Путь в вечность

Мы, такие как есть, и нам никто не указ, Мы безумный этот мир на танец приглашаем сейчас! Вампиры приглашают на бал! (с)

Октябрь 2017 года. Промозглый, сумеречный день в австрийской Вене сменился еще более холодным вечером. Ночные тени сделали старинные улицы шумного города неприветливыми, даже враждебными. Того и гляди в любой момент из темного переулка выскочит какой-нибудь потерявший смысл в жизни, опьяненный алкоголем бездомный и, угрожая заточкой, заберет последнее, что лежит в карманах. Однако Виктора Абронсиуса эта перспектива не пугала, поскольку у него и в карманах-то ничего особо ценного не было: всего лишь ручка, старая, записная книжка в кожаном коричневом переплете, кнопочный телефон, вызывавший улыбку у друзей от одного только вида этого старья, и связка ключей от квартиры. Молодой человек двадцати пяти лет припарковал свой маленький «форд», но выходить из машины не спешил. Его охватило волнение, хотя, казалось бы, ничего принципиально нового он не делал. Всего лишь выполнял задание редактора, – взять интервью у известного бизнесмена. Обычная работа с неплохим окладом. Он достал из кармана записную книжку, в которой уже набросал с десяток вопросов, и выключил звук у мобильного телефона. Все на месте, все исправно. Глубокий вздох вышел из груди молодого человека, после чего он вытащил ключ из зажигания и вышел из машины. Спрятав руки в карманы тренчкота, Виктор неспешным шагом направился к строгому, построенному, похоже, еще в прошлом веке зданию, которое теперь являлось офисом компании «Харт Инжиниринг». Как же долго он добивался интервью с главой компании. Если бы главный редактор, Вольф Далман, узнал об этом, непременно доплатил бы Виктору за вредность и упрямство. Когда Абронсиус первый раз позвонил в этот офис, судя по голосу, совсем еще молоденькая секретарша сказала, что господина Вильгельма Харта в городе нет. Но Абронсиус знал все эти уловки административного персонала, поэтому во время следующего звонка представился потенциальным клиентом, весьма настойчивым и нетерпеливым, требующим соединить с начальством. Однако ответ оказался тем же. Через неделю Виктор набрал еще раз – господин Харт в отпуске. Затем еще одна неделя – господин Харт на важном совещании. И еще несколько дней – ой, господин Харт уже ушел, перезвоните завтра! Любой другой журналист, менее добросовестно относившийся к работе, наверняка, сдался бы, набросал какую-нибудь скучную, дежурную статейку и стал бы ее на публикацию, не тратя столько времени и нервов на этот материал. Но Виктор Абронсиус не был бы собой, если бы бросил дело на полпути. Чего-чего, а упрямства и терпения у него имелось предостаточно. К тому же дело было не только в принципиальной позиции и обязательном редакционном задании, написать статью о Вильгельме Харте, но и в забавном совпадении, о котором он вспомнил, когда несколько лет назад изучал рукописи своего прапрадеда. В них упоминался человек с точно таким же именем как у этого бизнесмена, и профессор Абронсиус довольно рьяно и страстно расписывал в своих дневниках, какое страшное зло таила в себе фигура господина Харта начала двадцатого века. Так что встретиться с человеком, который чисто теоретически мог знать о вражде их предков, было бы весьма интересно и познавательно. Можно ли себе представить всю бурю эмоций, которую испытал молодой человек, когда, наконец, добился своего? В прошлый четверг, наудачу решив набрать номер офиса после пяти вечера, Виктор услышал в трубке не знакомый голос секретарши, которой, к слову, успел назначить свидание, а мужской, бархатный, певучий. Едва представившись и пояснив причину звонка, журналист неожиданно, услышал возглас невероятной радости, словно незнакомцу он приходился давним знакомым. Виктора такой поворот событий удивил и воодушевил. Дальнейший разговор протекал довольно дружественно. Мужчина, назвавшийся Гербертом, заместителем господина Харта, согласился на интервью и с заверением добавил, что его будут с нетерпением ждать. И вот он здесь. Абронсиус приблизился к главному входу. Красивые, дубовые двери выглядели весьма внушительно. Лишь две камеры наблюдения, спрятавшиеся за колоннами, и тусклый свет фонарных столбов, время от времени мерцавшие из-за перебоев с электричеством, напоминали журналисту, что он не попал в прошлое, а все еще здесь, в двадцать первом веке, стоит и в нерешительности тянет руку к позолоченной, медной ручке. Абронсиус вдруг нахмурился. Да что это с ним, в самом деле! Разозлившись на самого себя за