Путь в вечность

Сомненья ложные прочь Вовек едины мы и ночь...(с)

Она присела перед ним в реверансе. Он учтиво поклонился и аккуратно, почти невесомо положил правую руку под ее левую лопатку — придерживая, но, не притягивая к себе, а левой рукой взял ее кисть. Анна опустила руку на правое плечо фон Кролока. Вальс начинался медленно и плавно, давая парам возможность прочувствовать красоту музыки, привыкнуть друг к другу, подстроиться под нужный ритм. Но фрау Мейер и графу этого как будто и не требовалось. Она чувствовала его, а он чувствовал ее. Они стали едины, и для них уже более не существовали другие люди. Только ее карие глаза, – настороженные и внимательные. Только его светло-голубые глаза, – холодные и пронзительные. Они долго молчали, глядя друг на друга. Когда ритм танца ускорился, они легко и быстро заскользили меж других пар. Тогда-то Кролок, наконец, заговорил – тихо, вкрадчиво, с легкой усмешкой в голосе. – Надеюсь, Вы наслаждаетесь этой игрой, милая Анна? – Не более чем наслаждаетесь ею Вы, граф, – парировала фрау Мейер. – О, прошу, давайте без титулов. Называйте меня просто Вильгельм. – Это не Ваше имя. – Верно. Но для всех присутствующих я – Вильгельм Харт и, надеюсь, Вы поддержите мою маленькую легенду? – Но сейчас нас никто не слышит. И все эти светские беседы теперь не важны. Пусть для других Вы – английский картограф, но не для меня, – уверенно ответила Анна и только сейчас подумала, что он бы не появился в обществе, имея при себе лишь вымышленное имя. Значит, за этим есть что-то еще. Продуманная история, подкрепленная документами, особенно, если верить его словам, он заключал какие-то сделки с фирмой Шнайдеров. А откуда он мог взять эти самые документы, как не у того самого путешественника, чью фамилию он присвоил. Эти гнетущие мысли заставили фрау Мейер покрыться мурашками и вновь сосредоточиться на лице вампира. – Наша встреча здесь не случайна? – Я бы мог солгать, что это тщательно спланированный план, но, пожалуй, в этом нет никакого смысла, – ответил он хриплым голосом, не без удовольствия отметив, как покраснели ее скулы. – Я знал, откуда Вы родом и, куда после всех событий вернулись с ученым, который уже дважды покушался на мою жизнь. Однако я не рассчитывал увидеть Вас на этом балу. Анна слегка кивнула и на пару минут замолкла, полностью отдаваясь танцу. Их с графом движения были легкими, грациозными, дорожки вальса они проделывали так, словно танцевали вместе всю жизнь. Вот только удовольствия она от этого не получала, ибо их истинные лица были сокрыты за непроницаемыми масками, а все, что они делали, было лишь иллюзией для истинных целей этой неожиданной, но, несомненно, желанной встречи. – Если Вы знали, где меня искать, почему же объявились только сейчас, спустя год? – Прежде чем встретиться с Вами я хотел посмотреть на новый мир. Признаться, я был удивлен и очарован! – честно признался фон Кролок, не скрывая нотки восхищения в голосе. – Я решил посетить места, где не был больше века. Удивительно, как изменилось общество. Технический прогресс невозможно остановить, он поглотил города, людей. Безумный круговорот жизни воистину опьяняет тех, кто раньше пребывал в сладостном забвении, вроде меня. Я хотел почувствовать себя частью этой жизни, раствориться в сердцебиении городов, ощутить этот мир заново. – Вам это удалось? – спросила Анна, обескураженная его восторгом. В водовороте беспорядочных мыслей она хотела засыпать его вопросами, но поняла, что сейчас не время, а потому придержала язык. – Более чем. Грядущее тысячелетие обещает быть чудовищным, но с тем же весьма интригующим. Этот мир вновь и вновь удивляет меня. Так же как и Вы. Он вдруг посерьезнел. Сарказм в его голосе исчез, а от холодной учтивости джентльмена, которую