QWERTY

      Как они оказались в одном из публичных домов Кабуки-тё, Куга помнил смутно.       Началось всё с того, что в понедельник он сдал проект, а спустя два дня от Ичиро вновь прилетела «птичка». В трясущихся от волнения пальцах записка никак не хотела разворачиваться. В итоге Куга просто разорвал её пополам и, состыковав клочки, несколько раз пробежался глазами по единственной строчке послания, прежде чем облегчённо выдохнуть.       Это было необходимо отпраздновать.       Не теряя времени, под лукавым взглядом Кобаяси, Куга набрал по служебному телефону Сатоши с Такаюки, а после не поскупился отправить телеграммы паре знакомых, которые были не прочь погулять и выпить в любой день.       Ближе к вечеру вся компания встретилась в Сибуе и направилась в один из молодёжных клубов. Таких заведений в Эдо было довольно много: что-то среднее между баром и музыкальным салоном, здесь собирались те, что в будущем должны были стать сливками общества и столичной богемой. В подобных местах Куга чувствовал себя как рыба в воде. Лавируя между многочисленными знакомыми, одним он лучезарно улыбался, у других мимоходом интересовался, как идут дела, а третьим и вовсе, едва заметив, назначал встречу на какой-нибудь выставке или в ближайшие выходные.       Присев наконец за свободный столик, Куга обнаружил, что один из его приятелей куда-то исчез. Возможно, он решил поговорить с кем-то ещё или вдруг вспомнил о каких-нибудь важных делах. Пожав плечами, Куга перевёл взгляд на Сатоши и Такаюки. Эти двое в сущности могли считаться его семпаями. Оба точно так же переехали в столицу, чтобы поступить на службу в Управление и уже успели достичь некоторых успехов. Шеф Такаюки очень дорожил им, что выражалось в ежемесячных прибавках к жалованью, а Сатоши обещали повысить. С тех пор прошло несколько месяцев, однако Сатоши не слишком расстраивался по этому поводу. «Меньше ответственности — больше времени на прекрасных дам!» — говорил он, после чего его лицо приобретало столь хитрое и одновременно мечтательное выражение, что ни у кого не оставалось сомнений в искренности такого ответа.       И всё же, несмотря на то, что эти двое пребывали в Эдо уже довольно давно, столичная жизнь не закрутила их так, как в одно мгновение подхватила Кугу. Оттого, обычно разговорчивые, они ненадолго притихли, разглядывая остальных посетителей и постепенно привыкая к атмосфере. Впрочем, эта неловкость быстро прошла, стоило друзьям немного выпить и поближе познакомиться с приятелем Куги. Им оказался щеголеватого вида молодой человек с тонкими усиками, который, однако, был не лишён чувства юмора и легко влился в компанию. На полукруглой сцене в другой стороне зала зазвучала семиструнная гитара со скрипкой, Куга заказал всем шампанского, и вечер потёк своим чередом.       Где-то через час было решено сменить место. Приятели отправились сначала в соседний бар, затем куда-то ещё… В результате Куга обнаружил себя в огромном кресле с опиумной трубкой в руках. На его коленях удобно устроилась полуголая девушка, от которой пахло сладкими духами столь сильно, что те перебивали даже опиум. Прищурившись, сквозь дымную пелену Куга смог различить своего щеголеватого приятеля. Тот сидел в точно таком же кресле напротив и неторопливо рассказывал что-то начинающему уплывать в забытьё Такаюки. Сатоши видно нигде не было.       — …и вот, он закончил портрет и отправился к ней домой, чтобы показать свою работу. Эй, Араи-кун, спишь, что ли? — Не дождавшись ответа, рассказчик махнул рукой и перевёл затуманенный взгляд на Кугу. — Ну что, кто следующий, ты или я?       — Следующий? — переспросил Куга. Соображал он в тот момент совсем туго.       — Как знать. Можешь присоединиться к Сатоши, — ухмыльнулся мужчина. Из-за стены как по заказу кто-то громко застонал, а у Куги в голове вдруг на время прояснилось: он подтянулся на локтях и, приобняв девицу в чём-то полупрозрачном и кружевном, спросил у приятеля:       — Постой, мы вроде бы шли на вечеринку к Маруяме.       — Ну ты даёшь, — рассмеялся собеседник. — Сам же требовал отвести тебя в лучший бордель, а теперь вспомнил про какого-то Маруяму.       — И то верно, — не слишком уверенно улыбнулся Куга. Спрашивать, где они теперь, он не стал, а вместо этого внимательнее огляделся по сторонам. Судя по потемневшим картинам на стенах, под лучшим борделем его приятель понимал «Дом Пионов». Заведение было не сказать чтобы элитным, но однозначно самым большим в городе. Буквально за несколько лет оно выросло из обычного чайного домика, и тому была причина. Одну из девушек выкупил какой-то князь с Хоккайдо, что приезжал с визитом в Эдо едва ли не к самому Императору. Поговаривали, что после этого он даже женился на ней, но точно об этом никто не знал. Так или иначе, на чайный домик внезапно свалилась слава места, отмеченного удачей. От желающих работать здесь не было отбоя, а среди завсегдатаев весёлых кварталов стали поговаривать, что в Доме Пионов обитают самые красивые девушки.       Услышав эту историю от одного из языкастых знакомых, Куга немало удивился. «Разве мог князь жениться на той девушке?» — спросил он, на что знакомый с умным видом поправил пенсне и ответил, что, когда девушка попала в бордель, она из простолюдинки превратилась в юдзё и стала принадлежать Дому. После её выкупил князь, а значит, она стала свободной, и никаких препятствий для их союза больше не было.       Следующим утром Куга чувствовал себя на удивление прекрасно. Он хорошо выспался, а головной боли и прочих неприятных последствий не было и в помине. Однако всё это не отменяло того факта, что на календаре был четверг. В итоге Куга снова опоздал на службу, но на этот раз ему повезло: Ичиро появился в Управлении лишь к обеду. Вернувшись с какого-то совещания, тот выглядел довольно бодро и даже заглянул в пару кабинетов, чтобы поприветствовать подчинённых.       — В чём твой секрет? — задав этот риторический вопрос, Такаюки помассировал глаза сквозь красноватые веки и жестом попросил официанта принести ещё одну, уже третью чашку чая. Куге ничего не оставалось кроме как пожать плечами. Он и сам был немало удивлён своей «живучести», учитывая, что именно он являлся инициатором давешнего загула.       Сатоши выглядел не столь помятым, но и довольным жизнью тоже не казался. Он сидел с каким-то мрачно-задумчивым видом и механически поглощал обед, как будто даже не замечая, что кладёт в рот. У Куги было несколько вариантов, что могло пойти не так накануне, и варианты эти были один хуже другого, но всё оказалось куда проще.       — Тётя пишет, что у них уже неделю как неспокойно, — Сатоши покачал головой и выразительно взглянул на собеседника исподлобья. — То есть совсем. Кое-где даже до погромов дошло.       — Но всё закончилось? — осторожно спросил Куга.       Такое происходило уже не в первый раз: обыкновенно шебутной и жизнерадостный приятель менялся на глазах, стоило тревожным вестям придти с его малой родины. Отец Сатоши, О'Нагаяма-старший, перебрался с Окинавы в Нагасаки, оставив дома всю родню, с которой, однако, ухитрился сохранить нормальные отношения. Сатоши пару раз бывал у тётки в гостях, и, судя по его рассказам, южный остров показался ему настоящим раем на земле, но было очевидно, что там у него нет будущего. Всё понемногу приходило в упадок, и все, кто ещё мог уехать, покидали солнечный край Империи с надеждой на лучшую жизнь в чужих городах.       — Как знать. Письмо дня четыре идёт… А в газетах о таком не напишут.       Сказать на это было нечего, да и сам Сатоши развивать тему желанием не горел. Куга действительно сочувствовал ему, понимая волнение за судьбу родных. Окинава действительно была далеко не самым благополучным и спокойным регионом. Однако даже там какие-то проблемы вроде массовых беспорядков казались Куге маловероятными. Нет, он верил приятелю, но в глубине души считал, что тот преувеличивает из-за страха за близких. Да и случись что-то действительно серьёзное, об этом уже на следующий день написали бы во всех газетах. Ведь так?       