неуместную трусливость, он дернул на себя тяжелую дверь и вошел внутрь. Встреча была назначена на семь часов вечера, так что его нисколько не удивляло отсутствие людей, за исключением охранника и миниатюрной девушки-секретарши, что вышла встретить его, когда охрана позвонила ей и предупредила о приходе журналиста. Виктор улыбнулся ей. Пока они поднимались на третий этаж, он попытался завести с ней разговор, но, несмотря на внешнюю любезность и доброжелательность, светловолосая сотрудница общаться была явно не настроена, поскольку отвечала лишь короткими фразами, а порой и вовсе игнорировала вопросы молодого человека. Абронсиус разочарованно вздохнул. Что ж, значит не с ней он пойдет пить кофе в субботу. – Сюда, пожалуйста, – пригласила она в кабинет главы компании, а сама, быстро перебирая ножками на высоких шпильках, упорхнула на свое рабочее место, а может и домой. Виктор проводил ее долгим, томным взглядом, еще раз вздохнул и вошел в широкое, просторное помещение. Обстановка внутри ничем не отличалась от кабинетов других уважаемых людей, у которых Абронсиус когда-то брал интервью. Спокойные, пастельные тона, освещение хоть и слабое, но не напрягающее глаз, располагающее на теплую, непринужденную беседу. На стенах висели картины современных художников, по углам стояли причудливые фигуры, сделанные из мрамора в виде изгибающихся капель или веток, журналист так и не понял. Вдоль всей левой стены раскинулись стеклянные стеллажи с книгами. Ближе к окну располагался длинный, черный стол, заваленный бумагами, визитками, канцелярией и современными гаджетами. Во главе сидел хозяин кабинета, который, едва заметив появление гостя, молниеносно поднялся и подошел к Виктору. Абронсиус несколько опешил от такой скорости передвижения. Неужели его так ждали? – Рад приветствовать Вас, господин Абронсиус, – мягким, но холодным голосом поздоровался Вильгельм Харт и протянул журналисту руку. Тот приветливо улыбнулся и пожал его руку в ответ. По телу Виктора прошла дрожь. У бизнесмена ладонь оказалось не просто холодной, а по-настоящему ледяной и крепкой, словно гранит. Взгляд Абронсиуса быстро прошелся с ног до головы, оценивая Харта. Да уж, по сравнению с двухметровым хозяином компании, молодой человек выглядел весьма посредственно: среднего роста, худощавого телосложения, темно-русые непослушные волосы, орлиный нос и светлые, глубоко посаженные глаза. На нем были потертые джинсы, белая рубашка, криво завязанный галстук, а сверху – доставшийся еще от старшего брата темный-коричневый тренчот. Его он особенно любил, поскольку ощущал себя скорее истребителем нечисти, Джоном Константином, нежели корреспондентом небольшой газеты, в которой работал уже второй год. – Взаимно, господин Харт! Благодарю, что согласились на эту встречу и интервью! Признаться, я уже давно пытаюсь добиться Вашей аудиенции… – Понимаю, – сочувственно кивнул высокий и привлекательный мужчина, с черными длинными волосами и голубыми глазами, в черном костюме с атласной рубашкой и галстуком. – Но, что поделаешь. У каждого своя работа, Вы же понимаете. Виктор махнул рукой, словно говоря, что объяснений и не требовалось, и последовал за Хартом, указавшим ему на стул, стоявший напротив стола бизнесмена. Сам же он вернулся на свое место, перекинул ногу на ногу и расслабленно откинулся на спинку своего черного кожаного кресла. Его длинные ухоженные пальцы рук, украшенные двумя перстнями, соединились в виде домика. – Много времени я у Вас не отберу, – заверил его Виктор и, засуетившись, стал доставать из кармана блокнот и ручку. – Надеюсь на Ваш профессионализм. Абронсиус кинул на него острый, немного обиженный взгляд и раскрыл блокнот на чистом развороте. Конечно, все его коллеги уже давно пользовались диктофоном и не понимали, зачем Виктору писать все от руки, ведь все не запомнишь, какие-то факты обязательно ускользнут и их потом не восстановишь. Но у него была феноменальная память и безумная неприязнь к современным технологиям. Он любил все делать руками, а думать головой. Никакая машина, по его мнению, не должна лишать журналиста удовольствия писать от руки, чувствовать значимость своих действий, слышать, как быстро и волнительно бьется сердце. Ощутив этот трепет еще во время самого первого интервью, Абронсиус понял, что не променяет его ни на какие диктофоны в мире. Поэтому, нажав на кнопку ручки, он вновь поднял глаза на мужчину и приступил к работе. – Обещаю, что не разочарую Вас. Итак, господин Харт, Вы – известный бизнесмен и предприниматель. Человек, скупающий