он демонстрировал на публике, не осталось и следа. В голубых глазах полыхал жадный огонь, и фрау Мейер, завороженная этим блеском, вдруг всем своим существом почувствовала, как невыносимый, удушающий жар подбирается к ее душе и сердцу. – Ради Вас я проехал пол-Европы. Догадываетесь, для чего? – Вы хотите отомстить мне? – тихо выдохнула она, на что граф усмехнулся, беззлобно, скорее с грустью и ностальгией по утраченному прошлому. – Месть? Помилуйте, мстить Вам не входило в мои планы! Мне интересно Ваше мнение, что сильнее: боль от колкого слова или острия осинового кола, вонзающегося в сердце? Тугой комок слез и стыда подкатил к горлу. Это был вопрос, который не требовал ответа, а скорее напоминал причины, почему они оба оказались здесь. Анне стоило огромных усилий взять себя в руки и сделать изящный поворот под вытянутой у нее над головой рукой фон Кролока. Он не без удовольствия скользнул по ее внешнему облику жадным взглядом. Как же она была красива и безупречна! Даже понимая, в какой ситуации находилась, она продолжала сохранять достоинство. Вампирское сердце предательски стукнуло в груди. Он тосковал по этой девушке. Пусть внутри еще и тлели угольки злости за свершенный ею проступок, все же настала пора потушить их и выяснить, наконец, что на самом деле случилось год назад на снежных вершинах Карпатских гор. Может, зря он таил обиду на нее и изо дня в день изводил себя мыслями о предательстве. Сейчас, когда изящная фигура фрау Мейер вновь оказалась в его руках, фон Кролок особенно сильно надеялся, что вера в ее чувства его не обманули. – Вы осквернили мой разум, поработили сердце и душу. Вы разрушили мою жизнь. – Поэтому Вы разрушили мою? – спросил вампир. Она ничего не ответила, и он продолжил. – Это Ваше оправдание? – Нет, это не оправдание. Это то, как думала прежняя Анна, – прошептала девушка, ощущая, как пол уходит из-под ног. Ее ладони задрожали в его руках. Вампир чуть нахмурился. Маски на их лицах дали трещину, сдерживать свои истинные эмоции становилось невыносимым как для него, так и для нее. Последний каплей стал брошенный фрау Мейер взгляд: искренний, чистый, бесконечно влюбленный и сожалеющий. Ладонь графа, что лежала на ее лопатках, сжалась чуть сильнее. – Но не нынешняя? – Не нынешняя. – Мне приятно это слышать, – уголки его губ дернусь в полуулыбке. – Но Вам известно, что я хочу услышать. И я рассчитываю получить откровенный ответ. Безо лжи и фальши. – Я понимаю, – прошептала она дрожащим голосом. Широкая челюсть фон Кролока напряглась так, что на секунду прорисовались все мышцы лица и шеи. Он словно на мгновение вернулся в ту пропасть, где примитивное, но убийственное оружие смертных впивалось в его плоть, а смерть стояла над ним и обдавала ледяным дыханием в ожидании кончины вампира. – Почему Вы сделали это? Глядя мне прямо в глаза, скажите, Вы хотели моей смерти? – Нет, – она заметила, как его губы изогнулись, а на лице появилась тень недоверия, и четко, уже без дрожи воскликнула. – Нет! Не хотела! Танцевавшая рядом супружеская чета удивленно покосилась на ее возглас, но фрау Мейер не обращала ни на кого внимание. Они смотрели друг другу в глаза, а окружающий их мир, люди, музыка, исчезли по мановению ока, обнажая две души, что так отчаянно и долго стремились вновь стать единым целым. – Тот осиновый кол, которым Вы пронзили мою грудь, должен был попасть в сердце. Но Вы промахнулись. Это была случайность? Подумайте хорошенько, милая Анна, – тихо произнес фон Кролок, рассматривая ее немигающим, тяжелым взглядом. – Вспомните, что чувствовали тогда, о чем думали. Вернитесь в тот миг и скажите. Она затаила дыхание. Сердце замедлило свой стук. Ее тело уже ей не принадлежало. Ведомое волей графа оно продолжало двигаться под звуки вальса, пока