Хен, не забывай меня.

       Что могло произойти, что он стал таким? Где тот милый мальчик, который боялся сказать что-то не то своим хенам? Где этот человек? Почему он стал таким? ---        Мои мысли сжирали меня. Каждая частичка мозга распадалась на маленькие крупицы и исчезала, будто ее никогда не было. Я молча смотрел в след за уходящим Сехуном. Он шел медленно, так и показывая свои широкие плечи и идеальную фигуру. После своего поведения я был уверен, что хоть он и изменился, но он по-прежнему испытывает ко мне симпатию. Я в этом уверен. Но Лухан еще не знал, что зря у него настолько ужасные надежды.  —        Вечер        Мы собрались в гостиной. На кухне приглушенно горел свет, а в самой гостиной горел лишь камин, который как многие верили, мог согреть их. Сейчас все было куда обычнее. Каждый был чем-то занят, каждый хотел что-то рассказать, но не мог. 9 парней молча сидели, разбившись по парам. Сехун присел к Бэку с Лэем, которые без энтузиазма слушали скучные истории Чунмена.ЧанЕль мило рассказывал забавные истории Кенсу.       — Вот знаешь! Кенсу-я, я недавно записал песню! — резкий взгляд Кенсу в сторону Чанеля, а потом закатывание глаз и обратное возвращение к разговору с Чонином, — Кенсу, я хочу, чтоб ты спел ее! Я специально ее написал! — Кенсу уже не слушал его и лишь изредка кидал на него взгляд. — Пожалуйста, Кенсу, — тяжелый вздох и опять убивающий взгляд в сторону Чанеля.        — Пак Чанель. Жираф. Дылда двух метровая. Заноза. Хен, — он останавливался после каждого сказанного слова и громко вздыхал. — Ты можешь помолчать хоть секунду, ах нет, желательно до того времени, пока мы не вернемся в общежитие. Чанель закусил губу и отвел взгляд в другую сторону. А потом просто кивнул и уткнулся лицом в окно. На улице шел ужасный дождь. Он раздражал своими ударами по крыше, звук разносился по всему дому, и его можно было услышать за этими бессмысленными разговорами. Атмосфера стала какой-то ужасной. Человек, который на сцене играл веселого человека, вируса счастья, сейчас сидел полностью подавленным. Конечно, это вполне обычное его состояние, он не должен всегда быть веселым или веселить нас. Но…       После долгого пустого взгляда в окно он наконец-то встал и вышел на улицу. Кенсу поднял взгляд на дверь, которая буквально недавно хлопнула. Его поведение было странным. Раньше он был более тихий и редко говорил с кем-то, тем более с Чанелем, хоть и были хорошо знакомы. Кенсу задумчиво глядел своими большими глазами на дверь.Вскоре он встал, взял две куртки, какую-то маленькую коробочку, зонт и пошел на улицу.        Pov Чанель       Эти капли так медленно стекают по окну, они падают на землю и растворяются, превращая ее в грязь. Как печально. А ведь раньше эти капли могли быть кем-нибудь из великих океанов или озер, а может рек либо ручьев, а сейчас они просто падают с небес и превращаются в грязь. Слишком грустно. Я точно так же превращаюсь в грязь, и меня топчат в ней еще сильней, о да. Каждый человек, каждая букашка, хочет убить и задавить меня. Интересно, почему? Что я мог сделать?        После недолгих раздумий я решил выйти на улицу. Этот дом...он душил. Он убивал во мне какое-либо рвение пытаться достичь чего-то.       — Я, Пак Чанель - полный неудачник, всемирно известный айдол, и я забыл куртку или что-то похожее на нее, ах, да, парень, который мне интересен как певец, актер, личность только что отшил меня. Спасибо всему миру за то, что мне так повезло в этой чертовой жизни. Спасибо! — я громко возмущался и шел в глубь леса, забыв полностью о том, что сейчас еле держится нулевая погода, что идет моросящий дождь или то, что я промок. Мне следовало хоть как-то успокоить свои полыхающие нервы. Я начал судорожно бить по карманам джинс и искать в них маленькую коробочку. — Ох, какой я молодец, я забыл свои таблетки. Удача знает о моем существовании вообще? Ало, я здесь, я тут тоже как бы существую! — я яростно орал в тишину, пытаясь добиться ответа или знака того, что меня слышат, но это слишком глупо. Тишина — самый ужасный друг человека. Я лучше умру, чем останусь в глубокой тишине.        