недвижимость по всему миру и вкладывающий немаленький бюджет в реставрацию зданий, представляющих историческую ценность. В частности, год назад в Вене Вы восстановили старинное здание суда, которому уже более века. – Все верно. Великолепная постройка находилась в аварийном состоянии уже больше двадцати лет. Бывший владелец оказался банкротом. Он не мог более заниматься столь трудоемким и затратным проектом. Я, в свою очередь, решил взять дело в свои руки и заключил весьма выгодную для всех сторон сделку. – Насколько мне известно, большинство этих отреставрированных зданий затем продается за внушительные суммы? – Вы сами сказали, я бизнесмен. – Вильгельм Харт широко улыбнулся, обнажив идеально белые зубы. – Я скупаю то, что потом принесет доход. Но дело не только в деньгах. Виктор помедлил в ожидании более подробного ответа, но он так и не последовал. Пришлось добавить наводящий вопрос. – В чем же еще? Мужчина в черном костюме чуть подался вперед и сложил ладони на столе в замок. – Я большой любитель истории, господин Абронсиус. Прошлое для меня настолько же важное звено в жизни, как и будущее. Поэтому я считаю недопустимым исчезновение памятников архитектуры только лишь потому, что кому то не хватает средств их восстановить и сделать частью культурного наследия. У меня есть деньги, и я готов разумно тратить их, дабы люди не забывали свои корни, не забывали, с чего начиналась история их города. Пока мистер Харт воодушевленно отвечал на вопрос журналиста, Виктор бегло делал заметки в блокноте и осторожно пытался поподробнее рассмотреть хозяина кабинета. Откровенно говоря, его спокойное, отстраненное выражение лица и тяжелый, пронзительный взгляд из-под полуопущенных, выпуклых век, сильно нервировал журналиста. Словно его пытались загипнотизировать. И, чем дольше говорил бизнесмен, тем сильнее молодой человек чувствовал себя не в своей тарелке. В голове то и дело возникало множество вопросов: что не так с этим господином Хартом? Почему он так странно на него смотрит? Может Виктор сделал что-то не так? Но тут до журналиста дошло. Причина была вовсе не в тяжелом взгляде, а в самих глазах. Они были не холодными, а как будто мертвыми. Тут же вспомнились не самые приятные ощущения при соприкосновении их рук. Как будто обменялся приветственным жестом с трупом. А в совокупности с белой, почти прозрачной кожей лица Харта, впечатление создавалось инфернально жутковатое. Журналист ощутил, как неприятный холодок пробежал по его спине и сконцентрировался на затылке. Он всю жизнь был скептиком. Все необъяснимое он считал чушью, если ему не предъявляли факты и доказательства. Но какими фактами можно подкрепить его нынешнее состояние, Виктор так и не смог понять. Он кашлянул, прочистив горло, и продолжил. – Уверен, нашим читателям будет интересно узнать, как начиналась история Вашего успеха. Вы всегда знали, кем хотите стать или обстоятельства привели Вас к этому? Расскажите? – Моя семья имеет очень древние корни. Отец, Джерард Харт – истинный англичанин, владел небольшой, но стабильной фармацевтической компанией, которая довольно долго приносила нам доход. Но, затем все рухнуло. Наша семья обанкротилась, пришлось все продавать и переезжать в Австрию к родственникам матери. Было время, мы с трудом наскребали на хлеб с молоком. Здесь мне пришлось начинать все с нуля: сначала работа в качестве обычного, рядового менеджера, затем заместителя директора. Как говорится: «Лишь тот, кто познал ужас ночи, может понять сладость наступления утра». Виктор понимающе кивнул, ни на секунду не отрываясь от записей в блокноте. – Потом я увлекся покупкой и продажей акций на биржевом рынке. Мне везло, не буду лукавить, но дело не только в этом. Появились полезные связи, знакомства. Годы кропотливой работы, бессонных ночей и вот…я здесь. Вильгельм развел руками, таким образом, завершая краткую историю начала своей карьеры. Нечто похожее на улыбку тронуло его губы. – У Вас интересная жизнь, господин Харт, – заметил Абронсиус, хотя, откровенно говоря, не видел в этом ничего сверхъестественного. Обычная история становления, возможно, даже отчасти придуманная для прессы самим Хартом. Но журналиста это устраивало. Читателям нравятся люди, вырывающиеся из грязи в князи. – А Ваши заслуги перед обществом невозможно переоценить. Однако, Вы далеко не публичный человек. Благодаря желтой прессе о Вашей личности ходит много разных слухов. Одни называют Вас Брюсом Уэйном современности. Богатый, скрытный, нелюдимый человек, никогда не