Believer

Здесь по-прежнему свежо, и влажный воздух приятно обдувает лицо. Есть такие места, в которых время течёт совсем не так, как в остальном мире. Оно растягивается, замедляется, а порой и вовсе поворачивает вспять. Уэйд вздыхает, перекатывая кругляшки таблеток на ладони, прежде чем положить их в рот и проглотить, не запивая. Эффект наступит не сразу. И у него есть ещё где-то полчаса. — Тихо, — говорит Пит из-за его спины. — Как и в прошлый раз. Так хорошо. Парень проходит и садится рядом с ним, сложив ноги по-турецки. — Ты меня нашёл, — улыбается Уэйд, прикрывая глаза и вслушиваясь в переливы волн. — А ты от меня прятался? — Нет. Пит вздыхает. — Злишься? — спрашивает Уилсон. — Сначала злился. Уэйд засчитывает это за отрицательный ответ. Небо над ними тёмное и пустое. Луна выглядывает из-за туч лишь на короткие промежутки. Уэйд опускает подбородок на прижатые к груди колени. Забавно, как они с Питером вернулись к тому самому месту, где всё оставили. Моменту, после которого жизнь обоих полетела под откос. К той же самой реке, на тот же самый причал. Только сами они больше не те же самые. Прошло какое-то время... — Питер… — зовёт Уэйд. — Это настоящее? Ты настоящий? — Я не знаю, — отвечает тот, поразмыслив. — Если ты не можешь отличить, разве это важно? Уэйд молчит. Питер придвигается ближе, устраиваясь у него под боком. — Ты нашел то, что искал? Уэйд утыкается носом в его макушку. — Нет. Только заболел ещё сильнее. «Это не он, — говорит Белый. — Зачем ему тут быть?» «Чтобы плюнуть ему в рожу и сказать, какой он мудак?» — предполагает Жёлтый. «Или соскучился по крепкому хуйцу», — добавляет Красный. «Думаешь, такой сладкий мальчик не найдет себе крепкого хуйца?» Уэйд тяжело вздыхает. Порой ублюдков почти не слышно. А порой они сводят с ума своим жужжанием. — Могу я чем-то помочь? — спрашивает Питер. — Смотря настоящий ты или нет. — Хм… Ты помнишь, как сюда попал? — Помню. Я почти уверен, что это не сон. Но ты можешь быть моей галлюцинацией. — А как ты раньше определял, что настоящее, а что нет? Уэйд протягивает ему руку. В темноте, должно быть, плохо видно затянувшиеся жесткой коркой сигаретные ожоги, но Питер проводит по ним подушечкой большого пальца. — Если обжечь достаточно резко и неожиданно, мозг может полностью переключиться на то, чтобы понять, что это вообще было. И глюки исчезают. — Не хочу, чтобы ты себе вредил… — вздыхает Питер, опуская голову Уэйду на плечо. — Полагаю, остался только один способ узнать наверняка. Питер поднимается и подходит к краю причала. Поворачивается, протягивая Уэйду руку. — Помнишь, ты сказал, что в следующий раз я упаду вместе с тобой? Думаю, вот он, следующий раз. Уэйд встает и сжимает ладонь Пита. Заключает парня в объятия. Питер именно такой, каким остался в памяти в их последние дни. Печальный, уставший, но не сломленный. И всё же он неуловимо изменился. Стал красивее, взрослее. И, может быть, чуточку увереннее. — А если окажется, что тебя нет? — спрашивает Уилсон. — Не думай об этом, — говорит Питер. — Ни о чём не думай. И целует так, что дыхание перехватывает. Будто и не было ничего. Будто они были здесь всё это время. Может быть, так и есть. И упав в воду, Уэйд проснется на заднем сидении джипа, а Питер будет слоняться по пляжу, пиная неровные горки песка, наслаждаясь тем, что никто не скажет ему, что он занят ерундой. И никто не заставит быть серьезным, ответственным и взрослым. Питер тянет вниз. Вода расступается, роняя их в бездну, а затем смыкается над головой. Уэйд открывает глаза, но не может разглядеть совершенно ничего. В его ладони крепко зажата чужая рука.