сознание, словно вихрь унеслось на год назад и нашло среди бушующего потока времени тот самый миг, когда фрау Мейер занесла осиновый кол над головой. Что слышала она тогда? Стук собственного сердца, крики мужчин, вой ветра в ушах. Что видела она? Тело графа, беззащитное и уязвимое пред ее карающим ударом. Что чувствовала она? Бесконечную боль, сожаление, страх, решимость, сомнения, любовь. Что творилось в ее голове? Лишь одна мысль была главнее всех остальных в потоке хаоса: «Если не я его убью, так они». – Я слышала голос Марко. Убей его, велел он мне, – наконец, едва шевеля побелевшими губами, зашептала Анна, но граф ее прекрасно слышал. – Я увидела, что он сбросил Хэнрика в пропасть и направился прямиком ко мне, чтобы отобрать оружие и самому убить Вас. Времени на раздумья не оставалось, повозка вот-вот должна была рухнуть вслед за старостой. Я понимала, что он отнимет Вашу жизнь раньше, чем зайдет солнце. И тогда я вонзила кол в Вашу грудь, но не в сердце, а чуть выше, как мне показалось. Она судорожно облизнула губы, когда ритм вальса замедлился, приближаясь к завершению. – Моя душа разрывалась на части. Я предала Вас, совершив этот ужасный поступок. Я предала и их, заверив, что не промахнулась. Судьба поставила меня перед чудовищным выбором: либо Вы, либо друзья. Либо то, к чему тянется мое сердце, либо долг перед живым. Я оказалась меж двух огней. Мой разум отказывался рассуждать здраво, но руки сделали то, что должно было… Фон Кролок отвел задумчивые глаза в сторону. В ее словах была правда, стоило только на мгновение представить себя на месте девушки. Что, если бы он был смертным, а Анна или Герберт – вампирами? Что если бы на одной чаше весов лежали их жизни, а на другой – жизни друзей, смерть которых разбила бы его сердце? Разве смог бы он тогда сделать выбор, смог бы убить или предать тех, кто ему дорог? Ответ был очевиден, и он не мог с этим спорить. Граф тяжело, с сожалением вздохнул. – Каждую ночь я ждала Вашего появления, потому что какая-то неведомая сила шептала мне, что Вы все еще живы. Но чем дольше длилось ожидание, тем сильнее терзалась сомнениями, а вдруг я все же попала в сердце? Надежда таяла с каждым днем. Ужасные кошмары извели меня, а вина за содеянное окончательно опустошила. – Вас опустошала вина, а меня – ярость, – ответил вампир и вновь посмотрел на девушку. – Вы даже не представляете, что я чувствовал там, лежа на снегу, истекая кровью, задыхаясь от боли и злости. Какой-то частью сознания я допускал мысль, что Вы промахнулись намеренно. Я хотел в это верить. Глаза Анны наполнились слезами, от чего черты лица графа стали размытыми. Она поспешно заморгала, и крошечные слезинки потекли по ее раскрасневшимся щекам. – Вы считаете, я не страдала? Не понимала, как выглядит мой поступок в Ваших глазах? Он ничего не сказал. Только сжал губы в тонкую белую нить, внимательно слушая и не желая ни на секунду прерывать фрау Мейер. – Весь этот год призраки прошлого неустанно преследовали меня. Я всеми силами пыталась заполнить пустоту в сердце повседневной рутиной, как делала это раньше, – дрожа от слабости, Анна пристально посмотрела на вампира. – Но все изменилось. Вы изменили меня, граф. Сегодня вечером, когда я увидела Вас, я думала, что сердце мое в тот же миг остановится. Я не верила в то, что Вы не плод моего воображения, пока не поцеловали меня в том кабинете! Любая мысль о том, что Вы улыбаетесь другой, приводит меня в ярость. Я ненавижу себя за это. Ненавижу Вас и бесконечно люблю! Она не могла поверить, что сказала это вслух. Однако вместе с этими словами будто невидимые оковы спали с ее плеч, освобождая от тяжкого груза. То, в чем она не призналась ему в Трансильвании, вылетело из ее уст так легко и естественно именно сейчас, когда