В темноте

Встаю с кровати и слегка трясу Томаса за плечо. Он нехотя просыпается. Жестами зову его пройти в ванную комнату. Томас заходит туда первым. Я предостерегаю его не включать свет. Он идёт в конец помещения, закрывает унитаз крышкой и садится сверху. Художник вял, плохо понимает, что происходит и, судя по виду, так и не проснулся до конца. Я тихо рассказываю ему всю историю с начала: как случайно прочитал новость в интернете про стрельбу в торговом центре, как проснулся ночью и пошёл в ванную, как вернулся и обнаружил мёртвого Дэни. На этом месте Томас вдруг закрыл лицо ладонями. Кажется, до него наконец начало доходить происходящее. Его тело затряслось в беззвучных рыданиях, так мне это показалось. Всё понятно — у него началась истерика. Этого нам только не хватало. Кладу руку ему на плечо и шепчу: — Томас, успокойся. Сейчас мы возьмём себя в руки и вместе придумает, как выпутаться из этой истории. Томас отнимает ладони от своего лица. В темноте я не вижу его выражения, но могу поспорить — он очень-очень напуган. Так же как и я. — Я должен извиниться, — неожиданно начинает он, — Признаемся честно — сейчас мы оба можем погибнуть. Я наговорил тебе гадостей, а ты был прав. Если бы ты не урезонил меня, этот парень прикончил бы нас всех ещё несколько часов назад. — Я вовсе не сержусь, — смущённо отвечаю ему. — Значит друзья? — Томас протягивает мне руку. — Друзья, — с облегчением жму её. Как я благодарен ему за эти слова! Когда ты в полном отчаянии, поддержка друга — единственное, что придаёт силы и дарит надежду. — Нам нельзя медлить, — быстро шепчет он, — У тебя есть телефон? — Остался в комнате на стуле. — Думаю, этот парень уже проснулся и ждёт нас за дверью. Нам остаётся только одно: сейчас мы просто выходим отсюда и вдвоём укладываем его. — Но у него же… — Хватит, — в тихом голосе Томаса послышалась сталь. Я не узнаю его, — Время действовать. Пошли! Томас решительно встает с унитаза и направляется к двери. Я неуверенно переминаюсь с ноги на ногу между ним и проходом в комнату. — Давай, — подталкивает он меня в спину. Спорить с ним не хочется. Кажется, что от волнения Томас потерял контроль над собой. Наши отношения едва наладились хрупким перемирием. Не хватало только сейчас рассориться. Осторожно приоткрываю дверь. Мы быстро выходим из ванной в непроглядную тьму комнаты. Едва различимый силуэт сидит на нижней полке кровати и оборачивается к нам. — Какого… — начинает он. Томас отталкивает меня в сторону и бросается на парня. В темноте раздаются хлёсткие удары и чей-то стон. Я быстро пробираюсь на ощупь к дерущимся. Они сцепились на кровати, как борцы. Кромешная тьма не даёт разглядеть, кто есть кто. Скорее всего, Томас сверху: он набросился на этого парня и подмял его под себя. Хватаю араба за руку и пытаюсь её скрутить. Вдруг понимаю, что она сжимает какой-то предмет. Всполох света на миг выхватывает из темноты переплетение наших тел. Меня оглушает выстрел. В ушах только звон и ничего больше. В запахи нашей комнаты — грязные носки, мужские немытые тела, пот — вклинилась терпкая вонь горелого пороха. Откуда-то, как будто издалека, до меня доносится крик боли. Томас медленно сползает с кровати на пол. Из его раны хлещет кровь, постель быстро сыреет. Мои уши словно забиты ватой. Звуки едва проникают сквозь неё. Я нащупываю пистолет в руке террориста. Горячее железо обжигает кожу. Превозмогая боль, изо всех сил сжимаю оружие и пытаюсь отвести ствол в сторону. Но он медленно, как башня танка в фильмах про войну, поворачивается и упирается в мой бок. Зажимаю дуло большим пальцем. Нет! Выстрел — мою ладонь разрывает на куски, а бок пронзает острая боль. Я падаю на коврик между кроватями, прижимаю к груди свою искорёженную руку. Ткань подо мной быстро впитывает кровь и промокает насквозь. Холодный сырой ворс ковра противно липнет к голой спине. Обезумевший от боли, шарю здоровой рукой по полу. Мне попадается что-то железное — это ножка стула. Резко вскакиваю и со всего размаха бью стулом туда, где только что сидел араб. Он думал, что мне конец и не ожидал нападения. Удар пришелся по чему-то твердому. Террорист ухнул и опрокинулся на окровавленную постель. По полу загремел упавший пистолет. Тяжелый стул вываливается из моей обессилевшей руки. Я с пугающей быстротой теряю силы. Раненая ладонь немеет, как будто её больше нет. К горлу подкатывает тошнота, а ноги слабеют. Вокруг творится настоящий ад. Мои ступни утопают в мокром ворсе насквозь пропитанного кровью коврика. У кровати Томас бьётся в предсмертных судорогах. На постели ворочается, приходя в сознание террорист. «Свет» — забилась в моей голове спасительная мысль. Бросаюсь к выключателю, но спотыкаюсь о лежащий стул. Неловкий взмах руками и полёт в неизвестность. Со всего маху бьюсь ребром о железную ножку. От боли на миг перехватывает дыхание. Я уже не ориентируюсь в пространстве. Позади меня какая-то отчаянная возня и хрип. Поднимаюсь из последних сил на здоровой руке. Медленно ползу на четвереньках прочь от зловещих звуков. Нащупываю наконец стену. Опираюсь на неё и, пошатываясь, встаю на ноги. Моя рука шарит по обоям в поисках спасительной кнопки. Сзади кто-то быстро приближается. Тычок в спину — резкая боль. Тепло разливается вниз по коже. Измученное тело больше не слушается. Кружится голова, ноги подгибаются, и я медленно заваливаюсь назад. Какой-то острый железный предмет падает и втыкается в дерево. Меня подхватывают сильные руки и кладут на пол. За окнами воет приближающаяся сирена. В коридоре захлопали двери, доносятся испуганные голоса и топот убегающих людей. Нас с ними разделяет лишь запертая дверь. Под ней широкая щель из которой льётся холодный, белый свет. Там суматошно мелькают тени. Спасение вот оно — стоит только руку протянуть. Его близость и вместе с тем недостижимость сводят с ума. Делаю глубокий вдох, чтобы крикнуть и позвать на помощь. Грудь пронзает резкая боль — с губ срывается лишь тихий хрип. В глазах темнеет — едва различимые очертания предметов в комнате пропадают. Слабеет слух — звуки становятся всё глуше. — Знаешь, что самое страшное? — едва слышится чей-то шёпот прямо над ухом, — Когда твои друзья оказываются врагами. Моё тело бьёт дрожь. Отказываюсь поверить собственным ушам. Это чудовищная ошибка — я перепутал их и дрался с Томасом. Но почему он? В моей памяти всплывает прочитанная вскользь новость о пропаже людей в штате Вашингтон. Там говорилось, что незадолго до исчезновения жертв видели с каким-то молодым человеком. Последним пропавшим был художник из Англии. Меня прошибает холодный пот. Всё встало на свои места — этот человек в комнате вовсе не Томас, а похитивший его маньяк. Араб в этой истории был совершенно не причём. Он такая же жертва серийного убийцы, как и мы с Дэни. Мысли путаются. Мягкая тьма обволакивает и поглощает меня. Я проваливаюсь в небытиё.