Капли били по кронам деревьев и земле с невероятной силой. Мысли путались в какой-то запутанный набор нот. А после того, как начинаешь воспроизведения, появлялся только шум. Когда аккорды идут совсем в разных октавах с постановкой главной партии. Ушные перепонки будто разбиваются на несколько осколков, а мелодия всего лишь усиливается, и этот шум ты уже не можешь терпеть. Хаотичные попадания по струнам и в конце всего лишь ужасная грязь, которую сложно назвать мелодией. Это просто грязный шум, как и этот дождь. Он бьет без ритма, без чувств. Это даже глупо, если бы у дождя были бы чувства.       Я продолжал идти вперед, не обращая внимания на то, что я уже давно потерял дорогу, что я уже давно не понимал, где я, но чувство внутри меня горело, оно кричало, что следует идти. Но что меня там ждет? Что будет там, куда я приду? Что? Правильно, ничего.        Я закрыл глаза и поднял голову вверх. Мысли заглушал лишь этот шум. Где-то вблизи меня был слышен знакомый голос, который усердно кричал мое имя. Этот голос, я узнаю из тысячи. Он настолько приятный и знакомый. Его голос как превосходная и идеальная мелодия для моих убитый ушей. Когда он долго не говорил, то был очень хриплым, что сводило до дрожи в коленях и тихий писк, как предатель, рвался наружу. Для меня он является чем-то особенным, когда я слышу его то у меня возникают ассоциации с чем-то прекрасным, а когда он поет, у меня появляется желание расплываться в улыбке и плакать одновременно. Почему он настолько красив? — Чертов дибил! — резкий удар по спине, который вернул меня обратно на землю. Я опустил голову и посмотрел на эти огромные глаза. Ах эти глаза. Каждый раз, когда он смотрит на меня, я хочу обнять его. Он настолько привлекательный, от одного взгляда можно уже вырывать могилу и идти туда, забрав его глаза. У него взгляд, словно у потерянного щенка. Если сравнить его глаза, с глазами Бэкки, то Кенсу яро лидирует, — Я волновался! — он пропихнул в руки мне куртку и маленькую коробочку. Лишь он знал об этих таблетках. Они мне нужны были лишь по одной причине: заглатывать во время срывов, панических атак, резкого смеха - это было что-то в виде успокоительного. — Да? Ты в этом так уверен? А я вот нет,— я лениво протянул руки в рукава и накинул капюшон на голову, который сразу же скрыл кудри, — минут двадцать или десять, а может пять назад, ты меня послал. Я понял. Я выполняю вашу просьбу, Господин До Кенсу! — с вялым восклицанием сказал я. — Успокойся, — он пошел обратно по той дороге, откуда пришел. — Я и так само спокойствие, о чем вы?! — гордо опрокинув голову вверх, я начал ловить мерзкие капли дождя своим лицом.       В ответ была лишь привычная тишина. Я молча пошел за ним. Меня терзали мысли об этом дожде, который только усиливался, о Кенсу, который принес мне таблетки, о парнях, которые сейчас сидели в гостиной и опять что-то рассказывали. О том, какой Кенсу милый со спины и хрупкий. Его маленькое, крошечное тело, которое от одного прикосновения может сломаться или рассыпаться.       POV Конец       Чанель с Кенсу вернулись домой. Как раз в это время Бэкки с Лэем усердно доказывали Чунмену, что его история из жизни очень глупая, и лучше не стоит о ней говорить при людях, не каждому интересно. Не каждому будет интересно о том, что как-то он сказал Лэю, чтоб тот повернулся к нему лицом, когда они спали в одной кровати, на что Лэй ему ответил: «Нет! Ты ел лук.» А сам Чунмен же в ответ ему: «А ты горох!» Вроде бы смешно, но одновременно охото плакать от его чувства юмора.        