дающий публичных заявлений и крайне редко появляющийся на приемах. – Я слышал еще об одном забавном прозвище, – слегка прищурившись, Харт не сводил с Виктора взгляда голубых, как лед, глаз. Абронсиус несколько удивленно посмотрел на него. Неприятный комок подкатил к горлу, заставляя невольно сглотнуть его. – Да, вампир двадцать первого века, – с неохотой ответил он. – А все из-за того, что Вы якобы остерегаетесь общества, появляетесь на людях исключительно по вечерам, а все дневные сделки и переговоры проводят Ваши менеджеры. Так ли это? – Отчасти да, – согласился мужчина в черном, атласном пиджаке. – К чему тогда такая таинственность? Это часть имиджа, Ваш образ жизни или какой-то протест? – В силу своей занятости и крайней нехватки времени, я стараюсь тратить свободные минуты на куда более важные дела, чем общаться со СМИ. Не обижайтесь, – добавил он в конце, на что журналист понимающе кивнул. Камень этот полетел не в его огород, а в индустрию в целом, так что Виктора этот комментарий нисколько не задел. – Лично мне кажется, что это пустая трата времени, хотя мои менеджеры твердят обратное. Так что нет, это не имидж. Это убеждение, которым я поступился один единственный раз. И этот раз – сегодня. – Почему? – поинтересовался журналист, отметив про себя интересную деталь: изучая все, что связанно с «Харт Инжиниринг», он заметил, что многие партнеры по сделкам Харта так же как и сам бизнесмен не отличались публичностью и общительностью. Совпадение или это какой-то сговор в определенном круге лиц, связанных неким общим делом или тайной? –Мне хотелось бы развеять все эти нелепые сплетни и мифы, которые крутятся вокруг моего имени, хотя, что-то мне подсказывает, что таблоиды никогда не угомонятся. – Они этим живут, к сожалению. Лично я за честную журналистику и открытый диалог, а не за выдуманные небылицы. Поэтому и пришел, дабы получить ответы лично от Вас, – заверил Виктор, на что Харт благодарно кивнул. Взгляд его как будто даже потеплел от слов Абронсиуса, и тому стало легче. Давно он так не переживал из-за интервью. Разные люди попадались ему: и пьяные известные рокеры, и неадекватные кинозвезды, и своеобразные кинорежиссеры. Но, пожалуй, никто из них не вызывал такого неоднозначного интереса, трепета и тревоги, как австрийский бизнесмен английского происхождения, Вильгельм Харт. – Давайте перейдем к следующему вопросу? Расскажите о Вашем новом проекте. В светской хронике он произвел настоящий фурор. Клуб – «Бал вампиров». На сайте написано, что открытие состоится не раньше четвертого квартала этого года, однако нет никаких конкретных дат. Когда же планируется официальное открытие клуба? – В декабре, господин Абронсиус. Двадцать первого декабря. В день зимнего солнцестояния. – В этой дате есть что-то сакральное? – Для тех, кто считает себя вампирами – да. Губы Вильгельма Харта изогнулись в странной, загадочной полуулыбке, а позади Виктора вдруг подуло холодным ветерком, словно открылась дверь кабинета, хотя ему могло это лишь почудиться. Он хотел, было повернуться и проверить, но был застигнут врасплох вопросом бизнесмена. – Что-то не так? – М? Нет! Все в порядке. Итак, клуб стал для Вас чем-то вроде хобби? Вашей личной инициативой или это чей-то заказ? – Ах, это всего лишь прихоть моего сына, Герберта! – отмахнулся Харт. – Тема вечной жизни во все времена будет популярна в обществе. Кино, книги, мюзиклы. Людям нравится сама идея быть соблазненными таинственными существами. Поэтому на волне популяризации темы вампиризма и возникла идея открыть заведение с соответствующей тематикой и антуражем. – Но разве выгодно вкладываться в такой проект? – с сомнением прищурив правый глаз, спросил журналист. – Насколько мне известно, клуб этот будет доступен не для широкой массы. Обычному человеку с улицы просто так туда не попасть, а светское общество с осторожностью относится к новым своеобразным открытиям. – Уверяю Вас, господин Абронсиус, свою аудиторию «Бал вампиров» соберет, а бюджет окупит. Насколько я знаю, планируется немало развлекательных программ, которые, как мне кажется, приведут публику в восторг. Мой сын знает толк в развлечениях. Он сделает все, чтобы люди почувствовали себя бессмертными обитателями ночи. Что-то в его словах не понравилось Виктору. Словно в них крылся двойной смысл, который он уловить никак не мог. – Это будет сеть клубов? – Пока нет. Но в будущем все возможно. – И я искренне желаю процветания Вашему делу, – журналист дописал последнюю строчку на второй странице и перевернул на