***
Я осознала, что совершенно не умею готовить. Точнее, я могла понять, какие продукты не сочетаются между собой, что нуждается в термической обработке и все в таком духе. Но я абсолютно не допускала ни единой мысли на счет того, что можно было бы приготовить к ужину. А потому решила не рисковать, дабы не разозлить Кукловода своей сомнительной стряпней. Удалось лишь быстро накрошить какой-то салат да поджарить кусок мяса. Довольно странно было готовить ужин для кого-то, даже не имея возможности попробовать свое творение. У меня в принципе не должно возникать мыслей о том, чтобы пробовать что-то «на соль», а руки как-то автоматически тянутся. Словно какие-то воспоминания, живущие в теле. Только вот в пустой пластмассе никакой мышечной памяти быть не может и в помине. Совершенно не знала, чем заняться. Потому тихо устроилась на подоконнике в своей комнате, глядя сквозь довольно грязное стекло на не менее грязную площадь. На этот раз там было абсолютно пусто. Город казался практически безжизненным. Даже призраков и духов не было. Только влажный туман так некстати витал в воздухе, делая серую картину города влажной и оттого еще более тоскливой. Грустно как-то становилось на душе. Паршиво. Хоть картинка перед глазами и стала намного более четкой, от этого никуда не делось чувство пустоты и потерянности. Словно вокруг все плыло, по какому-то своему течению, возможно даже жило в своем удивительном, недоступном для меня ритме. Я просто теряюсь. Как будто и не живу вовсе, просто существую. Чувствую себя обычным гостем на каком-то празднике, так, случайный прохожий, который лишь заглянул на огонек за бесплатной выпивкой. Хотя потом понял, что ему даже и не нальют. Но почему-то не спешит никуда уходить. Задержался как-то. А его и не гонят. Правда, попрекают, мол, чего ты тут расселся? Тебя никто не звал. Посидишь и тут же уходи, ты чужой нам! Горло невольно сжимает удавка страха. Я совсем одна, в целом мире. Никто не придет на помощь, если сейчас явится очередной Гость. Думать даже об этом не хочу, но мысли, полные страха, навязчиво цепляются в мозгу. Недавняя боль напоминает о себе накатывающей волной ужаса, пронизывает изнутри сотнями, миллиардами мелких иголочек. Искалеченную, несовершенную психику пошатывает каждый шорох, раздающийся в пустом доме. А может, дом и не пустой? Кто-то же открывает дверь на первом этаже. Мне нечем заняться. Читать я, как выяснилось, не хочу. Да и нечего, в комнате нет ни единой, даже самой захудалой газетенки. На внезапно запотевшем стекле хочется что-нибудь нарисовать, и я не вижу ни единой причины отказывать себе в этом удовольствии. Черчу какие-то произвольные фигуры, особо даже не задумываясь над их смыслом. Все равно этим я уж точно не заполню сосущую пустоту внутри меня. Внутри разума. Да и внутри этого тела, которое кажется настолько легким, что меня вполне может сбить с ног сильный порыв ветра. Конечно, пустышка, обычная пластиковая оболочка. И абсолютный ноль внутри, там нет ничего. Ни органов, ни мыслей, одни лишь чувства, да и те, судя по всему, лишние, и где-то скрываются остатки разума. Замечаю на улице какое-то шевеление и мгновенно отвлекаюсь от своего увлекательного занятия. Кто-то идет от противоположного конца площади прямо к нашему дому, однако, сдается мне, что это не в гости. И, судя по походке, это не Кукловод. Да и вообще не взрослый человек. Ребенок?.. Последний, кого я ожидала увидеть в одиночестве разгуливающим по пустынному сырому городу. Мальчик, на вид лет двенадцати, не более. Он грустно чапает по лужам, глядя то куда-то в сторону, сквозь практически непроглядный туман у фонтана, то себе под ноги, на свои потертые ботинки. Мое любопытство не выдерживает, требуя, чтобы я распахнула окно, рискуя упасть с подоконника. Но все обходится без травм. Ребенок, судя по всему, замечает мои махинации с окном, потому что вначале замедляет шаг, а затем и вовсе останавливается напротив дома, удивленно глядя на меня. — Привет! — я машу ему рукой, аккуратно удерживая равновесие. — Тебе не страшно гулять одному? Страшно. Наверняка страшно, я ведь вижу, как его руки дрожат, а на улице чай не зимние холода. Очень хочу, чтобы этот малец мне ответил. Возможно, тогда я не буду чувствовать себя одинокой забытой игрушкой. Хоть Кукловод и ушел не так давно, складывается ощущение, словно я сижу на этом подоконнике уже целую вечность. Скоро покроюсь толстым слоем пыли, как пол в той комнате, на мне поселятся пауки и оплетут меня своими узорами из паутины. Хотя пауков в доме я еще не видела. Неужели Кукловод обладает настолько скверным характером, что с ним в одном доме отказываются жить даже насекомые? Прискорбно. — Нет, — мальчик поджимает губы, продолжая смотреть на меня. — Почему ты говоришь со мной?! Оу, а нельзя было, да? Может, он тоже какой-то призрак или дух, а я грешным делом заговорила с ним только потому, что вижу всех этих потусторонних тварей? Было бы максимально плохо. Хотя паренек совсем не похож на призрака, вполне себе выглядит живым, даже дышит, вроде как. — Хотела подружиться. Можно? Как тебя зовут? Тут до меня доходит осознание того, что я совершенно не знаю, как правильно вести диалог с людьми, как располагать их к себе. Возможно, именно поэтому Кукловод общается со мной с таким выражением лица, словно ест лимон. Причем очень горький