QWERTY

      Внутри особняк напоминал поле боя.       Ватару переступил порог загородного дома, славного своими кутежами и всевозможными излишествами, ровно в семь утра. Вообще-то хозяин этого места, известный щёголь, отпрыск одного из высокопоставленных управляющих национального банка, был ему хорошо знаком. Время от времени он появлялся в магазине Шиндо — раз в сезон уж точно — да и многие из приглашённых накануне гостей могли бы узнать Ватару, столкнувшись с ним лицом к лицу. Но в то утро ожидать этого не приходилось — в каждой из многочисленных комнат на диване, кровати или менее подходящих для сна поверхностях лежало по телу, а иногда открытая дверь позволяла застать в довольно интересном положении целую компанию. Несмотря на то, что богатые модники являлись значимой статьёй дохода, переплетения взаимоотношений отпрысков столичного бомонда интересовали Ватару мало. Иной раз он подходил к спящим совсем близко, но не из любопытства, а лишь желая рассмотреть лицо. И каждый раз отправлялся дальше, искать человека, ради которого он и появился здесь в столь странное время, в образе, совершенно ему несвойственном.       Европейская одежда непривычно сковывала движения, хотя всё было сшито идеально, а ткань Ватару выбирал самостоятельно. Возможно, дело было даже не в одежде, просто вся эта авантюра, столь же безумная, сколь и хорошо спланированная, заставляла чувствовать себя не в своей тарелке.       Вновь оказавшись возле лестницы, Ватару прислонился к стене и задумчиво обвёл взглядом небольшой холл второго этажа. Он обошёл все спальни, гостиные, заглянул в библиотеку и даже на всякий случай — на веранду. На зрительную память Ватару никогда не жаловался, тем более что фотография человека, которого он искал, лежала во внутреннем кармане пиджака.       Откуда-то снизу послышался звон чашек. Ватару спустился на несколько ступеней, но его вновь ждало разочарование: какой-то долговязый парень рылся на столе, пытаясь найти хоть какую-нибудь жидкость. Наверху зацокали торопливые шаги, и через пару секунд мимо Ватару почти слетела вниз помятого вида девица. Одна из лямок её платья упала с плеча, а чуть пониже коротко остриженных волос на шее блестели капли воды, особенно заметные в свете утра. Навряд ли она вспотела — под конец сентября ночи уже заметно отличались от летних.       Медленно моргнув, Ватару развернулся и целеустремлённо направился обратно. Пятью минутами ранее он как раз прошёл мимо двери уборной. Та была приоткрыта, а изнутри не доносилось ни звука. Но ведь всё остальное Ватару уже обошёл, а человек, которого он искал, не мог никуда отсюда деться. Попросивший Шиндо об этой странной услуге, как и его люди, не могли ошибаться. Уж это Ватару знал наверняка. Ступив на каменный пол, первым, что он увидел, было собственное отражение в ростовом зеркале напротив. Неброский пиджак, белая сорочка и серые брюки — где-нибудь в городе Ватару вполне мог бы слиться с толпой, но только не здесь, не в этом доме. К тому же картину неоднозначно завершал длинный хвост из чёрных как смоль волос, кончик которого покачивался где-то на уровне пояса. Всё это не прибавляло уверенности, но лицо Ватару, от природы не слишком эмоциональное, даже в таком состоянии продолжало выражать слегка безразличное спокойствие. Оно и к лучшему.       Ванная комната размерами не сильно отличалась от спален на этаже. Окно с широким подоконником выходило на задний двор, а у противоположной стены из мраморного пола вырастала такая же пепельно-белая ванная, большая, но недостаточно для того, чтобы называться шикарной. Но что гораздо важнее — в ней кто-то лежал.       Ватару повёл носом — сквозь мыльные отдушки и сладковатый шлейф пудры в комнате отчётливо ощущался запах перегара. У трупов не бывает похмелья, а значит, надежда на успех сохранялась.       Человек лежал в жутко неудобной позе: одна его нога была закинута на бортик, тогда как на другой, криво поджатой под себя, не было ботинка. Правая рука закрывала лоб, агрессивно выдаваясь локтем вверх аккурат под медным краном, а голова находилась чуть под наклоном, словно, перед тем как заснуть, человек пытался рассмотреть что-то у себя на животе. Ватару склонился ближе. Смеженные веки и приоткрытый рот с едва заметно поблёскивающей ниточкой слюны в уголке губ сильно усложняли задачу опознания, и всё же это почти наверняка был он. Ватару даже не стал доставать фотокарточку. Вместо этого он вернулся назад, чтобы закрыть дверь на щеколду и впустить немного свежего воздуха через окно, после чего пододвинул ближе небольшой деревянный табурет и с интересом уставился на свою находку.       Шинго Куга — а это без сомнения был он — мало чем отличался от остальных, кого Ватару довелось увидеть в этом доме чуть ранее. И всё же из всех званых и случайных гостей лишь он умудрился заснуть в столь странном и неуютном месте, что довольно красноречиво намекало как на степень опьянения, так и на общую драматичность кутежа.       Ватару вздохнул. По пробуждении Шинго не ждало ничего хорошего: похмелье, ломота во всём теле, возможно — простуда. А ещё знакомство с довольно неприятным субъектом, сам факт существования которого живо напомнит обо всём, от чего так отчаянно хотелось спрятаться на дне бутылки ночью.       