следующую. – Давайте погорим о Вашей личной жизни? Слухи появляются разные. Кто-то говорит, что Вы женаты, а кто-то нарекает Вас самым завидным женихом Австрии. Что из этого правда? Откройте завесу тайны. Вы вкратце сказали о сыне, и, разумеется, напрашивается вопрос о супруге. – Супруга, – он улыбнулся уголком губ. – Никогда не любил это слово, уж простите. Слишком сухое и официальное. Идейная вдохновительница, вечная муза, верный друг, часть моей души и сердца. Пожалуй, даже эти слова не способны выразить того, кем является для меня мадам Харт, и как много она для меня значит. – Это слова влюбленного и преданного поэта – несколько смутившись, заметил Виктор. Ему не особо хотелось узнавать столь глубокие подробности, но зато и читатели и редактор теперь точно будут в восторге. Харт – обычный человек, со своими слабостями и страстями, а не придуманный персонаж, созданный для того, чтобы удобнее было отчитываться перед налоговой службой. – Не могу с Вами не согласиться! – сзади внезапно раздался тихий, мягкий, женский голос, из-за которого журналист едва не подпрыгнул на месте. Изящная стройная фигура молодой девушки проплыла мимо журналиста. Ладошка ее заскользила по столу, а затем по плечу Вильгельма Харта. Когда девушка встала чуть поодаль справа от мужчины, он повернул голову в ее сторону, подняв брови и насмешливо закатив глаза, словно искренний испуг журналиста показался ему невероятно забавным. – Простите, мадам, я не заметил Вас! Ошарашенный Абронсиус поспешил подняться. – О, прошу, не вставайте! – успокаивающе произнесла дама, но Виктор никак не мог угомонить быстро бьющееся сердце. Он был готов к любому подвоху, однако никак не ожидал, что сквозняк принесет за собой женщину, что все это время стояла за его спиной, а хозяин кабинета даже не удосужился предупредить об этом. Смерив незнакомку внимательным взглядом, брови журналиста поползли вверх. Давно он не видел столь ослепляющей, ледяной красоты. Это была худенькая, неестественно бледная, как и ее супруг, девушка с рассыпавшимися по плечам черными кудрями, в облегающем, кружевном платье с широким вырезом по плечам. Ее немигающий взгляд темных глаз словно проникал вглубь души Виктора, пытаясь там найти нечто неведомое молодому человеку. – Итак, хмм, о чем бишь я? – журналист совершенно потерял нить разговора и попытался найти помощь в блокноте, где был расписан ряд вопросов и альтернативы, если некоторые из них выпадали из общего диалога. – Расскажите, как Вы познакомились? – Это долгая история, господин Абронсиус, – ответила за мужа мадам Харт. – Мы встретились много лет назад в Трансильвании. Нас свел общий знакомый, но тогда я была бесконечно далека от тех чувств, что испытываю сейчас к моему мужу. – Верно! – усмехнулся Вильгельм. – От ненависти до любви, как говорится. Окончательно же мы убедились, что готовы провести всю свою жизнь вместе в Вене. Отсюда и началась наша история. – Весьма романтично, – буркнул Виктор, быстро записывая отдельные фразы в блокнот. – А чем Вы занимаетесь, мадам Харт? – Административная работа в компании мужа, плюс личный помощник и советник. Помогаю ему не потеряться в бесконечном графике встреч и совещаний. – Значит, бизнес ваш, в сущности, семейный? – Можно сказать и так, – согласился хозяин кабинета. – Мы, порой редко видимся, но разлука, как известно, только укрепляет чувства. Все члены семьи трудятся на благо и во имя процветание нашей компании. – Хорошо. Спасибо, на этой вдохновляющей ноте мы и закончим. Благодарю Вас за интересную беседу, господин Харт! – Всегда рад. Виктор нажал на кнопку ручки. Он глубоко и облегченно вздохнул. Что ж, его работа была выполнена. Статья получится хоть и небольшой, но содержательной, без восторженных эпитетов или мистификации. Все четко и по делу. Одно ему не давало покоя, – слова, записанные в столбик в углу исписанного листа и обведенные в кружок. Он хмыкнул и закрыл блокнот. – И все же интересно, – пробубнил он одними губами самому себе и стал собирать вещи в карман тренчкота, как вдруг услышал голос жены Харта. – Что именно интересно, господин Абронсиус? Молодой человек поднял на нее удивленные глаза. Он же еле произнес это. Как она услышала? Виктор несколько растерянно посмотрел сначала на мадам Харт, затем на ее супруга. – Эм, да ничего особенного! Просто забавное наблюдение. Ваш клуб называется «Бал вампиров», вы с супругой познакомились в Трансильвании, а цитата, которую привел господин Харт, насколько я помню, из книги Брэма Стокера о Дракуле. Я знаю, я читал