Призраки

      «Знаешь, давно хотела тебе кое-что сказать, но всё никак не могла заставить себя, а когда заставила, не получилось улучить момент: ты весьма стремительно избежал нашего столкновения. Не знаю, правда, намеренно ли, ибо до этого ты сам подошёл ко мне и обнял. И попросил сесть рядом с собой. И мило мне улыбался… Очень тепло на душе от твоей улыбки. И объятий.       Ну… Думаю, по последним словам уже достаточно ясно, что именно я хотела тебе сказать.       Я тебя люблю.       Прости, если эта информация причиняет тебе неудобства».       Отправить.       Аннетт дрожащими руками закрыла вкладку с диалогом, а затем и браузер. В голове пульсировала лишь одна мысль: «Ну нахрена?»       С другой стороны, на душе стало легче. Несколько месяцев она боролась со всей этой ситуацией, а теперь решилась поговорить. Она искренне надеялась на взаимность, хотя понимала, что быть отверженной шанс тоже есть. Это пугало её. Однако неизвестность пугала ещё больше — лучше уж знать, что в действительности к тебе чувствуют, чем терзать себя догадками, основанными на мимолётных моментах.       Ульрих Рёд запал Аннетт в душу сразу же, как они познакомились. А поняла она, что бесповоротно влюбилась лишь тогда, когда одна вредная хорошая знакомая сказала ей, что она слишком явно флиртует с Ульрихом, когда они разговаривают. Тогда Аннетт обиделась на эти слова, начала отнекиваться, а вредная хорошая знакомая отметила, что в любом случае кто-то из них кому-то нравится, и это либо Ульрих Аннетт, либо Аннетт Ульриху. Тогда девушка задумалась над этими словами, а через пару дней поняла, что вредная хорошая знакомая права, и ей действительно нравится этот прекрасный Рёд.       Аннетт постоянно искала его в толпе, старалась максимально часто с ним сталкиваться и беседовать. Она видела, что он сам рад ей, всегда улыбался и обнимал при встрече, сам старался быть ближе к ней. Однако на вечеринках он всегда танцевал с другой девушкой. И вот эти два момента никак не укладывались в голове Аннетт. Именно из-за этого она слишком тормозила себя с разговором. Эти танцы чертовски беспокоили её. Довольно часто Аннетт из-за этого плакала и не понимала, что ей со всем этим делать.       А теперь она решилась. Её трясло от волнения. Страх сковал тело Аннетт. Ей было одновременно любопытно и страшно открывать диалог, читать ответ, если Ульрих ответил. А вдруг, он прочитал и не ответил? А как она потом будет смотреть ему в глаза? Чего ждать?       Очень серьёзный шаг совершила несчастная юная Аннетт. И сейчас весь её мир сосредоточился на компьютере. Она словно перестала воспринимать окружающий мир: не существовало звуков, стен, других людей… Лишь компьютер и тревожное ожидание ответа на главный вопрос во вселенной — «Любишь ли меня ты?», который подразумевался, но так и не был зафиксирован в сообщении.       — Сколько раз мне ещё нужно повторить просьбу спуститься вниз, чтобы ты спустилась? — нарушил тревожную атмосферу сердитый голос матери. Эта женщина иногда разговаривала так, что возникало чувство будто она своим голосом может запросто тебя убить и выпотрошить, а останки скормить бродячим псам. Сейчас Аннетт как раз испытывала такое чувство. Она совершенно забыла, что её попросили помочь с уборкой, и, судя по всему, её ждёт жестокая расправа.       — Прости, я не услышала, — тихо проговорила Аннетт.       — А ты никогда никого не слышишь! Можешь и дальше тут сидеть, в таком случае. Сидеть и гнить в этой твоей дыре. Скоро мыши уже заведутся.       — Да что ты опять начинаешь?       — Ах, так?!.. — мать вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Аннетт закатила глаза. Теперь она была невероятна зла. Слишком много эмоций — с этим нужно что-то делать.       Аннетт выключила компьютер совсем, взяла телефон с наушниками и легла на кровать. Она включила режим полёта, чтобы никто её не беспокоил, вставила наушники в уши и ушла в мир грустной музыки. Впоследствии Аннетт уснула. И теперь её уже ничего не волновало.       — Опять привезли ребёнка с сотрясением. Пора бы запретить уже эти велосипеды несовершеннолетним, а то такими темпами человечество вымрет, — недовольно проговорила сестра Андерсон.       — Да ладно тебе, Метте. Если человек не умеет нормально ездить, то возрастом это не исправить. Лучше уж включить в школьную программу обязательные занятия по управлению велосипедом. Толку было бы больше, чем от простого запрета. Особенно, если учитывать тот факт, что всё запрещённое привлекает больше внимания, чем разрешённое. — Грета, как ярый сторонник велоспорта для всех возрастов, сочла своим долгом защитить его от нападок со стороны лиц, которые слабо в нём разбираются. — Да и вообще, парень пытался кошку не задавить, а не от неумения ездить упал. Я предлагаю запретить кошек — вот от них действительно никакого толку и большой травматизм.       — Вечно ты… — начала было Метте, пока её не отвлёк посетитель. Грета, не получив ответа на свою пламенную речь, чувствовала себя победителем в споре, который толком-то и не успел начаться.       Этот день для Греты Хольм начинался весьма удачно. И закончиться он тоже должен был хорошо. Во что бы то ни стало. Сегодня они с мужем шли на концерт их старшей дочери Сары, которая играла на фортепиано. В грядущий вечер она должна была исполнять одно из интермеццо Брамса — это было очень важно, ведь Сара мечтала стать известной пианисткой, а этот концерт предоставлял ей возможность показать себя большой публике. Грета гордилась своей дочерью. И остальными двумя детьми тоже гордилась. Ведь её семья была самой лучшей, несмотря ни на что. Грета была довольна своей жизнью. И хотя она была самой обычной, люди вокруг дико завидовали и полагали, что Грете просто повезло. Но на самом деле госпожа Хольм просто умела ценить то, что имеет и не пыталась выяснить, в чём именно она несчастна. Вот и весь секрет.       — Господин Гудмуннссон требует доктора Фильке, — сообщила недовольным тоном Метте. — Срочно. Говорит, дело не терпит отлагательств.       — Но она в отпуске, — ответила Грета. — Что ему от неё надо?       — То же, что и всегда — у него очередная жалоба на персонал. Мы опять не так работаем, «дорогуша». — Метте закатила глаза. — Как же он меня достал…       — Ты такая не одна, — вздохнула Грета. Она поправила прядь волос, выбившуюся из причёски, и направилась в сторону мужчины, который сотрясал зал ожидания своими ругательствами в сторону как самого медицинского учреждения, так и государства в целом. Этот человек был местной «звездой» — все знали господина Гудмуннссона и его отличительную черту, выражавшуюся в нескончаемом желании со всеми конфликтовать.       — … во всём виновато государство, которое забило гвоздь на молодое поколение! Растут себе дебилами и творят, что хотят, оттуда и проблемы! Если бы наши правители хоть ненадолго оторвали свои задницы от кресел и посмотрели на нас, простой народ, они бы увидели, что в стране происходит полная хрень! Но они не намерены это делать, потому и образование, и медицина сейчас в упадке. Стала бы эта врачиха так нагло мне врать и игнорировать меня, если бы наше руководство работало?!..       — Извините, что прерываю вашу пламенную речь, но мне сказали, что вы срочно нуждаетесь в аудиенции доктора Фильке, — спокойным тоном произнесла Грета. Она и все остальные (как персонал, так и пациенты) уже привыкли к «звезде», поэтому никто здесь даже не пытался вежливыми речами усмирить вспыльчивого Гудмуннссона.       — О, да неужели! Снизошли они! — всплеснул руками Гудмуннссон. — Я уж думал, мне придётся целую вечность ждать! Ну, и где эта безалаберная баба, посмевшая звать себя доктором?       — Доктор Фильке сейчас в отпуске. По закону имеет право на него. И я прошу вас покинуть помещение — вы мешаете работе. Кроме того, вы находитесь в больнице, а не на рынке — своими криками вы нарушаете предписанный покой ряда пациентов.       — Да? А то, что вы своими куриными мозгами…       — Я не намерена слушать оскорбления как в свой, так и в чей бы то ни было адрес! Покиньте помещение. Пока добровольно. Далее я вызову охрану и тогда вас отсюда с позором выставят! — грозно проговорила госпожа Хольм. В действительности ей очень не хотелось тратить время на этого идиота. Как и всем остальным. Но Гудмуннссон приходил ругаться словно по расписанию по четыре раза в месяц, и среди персонала в конце концов даже появился «график дежурств», в соответствии с которым сотрудники взаимодействовали с конфликтным посетителем. Сегодня как раз была очередь Греты, которая морально готовилась к концерту дочери, а не войне со скандалистами.       «И почему именно сегодня?.. — пронеслось в голове Греты. — Почему нельзя было прийти вчера или завтра? Почему нельзя было вообще прекратить нас доставать?»       — Ясно всё с вами. Я просто делаю свои выводы. Это не последняя наша встреча! Я добьюсь, чтобы здесь навели порядок! — с этими словами «звезда» покинула свою импровизированную сцену. Как только двери за спиной Гудмуннссона закрылись, все, кто находился в зале ожидания, облегчённо вздохнули.       — Что-то он сегодня быстро сдулся. Настроения, что ли, нет? — заметил один из посетителей. — Это как «не хочу на работу, но я же не могу не прийти».       — Зачем он такой ответственный свалился на нашу голову? — покачала головой в ответ на это замечание подошедшая сестра Андерсон.       — Просто мы классные, — пожала плечами Грета. — Я не знаю, на самом деле. И никто не знает. Возможно, он просто живёт рядом, поэтому и ходит именно к нам.       — Ну ладно, это не столь важно. — Метте взяла Грету за руку. — Пойдём, покажу кое-что интересное.       Грета поджала губы и последовала за коллегой. Что же такое ей предстоит сейчас увидеть?..       Вдруг, на пути у Метте возник доктор Хайдрик Лу. Медсестра даже вскрикнула от неожиданности.       — Вы меня напугали! — воскликнула Метте. — Что у вас за привычка появляться везде внезапно?       — Ну вот такой у меня стиль, — улыбнулся доктор. — А вы что, получили уже на сегодня свою долю Ужасного Роберта?       — Да, на пару лет вперёд, — ответила Грета. — Я не понимаю, почему из всех хобби, которые есть в этом мире, он выбрал именно закатывание скандалов то тут, то там.       — Никто не понимает, — покачал головой доктор и пошёл дальше по своим делам. Метте проводила его недовольным взглядом.       — Кхм. Так что ты мне там хотела показать? — осведомилась Грета.       — А, точно. Показать, — опомнилась сестра Андерсон. — На самом деле, ничего особенного. Просто кто-то передал тебе цветы с курьером. Кто бы это мог быть?..       — Муж, — однозначно ответила Грета. Хотя на самом деле она точно знала, что это не он. Просто потому что муж прекрасно был осведомлён о наличии у Греты аллергии на цветы, и не стал бы этого делать. Но она не могла допустить, чтобы по больнице начали ходить всякие глупые слухи. — Кто же ещё?       — Тебе с ним так повезло, — проговорила Метте. В её голосе звучали нотки зависти.       — Точно.