Ватару согласился на всё это лишь потому… что его очень хорошо попросили. Сложно было назвать это иначе. Одним погожим днём разгорающейся осени к нему в магазин зашёл не кто-нибудь, а сам Рито Зеро. Ватару видел его лишь однажды много лет назад, но ему не дали причин для сомнений: развернув ладонь, Рито показал кольцо белого металла с гравировкой «Свобода, Долголетие, Счастье». А затем озвучил просьбу человека, которому Ватару когда-то подарил его.       Подавив очередной вздох, Ватару протянул руку и на пару секунд открыл медный вентиль в форме розы. Из крана хлынула остылая с ночи вода, и каменное пространство комнаты прорезал недовольный вопль. Шинго отчаянно замахал руками во все стороны, бешено моргая слипшимися глазами в попытке прорваться сквозь алкогольный саван обратно к реальности и попутно найти обидчика, но в результате преуспел мало: закинутая нога с громким неприятным стуком упала на каменное дно ванны, а шею свело от чрезмерно активных действий.       Тяжело глядя на всё это, Ватару не нашёл ничего лучше, чем как-то обозначить своё в меру дружелюбное присутствие простым:       — Доброе утро.       — Что б ты сдох.       Куга повернулся на голос и, болезненно морщась, сел. Влажные волосы торчали как попало, а края полосатой жилетки косо разошлись за неимением средней пуговицы. Видимо, Ватару ему сразу чем-то не понравился — окинув того оценивающим взглядом, Куга нахмурился и выдал более мрачное, чем злое:       — Доброе, как будто вчера твою мамку поимел.       — Не думал, что мы уже настолько близки, — Ватару закинул ногу на ногу и, лениво пожав плечами, добавил: — Но пусть будет так.       — Близки?.. Что? — попытавшийся встать Куга раздражённо тряхнул головой, отчего едва не завалился обратно: — Ты кто вообще такой?       — Твой новый друг, — Ватару позволил себе улыбнуться уголками губ, однако его собеседник едва ли заметил это. Опасно покачнувшись, Куга всё-таки вылез из ванны и надел валявшийся неподалёку ботинок.       — Не уверен в этом.       Забавно, но он был прав и неправ одновременно.       Махнув рукой, чтобы привлечь внимание всё ещё плавающего в пространстве Шинго, Ватару достал бордовую корочку, тщательно сделанную и даже специально состаренную. Пару секунд Куга колебался: взгляд стал заметно острее, а плечи напряглись, словно перед лицом опасности. Он взял удостоверение и рассматривал его ещё какое-то время, после чего молча вернул и направился к окну. Такая реакция несколько обескуражила Ватару. Он ждал вопросов, негодования или всего вместе. Но по итогу так было даже лучше — ничто не мешало перейти к основной части явления.       — Скажу честно: последний месяц был тяжёлым. Мне осточертело прятаться по углам, чтобы наблюдать со стороны, поэтому будет проще, если мы станем хотя бы хорошими знакомыми. Хотя бы… для всех остальных.       На это Куга ничего не ответил. Потирая ноющую шею, он доковылял до окна, где стоял графин с чем-то по виду достаточно крепким, тяжело выдохнул и стал озираться в поисках стакана. Тот стоял на раковине, что тоже было очень кстати. Уговорив две порции воды из-под крана, Куга вернулся к окну и наконец щедро плеснул себе обезболивающего. При этом на его лице отразилась сложная гамма эмоций от жажды до омерзения и прожжённой меланхолии.       — Хорошо, — совпало со стуком вернувшегося на каменный подоконник стакана. Куга вновь откупорил графин. — Что-то ещё?       Ватару удивлённо моргнул. Это оказалось неожиданно просто.       — Провожу тебя до дома — на первый раз достаточно, — с небольшой задержкой ответил он. — Но, вообще говоря, твой образ жизни в последнее время вызывает у меня некоторое беспокойство.       — Мне-то что? — Куга прислонился к подоконнику спиной и теперь с кислой миной, но всё же почти ощутимо цепко разглядывал Ватару. Возразить на это было нечего. Бездумно покачивая полупустым стаканом, Куга ещё некоторое время продолжал думать о чём-то своём, затем прищёлкнул языком и, покачав головой, сказал: — Не похож ты на полицая.       — Мне-то что? — мягко хмыкнув, улыбнулся Ватару.       Куга одобрительно кивнул, опрокинул в себя алкоголь и потянулся за добавкой.       — Ты знаешь, что у печатных машинок с латиницей клавиши расположены так, чтобы замедлить скорость набора? — налив ещё, он отставил графин как можно дальше и вновь принялся буравить взглядом Ватару. — Изначально печатки цеплялись друг за друга и могли заедать, поэтому часто стоящие рядом буквы разместили на максимально далеком расстоянии.       Куга сделал глоток, словно пил воду, поставил стакан на подоконник и полез за сигаретами в карман. При этом его речь звучала необычайно ровно, словно он читал по написанному, а не вёл малопонятные разговоры с похмелья. — Но у современных моделей нет такой проблемы, и клавиши можно было бы поставить иначе. Однако никто не хочет ничего менять. Почему?       Какое-то время Ватару ждал продолжения, но, поняв, что вопрос вовсе не был риторическим, честно задумался. Пусть в его магазине все кимоно были расписаны и расшиты исключительно вручную по его же эскизам, на фабрике, чтобы внести коррективы в производство, потребовалось бы останавливать работу, а значит:       — Потому что на это потребуется время. И дополнительные вложения.       — Верно. Это невыгодно, — Куга попытался выдохнуть дымовое колечко, но что-то пошло не так. Клок дыма просто выкатился на середину комнаты и бесславно растаял в воздухе. — Очевидный момент, но не единственный. Предположим, в организации работает шесть наборщиков текста. Они переучиваются, и каждый начинает работать на двадцать процентов быстрее.       Куга вновь замолчал в ожидании ответа на незаданный вопрос.       — Значит, шестой им больше не нужен.       Задачка была легче некуда, и Ватару подумал совершенно о другом.       Это были слова Юкихиро. Тот обожал подобные примеры и ловушки и в то же время не любил говорить всё сам, подводя к черте, но давая сделать последний шаг собеседнику.       Удивительно, как некоторые вещи совершенно не меняются с годами.       — Да, — Куга бросил окурок в унитаз и, дёрнув за рычаг слива, добавил: — В светлое будущее возьмут не всех.       Такой вывод, должно быть, отлично резонировал с его общим настроением в последнее время. Отсюда же, по-видимому, вытекало и почти маниакальное желание спустить собственную жизнь в канализацию. Вот только Ватару пришёл сюда не просто так:       — Пример хороший, но не для отдельного человека.       — Что ты имеешь в виду? — холодно отозвался Куга. Его левая бровь нервно дёрнулась вверх, но в остальном было не похоже, чтобы он хотел продолжать разговор. Но на этот раз Ватару действительно было что сказать:       — «В светлое будущее возьмут не всех» — для группы людей на пороге изменений всё верно. Если цена перехода слишком высока, ничего не случится — это общее правило. Но сам для себя каждый человек волен выбирать.       Юкихиро сделал неправильный выбор.       По лицу Шинго пробежала едва заметная тень. Ватару следил за ним очень внимательно, но ничего более заметить так и не смог. Это было хорошим знаком, как и то, что Куга понял намёк, хотя продолжал делать вид, будто ему всё равно. Однако в текущей ситуации это было бесполезно — то рвение, с которым он пытался забыться, но по итогу ещё больше замыкался в себе, не могло не пугать. Глядя на его красивое лицо с отпечатком полусотни бессонных ночей и нетрезвых тусклых дней, наполненных смрадным суррогатом веселья, Ватару всё яснее понимал, что не зря оказался здесь. Это больше не было данью памяти светлому, но бесконечно далёкому прошлому, не было одолжением кому бы то ни было. В этой холодной комнате, наполненной дыханием прекрасного осеннего утра и духом беспросветного запоя, перед Ватару стоял не сломанный человек, вовсе нет. Перед ним стоял человек, ломать в котором было просто нечего.       Эта навязчивая мысль, что он снова предлагает кому-то начать всё с чистого листа.       Ватару на мгновение прикрыл глаза: возможно, в прошлый раз следовало быть настойчивее? А это — своеобразный второй шанс, которого, к слову, не было бы без упущенного первого. Ирония. На этом мутном фоне запоздалой рефлексии совершенно неожиданное в своей искренности желание помочь стало настоящим откровением.       Мысленно собравшись с силами перед последним шагом к точке начала долгого сложного пути, Ватару достал из внутреннего кармана фотокарточку и протянул её Шинго — разительно отличающемуся от своего легко и заразительно улыбающегося чёрно-белого двойника.       — Завтрашний день — личный выбор каждого. И ничьё разрешение для этого не нужно.

***

      Гамак под потолком едва заметно покачивался.       Ноа редко позволял кому-то заходить в его святая святых — светлую галерею на чердаке, полную уже оживших и ещё только зарождающихся идей. Но Зеро это место просто обожал. Оказываясь здесь, он неизменно заваливался в гамак и с наслаждением неспешно излагал цель своего визита. Или же слушал, блаженно прикрыв глаза, так, что Ноа временами казалось, словно тот действительно спит.       На этот раз Зеро явился, чтобы обсудить сделанное за два года и, ввиду новых обстоятельств, подвести некую черту. Ноа с радостью предоставил бы ему письменный отчёт, дотошно подробный, с рисунками и кучей пояснений, но, увы, это было невозможно.       С момента третьей экспедиции в Северную Америку, участникам которой всё же посчастливилось найти островок неотравленной земли с несколько одичалым, но всё ещё адекватным населением, успело произойти многое. Теперь у Ноа была актуальная карта довольно обширной территории с точками поселений и красными ядовитыми контурами. Первая же стоянка постепенно превращалась в портовый город. Этого бы не случилось, если бы не налаженное сообщение с Империей, а то в свою очередь было бы невозможно без помощи нового главы Симушира. С южным континентом ситуация складывалась одновременно и проще, и сложнее:       — …население говорит преимущественно на испанском, так что нашим европейским друзьям удалось пообщаться с парой местных, но не более того. Судя по всему, они хорошо помнят, что произошло на Севере, и идти на контакт не хотят. Хотя и не проявляют агрессии. Экипаж не пытались убить или как-то задержать и даже помогли пополнить запасы — лишь бы поскорее убрались восвояси. Кажется, испанцы собираются повторить экспедицию, но я не вижу в этом особого смысла. Пока.       Ноа замолчал, в ожидании ответа разглядывая профиль Зеро. Тот как-то слишком давно не подавал признаков жизни, да и гамак совсем перестал раскачиваться. За круглыми оконцами-иллюминаторами уже стемнело, и Ноа вдруг подумалось о том, что его гость редко может позволить себе хотя бы четыре часа сна. Откровенно говоря, на его месте Ноа не смог бы спать вовсе.       — Я тоже так считаю, — Зеро не открыл глаз, но заставил гамак несколько раз качнуться, после чего с довольной улыбкой добавил: — Сейчас у нас есть дела поважнее.       Ноа чуть поскрёб нос пальцем, раздумывая, стоит ли говорить вертящееся на языке.       — Возможно, где-то через полгода я смогу наладить сообщение через Окинаву.       — Это было бы замечательно, — Зеро как-то мечтательно вздохнул, видимо, представляя себя с лимонадом под пальмами. А быть может, что-то ещё — Ноа никогда не брался предугадать его фантазии. — Но не спешите — пусть всё идёт своим чередом.       Это было странно.       — Как я понимаю, один наш общий друг очень скоро вернётся в столицу.       Это означало, что Симушир, как порт, окажется потерян, и новых экспедиций какое-то время не будет. В таких условиях озаботиться поиском альтернативы следовало уже сейчас, но Зеро как будто не придавал этому вопросу особой важности. А Ноа волновало не только это.       — Так и есть. Думаю, сейчас самое подходящее время.       Зеро повернул голову и уставился на собеседника нечитаемым взглядом. Ноа знал за собой недостаток актёрских способностей, но в тот момент это не являлось проблемой. Зеро он справедливо опасался, однако не испытывал перед ним ни страха, ни благоговейного трепета. — Но я вижу, вас что-то беспокоит. У вас на него были какие-то планы или?..       — Нет, время сейчас действительно подходящее, — кивнул Ноа. Он имел достаточно расплывчатое представление о дальнейших планах Зеро, но то, что момент для решительных действий почти настал, было ясно как день. — К тому же, если новые экспедиции уже не столь критично важны…       — Тогда, выходит, проблемы нет?       Зеро даже бровью не повёл, в его голосе не слышалось нажима или недовольства, и всё же это был некий рубеж, преграда настолько тонкая, что её вполне можно было рассматривать как приглашение к конфликту. Портить отношения с Зеро в планы Ноа не входило. Хотя бы потому, что именно его люди достали всю доказательную базу по делу Тогава. Хотя бы потому, что при желании Зеро мог подыскать замену — более покладистого управляющего для раскрученной и уже твёрдо стоящей на ногах компании.       Если бы Ноа спросили, о чём из своей биографии он сожалеет, он бы ответил «ни о чём», а следом добавил бы «об одном, возможно». Этим «возможно» и было их с Зеро знакомство. Ноа плохо помнил ту встречу — скорее не помнил вообще, и, несмотря на то, что Зеро сделал много полезного для «Мицуи», общение с ним никогда не вызывало положительных эмоций. Чего нельзя было сказать о начале всей этой истории.       Будучи ещё скорее юношей, чем молодым мужчиной, Ноа посчастливилось отправиться в Америку — о том, что этот огромный несуразный клочок земли на самом деле Австралия, он узнал намного позже. По правде сказать, тогда ему было всё равно. Отца посетила какая-то идея, связанная с далёкой колонией, и он решил взять своего единственного сына с собой — набраться опыта, посмотреть мир.       У них были сложные отношения, но за это путешествие Ноа был искренне благодарен. Именно на борту океанского лайнера, средь бескрайней синей пустыни он и познакомился с Юуки. На залитой солнцем палубе тот просто облокотился о перила рядом и сказал: «Как думаешь, если люди когда-нибудь научатся летать, они будут сбиваться в стаи?»       Они проговорили весь остаток пути, и, возвращаясь, Ноа действительно расстроился, не найдя на борту своего нового знакомого. Впрочем, скоро они встретились вновь: уже в столице и как бы случайно. Даже после, уже ясно понимая, что впервые Юуки заговорил с ним не просто так и не от нечего делать, Ноа не чувствовал по этому поводу обиды или разочарования. При случае они продолжали замечательно общаться и за более чем десятилетнюю историю знакомства стали не друзьями, но явно симпатизирующими друг другу собеседниками. В первую очередь потому, что их мнения часто не совпадали — но не совпадали органично, как зубья шестерёнок. Если говорить о личном, то многое из того, что делал Юуки, вызывало у Ноа не удивление, но искреннее непонимание. При том, что оба стремились вроде бы к одному и тому же — светлому будущему без ущерба для других — их принципы и способы существования, взаимодействия с окружающей реальностью разительно отличались. К примеру, Ноа знал, что когда-то давно Юуки и Зеро были друзьями, но сам бы он ни за что не стал терпеть рядом с собой человека, который в состоянии почти до основания разрушить чужую жизнь, пусть даже в угоду своим грандиозным планам. Юуки был достаточно умён, чтобы предвидеть нечто подобное. Или же Зеро удалось его обмануть?       Так или иначе, в отношения этих двоих Ноа лезть не собирался. Конкретно ему возвращение Юуки в столицу ничем не грозило, и при прочих равных Ноа был бы не против такого развития событий. Но теперь он знал того, кому будет не всё равно.       — Мне не вполне понятен способ… — не договорив, Ноа бросил затею придумать витиеватое продолжение, после чего уже гораздо более уверенно спросил: — Ради чего впутывать сюда Шинго? Вы же сами говорили: Такараи знает о начале игры и в конечном итоге не будет против.       