могло показаться, что говорит она это от отчаяния и страха быть убитой, так и не получив прощения. Лицо фон Кролока, серьезное и сосредоточенное вдруг ожило, просветлело. Он очень хотел улыбнуться в ответ, но не мог, не хватило сил, ибо ее признание поразило его в самое сердце сильнее любого оружия смертных. Это то, что он жаждал услышать: искренние слова женщины, которую он по праву считал навеки своей. Вальс завершился. Пары закончили танец элегантным поклоном, что сделали и Анна с графом. Вот только стоило ей поднять голову, как ее запястье вновь оказалось в его крепкой руке, и вампир стремглав увел девушку подальше от посторонних глаз. Фрау Мейер не разбирала дороги. Перед глазами все плыло, но она не сопротивлялась, лишь покорно шла за ним по темному коридору в соседний зал, где никого не было. Свечи были потушены, а единственным освещением служило несколько керосиновых ламп, пытавшихся бороться с мраком ночи. Кролок развернул Анну к себе и взял в ладони девичье лицо, долго и пронзительно рассматривая, изучая, пытаясь проникнуть в ее голову, услышать ее мысли. Она не противилась этому, ибо все они были только о нем. Девушка замерла в ожидании вердикта: верит он ей или нет? – Я вдруг вспомнил ту ночь, когда впервые встретил тебя, запуганную, но не сломленную, в одной ночной сорочке и в пальто нараспашку, – он улыбнулся ей и перешел на «ты». – В миг, когда ты чуть не упала со скалы, когда я поймал тебя, а потом ты прижалась к моей груди, я неожиданно поймал себя на простой, навязчивой, но пророческой мысли: ты была создана только для меня. И теперь я в этом абсолютно уверен. Она смотрела на него, от изумления лишившись дара речи. – Пусть битву за свой дом я проиграл. Но войну за твою душу и сердце – выиграл. Граф склонился и запечатлел на губах Анны мягкий поцелуй, полный нежности и любви, какой еще никогда не дарил за всю свою бессмертную жизнь. Она вздрогнула и чуть отстранилась от него, не веря до конца в то, что это происходит на самом деле. – Так Вы мне верите? – Верю, – ответил фон Кролок, проведя ладонью по волнистым волосам фрау Мейер. Она не знала, что сказать. С губ сорвался смех, который Анна поспешила прикрыть ладонью. Ей приходилось сдерживать свою радость, ибо, если бы она позволила эмоциям вырваться на свободу, они просто сокрушили бы ее. – Я… я не знаю, что сказать. Что же будет теперь? С нами? – Теперь? Мы отпустим и забудем прошлое. Мы пойдем в будущее вместе, как это было предначертано. А эта ночь и кровный ритуал навсегда обвенчают нас, моя дорогая Анна! И я не собираюсь более ни минуты откладывать этот момент! Сердце громко стучало в ушах. Вот и настал день прощания с былой жизнью. Не успев опомниться, фрау Мейер тихо ахнула, когда граф взял ее под руку и быстро повел в сторону, к закрытым тяжелыми портьерами дверям, ведущим на широкий балкон. И причина столь резкой смены обстановки ей стала понятна, поскольку в зале, где они находились, послышались голоса гостей, видимо тоже решивших пообщаться в приватной обстановке. Когда они вышли на балкон второго этажа, ночной мрак окутал их в свои ледяные объятья. Было холодно. Ужасно холодно, но Анна знала, что совсем скоро холод будет волновать ее в последнюю очередь. Озноб сковал тело, заставляя пройти вперед и остановиться рядом с каменным парапетом. Глаза устремились вверх, на яркую луну, что освещала вечерний Кенигсберг, подобно серебряной жемчужине, окруженной россыпью бриллиантов звезд. Какая-то часть души фрау Мейер, все еще не смирившаяся с тем, что ее ждет, до последнего сопротивлялась неизбежности. Девушка обняла себя за плечи и втянула шею, словно пытаясь спастись от черной, зловещей тени, стоявшей позади нее в ожидании, когда она примет свою судьбу. Граф стоял за спиной Анны. Он