В окне напротив с самого утра было пусто. Кресло с низкой спинкой сиротливо стояло боком, а на столе возвышалась стопка бумаг. С наступлением вечера свет в кабинете так и не зажёгся; окно выглядело чёрным провалом среди ячеек тёплого света, и, глядя на это, Куга ощутил что-то среднее между лёгким беспокойством и разочарованием. Даже по пути домой он то и дело продолжал возвращаться мыслями к исчезнувшему соседу. Возможно, его отправили в командировку куда-нибудь в другую провинцию? Или же он не смог справиться с заданием, над которым бился всю предыдущую неделю, и покинул должность? А может быть, он просто заболел?       В пятницу, едва зайдя в кабинет, Куга первым делом бросился к окну. Человек из кабинета напротив вновь был на месте. Судя по движению руки, он быстро что-то писал, а стопка бумаг на столе превратилась в две не менее внушительные.       Куга опустился на стул и слегка нахмурился. Складывалось впечатление, что его сосед действительно чувствовал себя неважно накануне и теперь был вынужден разгребать накопившиеся за день дела. Продолжая наблюдать за чужой работой, Куга подпёр подбородок рукой и едва заметно вздохнул. Такими темпами он имел все шансы вновь просидеть в Управлении до позднего вечера.       — О чём задумался, Шинго-кун? — Кобаяси закинул светло-серую шляпу на вешалку у входа и лукаво подмигнул. — Снова Лив-сан покоя не даёт?       — Нет, нет, — замахал руками Куга. Пусть в тот момент его мысли и правда занимала не «прекрасная Акане», как прозвал её Такаюки, он всё равно несколько смутился. Акане Лив была дочерью английского посла в Японии и настоящей красавицей. Увидев её на праздновании Дня Солнца, где собралось не только всё Управление, но и многие другие влиятельные и высокопоставленные люди, Куга был мгновенно поражён в самое сердце. Сатоши, Такаюки и даже Кобаяси после ещё долгое время выслушивали его впечатления и размышления о ней. Девушка находилась в том возрасте, когда любящие родители начинают искать дочерям мужей. Разумеется, ни у кого из приятелей не было ни единого шанса, но эта недоступность лишь добавляла романтизма. Представляя образ жизнерадостной юной Акане, её улыбку и звонкий голос, Куга чувствовал себя безродным самураем у ворот замка принцессы. И пусть у девушки было мало общего с высокородными дамами средневековья: многие считали её недостаточно воспитанной, чересчур прямолинейной и дерзкой, — всё это было абсолютно неважно.       — Вот как. — Кобаяси сел на своё место, закинул ногу на ногу и тоже уставился в окно. — Рад, что у тебя хорошее настроение.       — Да, всё и правда как-то наладилось, — кивнул Куга. — Не знаю, надолго ли.       — Зависит от тебя. Но не перенапрягайся. Жизнь дана в первую очередь для счастья и удовольствий, — улыбнулся Кобаяси. — Особенно пока ты молод.       — Обещаю не забывать, — рассмеялся Куга, а следом подумал о том, что, возможно, человек из окна напротив также сидел до позднего вечера в Управлении и до того, как он, Куга, это заметил. Возможно, у него не было такого коллеги, как Кобаяси, а может быть, он просто был настолько одинок, что не хотел уходить из кабинета? Куга развернулся к столу и зашуршал документами, сам же при этом вновь взглянув в окно. Теперь человек напротив что-то искал в стопке бумаг, перекладывая листы и папки из одной колонны макулатуры в другую.       Куга посмотрел назад через плечо: Кобаяси, в противовес собственным словам о счастье и удовольствии, в тот день выглядел не слишком радостным. Он читал какой-то документ, периодически делая пометки на полях, и, посмотрев на это с полминуты, Куга отвернулся обратно. Ему вдруг пришла мысль, что можно было бы спросить у коллеги о том, кому принадлежит кабинет напротив. Иногда Куге казалось, что Кобаяси знает всё Управление. С кем-то он пересекался по службе, с кем-то был знаком шапочно, а о других просто слышал. Впрочем, Куге могло так казаться из-за того, что он всё ещё чувствовал себя новичком. Так или иначе, отчего-то он решил не спрашивать Кобаяси, а просто подождать до вечера.       