Зеро чуть приподнял бровь, как если бы ему было интересно или если бы он был удивлён, но при этом весь его вид изображал бесконечную скуку. Заводить разговор на эту тему он не собирался, но из вежливости к хозяину дома или ещё из-за чего всё же обронил:       — То есть у вас есть кандидатуры лучше?       — Конечно. Взять хотя бы меня, — Ноа старался не думать о контраргументах, чтобы звучать как можно твёрже: — Или ту же Акане. Не думаю, что её репутация окажется под угрозой — о помолвке знали единицы.       Зеро вновь откинулся на спину и, глядя в потолок, вздохнул показательно устало, однако пока ещё без раздражения.       — Мицуи-сан, мы с вами так давно знакомы. Не ожидал от вас столь вопиющей недальновидности.       — Возможно, я действительно чего-то недопонял, — косить под дурачка Ноа никогда не умел. То ли в продолжение несвойственного ему образа, то ли от разочарования в собственных способностях, он развёл руками и, как всегда, выбрал наиболее прямой путь: — Так почему это должен сделать именно Шинго?       Удивительно, но Зеро как будто ненадолго задумался, а после заговорил не спеша, словно подбирая каждое слово:       — За время пребывания на Севере наш друг несколько… Изменился.       Ноа тихо фыркнул, благо его собеседник был достаточно далеко, чтобы не заметить этого. «О, я думаю, он с самого начала не был в восторге от твоего гениального плана. А пожив четыре года на краю света — и подавно». К ответу на свой вопрос Ноа больше не испытывал интереса — Зеро пытался продать ему вовсе не то, что тот хотел:       — Когда он вернётся в Эдо, с ним могут возникнуть некоторые проблемы. Различного характера. А учитывая, что наши с вами планы не являются для него большой тайной… В общем, мне бы не хотелось эксцессов.       Бумажная мишура лжи тихо шуршит, когда просовываешь за неё руку.       — И каким образом Шинго поможет с этим? — уже не прячась, с откровенно злой издёвкой усмехнулся Ноа. — Он же вообще не понимает, что происходит.       Последняя фраза вышла несколько громче, чем ожидалось, и, лишь выдохнув её конец, Ноа вдруг по-настоящему понял, насколько ему не всё равно.       — Ну, это ненадолго, — Зеро пожал-передёрнул плечами и продолжил именно тем, что Ноа не хотел, но ожидал от него услышать: — Юуки ему всё объяснит. Со временем. Или не всё. Дело не в этом — странно, но этот мальчишка почему-то действительно дорог ему. Оказавшись с ним в одной лодке, Юуки будет вести себя предельно осторожно.       Заметив собственные сжатые кулаки, Ноа прикрыл глаза. Он всегда считал до пяти, но на этот раз для того, чтобы успокоить мелкую дрожь в руках, потребовалось немного больше времени. Разжать зубы получилось с трудом, но слова, выдавленные сквозь них наружу, были уже вполне похожи на брошенное от нечего делать замечание:       — Если упомянутые изменения не коснулись его чувства ответственности, — Ноа сделал глубокий вдох и открыл глаза. — Что ж, вижу, вы знаете, что делать. Хотя, на мой взгляд, риски слишком высоки: если Шинго не сделает то, что вы от него хотите, что тогда?       Зеро всё так же разглядывал потолок и состояния своего визави как будто бы не заметил:       — Я уверен, что сделает.       Он лениво сел в гамаке и взглянул на часы. Поздний вечер плавно перетекал в ночь. Ноа уже собирался проводить гостя, когда тот вдруг добавил:       — Сделает, если ему никто не будет мешать.       Хитрый взгляд из-под полуопущенных век резанул как вакидзаси — неожиданно и глубоко. Отыгранное минутой ранее спокойствие испарилось без следа, и тому были причины. Выразительно хмыкнув, Зеро склонил голову чуть набок и спросил с мягким укором:       — Мицуи-сан, неужели вы всерьёз думали, что я не узнаю?       — Разумеется, нет.       Разумеется, нет, но очень надеялся. Таке-пон сказал, что Шинго прочёл письмо. Письмо, в котором Ноа, по сути, не сообщил ничего стоящего. Но не потому, что боялся в итоге представить своё послание на суд Зеро, а потому, что ещё до этого успел увидеть достаточно: начиная с их встречи у Эйки, когда Шинго отчаянно пытался найти Като, до последнего вечера, когда сам потянулся за поцелуем. Перешивая в своей памяти каждый из моментов между этими двумя датами, Ноа понимал его всё лучше, привязывался всё сильнее и всё больше ощущал смутное беспокойство. В этом человеке было нечто из того, что так поражало в Като, но в другой, более мягкой, гуманной форме, и потому вызывало больше сочувствия. Опуская всё неважное, Ноа действительно хотел ему помочь, но проблема заключалась в том, что Зеро был прав: пусть Шинго не хотел возвращения Като, он бы не смог сказать «нет», если бы ему предложили.       Выдержать этот взгляд оказалось непросто, однако Ноа не стал опускать глаза. Зеро смотрел на него долго и необычайно внимательно, а после, усмехнувшись, покачал головой и сказал:       — Ах вот оно что, — он встал с гамака и с удовольствием потянулся, собираясь в обратный путь. — Занимательный всё же человек этот Шинго. Сначала Ватару, а теперь ещё и вы.       Кем бы ни был этот Ватару, он, очевидно, потерпел поражение. Про себя же Ноа так до конца и не понял, но, чем бы ни закончилась его предыдущая попытка переломить ситуацию, у него точно был ещё один шанс. И, несмотря на явную заинтересованность Зеро, Ноа собирался его использовать.