этот шедевр не один раз. И то прозвище, господин Харт, которое дали Вам таблоиды… вампир. Все в вашей жизни, так или иначе, связано с этой мифологией. Разве не странно? – Что ж, в этой теории действительно что-то есть, – согласился Вильгельм, но голос его звучал скорее насмешливо, будто он давно знал об этих совпадениях и ему было просто забавно наблюдать за попытками журналиста найти в этом особый, таинственный смысл. – Вы собираетесь это использовать в Вашей статье? – Разумеется, нет! – воскликнул Виктор. – Просто есть еще один момент, о котором Вам, вероятнее всего, неизвестно. Дело в том, что моим прапрадедом является известный ученый, путешественник и первооткрыватель. Так вот, профессор Абронсиус все свои наблюдения и приключения записывал в дневники. Я нашел их несколько лет назад. Там упоминалось имя некоего Вильгельма Харта, с которым мой предок пересекался в начале прошлого века в Англии. И, судя по его записям, они не были друзьями, скорее заклятыми врагами. – Вот как? – собеседник дернул правой бровью, и это была единственная эмоция, отразившаяся на его мраморном лице. Виктор кивнул. – Да. Профессор Абронсиус называл его нежитью. Якобы под личиной англичанина скрывался древний вампир, чудесным образом избежавший смерти, благодаря некой молодой особе, Анне Мейер, с которой он был знаком, когда еще работал в Кёнигсбергском университете. – Какая невероятная история! – с ухмылкой на губах произнес господин Харт и посмотрел на свою жену. Губы той дрожали, она явно пыталась подавить улыбку, дабы не обижать гостя. В его тоне Виктор уловил нотки высокомерного презрения, задевшие журналиста за живое. Он крепко стиснул зубы. – Вы сказали, что Ваш предок делал записи на основании своих путешествий. Но то, что Вы рассказали, больше похоже на страшные рассказы в стиле того же Брэма Стокера, – продолжил между тем Вильгельм Харт, нарушая неловкое молчание. – Сомневаюсь, что уважаемый ученый стал бы писать нечто подобное только для того, чтобы потешить свое литературное эго, – Виктор не смог скрыть обиду в голосе. – Его считали чудаком, строившим свою карьеру на невероятных открытиях, в которые никто не верил, но в моей семье этим историям верили и крайне трепетно относились к его наследию. Мне просто интересно, может это лишь банальное совпадение, но в Вашей семье знали о таком человеке или Вы слышите мою фамилию впервые? – Нет, признаться, Абронсиусов я ранее не встречал. И упоминаний никаких не сохранилось, – хозяин кабинета безразлично пожал плечами. Виктор сузил глаза, чувствуя, что ему лгут. Он не мог это логически объяснить, но слова Харта казались ему фарсом, игрой, которую с ним вели с самого начала встречи. Эти люди что-то знали. Просто не собирались с ним этим делиться. – Однако мы сильно ушли в мистику, господин Абронсиус. Мой Вам совет – не верьте Вы в эти сомнительные байки о вампирах. Вполне вероятно, что Вашему прапрадеду в какой-то момент просто стало скучно, и он решил разнообразить свою жизнь подобными, темными историями. А на счет вампиров…. Право слово, это даже смешно! – Что ж, наверное, Вы правы. Не обращайте внимания. Я просто полюбопытствовал. Злость внутри Виктора закипала все сильнее и грозилась вот-вот вырваться наружу. Еще с незапамятных времен рассказы его предка высмеивали. По словам прабабки, общество относилось к профессору со снисходительной настороженностью и пренебрежительностью. Если бы он не преподносил эти истории с такой серьезной уверенностью в своей правоте, требуя беспрекословно верить ему, возможно люди относились бы к нему мягче, списывая все на излишнее чудачество и почтенный возраст. Но все сложилось иначе. Некоторые откровенно высмеивали ученого, выражая ему свое презрение. Другие пеняли его за запятнанную репутацию и пытались вразумить Абронсиуса прекратить позорить себя, свою семью и университет, в котором работал. Третьи лишь улыбались и соглашались со всем, что он скажет, видимо, решив, что лучше не возбуждать понапрасну разум возможно сошедшего с ума старика. Разумеется, находились и те, кто верил в подлинность его исследований, но, к сожалению, таких было меньшинство. И вот, история повторялась. Виктор не знал, зачем ему это нужно, зачем отстаивает честь и правоту давно умершего родственника, но он нутром чувствовал, что обязан это сделать. Если не он, так кто же еще? Однако сейчас молодой человек был вынужден уходить, а вести полемику о вампирах с бизнесменом и отнимать у него драгоценное время, было бы верхом непрофессионализма и глупости. Мужчины