Кенсу, после того как разделся, сразу же пошел в свою комнату, которую он делил с Чанелем и Бэкхеном. Чанель же подошел ко мне, не снимая своей мокрой толстовки. Я положил ему голову на плечо, но буквально за секунду меня пробил холод по всему телу, и я невольно начал кричать или пищать: - Пак Чанель, пошел быстро переодеваться, пока я сам тебя не раздел! - Сехун довольно хмыкнул и, закинув ногу на ногу, гордо сказал, -Чанни-хен, может Лулу-хен еще тебе и отсосет? Додоша наш все равно тебе не дает, а я бы с удовольствием, - взмахнув рукой и поправляя свою челку, не дал бы тебе тоже. - громкий смех презрения и потом милая улыбка. Он ненормальный. - О Сехун, тебя ждет серьезный разговор, - я мило сверкнул своей идеальной улыбкой, а потом повернулся к Паку, - Пак Чанель, вали в свою комнату!       Уже довольно таки стемнело, и пора было зажигать свет в комнатах, но никто не торопился этого делать. Сейчас, когда каждый находится в своих комнатах, стояла гробовая тишина. Ни единого шороха и воплей, что кто-то что-то съел или случайно надел. После десяти минутного похода в лес До и Пака они больше не выходили из комнаты, как зашли туда, но и как такового шума из их комнаты не было. - Слишком сложно понять, что у них на уме, что они хотят друг другу сказать. О чем они так яро скрывают и не могут произнести в слух? Скорее всего, никто из них никогда не осмелиться высказаться, пока им не дадут пинка, - я стоял на своем уже полюбившемся балконе и разговаривал сам с собой. Дверь открылась, это уже ничуть не удивляло, скорей всего кто-то из 9 пришел покурить или перевести дыхание после бурной постельной сцены. - Хен, как дела? - очень знакомый раздался голос над ухом, - смотрю, у тебя совсем крыша поехала, разговариваешь сам собой, - не поворачивая голову, можно было легко понять, что мелкий пришел поиздеваться над моими нервами и мозгами. Ну раз он решил вести такую игру, то стоит ему подыграть. - Все хорошо, милый, - я повернулся к нему с натянутой смазливой улыбкой, - тебе не стоит волноваться, я уже взрослый мальчик. Ах, по поводу телефона, - я закусил нижнюю губу, - тебя раздеть или сам? - на его лице появился яркий оскал. - Ох, а я смотрю, у тебя язык подвешен. Поиграем? - я невольно повел бровью и, пытаясь, хоть как-то контролировать свои эмоции, подошел в упор к нему. - Ох, знаешь, я никогда непротив, - я начал протягивать к его талии руки, на что в ответ получил только шлепок и отмахивания с громкими криками. - Твою мать! Лухан, ты что тоже по мужикам пошел! Я сейчас с этого балкона сигану. Какого хера? - он пытался отстраниться от меня как можно на большое расстояние. - Эй, что с тобой? Почему ты так удивлен, ты же тоже... - я начал подходить к нему очень медленно. Его глаза бегали от одного угла к другому. В голове происходили расчеты, за сколько он успеет убежать от Ханя в другой угол, а лучше вообще выбежать. - Не подходи ко мне! Я никогда не был геем! Это просто шлюхи, а не люди! Единственное, что могут эти твари, так ебать другого мужика в задницу, а те кто снизу только стонать под ними и унижаться! - его крик мог услышать каждый в округе. Я отошел назад, на его лице прямыми словами читалась паника и ненависть, будто он сам пережил это. Ему были омерзительны люди с нетрадиционной ориентацией. - Но как же участники, они же тоже... - его паника парализовала тело, он вспомнил то, что совершенно не хотел и не желал. Сехун стоял, не шевелясь у дальнего угла балкона. - Хааах, а ведь правда, - он спиной спустился по стенке и положил руки на голову, начался истерический смех, - я уже и забыл об этом, я не живу с ними Хань, я ждал тебя лишь из-за того, что знал, что ты нормальный.Точнее думал, что ты не фанатик мужского хера, что ты, твою мать, я уеду завтра же утром. - Эй, подожди, почему? - теперь у меня началась паника, но я боялся, я боялся к нему подойти и дотронуться до него. - Тебя это не касается, ты один из тех тварей! - грубым голосом сказал Сехун, поднимаясь с колен. Он отряхнул спину и пошел к выходу. Спустя минуту я тоже вышел, у выхода меня ждал Чанни с Бэком. Они оба опустили глаза и, я так понимаю, выжидали меня.