QWERTY

      Из всего приготовленного на завтрак Кугу интересовал только кофе. Отодвинув в сторону ароматно дымящийся рис, молодой человек взял чашку из тонкого фарфора. От сладкого запаха еды желудок сжался, а во рту появился неприятный привкус. Крепкий свежесваренный кофе пах куда лучше. Однако, едва прикоснувшись к напитку губами, Куга со звоном опустил чашку обратно на блюдце. Лицо его смешно скривилось, а в следующий момент по квартире разнёсся крик недовольства:       — Када! Почему в моей кружке вместо кофе опять кипяток?!       Из прихожей послышались торопливые шаги.       — Прошу прощения, господин.       Шаги стихли, и в дверном проёме гостиной появилась женщина в кимоно с подвязанными рукавами. На вид ей было лет пятьдесят, а то и больше. Жидкие волосы на затылке стягивал тугой узел, а немного покрасневшие глаза смотрели виновато и тревожно.       — Прошу прощения, — снова повторила Када. Она согнулась в поклоне и продолжила: — Господин так долго не просыпался, что предыдущий кофе успел остыть.       Куга осторожно дотронулся до обожжённого кончика языка и зло цыкнул. Завтрак переносился на неопределённое время. Возможно, даже на обед.       — Налей мне воды.       Он порывисто встал из-за стола и быстрым раздражённым шагом направился в прихожую. Большая стрелка на изящном позолоченном хронометре неумолимо приближалась к десяти. Стоило молодому человеку надеть туфли, идеально начищенные, модного в этом сезоне фасона, как в прихожую вбежала Када. В одной руке она держала высокий стакан с прохладной водой, в другой — миниатюрный пузырёк с круглыми таблетками.       — Господин, вы опаздываете. — На секунду Куге показалась, что та сейчас воскликнет: «Ками-сама! Как же быть?!» Но женщина продолжала с беспокойством смотреть блёклыми глазами на своего господина снизу вверх, видимо, вообще не в состоянии подобрать каких-либо слов от волнения.       — Сам знаю, — бросил Куга. Впрочем, градус недовольства в его голосе заметно понизился: Када догадалась захватить аспирин, что давало хоть какой-то шанс на нормальное продолжение дня. Вернув служанке пустой стакан, Куга уже взял портфель и развернулся к двери, но кое-что вспомнил.       — Где моя шляпа?       — Я мигом!       Меньше чем через минуту Када вернулась с тремя шляпами и даже зачем-то захватила шарф. Сказывался опыт. Куга, который к тому времени успел накинуть лёгкий плащ, выбрал тёмно-серую трилби с белой лентой, смутно припомнив, что купил её на прошлой неделе.       — Сегодня вернусь раньше, — уходя бросил он, не забыв заглянуть в зеркало.       — Удачного дня! — донеслось из-за хлопнувшей двери, но Куга едва ли мог слышать это: каблуки его туфель уже стучали по крутой лестнице. Выбегая через парадный вход, молодой человек чудом не столкнулся с гувернанткой в окружении шумных соседских детишек. Наскоро извинившись, он перебежал на другую сторону улицы, где практически сразу смог поймать рикшу. Крепкий мужичок крякнул, когда нетерпеливый пассажир буквально запрыгнул в его повозку.       — Главное Управление. И побыстрее, — нервным и заранее недовольным тоном прикрикнул Куга, вскинув руку, чтобы в который раз взглянуть на время. Золотой хронометр с тремя циферблатами показывал без четверти десять утра тридцатого октября 1940-го года.       Коренастый крестьянин с загорелой после лета шеей оказался на удивление быстроног. Теперь Куга имел все шансы прийти почти вовремя, но от быстрой и не слишком плавной езды ему снова сделалось нехорошо. Он попытался вдохнуть глубже, но противное чувство, что его вот-вот может стошнить, осталось.       — Приехали!       На ощупь вытащив из кармана монету в десять сэн, Куга спрыгнул на землю и оправил плащ. Огромные часы над входом Главного Управления показывали ровно десять. У проходной в этот час было не так много людей. Добросовестные трудяги уже заняли свои рабочие места, а большие начальники ещё нежились в тёплых постелях дома или неспешно пили кофе, пролистывая утреннюю газету.       Куга Шинго большим начальником не был, да и трудягой его можно было назвать едва ли. Около полугода назад отец, обладавший не только добрым нравом и известной фамилией, но и большими связями, пристроил его в Министерство транспорта и торговли. Переезду в столицу молодой человек был несказанно рад и к службе относился скорее как к трудовой повинности в уплату прочих прелестей жизни.       