практически одновременно встали и пожали друг другу руки. – Еще раз благодарю Вас за уделенное мне время, господин Харт. Очень рад нашему знакомству! – И я рад, господин Абронсиус! – он достал из внутреннего кармана пиджака черную визитку и дал ее журналисту. – Общение с Вами доставило нам с супругой огромное удовольствие! Мадам Харт, сцепившая вытянутые руки перед собой в замок, утвердительно кивнула. Виктор взглянул на нее и чуть поджал губы в подобии улыбки. Сердце его екнуло, глядя на изящную, элегантную даму, стоявшую за своим мужем. Он даже представить себе не мог, чтобы такая красавица когда-нибудь обратила на него внимание. Наверное, для этого нужно было родиться Вильгельмом Хартом. Виктор вновь посмотрел на бизнесмена, чуть запрокинув голову, поскольку еще по приходу не ожидал, что тот окажется настолько высоким. – Мне это очень приятно. Спасибо! – Возьмите мою визитку. Жду Вас на открытие клуба «Бал вампиров». На входе назовите свое имя, покажите эту карточку, и Вас без проблем пропустят. – Для меня честь быть приглашенным лично Вами, господин Харт. Всего хорошего! Мадам… – До свидания, господин Абронсиус! Он чуть склонил голову перед женщиной в почтительном жесте и, на ходу, нервно пряча визитку в карман, вышел из кабинета. Повисла тишина. Лишь настенные часы с кукушкой тикали где-то в углу, приближаясь к возьми часам вечера. Граф фон Кролок и его верная супруга Анна, носившие в современной Вене имена господина и мадам Харт, застыли на своих местах, не шелохнувшись, будто статуи. Наконец, спустя минуту, Кролок подал признаки жизни и, чуть нахмурив темные брови, направился к шкафу, где скрывался мини-холодильник. Анна же медленно поплыла в сторону окна, шелестя юбкой узкого в пол платья. Возле него она и остановилась, все тем же немигающим, но задумчивым и немного надменным взглядом наблюдая за вечерней улицей. Где-то внизу раздался грохот двери, и молодой журналист вышел на тротуар. К своей машине он явно не спешил. Остановившись где-то на полпути, он глубоко вздохнул и поднял лицо к небу. Его охватил озноб, и дело было вовсе не в холодном, северном ветре, а в том опыте, который он пережил сегодня вечером. Он обернулся и посмотрел на здание, из которого только что вышел. Виктор не верил в сверхъестественные силы. Скептицизм свойственен любому здравомыслящему человеку, столкнувшемуся с неизведанным миром, который он не способен понять. Но чем больше Виктор вникал в записи предка, тем слабее становился его скепсис. Он перечитывал их вновь и вновь, анализируя произошедшее с профессором в Карпатах и в Лондоне и не находил ни одной причины, зачем уважаемому человеку, достойному ученому и путешественнику сочинять небылицы, а затем доказывать всем, что они реальны, выставляя себя на посмешище. В этом не было смысла. Тогда напрашивалось два вывода: либо профессор Абронсиус под конец своей долгой жизни действительно лишился рассудка, либо он на самом деле видел нечто совершенно невероятное, нечто невозможное, выходящее за грань их обычного, скучного мира, где нет места необъяснимым явлениям. И второй вывод, после сегодняшнего разговора с таинственным, жутковатым господином Хартом и его не менее странной, хоть и прекрасной супругой, напрашивался сам собой и навевал простую, но ужасно навязчивую мысль: «А вдруг все это правда, и вампиры действительно существуют? А вдруг?» С этой же мыслью Виктор пробежался взглядом по мрачным окнам серого здания. Два из них его заинтересовали больше всего, поскольку, как ему казалось, именно там располагался кабинет, из которого он пять минут назад вышел. Из-за темноты он ничего не видел. Фонарные столбы перешли в ночной режим и излучали слабый, желтоватый свет, который совсем не помогал рассеять мглу. Но журналист нутром чуял, что за ним сейчас наблюдают. И это, наверняка, господин Харт, произведший на Абронсиуса неизгладимое, но не самое приятное впечатление. Но он ошибся, поскольку наблюдал за ним вовсе не бизнесмен, а его супруга. В темных глазах девушки горели жадные, изучающие огоньки. Она улавливала каждое изменение в лице молодого человека, малейшее движение тела. Он не видел ее, зато она буквально пожирала его пронзительным взглядом. – Он догадывается, – наконец, нарушила тишину Анна. Уголки ее губ дернулись, когда Виктор Абронсиус нервно дернул плечами и быстрым, но несколько неуверенным шагом направился к своей машине. Граф фон Кролок неоднозначно хмыкнул. Он достал из холодильника початую бутылку вина, открыл ее и разлил по двум хрустальным бокалам. Правда, алое