не касался ее, лишь, молча, наблюдал из-под полуопущенных ресниц, слушал, как быстро бьется человеческое сердце. Он прекрасно понимал, какой ужас испытывала девушка. Ему это чувство было знакомо как никому другому, ведь он как сейчас помнил свой собственный страх перед неизвестностью. Однако в одном фон Кролок был уверен: если триста лет назад напавшее на него бессмертное чудовище обрекло графа на вечное страдание в одиночестве, то Анне это не грозило. Ее он никогда не оставит и не отпустит. Он снял с рук перчатки и провел холодными пальцами по обнаженным плечам фрау Мейер. Она вздрогнула, покосилась на мужчину через плечо, но не отстранилась. Ожидание становилось невыносимым. Ее тело продолжало сопротивляться, инстинкты загнанной в ловушку жертвы молили о том, чтобы бежать от опасного хищника. Но она сделала глубокий вдох и приказала себе расслабиться, ведь путь ее предрешен уже давным-давно. – Вы обещали, что мне не будет больно, – сдавленно произнесла девушка, поднимая взгляд в ночное звездное небо. Послышалась тихая усмешка, а после Анна вновь вздрогнула, когда ее собранные волнистые волосы упали на обнаженные плечи. Вампир не спешил отвечать, лишь пропускал сквозь пальцы ее черные локоны, думая о чем-то своем. Возможно, размышлял над ее словами, возможно, решал, как поступить. Однако эта тишина только усугубляла нервозность фрау Мейер. – Граф? – в голосе послышалось нетерпение. Анна хотела повернуться и попросить его закончить эту пытку, но он ее опередил. – Я обещал, что постараюсь, – ответил на ее вопрос вампир и отбросил часть волос к правому плечу девушки, обнажая длинную шею. – Но процесс, порой, непредсказуем. Возможно, придется потерпеть. Внутри все болезненно сжалось. С губ невольно сорвался горький смешок. Наивно было полагать, что обращение станет для нее приятным сладким сном. Быть может это обернется для нее самым страшным и жестоким испытанием. Но она готова была на это пойти. Ради графа. Ради их будущего. Фрау Мейер со смирением вздохнула, расправила плечи и чуть вздернула подбородок. В глазах заблестели слезы страха, но она тут же быстро заморгала, прогоняя их прочь. – Я выдержу. Фон Кролок тепло улыбнулся в ответ. – Знаю. Ты все всегда могла выдержать. За это и многое другое я люблю тебя. На мгновение, ей показалось, что это сказал ветер. Пронзительный поток воздуха, закружился над их головами, морозным вихрем поднимая полы одежды, спутывая длинные волосы, остужая вспыхнувшие щеки фрау Мейер. Она замерла, словно статуя. Замерло и дыхание. Только когда в сердце появилась боль от нехватки кислорода, Анна нервно вздохнула, но повернуться лицом к графу так и не решилась. Чувствуя, как сгорает изнутри от безумного счастья, она, не говоря ни слова, уверенно собрала волосы, перебросила их на правое плечо и отклонила голову в сторону. Вампир с наслаждением и растущим внутри непреодолимым голодом наблюдал за изящным изгибом ее шеи, видел, как быстро пульсирует едва заметная венка, слышал учащенное сердцебиение женщины, что добровольно отдавала ему всю себя. Губы фон Кролока нежными поцелуями прошлись от ее плеча и стали медленно подниматься вверх. Анна еще сильнее задрожала, но он широкой ладонью обхватил девушку за талию и притянул к себе. Его объятья немного успокоили ее. Она буквально растворялась в ощущениях, чувствуя приятные покалывания по всему телу от нежных, уверенных поцелуев вампира. Он вдруг сильнее прижался губами к участку шеи, где пульсировала та самая венка, и втянул ее в рот, одновременно лаская кончиком языка. Сладостный, обволакивающий огонь растекался по жилам, заставляя Анну с каждой минутой желать большего. Вампирская магия ли это была или нечто иное, но сила чувственности, что внезапно нахлынула на фрау Мейер, буквально