Охранник будто бы нарочно изучал пропуск целую минуту и лишь затем открыл турникет. Миновав круглый холл, Куга направился к крылу номер пять, где остановился в ожидании лифта. Опаздывать на службу ему было не в первой. Вернее, он опаздывал почти всегда: минута или пять — это не играло существенной роли, однако вовремя за последние месяца два Куга не появился в своём кабинете ни разу.       Здание Главного Управления по форме напоминало гигантское солнце, что должно было символизировать герб Императорской Японии. В восьми крыльях этой звезды из бурого кирпича располагалось восемь министерств. Двойная кладка в теории выдерживала не только землетрясение, но и атаку с воздуха в виде прямого попадания ракеты среднего калибра. И всё же большое начальство заседало на первом этаже, в то время как остальные служащие, чиновники и прочие размещались на оставшихся семи. В круглых холлах по центру здания можно было пообедать, отправить телеграмму, снять деньги с банковского счёта и даже прогуляться по зимнему саду на последнем этаже.       В просторную кабину, отделанную зеркалами, Куга зашёл один. Он снял шляпу, расстегнул плащ и попытался привести в порядок растрёпанные волосы. Отражение не радовало: опухшее лицо, красные глаза и потрескавшиеся губы однозначно давали понять, что воскресный вечер прошёл весьма интересно.       С мелодичным звоном лифт прибыл на пятый этаж, и стоило стальным дверям едва приоткрыться, как Куга буквально вылетел в радиальный коридор с тем, чтобы тут же наткнуться на своего начальника, Сузуки Ичиро. Тот окинул подчинённого неодобрительным взглядом с головы до ног и обратно, после чего, не сказав ни слова, шагнул в освободившийся лифт.       — Доброе утро, — запоздало поздоровался Куга, но ответом ему был хлопок механических дверей. Очевидно, день не задался ещё накануне.       «Чёрт», — прошипел Куга себе под нос, быстрым шагом направляясь в пятое крыло. На ходу снимая плащ, он нервно поглядывал по сторонам: все без исключения сотрудники отдела внешней торговли были уже на своих местах. Дойдя до кабинета в самом конце коридора, Куга передвинул деревянную рамку под своим именем на отметку «здесь» и толкнул тёмную дверь.       — Утречка, — Кобаяси, который сидел лицом к входу, отсалютовал, будто был в фуражке, и лишь затем поднял глаза на вошедшего.       — И тебе привет, — кивнул Куга. Он прошёл к своему столу у окна и бросил на него портфель, после чего громко крикнул:       — Здравствуйте, Танака-сан!       Каждый раз после подобного приветствия Куге казалось, что ещё немного и из рам вылетят стёкла, однако седой дедок за столом в углу лишь поднял лысеющую голову и проскрипел:       — Доброе утро, Шинго-кун.       Он добродушно прищурил подслеповатые глаза за старинным пенсне и вновь уткнулся в бумаги.       — Тебе повезло. Шеф как раз куда-то вышел… — начал было Кобаяси.       — Нет, не повезло. — Куга рухнул на стул и тяжело выдохнул. Не то чтобы он успел запыхаться по пути в кабинет, но общая паршивость состояния давала о себе знать. — Я наткнулся на него у лифта.       — Даже так? Сочувствую. — Кобаяси отложил карандаш и повернулся к собеседнику боком.       При довольно простодушном виде Такааки Кобаяси можно было назвать расчётливым и немного ушлым. Он точно знал, чего от него ждёт начальство: сколько нужно сделать за месяц и как часто можно при этом халтурить, чтобы не нарваться в итоге на выговор и не пролететь с плановым повышением по стажу. Иногда Куге начинало казаться, что тот симпатизирует ему лишь от осознания собственного превосходства над новичком. Так или нет, но Кобаяси как-то раз обмолвился, что лет пять назад сам был не дурак выпить и хорошенько загулять, а потому к постоянным опозданиям и прочим казусам молодого коллеги относился спокойно, никогда не злорадствовал и даже не шутил по этому поводу.       — Да это уже раз пятый, когда он меня ловит. — Куга побарабанил пальцами о стол и стал шарить взглядом по кабинету.       — За квартал?       — За месяц.       Оглядев кабинет, Куга заглянул под стол и открыл дверцу нижнего отделения.       — Графин в большом шкафу, — усмехнулся Кобаяси. Он вновь отвернулся к себе и добавил: — Кажется, сегодня Сузуки и без того был не в духе. Готовься, вечером может прилететь птичка.       «Птичка» действительно прилетела ближе к вечеру. Белую записку, сложенную наподобие силуэта летящей чайки, Куга обнаружил на своём столе ровно в пять. Секретарь Ичиро был известен не только любовью к оригами, но и — что удивительно — крайней неразговорчивостью.       Едва развернув записку, Куга выбросил её в мусорное ведро и с тоской вновь взглянул на хронометр. До конца рабочего дня оставался ещё час, и надеяться, что начальник всё же забыл об утренней встрече, было глупо. Куга подтянул галстук, пригладил волосы и решительно встал из-за стола.       — Удачи, — напутствовал Кобаяси. От работы он не оторвался и записку видел едва ли.       Ичиро и правда был не в духе. На обыкновенно доброжелательном лице явно проступало раздражение, а густые брови то и дело хмуро сдвигались к переносице. Во время получасовой лекции о важности самодисциплины и соблюдения принятого порядка Куга почувствовал, что действительно раскаивается. Ичиро он не боялся: тот был старым другом отца, можно сказать, его кохаем. Собственно, благодаря этому знакомству Шинго-младший и оказался в Главном Управлении. Однако Ичиро был абсолютно прав, и Куга понимал: будь на его месте кто-нибудь другой, так церемониться с ним бы не стали. Первое время он исправно являлся на службу и даже успел произвести впечатление человека ответственного и старательного. Но в столице общительный, симпатичный и небедный молодой кадзоку* быстро оброс сетью новых знакомств, и вскоре это общение стало отнимать бо́льшую часть времени.       Выговором за опоздания Ичиро не ограничился. Он достал папку, в которой Куга узнал свой собственный проект, и швырнул её на стол.       — Это никуда не годится.       Под суровым взглядом Куга подтянул папку к себе, но открывать не стал. Откровенно говоря, он и сам был того же мнения. Проект, на проработку которого давался месяц, он кое-как сделал за последнюю неделю, и было бы удивительно, если бы из этого вышло что-нибудь стоящее.       — Что скажешь? — пророкотал Ичиро. Он сцепил руки в замок и придвинулся ближе. Теперь Куге казалось, что начальник и вовсе будто бы нависает над ним.       — Это никуда не годится, — согласно повторил Куга. Он уткнулся взглядом в пол и уже приготовился к дальнейшему разносу, но Ичиро вдруг смягчился и сказал:       — Сроки перенесли.       — То есть? — резко, даже излишне поспешно, переспросил Куга. Забрезжившая надежда на безнаказанность вдохновляла.       — Из-за инцидента в Йокогаме. У тебя ещё неделя. — Ичиро откинулся на спинку кожаного кресла и с интересом взглянул на встрепенувшегося Шинго. — Советую не редактировать, а начинать заново. Будешь заниматься делом, а не шляться со своими приятелями — успеешь в срок.       Как сделать всё качественно и по совести, Куга примерно представлял, но, прикинув, сколько времени на это понадобится, пришёл к неутешительным выводам.       — Что, если не успею?       — Постарайся успеть, — Ичиро помассировал глаза пальцами, провёл ладонью по лицу и махнул рукой. — Всё, иди. Времени у тебя немного, так что…       — Положитесь на меня!       Кугу буквально подбросило со стула, а в следующий момент он уже нёсся по коридору к себе в кабинет.       Ичиро достаточно ясно дал понять, что лимит его терпения подходит к концу. Кроме того, Куга по-настоящему чувствовал себя виноватым и теперь на полном серьёзе вознамерился оправдать ожидания начальства, чего бы это ему ни стоило. В конце концов, всё решала неделя, короткие семь дней, за которые он должен был выложиться на полную или вылететь со службы. Последнее практически наверняка означало бы, что он отправится в родную Осаку к родителям. Посылая младшего сына в столицу, отец обещал присылать деньги только при условии, что тот будет добросовестно и усердно служить в Управлении и не натворит ничего такого, что могло бы опорочить честь семьи.       Жить на одно жалованье младшего сотрудника Куга пока был не готов и с трудом представлял себе, как такое возможно в принципе. Большинством эта должность воспринималась как старт для карьеры: что-то вроде затяжного испытательного срока, после которого человек либо начинал продвигаться наверх, либо уходил из Управления. Вакансия для отпрысков знатных родов из провинций; столичная золотая молодёжь едва ли горела желанием работать за копейки, да и работать вообще. Среди новых знакомых Куги было немало таких. Наследники древних фамилий предпочитали жить сегодняшним днём, спуская родительские деньги на ветер, вести дискуссии на отвлечённые темы и гнаться за новыми веяниями английской моды. Куга и сам был бы рад жить подобным образом, но пока это привело лишь к тому, что теперь он находился в шаге от провала.       