содержимое в них было вовсе не вином, а кровью. – Он догадывается, но еще сам не верит в то, что приходит на ум, – повторила девушка. – Здравый смысл отчаянно отвергает всякую мистику. Но в сердце его уже давно посеяны семена сомнения. Бедный, любопытный мальчик. Вампир по-прежнему ничего не отвечал своей любимой супруге, но она прекрасно знала, что он внимательно слушал ее, даже, возможно, принимал какое-то решение. И оно не заставило себя ждать. Он подошел к столу и, сняв трубку телефона, быстро набрал номер сына. – Зайди ко мне. Герберт фон Кролок появился почти мгновенно, влетев в кабинет, подобно необузданной ледяной буре. Кожаный, черный костюм, огромные ботинки на внушительной подошве, цепь на ремне делали его настоящим неформалом современности, за которым восторженно шли влюбленные в светловолосого вампира последователи. – Он уже ушел? – Да, – ответил граф и сделал глоток «вина». Он взял второй бокал и отдал его Анне. Она кивнула в знак благодарности и тоже немного отпила. – Это действительно он? Потомок Абронсиуса? – Да, это он. И я хочу, чтобы ты выяснил, где он живет, куда ходит, с кем общается. Сделаешь это? – С превеликим удовольствием! Я наблюдал за ним, когда он из машины выходил. Очень симпатичный, – с готовностью хищника, что ждет встречи с жертвой, произнес Герберт, но радость его тут же была заглушена словами мачехи, с которой отношения, даже спустя столько лет, до сих пор были натянутыми. Он прекрасно понимал, что причина крылась в ее несчастном брате и его трагической судьбе, но как заслужить прощение супруги отца он так и не смог понять. К тому же не она одна потеряла дорогого ей человека. – И, Герберт, никакой самодеятельности, ты понял? – Она тяжелым взглядом смерила вампира с ног до головы. – Мы дали клятву, помнишь? Никто не тронет потомков Абронсиуса. – Это вы с отцом дали клятву! Меня там не было! – раздраженно ответил Герберт, на что граф запрещающим жестом покачал указательным пальцем и сказал: – Нет, это касается всех нас. Мы не будем нарушать данное нами слово. Наблюдай, изучай его, но не трогай. Я понятно изъясняюсь? Светловолосый вампир издал нечто вроде фырканья. – Более чем. С этими словами, рассерженный и расстроенный он круто развернулся и стремглав покинул кабинет отца. – Он никогда не успокоится, – со вздохом заключила Анна и поставила бокал на широкий подоконник. Виктор Абронсиус уже давно уехал, но она все еще ощущала его присутствие, его запах. – В этом весь Герберт, – с обреченностью в голосе согласился граф и допил теплую, терпкую кровь из своего бокала. – Надеюсь, он сдержит обещание и не навредит Виктору. – Он тебе понравился? – В нем многое от профессора, – с ностальгией произнесла девушка. – Пока еще не слишком явное, но кровь дает о себе знать. Чем ближе он подбирается к нам, тем сильнее это будет проявляться. Нужно быть осторожнее. – Значит, понравился. Анна насмешливо посмотрела на супруга и провела пальчиками по его черным, посеребренным у висков волосам. – Ты не должен ревновать, любовь моя. Этот мальчик лишь навевает воспоминания, и не более того. Граф обхватил ее ладонь и коснулся губами тыльной стороны. – Старые привычки. Не бери в голову. К тому же, этот Виктор нам может еще пригодиться. Посмотрим на открытии «Бала вампиров», так ли он умен как кажется. – Все еще лелеешь мечту заполучить Абронсиусов в свою коллекцию? Думаешь, он станет служить нам? – с сомнением спросила Анна, на что граф пожал плечами и задумчиво ответил: – Такая вероятность есть. Время покажет, моя милая Анна. Его у нас предостаточно. В голубых глазах его искрилась нежность и любовь. Склонившись, граф запечатлел на губах своей возлюбленной долгий поцелуй. Иногда он не верил, что все сложилось именно так, а не иначе, что они оба дожили до этих дней. Сколько испытаний им пришлось вынести за последние десятилетия, сколько горя пережить. И все же она оставалась рядом с ним. Верная, любящая спутница, разделившая с ним вечную ночь. Анна же, кажется, уже не помнила свою прежнюю, человеческую жизнь. Все печальные годы превратились в прах и улетели от нее прочь. Да, еще долго она опасалась, что счастье ее будет недолгим, ведь она так привыкла терять то, что ей дорого. К тому же бессмертие могло стать для нее тюрьмой, выход из которой был лишь один – встретив утренний рассвет и растаяв подобно свежему снегу. Однако, когда вас двое, а сердца каждый день горят в пламени искренней, бессмертной любви, одиночество отступает, а вечность уже не кажется такой пустой и бессмысленной.