***

      Пятница выдалась долгой. Вернувшись домой в девятом часу, Юуки только успел снять обувь, когда в дверь осторожно постучали. На пороге стоял Ив. Никого другого Юуки не ждал, но раньше мальчишка никогда не заходил сам, хотя всегда заметно радовался, если сосед заглядывал к нему перекинуться парой слов.       — Добрый вечер, — Ив неуверенно переступил с ноги на ногу, разглядывая пол прихожей. — Простите, вы, наверное, устали, но…       — Пройди, — дружелюбно выдохнул Юуки и, для верности поманив рукой, зашёл в гостиную. Ив последовал за ним, но и там вновь застрял у дверного проёма, неуверенно и путано продолжив: — Но… У вас же завтра выходной, так? Всё так внезапно случилось. Но Шинго-сан уехал, а я давно собирался…       — Ты собирался отправиться куда-то в субботу? — видя, что его гость находится в крайнем смятении, Юуки прислонился плечом к шкафу и ободряюще улыбнулся: — Думаю, Шинго-сан не будет против, узнав, что ты смог немного отдохнуть в его отсутствие.       — Правда? То есть да, конечно, но дело не в этом, — почувствовав, что вконец заговорился, Ив прикрыл глаза и, глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, выпалил: — Я собирался пойти на фестиваль воздушных шаров, но так получилось, что мне не с кем, а одному как-то грустно, поэтому я подумал… Может быть, вы тоже захотите пойти.       Закончив, пару мгновений мальчишка смотрел горящим взглядом, после чего опустил глаза и принялся накручивать на палец декоративный шнурок от пояса.       — Ого, — только и смог выдать Юуки. Предложение было неожиданным, но гораздо более удивительным казался тот факт, что Ив отважился его озвучить. Собрав размякшее после долгого дня сознание, дабы выдать что-то более осмысленное, Юуки довольно хмыкнул и сказал: — Нехорошо так говорить, но я рад, что тебе больше не с кем туда пойти. С удовольствием составлю компанию.       В тот момент лицо Ива приобрело выражение, пограничное между удивлением и испугом, но Юуки не придал этому особого значения.       На следующий день, встав ещё раньше, чем обычно, они отправились на поезде за город и так смогли успеть как раз к началу полётов. Юуки захватил с собой старый плед, оставшийся в квартире ещё от прежнего постояльца, а Ив взял корзинку с бенто, лимонадом и печеньем. Людей приехало много, и место для пикника пришлось ещё поискать. В результате они уселись под кривоватой сливой, подальше от зелёного холма, где было буквально не протолкнуться, и, удобно устроившись, стали наблюдать, как с утопленного в рельефе луга медленно отрывается первый монгольфьер.       — Это же что-то вроде соревнования, да?       Ив смотрел на открывшуюся картину широко распахнутыми глазами, и Юуки целиком разделял его восторг: он и сам видел нечто подобное впервые.       — Да, — на неделе в Ничи-Ничи вышла статья об этом событии, и, хотя Юуки читал её не особенно внимательно, суть всё-таки запомнил. — В округе на земле нарисованы метки. Экипаж должен пролететь их все, сбросив на каждую мешочек с песком. Чем точнее, тем лучше. Скорость тоже учитывается.       Десятки огромных разноцветных куполов на фоне виднеющихся вдалеке гор мягко колыхались, набирая упругость, а команды воздухоплавателей, тоже — каждая в своей особой форме, суетились у корзин, словно пёстрые деятельные насекомые. Многие шары украшали гербы префектур, но были и другие: яркие, с запоминающимися рисунками вроде огромного кальмара, просто полосатые, в шашечку и один — даже под цвет неба. Не сразу, но Юуки заметил у левого края поля монгольфьер средних размеров, купол которого украшало стилизованное изображение корабля на океанской волне. Кому он принадлежал, гадать не приходилось — оставалось лишь надеяться, что у Ноа всё действительно идёт как надо.       Первый шар огромной замысловатой эмблемой Хёго наконец взмыл в небо и, сбросив канат, стал медленно уплывать на север. Юуки отпил лимонада и блаженно вздохнул. Ив оказал ему огромную услугу, пригласив сюда. Во всяком случае, лучшее, что они могли сейчас сделать — это отвлечься, ненадолго вынырнуть из своих проблем и гнетущей атмосферы, что осталась после отъезда Шинго.       — А можно подойти поближе?       Ив смотрел так, будто ответ зависел от личного желания Като.       — Даже не знаю, — Юуки задумчиво прищурился, пытаясь разглядеть, что происходит на поле. — Ты видишь там кого-нибудь из зрителей?       Ив грустно покачал головой.       — Думаю, это может быть опасно, — покосившись на Ива, который от такого замечания совсем сник, Юуки поскрёб висок и сказал: — Помнишь, по пути сюда мы проходили палатки с сувенирами?       — Да! Вон там, — Ив ткнул пальцем в небо над холмом, где парила пара воздушных змеев.       — Тебе, кажется, понравились открытки, — Юуки достал кошелёк и, вручив мальчишке несколько монет, добавил: — Наверняка там должны быть программки фестиваля с расписанием. Спроси. А я посторожу наш обед.       Радостно кивнув, Ив унёсся прочь, на полпути к холму обернувшись, чтобы точно не заблудиться после. Юуки махнул ему рукой, а затем пересел ближе к дереву, прислонился спиной к стволу и целиком погрузился в созерцание. Мыслей не было: картинка с яркими красками стала единственной реальностью. За её пределами ничего не существовало, и Юуки даже не мог бы сказать, хорошо это или плохо. Ведь сам он тоже существовал едва ли — только как наблюдатель, исходная точка, которая по какой-то причине продолжает воспринимать иллюзию поля с огромными цветными шарами.       — Не желаете данго?       Возле левой границы иллюзии появились чьи-то ноги. Юуки слышал мягкие шаги за спиной, но никак не ожидал, что к нему пожелают обратиться. Ведь ещё секунду назад он был просто точкой пространства, безымянной и блаженно-бессмысленной.       — Нет, спасибо.       Парень в аляповатых рыжих штанах переступил с ноги на ногу и вздохнул:       — А присесть можно? Только на пять минут — спина очень болит, а если испачкаю униформу — оштрафуют.       На шее у парня висел широченный деревянный лоток с данго всех цветов и размеров. Если он ходил так с самого утра, то наверняка очень устал, тем более что комплекцией не сильно отличался от Ива.       Юуки приветливо улыбнулся, согласно кивнув, и подтянул корзинку с обедом ближе к себе, чтобы освободить место. Даже присев, парень не пожелал расстаться со своей ношей — гора сладостей осталась лежать у него на коленях — он лишь ослабил ремень на шее и, с удовольствием повертев головой, потянулся с громким хрустом. Блаженно выдохнув, он обернулся к Юуки:       — Огромное спасибо!       Густые чёрные волосы были ровно обрезаны чуть выше плеч, из-за этого парень напоминал куклу кокеши, а его улыбчивое, ещё по-детски округлое лицо лишь усиливало сходство. Выбрав палочку с тремя зелёными блестящими шариками, он протянул угощение Юуки, добавив:       — Возьмите, они не очень сладкие.       Под блестящей завесой волос ушей парня было совсем не видно. На автомате взяв данго, Юуки аккуратно пристроил его в корзинку Ива, мысленно сосчитал до трёх и спросил:       — Как тебя зовут?       — Рей, — белозубо улыбнулся парень.*       Юуки сел прямо, пряча в складках пледа окаменевшие до побелевших костяшек пальцы. Несмотря на то, что сказал Шинго, этого разговора он не ждал, не желал и полагал это в высшей степени очевидным.       Заметив верную реакцию собеседника, парень стёр с лица показное дружелюбие и бесцветно добавил:       — Рад встрече.       Пусть так. Юуки заставил себя принять более расслабленную позу и даже надкусил данго, хотя едва ли почувствовал вкус.       — Зачем ты это устроил? Если хочешь попросить прощения, лучше делать это лично.       На собеседника он больше не смотрел — в этом не было смысла, даже окажись на его месте сам Рито. Юуки не собирался с ним разговаривать — он лишь хотел прояснить некоторые моменты, которые на этот раз его гениальный друг почему-то не сумел или просто не захотел понять самостоятельно.       — Ты прав, — с очевидной задержкой ответил парень. — Для этого у нас ещё будет время, а пока…       — Не стоит, — резко перебил Юуки. — Ни потом, ни сейчас. Я не хочу слушать о твоих планах, тем более что они и так прозрачнее некуда.       Что мог сказать Рито? Как они замечательно поладили с Юко и уже расписали план светлого будущего на век вперёд? Или как Юко радостно согласилась взять на себя ответственность за переворот, а позже тихо отойти в сторону, уступив место брату? Рито пришлось бы солгать в любом случае. А этим Юуки был сыт по горло.       — Но ты всё ещё здесь, — парень отвернулся к полю и теперь разговаривал, сидя к собеседнику спиной. — Наверное, я могу расценивать это как согласие на дальнейшее участие в моих очевидных планах.       — Нет. И ты прекрасно это знаешь. Как и то, почему я всё ещё здесь.       В тот момент Юуки говорил о своей сестре, однако Рито понял всё несколько иначе, но по итогу тоже верно, а быть может, просто решил уйти от темы:       — Если ты злишься на меня из-за Шинго… Согласись: лишь по собственному желанию я бы ничего не смог сделать.       С запозданием, словно через вату, Юуки услышал, как у него скрежетнули зубы. Это было так в духе Рито: в любом деле сводить свою роль к лёгкому дуновению ветра, к падению снежинки, под весом которой сходит чудовищная лавина. Знакомство с Шинго было ошибкой с самого начала. Это Юуки прекрасно знал и не пытался как-то себя оправдать. Но каждый раз, каждый чёртов раз он позволял себе ещё немного: ещё немного продлить всё это, стать ещё немного ближе. А после всё произошло столь внезапно…       — Я сделал всё, чтобы этого не случилось, — наконец выдавил Юуки. Пусть это было ложью, и всё же без «помощи» Рито Куга был бы уже в Корее.       В ответ парень издал какой-то странный звук, что, вероятно, означало усмешку:       — Ты такой эгоист, Юкихиро. Всегда им был.       Это не было укором — Рито лишь в очередной раз хотел подчеркнуть, что один человек не способен изменить глобальный ход событий, какими бы ни были его желание и возможности. На этот счёт у Юуки всегда было своё, отличное мнение, но в тот момент ему живо вспомнились слова Шинго: «Мир не вертится вокруг тебя». Разумеется, нет. Юуки никогда не хотел этого, вот только рядом всегда был человек, который медленно, но неотвратимо пытался сместить естественный порядок вещей.       Так крыша обрушивается под тяжестью лежалого снега. Так после череды штормов в погожий день лопается стальной трос.       