Первым делом Куга наметил план, разделив всё, что следовало сделать, на пять частей. Сдать проект нужно было в понедельник, однако в воскресенье Куга планировал заниматься лишь правкой, понимая, что не сможет достаточно сосредоточиться дома. Закончив с расписанием, он всё же открыл папку и бегло пролистал неудачный вариант, подмечая ошибки и недочёты. Перед сдачей Ичиро он не успел толком проверить работу и теперь лишь поражался, насколько безалаберной та вышла.       Кобаяси и Танака-сан уже давно ушли, когда Куга поднял голову и с удивлением услышал, как часы в коридоре пробили семь вечера. Обычно низкий перезвон не был слышен в конце крыла, но в пустующем здании звуки больше не заглушались шагами или обрывками фраз. Все сотрудники разошлись по домам, и Куга, для верности взглянув на собственный хронометр, спросил:       — Одни мы с вами остались, да, Тетсу-сама?       Как и везде в правительственных зданиях, портрет Императора висел на противоположной от входа стене. Из рамки смотрел человек лет тридцати пяти с немного вытянутым лицом и мягким взглядом. Этот взгляд всегда казался Куге похожим на овечий, но думать так было неправильно, а потому приходилось как можно реже смотреть на Императора.       Решив, что пора бы тоже домой, Куга обернулся к окну и стал собирать разложенные бумаги. На мгновение что-то зацепило его взгляд, и, подняв голову снова, он понял, в чём было дело. В крыле номер шесть, стена которого отлично просматривалась из окна над письменным столом, в одной из комнат всё ещё горел свет. Прямо напротив комнаты Куги кто-то тоже продолжал работать и, судя по всему, домой ещё не собирался. Человек сидел спиной к окну, и всё, что можно было видеть, — это низкую спинку кресла, склонённую голову и локти на письменном столе. Ежеквартальный сезон авралов ещё не наступил, и Куга с каким-то удовлетворением решил, что его сосед напротив тоже чем-то провинился перед начальством. Мысленно поздравив себя с тем, что не одинок, Куга защёлкнул портфель и ушёл домой.       Что действительно раздражало в кафе Управления, так это отсутствие окон. Большое круглое помещение, разделённое на кухню и зал для посетителей, находилось за радиальным коридором, а потому не имело внешних стен: уже в обед Куге казалось, будто наступил вечер. Днём ранее, после встречи с Ичиро, он так и не решился выйти из кабинета, чтобы перекусить. Теперь же у него просто не было времени. Каждая минута казалась упущенным шансом, и вместо обычной вылазки в ближайший ресторан Куга с невиданной скоростью уплетал итальянскую пасту в кафе Управления.       Сидящий напротив Такаюки не спеша ковырял палочками собственное бенто и сочувственно наблюдал за приятелем.       — Не торопился бы ты так. Ещё подавишься…       На это Куга лишь замотал головой и, что-то неразборчиво промычав, постучал пальцем по циферблату хронометра.       — Всё ты успеешь, — отмахнулся Такаюки. — Пять минут роли не сыграют.       — Ты не прав, мой друг. Пять минут — это очень много!       Такаюки подвинулся, и за стол опустился Сатоши. Он тоже достал коробку с бенто и стал развязывать платок, в который то было завёрнуто.** Официант принёс всем троим чёрный чай и, не спросив о заказе, удалился. Есть в кабинетах было строжайше запрещено после случая, когда некий секретарь уронил на вензель Императора кусочек жирного тунца. Поэтому даже со своей едой всё равно приходилось идти в кафе.       Дожёвывая пасту, Куга думал, что было бы неплохо в следующий раз сказать Каде собрать ему обед с собой. Готовила та вкусно, но таскать с собой на службу узелок Куга не желал, считая, что тот не сочетается с европейской одеждой.       — Как-то раз я решил познакомиться с одной дамой. Это было на станции, и поезд…       Заметив, что Куга уже собирается уходить, Сатоши оборвал одну из своих бесконечных историй «о дамах» на полуслове и спросил:       — Что-то случилось?       — Ичиро дал ему проект до следующего понедельника, — с готовностью ответил за приятеля Такаюки. — И Шинго-кун переживает, что не справится.       — А что так мало времени? — удивлённо протянул Сатоши.       — Потому что это последний шанс. Не справлюсь — вылечу со службы прямиком в родную Осаку, — мрачно отозвался Куга. Сатоши в изумлении открыл рот, а Такаюки закатил глаза.       — Он преувеличивает.       — Ничего подобного! — резко возразил Куга. Он сделал большой глоток чая, мимоходом отметив, что тот был преотвратным на вкус, и очень серьёзно продолжил: — Я действительно на грани, и это отличный повод взяться наконец за ум!       По правде говоря, Куга и сам несколько поразился собственным словам. Так обычно говорил его отец, но теперь наставления старика вдруг перестали казаться пустым брюзжанием.       — И что бы это могло значить? — весело поинтересовался Сатоши, ткнув Такаюки локтем в бок. Тот в свою очередь приподнял бровь и, всеми силами пытаясь сдержать улыбку, выразительно посмотрел на приятеля в ожидании ответа.       — Смейтесь, смейтесь, — фыркнул Куга. Он промокнул губы салфеткой и встал из-за стола. — Я справлюсь. А если нет — будете слать мне открытки с Фудзи на каждый Новый год.       Вопреки собственным мрачным прогнозам, справлялся Куга неплохо. Вернувшись с обеда, он заглянул в план и обнаружил, что сделал больше половины дневной нормы. Однако расслабляться не стоило. Даже если бы у него каким-то чудом в итоге осталось «свободное время» до понедельника, его следовало потратить опять же на дело. На этот раз всё должно было быть идеально. По этой причине и для ускорения процесса все расчёты Куга тоже решил делать самостоятельно. Обычно их отдавали в счётный кабинет, но туда вечно была какая-то странная очередь по записи, и Куга решил не связываться. Вооружившись счётами, логарифмической линейкой, а также справочником по статистике и критериям определения рентабельности, он с головой погрузился в труды.       Вечер настал как-то незаметно. Просто в какой-то момент Куга поднял голову и обнаружил, что вновь остался в кабинете один. Кобаяси и Танака-сан абсолютно точно попрощались, прежде чем уйти. «Так заработался, что не услышал», — покачал головой Куга. Он отложил в сторону карандаш, который стал за день заметно короче, и взглянул на хронометр. Тот показывал половину седьмого. Куга откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Ещё накануне он решил, что времени с десяти до шести явно недостаточно. «Посижу так немного, потом последний рывок — и всё», — думал он, чувствуя, как под веки коварно начинает заползать дремота. Было настолько тихо, что из-под потолка слышалось неровное потрескивание ламп.       Покачнувшись на стуле, Куга открыл глаза и посмотрел в окно. Дождь, что весь день лил стеной с серого неба, прекратился, и тяжёлые капли больше не барабанили по окнам. «Выходит, и этого я не заметил», — отстранённо подумал Куга. После такого потопа на улицах наверняка было ужасно грязно, так что дорога домой едва ли обещала быть приятной. Куга уже собирался вернуться к проекту и сделать тот самый «последний рывок», когда в крыле напротив зажёгся свет. Мгновением позже в светящемся проёме появился человек. Он сел в кресло и достал из ящика стола толстый том в тёмном переплёте.       «С перекура вернулся», — догадался Куга. Устав предписывал выключать свет, если в комнате никого не оставалось хоть на минуту, но на деле это выполнялось редко. Электростанции являлись собственностью государства, а потому в отделе снабжения Главного Управления счета за свет в списках расходов не значились. «Правильный какой», — фыркнул Куга, но отчего-то не отвернулся, а продолжил наблюдать за своим товарищем по несчастью. Одной рукой тот медленно переворачивал широкие страницы, а другой делал какие-то пометки в блокноте.        «Интересно, чем он занят?» — Куга перевёл взгляд чуть дальше и у противоположной стены кабинета увидел шкаф, с пола до потолка забитый книгами. Потолки в управлении были высокими. «Где-то есть лестница или он просто встаёт на стул?» — то, что человек напротив был невысокого роста, Куга понял даже с такого расстояния. Ещё с минуту он наблюдал, как тот скользит пальцами по страницам, выискивая что-то, а затем всё же вернулся к своему проекту.       Странное дело, но теперь Куга чувствовал нечто отдалённо похожее на уют. Он больше не был один, как если бы человек из соседнего крыла сидел в его кабинете и шелестел страницами на расстоянии пары шагов. Улыбнувшись этой мысли, Куга подумал, что будет неплохо, если его сосед задержится в Управлении и следующим вечером.