я мужик в самом соку! Жеребец, бля, — Учиха снисходительно ухмыльнулся. — Мэрин, что ли? — деловито уточнил Итачи. — Всё, Итачи. Мне жаль, но твой драгоценный братец не получит счастья тебя прикончить. Я сам это сделаю с превеликим удовольствием, — фанатик быстро встал на ноги и взял в правую руку любимый штырь. — Давайте, переубивайте друг друга, мне же лучше. Сдам вас в пункт и выручу денег, потом куплю себе грузовик-рефлиджератор с крюками. Буду в нём таких, как вы, козлов, развешивать и поставлю там памятник из платины себе любимому в полный рост, — почти мечтательно проговорил казначей. — А ещё сделаешь пластику своей отвратительной рожи и вернёшь мужскую силу! — по-детски заржал Хидан. Чего и следовало ожидать, терпение Какузу не выдержало испытания, в следующую минуту Хидан был крепко привязан к стулу нитями финансиста. Зная, что Хидан сильнее физически, чем Итачи, Учиха воспользовался плодами чужого труда и с радостью отправил фанатика в мир Цукуёми. — Думаю, минут двадцать тишины нам обеспечено, — с гордостью заявил гений шарингана. — Да, Учиха, тебе палец в рот не клади, ты же подлая скотина, как всегда исподтишка, — хмыкнул Какузу. — Именно поэтому мы работаем парами. Кому-то сила, кому-то ум. Но есть и такие команды, в которой только грубая сила без ума, — монотонно отозвался Итачи. — На кого же ты намекаешь, а? — недовольно прищурил глаза казначей. — Неважно, пойду, найду что-нибудь в холодильнике, а то есть охота. Хотя знаешь за 50 рё, я могу что-нибудь и приготовить. Что скажешь? — поинтересовался Учиха. — За 50 рё я и сам тебе приготовлю хоть омаров, хоть фазанов, хоть рябчиков. Что скажешь, а? — не остался в долгу Какузу. — Скажу, что ты жмотяра! — с этими словами Учиха покинул комнату.