У Рито всегда был запасной план действий, и всё же исходной точкой для всех его расчётов почти всегда оставался Юуки. Именно поэтому опекунство позволили оформить Шинго, а не Мицуи. А что, если бы его не было — просто не случилось?       — Спорим… — Юуки облизал пересохшие губы и с отчаянной тягой мазохиста продолжил: — Если бы не Шинго, Киоха была бы всё ещё жива.       Неужели не нашлось другого способа убрать мешающего человека? Пусть и столь высокопоставленного. Всевозможные идеи Рито никогда не трогали Киоху — та жила исключительно в настоящем, моментом без памяти и будущего.       — Ну, я бы не был так уверен, — с готовностью отозвался парень. — Век девушек из весёлых кварталов короток.       Юуки привык считать, что у него есть два друга: плохой и хороший. Но в итоге один обманул второго, и тот погиб, думая, что его смерть не будет напрасной.       — И всё же.       Просто Шинго был куда удобнее для осуществления дальнейших планов.       — И всё же. Все причины, мотивы моих поступков тебе известны — как и прежде. Что же случилось? Я исчерпал твой лимит доверия?       Юуки горько усмехнулся. Перед глазами как наяву встал блестящий корпус автомобиля — настоящая роскошь, предмет зависти и восхищения. Юуки ненавидел его, но теперь у них было кое-что общее.       Рито всегда спокойно относился к критике и не видел ничего дурного в том, что мнения других людей могут не совпадать с его собственным. Но всему есть предел.       Юуки считал их радикально настроенной группой, чем-то вроде секты — от этого до терроризма рукой подать. Подобные методы казались ему неприемлемыми. Рито был не столь щепетилен, но избавиться от зарвавшихся, чересчур активных последователей наверняка и разом показалось ему хорошей идеей. Юуки узнал правду сам и несколько позже — как раз перед тем, как история нашла свой финал и его решили отблагодарить. Если у него и были какие-то желания, то под многотонным грузом ответственности за случившееся озвучить их Юуки просто не смог. У него уже был электромобиль — подержанный, но на ходу. И Такараи зацепился за эту маленькую деталь. Подарок оказался, мягко говоря, не по статусу, но через полтора года Като получил должность главы цензуры. К тому времени Рито удалось убедить его, что так было нужно, что это был наилучший вариант: тихо, точно, без лишних жертв, — аргументы явно недостаточные, и в конце концов Юуки решил, что, раз идея принадлежала Рито, то он сам — не более чем инструмент. Так было легче. Вот только где-то на фоне до боли знакомый голос из прошлого монотонно повторял, что так быть не должно и продолжаться так больше не может.       — Я хочу встретиться с Ватару.       — Это невозможно. Физически, — парень замолчал и спустя пару секунд поспешно добавил: — Ничего такого, просто он поехал отдохнуть. Куда-то на западное побережье, кажется. Я попрошу, чтобы он прислал тебе фотокарточку.       Ватару был жив. Это обнадёживало, пусть назвать его нынешнее положение безопасным было бы излишне оптимистично. И всё же как Рито удалось уговорить его сыграть роль полицейского для Шинго?       — Отлично. Пожалуй, это всё, что я хотел от тебя услышать.       Юуки дёрнул подбородком, показывая обернувшемуся парню, что время привала закончилось. Тот послушно встал, но, уже занеся ногу, чтобы сделать шаг, вдруг обернулся:       — Ещё кое-что, — парень неприятно поморщился, словно от зубной боли, и чуть мотнул головой — помехи в эфире жалили его в ухо. — Будет момент, когда тебе придётся временно исчезнуть. Тебя найдёт человек, который отведёт тебя в безопасное место. Пароль — надпись на кольце.       Юуки считал, что потерял его где-то между рыбным рынком и добровольным визитом в отделение полиции. Но парень как ни в чём не бывало выудил кольцо из-под сладостей и протянул его на раскрытой ладони.       — Что ж, пусть находит.       Ватару нельзя было назвать легковерным, особенно если дело касалось Рито. Но он был достаточно сентиментален, чтобы узнать свой давний подарок и даже увидеть в нём своеобразное послание. Которого, конечно же, не было.       — Тогда до встречи.       Поклонившись, парень зашагал прочь к полю с разноцветными воздушными шарами, словно собирался улететь на одном из них. Юуки долго смотрел ему вслед. Он думал о том, что это их последний разговор с Рито. Тот, очевидно, полагал, что со временем, в новых обстоятельствах сможет переубедить Юуки, и тот закроет глаза на некоторые неприятные моменты. Такое бывало уже не раз. А после для них не будет ничего невозможного.       Вот только «их» больше не существовало. Во время некоего переломного момента, приближение которого всё яснее угадывалось в неуловимо наэлектризованном воздухе, Като действительно следовало исчезнуть. Первые порывы штормового ветра могли подхватить и сбросить его в океан вместе с обрывками вчерашних газет, щепками от крыш домов и прочим сором — стихийно, не разбираясь. Но Юуки не собирался идти за человеком Рито. Тот просчитался — не учёл, что из недавнего заложника, жалкой наживки для глубоководных рыб выйдет замечательная новая марионетка. Юуки никогда не желал этого, но теперь чётко видел врага, от которого хотел защитить дорогих ему людей.       И, похоже, другого способа сделать это просто не существовало.