///
— Слышала, Вильям сделал тебе предложение, а как же выпускные экзамены? У Вильде по обыкновению глупое выражение лица, возможно, из-за того, что она всегда держит рот приоткрытым; так и просится непристойная шутка. Нура пожимает плечами и будто скидывает с себя атласную пелену, которая заставляла её сдерживать эмоции; Сатре светится от счастья, а у Евы колет под ребрами — Шистад, сделай хоть что-нибудь. — Свадьба летом, вы все — подружки невесты. Не хватает восторженных взвизгов и напускной радости за других людей; Мун бы порадовалась, если бы не сидела на антидепрессантах.///
Снег тает, так же как и уверенность Мун в завтрашнем дне: это все несерьезно, секс два-три раза в неделю и редкие ужины с его семьей, не более. Еве просто необходимо играть не по правилам. Утренний секс — хорошо для здоровья, плохо — выдать под конец «может, съедемся»; не спасает даже придыхание. Крис в спешке натягивает штаны и говорит что-то о том, что спешит на пары, обязательно позвонит вечером. Мун в припадке смеётся, а потом швыряет подушку в закрывшуюся минуты две назад дверь. Дура, опять всё испортила. Шистад закуривает прямо на крыльце и три раза кряду поправляет волосы — нервное. Он тушит бычок о лобовое стекло — самонаказание — и сильно хлопает дверью, цепляясь за руль, словно за спасательный круг; ему нужно хорошо подумать.///
— Ты должен был сделать это ещё два месяца назад. Нура стоит в дверном проёме, скрестив руки на груди — укоризненный жест. Крис все ещё в недоумении, как она до сих пор не проболталась. — Надеюсь, ты туда хотя бы девочек не водишь. Видимо, дело правда идет к свадьбе, когда ты начинаешь говорить, как твоя девушка; Шистад может делать правильные выводы только в отношении Нуры и Вильяма. — Будто живете вместе лет сорок, а самим уже под восемьдесят. Крис фыркает, он не любит показывать никакие эмоции, разве что раздражение. — Сбежал-то зачем? Немного безразлично спрашивает Вильям; Шистаду ведь двадцать один, может быть, пора уже думать своей головой. Для него будущее семейство Магнуссонов — советчики так себе, решать нужно самому.///
Ева возвращается с дополнительных курсов по экономике полностью измотанной, на часах без пятнадцати десять, а в голове весь день вместо понятия о рыночной карусели крутились всевозможные варианты для сообщения Крису; самое главное сделать вид, что ничего не было, и больше не упоминать о переезде. Мун еле-еле передвигает ноги, ей очень хочется ощутить придуманную ей же эфемерность окружающего; сейчас она откроет глаза и все проблемы пропадут. Получается плохо, несмотря на огромное желание. Шистад на её крыльце уже больше часа, возможно, просто примерз и не может уйти. Но если отбросить маску «клоуна по вызову», у него в голове рой сомнений; они играют в догонялки, хотя лучше выбрали бы заморозки. В целом, Крис — зрелище довольно жалкое: в двадцать один бояться быть любимым — это ненормально. Ева останавливается в паре метров от ступеней и смотрит на него слишком внимательно, пытается понять, получилось ли у неё придумать реальность без проблем или нет. — Решил заехать вместо звонка. Мун еле заметно ведёт правым ухом, словно дикая лиса, и вздрагивает. Это не её Крис Шистад. Она подходит ещё ближе и всматривается в его лицо; всё точно так же, как было утром, странно. Еве не нужно говорить, она непонимающе морщит лоб до двух продольных морщин и приподнимает левую бровь чуть выше обычного. Крис вздыхает, пытаясь не сорваться с обрыва; тщетно. — Давай съедемся, они у меня уже два месяца. Шистад протягивает ей связку ключей, на которой болтается смешной брелок с овечкой в шапке, напоминающей ему Мун. Ева берет ключи в руки и вертит, пристально рассматривая; не верит своим глазам, Крис не мог такое сделать, не тот Крис, которого она знает. Знает ли? Она стоит с минуту в ступоре, а после быстро забегает в дом, оставляя Шистада на крыльце. Не сказала ни слова, в голове проносится что-то вроде «Тебе же говорили не лезть, всё как обычно». Крис закуривает сигарету и всматривается в свет фонаря на другом конце улицы; нужно прогреть машину. Внутри щемящее чувство обреченности, ему страшно быть любимым, но недолюбленным быть страшнее. Шистад оборачивается на входную дверь в последний раз и быстро идёт к машине; нужно уехать отсюда как можно скорее. Он судорожно пытается запустить мотор, но роняет ключи на коврик, попутно выругиваясь. Крис шарится в темноте на ощупь — отличная метафора для их отношений с Мун — и чувствует лишь большее негодование, когда слышит веселое бренчание ключей от автомобиля. Наверное, из большой сентиментальности (такое сложно скрывать) он смотрит на её дом в последний раз и вдруг видит, как Ева скатывает огромный чемодан с вещами по ступенькам на крыльце. Крис выдыхает. Быть любимым совсем не страшно.