Вначале в коридоре стало шумно, затем ушёл Кобаяси, а через полчаса и тихий Танака-сан. Куга же от нечего делать уже около часа читал отчёты региональных ведомств и даже нашёл несколько нарушений и несостыковок. Этим вечером он в составе небольшой компании собирался отправиться в кино. Очередная комедия про дурачка из Америки обещала быть не хуже предыдущих и вполне могла бы скрасить конец рабочей недели. Однако сеанс был далеко не последним, а одна из дам, что обещались прийти, казалась Куге слишком навязчивой. Кроме того, в пятницу вечером зал обыкновенно бывал заполнен до отказа, что изрядно добавляло духоты и шума. Поэтому или ещё почему, но вместо полотна экрана Куга продолжал наблюдать за одиноко светящимся окном напротив, гадая, на сколько хватит его соседа.       Когда он в очередной раз поднял голову, хозяин кабинета, разобравшийся за день с двумя колоннами бумаг, складывал их жалкие остатки к себе в портфель. Наскоро подхватив собственные вещи, Куга закрыл кабинет и, проигнорировав лифт, побежал по лестнице. Лифты ходили не слишком быстро, а потому он мог опоздать, дожидаясь кабину с первого этажа, а затем спускаясь с пятого.       Где-то на середине лестницы Куга вдруг осознал: он понятия не имеет, что скажет при встрече. Впрочем, уже через десяток ступеней подобные мысли вылетели из головы. За последние месяцы он перезнакомился с половиной столичной богемы, состоящей из людей экстравагантных и не всегда дружелюбно настроенных, — переживать о каком-то трудоголике из Управления смысла не было.       Куга успел как раз вовремя: человек уже вышел из лифта и направлялся к турникетам. Подойдя к охраннику, он стал искать пропуск, но внутренний и внешние карманы пальто были пусты.       — Одну минуту. — Человек открыл портфель и стал искать в нём. Тот оказался забит под завязку. Вытаскивая папки одну за другой, человек не заметил, как обронил пропуск на пол, и продолжил свои безуспешные поиски. Спадающие из-под шляпы волосы до середины лица явно мешали ему, но он не спешил поправлять их, так что Куга не мог видеть его лица. Охранник же никакого раздражения из-за заминки не испытывал. Он спокойно смотрел куда-то за стеклянные двери и думал о своём. Должно быть, Куга и его сосед из окна напротив были последними, кто решил задержаться на работе в пятничный вечер.       — Вы обронили, — Куга поднял пропуск в чехле из гладкой чёрной кожи и протянул документ хозяину. Тот мигом запихал все бумаги обратно в портфель и удивлённо взглянул из-под шляпы.       — Благодарю.       Единственное, что успел заметить Куга — то, как в электрическом свете блеснули очки, а в следующий миг человек уже показывал пропуск охраннику.       — Проходите.       Он миновал турникет, и Куга тоже сделал шаг вперёд, но ему преградила путь рука в белой перчатке. Спохватившись, он стал лихорадочно шарить по карманам и вместе с пропуском нечаянно вытащил пару завалявшихся визиток: какого-то малоизвестного художника и администратора чайного домика.       Буквально вылетев на широкое крыльцо перед стеклянными дверьми, Куга обнаружил своего соседа напротив стоящим под козырьком. На улице шёл мелкий дождь, и тот, прежде чем отправиться домой, решил устроить перекур. В том, что он собирался именно к себе домой, Куга был практически уверен. Он подошёл ближе и тоже достал портсигар из внутреннего кармана плаща.       — Аврал на работе?       Человек едва заметно передёрнул плечами, будто ему было неприятно, что кто-то решил заговорить с ним. Фонари у крыльца горели тускло, а стеклянные двери остались позади. На голос человек даже не повернулся, и Куге по-прежнему не удавалось разглядеть его лицо. Всё, что он мог видеть, — это тонкую серебряную оправу очков и блестящие волосы до линии скул.       — С чего вы решили? — предполагалось, что фраза должна была прозвучать достаточно резко, но об этом Куга скорее догадался. Голос у его недружелюбного собеседника оказался тихим и на редкость приятным. Куга щёлкнул зажигалкой с витиеватой гравировкой «K.S.»       — Вечер пятницы, а вы всё ещё здесь, — как можно дружелюбнее заметил он. На этот раз человек немного повернул голову и покосился на Шинго одним глазом.       — Нет. Я просто очень люблю свою работу, — отчеканил он. В его тоне сквозила желчь, словно этот ответ должен был обидеть или даже спровоцировать собеседника, но Куга понятия не имел, в чём причина. В пятом крыле располагалось Министерство культуры. Чем занимаются его работники, Куга не слишком представлял, но был уверен, что ничего ужасного те не делают.       — Это похвально. А у меня вот аврал, — соврал он и добродушно усмехнулся.       Человек не ответил. Он коротко затянулся сигаретой и опустил голову, словно разглядывал собственные туфли. Несмотря на явное нежелание поддерживать разговор, уходить он не спешил. Возможно, его удивило то, что собеседник не среагировал на странный выпад, или же он просто пытался понять, чего от него хотят.       — Хорошо бы отдохнуть после недели, — решил заново попробовать Куга. — Неужели вы сейчас домой и спать?       — Думаю, что так, — человек пожал плечами. Из враждебного его тон стал безразличным. — Сон — это же отдых, разве нет?       — Ну, нет. Я знаю одно уютное место. Здесь, неподалёку, — Куга махнул рукой вправо и, обрадованный тем, что ему не стали сходу возражать, добавил: — В общем, как насчёт кофе?       — Кофе? — хмыкнул человек из Министерства культуры. — В такое время?       — Ано…       Об этом Куга как-то не подумал. Вернее, предложение сформировалось спонтанно и будто бы само собой. Приглашать на чай было как-то глупо, а переходить к чему покрепче — явно рано. Кофе казался идеальным вариантом, однако стрелки хронометра показывали уже почти восемь вечера. Замявшись, Куга не успел предложить что-нибудь ещё и очень удивился, когда его собеседник выбросил сигарету в урну, удобнее перехватил портфель и довольно бодро сказал:       — Хорошо. Кофе так кофе.       В кофейне за углом Куга смог лучше разглядеть своего нового знакомого. Тот снял идеально сидящее на нём пальто и аккуратно повесил шляпу на верх изогнутой вешалки, для чего ему пришлось подняться на мысках туфель. После этого он сел на уютный диван за ширмой и, придвинувшись к самой стене, наконец представился: положил на стол визитку в простом чёрном абрисе и придвинул её ближе к собеседнику. Жест вышел мягким и одновременно очень осторожным. Так протягивают руку, чтобы погладить пса после слов хозяина «он не укусит».       Прежде чем взять визитку, Куга невольно засмотрелся на пальцы. Длинные, чуть узловатые, с широкими подушечками, они немного походили на лягушачьи, но удивительным образом оставались при этом изящными. На фоне цвета состарившейся бумаги не было ничего, кроме чёрных кандзи имени, отпечатанных строгим шрифтом средней величины. Куга даже перевернул карточку, но обратная сторона тоже оказалась пуста: ни должности, ни контактов.       Человека звали Като Юуки. Это имя удивительно шло ему, идеально вписываясь в лаконичный образ, классическая элегантность которого не бросалась в глаза, но не заметить её было сложно. Разглядывая чужую визитку, Юуки немного расслабился. Куга успел представиться ему ещё по дороге в кофейню, но решил не забывать о формальной вежливости. Кроме того, на визитке был его номер. Правда, телефон находился в рабочем кабинете и являлся служебным, но это было уже хоть что-то. Странно было вот так знакомиться с человеком, которого видишь каждый день, но всё происходящее Куге определённо нравилось, пусть он и сам пока не смог бы сказать отчего. А ещё где-то на периферии сознания продолжало крутиться что-то забытое.       «Като Юуки», — имя казалось знакомым, но Куга не мог вспомнить, где видел его раньше. Отсутствие должности на визитке наводило на мысли о секретных отделах Управления, однако тогда Куга едва ли мог слышать об этом человеке.       Юуки достал из висящего сзади пальто бумажник и спрятал чужую визитку в одно из многочисленных отделений.       — Так вы работаете в крыле номер шесть. Выходит, мы соседи? — Он сложил руки на столе и едва заметно улыбнулся. Куга радостно кивнул.       — Да, в каком-то смысле так и есть.       — Странно. Я не могу вспомнить, чтобы видел вас раньше, — Юуки выглядел действительно несколько озадаченным, на что Куга лишь весело усмехнулся. Такое замешательство казалось ему странным: в Главном Управлении работало больше шести тысяч человек. Ничего удивительного, что они ни разу не пересекались лично, даже сидя на одном этаже. Да и разминись они пару раз в коридоре, едва ли Юуки запомнил бы его. — Давно вы здесь?       — С лета. Переехал только в этом году.       — Вот как. Это всё объясняет, — кивнул Юуки. На мгновение его лицо приобрело столь серьёзное выражение, что Куга едва подавил глупую улыбку. Ему вдруг пришло в голову, что негативная реакция на ступенях Управления была вызвана не плохим настроением или усталостью, а простым смущением. Куге уже приходилось встречать таких людей: застигнутые врасплох, они предпочитали атаковать первыми, но причиной тому была не агрессия, а страх перед окружающим миром.       Это было похоже на правду. Даже сидя напротив, Юуки избегал смотреть на собеседника, а сцепленные пальцы на столе напоминали сложный замок.       — Можно на «ты»? Если не против, — решил ускорить процесс Куга. Новый знакомый выглядел несколько моложе его самого, но Куга догадывался, что, скорее всего, они были ровесниками.       — Почему нет, — согласно кивнул Юуки. Он снял очки и стал протирать их светло-серым платком, когда к столику подошла официантка.       — Что будете заказывать?       Юуки поднял глаза на девушку в тёмно-коричневом платье с белым передником и плавно перевёл взгляд на лежащее рядом меню.       — Ты здесь впервые?       — Да. — Юуки убрал платок и вновь надел очки, попутно заправив за уши передние пряди.       — Здесь потрясающе вкусные эклеры! — с видом знатока кивнул Куга. Официантка рядом согласно улыбнулась, и на её круглых щёчках заиграл едва заметный румянец.       — С шоколадным или молочным кремом… — продолжила она.       — Охотно верю, — мягко прервал Юуки. — Но, боюсь, не смогу оценить. Не люблю сладкое.       От такого заявления Куга на мгновение даже открыл рот, но тут же спохватился и привёл лицо в порядок. Как можно не любить сладкое, понять он не мог. Видя его удивление, Юуки улыбнулся краешком рта и, повернувшись к девушке, сказал:       — Мне тайский с солью.       — Мне как обычно, — махнул рукой Куга, и это оказалось очень кстати. Отвернувшись от официантки, Юуки впервые посмотрел ему прямо в глаза. В тот момент он сидел полубоком в сторону зала, и тени больше не скрывали его лица. Возможно, это вышло совершенно случайно, но Юуки не спешил прерывать контакт. Ничего необычного в его взгляде не было — позже Куга мог бы назвать его изучающим или заинтересованным, но в тот момент он просто потерялся. В тёмных глазах было всё: от искры лукавства до провала смертельной усталости и дальше, а сам Юуки на мгновение показался много старше. Лишь после того, как он отвернулся, Куга понял, что всё это время даже не дышал.       — Тебя так удивил мой выбор или ты хочешь что-то спросить?       В голосе скользила незлая насмешка. «Подловил», — Куга едва заметно тряхнул головой и попытался отогнать эту мысль.       — Нет-нет. Просто задумался. — Несмотря на кое-какие догадки, он решил не задавать вопросов о работе в Управлении. Говорить о ней Юуки явно не хотел, и Куга решил, что сам узнает обо всём на следующей неделе.       — Ты мне напомнил героя одной пьесы.       — О, вот как? — оживился Юуки. Он придвинулся ближе и без тени иронии спросил: — Должно быть, какого-нибудь героя-любовника?       — Эм… — говорить на это сразу «нет» казалось несколько обидным, но ни один герой-любовник, хоть отдалённо схожий с его новым знакомым, Куге на ум тоже не приходил. В итоге он как-то замялся, чего обычно не случалось, и оттого не сразу заметил улыбку, которая всё же прокралась в глаза напротив.       — Шучу, расслабься. Сам знаю, что нет. — Юуки вновь сел ровно и подмигнул, будто бы говоря «всё в порядке». — Так кого же?       — Брата главной героини «Журавля».       Это было правдой: пока они шли до кофейни, Куга действительно так думал. Однако теперь настроение его нового знакомого неуловимо изменилось, и он уже не столь сильно напоминал молчаливого персонажа второго плана.       — Хм. Должно быть, со стороны и правда похоже, — Юуки кивнул, будто сам себе. — Тебе понравилось?       — Пьеса? Думаю, да. Мне показалось, автор старался быть очень искренним с читателем, когда писал её, — несмотря на то, что он действительно читал работу одного из новомодных писателей, в тот момент Куга скорее говорил словами своего приятеля. Тот работал в театре актёром массовки, но рассуждал о постановках и книгах так, словно уже был признанным критиком.       — Да, нечасто такое бывает. Что ж, тогда могу посоветовать заглянуть на досуге в театр Гинку. Там сейчас как раз дают «Журавля». На вкус и цвет, но меня постановка приятно удивила… — Юуки осёкся, увидев, как снисходительно улыбается его собеседник. — Я что-то не то сказал?       Настороженный вопрос повис в воздухе, а сам Юуки слегка нахмурился. Его глаза блеснули в полумраке, а между аккуратными бровями появилась едва заметная морщинка. Куга склонил голову набок и, загадочно улыбаясь, выждал пару секунд, а затем, продолжая наблюдать за реакцией, пояснил:       — Дело в том, что в театре Гинку «Журавль» будет идти лишь со следующей недели. Актёр, исполняющий главную роль, заболел, и премьеру перенесли.       — Даже так? Надеюсь, он очень скоро поправится. Будет жаль, если что-то…       Юуки был удивлён: не то чтобы он сильно переживал за здоровье премьера, но его реакция была вполне искренней. На мгновение Куге стало стыдно: сам он нередко пользовался таким приёмом, говорил общие фразы, чтобы казаться более осведомлённым. Однако уже в следующий момент неприятный осадок вытеснила другая догадка:       — Выходит, ты видел пьесу до премьеры. Не расскажешь, как это произошло?       — Режиссёр — мой очень хороший знакомый, — Юуки пожал плечами и продолжил говорить, смотря куда-то вбок, будто знакомство с известной персоной было чем-то постыдным. — Пригласил несколько человек на генеральную репетицию. Устроил что-то вроде закрытого предпоказа. Он очень переживает за результат и, к сожалению, за реакцию публики — тоже.       — Как интересно! Я знаю одного актёра из его труппы…       Официантка подошла столь бесшумно, что Куга чуть дёрнулся от неожиданности. Девушка поставила на стол заказ, мило улыбнулась и так же бесшумно удалилась. Миниатюрные эклеры в фарфоровой корзинке тускло отсвечивали глазурью, а кофе пах столь приятно, что Куге казалось, будто он может питаться одним этим ароматом.       — По правде сказать, я всё гадаю, где мог слышать твоё имя.       — О, я человек широко известный, — одними губами улыбнулся Юуки. Он сделал маленький глоток своего необычного напитка и, посмаковав, запил холодной водой.       — В узких кругах, — уточнил Куга.       — В узких кругах, — согласился Юуки. — Много где бываю, потому нет ничего удивительного, что, общаясь с местной богемой, ты мог обо мне слышать.       — Могу то же самое сказать о себе, — не без доли самодовольства заметил Куга. На это Юуки ухмыльнулся как-то странно, почти сардонически, после чего вполне дружелюбно сказал:       — Ну, теперь это досадное недоразумение исправлено.