оглушила ее. Она всей кожей чувствовала его нетерпение, голод и желание. Наслаждение от поцелуев и прикосновений холодных пальцев заполняло ее. Интересно, вдруг подумала она, останется ли место этой безрассудной, жгучей страсти в ее новой жизни? Что будет чувствовать она, помимо жажды крови? Как сам граф будет к ней относиться, когда она станет такой же, как и он? Все эти вопросы заполонили ее разум, но Анна не произнесла ни слова, потому как хотела провести последние минуты своей человеческой жизни в тишине и сладостном томлении. Поэтому, когда граф неожиданно отстранился, из груди фрау Мейер вырвался разочарованный полувздох-полустон. – Луна нынче прекрасна, не так ли? – словно далекое эхо услышала она приглушенный, хриплый голос фон Кролока. – Но я практически забыл, как выглядит солнце. Как же давно я не видел его величественного великолепия! Даже в закате дня оно было прекрасно. Скажи мне, милая Анна, помнишь ли ты свой последний закат? Она подняла влажные глаза на луну. О, да, она помнила! Веки ее опустились, и в памяти тут же вспыхнул момент сегодняшнего вечера, когда солнце, подобно самой фрау Мейер, в неизбежно проигранной битве за жизнь, умирало у нее на глазах, в предсмертной агонии окрашивая небеса своей алой кровью. Анна помнила, как вся жизнь пронеслась у нее перед глазами и исчезла за горизонтом вместе с поверженным светилом. Оно прощалось с ней. Оно сказало ей «прощай» и подарило самый потрясающий, невероятный и пронзительный закат в жизни фрау Мейер. Жизнь, которую этой ночью она закончила. Уголки губ дрогнули в попытках улыбнуться, но неожиданно раскрылись в немом крике, когда острые клыки графа медленно разорвали ее белоснежную кожу и погрузились в плоть. Она широко распахнула глаза. Боль от укуса была тягучей, но не резкой. Она вмиг перемешалась с экстазом и едва не смела остатки сознания Анны, находившейся где-то за гранью реальности. Ее тело напряглось, вытянулось подобно струне и чуть прогнулось назад. Она часто задышала, словно боясь утонуть в пучине жидкого огня, что окутал ее, но руки вампира все еще крепко удерживали девушку, не позволяя ни на дюйм сдвинуться с места. Словно фон Кролок опасался, что малейшее движение превратит легкую боль в страшную агонию. Ее левая ладонь машинально сжала ткань юбки. Боль и наслаждение заполняли паузы между ударами замедляющегося человеческого сердца. Анна ждала, когда оно, наконец, остановится и, после того, как умрет, забьется вампирское. Все остальное стало ей безразлично. Ее переполняли совершенно новые ощущения. Призраки прошлого безвозвратно растворялись во тьме: мать и отец, еще не обращенный, юный Альфред, муж и сын, вездесущие тетушки, неунывающий профессор Абронсиус, суровый лесничий Марко, милый мальчик Георге, друзья и знакомые. Они все покидали ее. Прощалась навсегда и та раздавленная горем и напастями фрау Мейер, что собиралась доживать свой век в забвении и одиночестве, горюя о несбыточных мечтах и потерянной любви. Перед глазами все поплыло, силуэт родного дома и изменившей ее судьбу Трансильвании растворились в темноте. Огни вечернего Кенигсберга стали каким-то иллюзорным, ненастоящими, а затем также растаяли. Граф сдержал обещание. Смертельный поцелуй вампира забирал жизнь фрау Мейер, погружая в новый мир вечной ночи, что с распростертыми объятьями ждал ее. Тело девушки обмякло. Она оказалась на руках фон Кролока. Он легко подхватил ее, не давая упасть. Перед тем, как провалиться в забытье, девушка встретилась глазами с вампиром. На его лице застыло суровое, обеспокоенное выражение. Он долго рассматривал Анну, прежде чем его губы, окрашенные ее кровью, в ночи, казавшиеся черными, дернусь в подобии улыбки. Она слабо улыбнулась ему в ответ, и прежний мир вокруг нее окончательно исчез.