лимон, возможно уже даже слегка с гнильцой. — Меня зовут Пол. Но… нет, нельзя! Никто со мной не дружил, я не умею! — мальчик убирает руки за спину, явно смущаясь. Нет, это точно не призрак. Слишком как-то по-детски он смущается. Боится меня, возможно. Ну, я бы на его месте тоже боялась. Да, ладно, я и боюсь всего вокруг. Я точно также как и он беззащитна перед окружающим враждебным миром. Хотя, насколько мне известно, меня хотя бы не могут убить некоторые твари. Одна из которых сейчас ненавязчиво маячит на краю площади, бесшумно вылезая из тумана и приближаясь к моему собеседнику. — П-пол! Тебе лучше уйти, — я с холодным ужасом наблюдаю за тем, как черная тень в грязном балахоне скользит над брусчаткой. — Твоя жизнь в опасности! Ого. Мальчишке не надо было повторять дважды. Он со всех ног рванулся куда-то вперед, в сеть небольших узеньких улочек, даже не попрощавшись. Он и не оборачивался, кстати, а значит, просто поверил мне на слово. Или увидел, что смотрела я куда-то ему за спину, и сделал вполне логичный вывод, что не было для меня никакого смысла в том, чтобы его просто пугать. Пустота, а я уверена, что это был именно он, тот самый, с которым мы уже виделись дважды, остановился как вкопанный у края площади. Словно не в силах покинуть ее, привязанный к какому-то конкретному месту, этот дух не выходил за границу тумана, почему-то заканчивавшегося как раз у нашего дома, отделявшего площадь от прилегающей к ней улочке. Я не видела глаз этого существа, вечерний туман за последние несколько секунд стал в несколько раз плотнее, однако буквально ощутила на себе его взгляд. А уже через мгновение это существо выросло прямо передо мной, заставив меня прикрыть рот ладошкой, и чуть было не свалиться в комнату. Чего оно хочет на этот раз?! — Ты… На этот раз речь Пустоты больше похожа на человеческую, чем на хрип раненого животного, слышанный мною ранее. Он медленно разлепляет иссушенные губы, протягивая ко мне одну руку и словно пытаясь выдавить из себя еще что-то. Ну, на самом деле, я рада любому собеседнику. Особенно такому упорному. Но я не хочу перебивать его, поэтому только молча протягиваю ему руку, позволяя сухим пальцам коснуться моей ладони. — Одетта, — голос продолжает шелестеть, подобно вороху сухих листьев. Теперь я уверена в том, что мне не послышалось, и этот странный дух не ошибся. Он действительно звал меня по имени. По имени, которого у меня все еще нет. Я чувствовала, как рука Пустоты на миг дрогнула, когда он прикоснулся ко мне. А теперь сухие пальцы сплетаются с моими, уже не позволяя мне отдернуть ладонь. Страх липкими щупальцами все-таки потрагивает струны души, однако я пока держусь. Мною движет не страх, сейчас лишь любопытство заставляет ждать, вдруг я услышу еще что-то. В конце концов, терять мне практически нечего. — Где твоя ду… душа? Он наконец находит в себе силы выдать целое предложение. Хотя видно, что для духа это было огромным испытанием. Конечно, они ведь немы по природе своей. В воздухе повисает практически звенящая от ужаса тишина. Какая еще к чертям душа? О чем он говорит? Мне нужно срочно узнать у Кукловода о происхождении этих духов. — У меня нет души, — даже не замечаю, как грустная ироничная улыбка скользит по моим губам. — Я кукла. Он, или оно, я не знаю, имеют ли эти существа пол, но Пустота удивленно отшатывается назад, почти нехотя отпуская мою ладонь. И тут же снизу раздаются шаги. Неужели я не заметила, как вернулся Кукловод? Стоило отвлечься на эту мысль, как я и не успеваю уловить то мгновение, за которое Пустота исчезает, даже заботливо прикрыв за собою окно. А мне остается только выйти из комнаты и встретить… хозяина, если можно его так назвать.***
Он с неподдельным удовольствием съел все, что я приготовила. И мясо, и салат. Правда, Кукловод покачивал головой, когда разглядывал мою стряпню лишь только войдя на кухню. А затем, плюнув на все, сварил себе еще макарон. Конечно, я не додумалась до этого. В конце концов, одним салатом сыт не будешь. Мы сидели в тишине. Он доедал остатки мяса, а я просто сидела за обеденным столом, глядя на его руки. Насколько я помню, тело все еще не нуждалось в пище. Хотя какие-то мысли насчет того, что мясо выглядело аппетитно, волей-неволей, но все-таки проскальзывали. Но я предпочла не обращать на них внимания. Подумаешь. Фантомные боли. — Знаешь, — голос Кукловода раздался как гром средь ясного неба. Он не говорил с тех пор, как вернулся домой. А я и не просила. — Уже много лет я возвращался домой. Но впервые меня ждала домашняя еда… Ты хотел добавить еще что-то о том, что она была не лучшего качества? Ну же, смелее, дорогой, не стесняйся, я все пойму. В конце концов, у меня даже не было возможности банально попробовать свою стряпню на уровень соли, о чем вы?! — …и я благодарен тебе за это воссоздание подобия домашнего уюта, — он улыбнулся, откладывая в сторону приборы. — Ничего не произошло, пока меня не было? — Я приготовила ужин, — пожимаю плечами. Не хочу распространяться по поводу моих гуляний по первому этажу. А также на счет разговоров с духами, знакомства с мальчиком и вообще всех моих мыслей, относительно собеседника. — Не поверишь, но это я заметил, — он недовольно фыркнул. — Больше нечего сказать? — Дай мне имя. — Что? — он удивленно отставил в сторону бокал с вином. — Ах, да. Подзабыл. И что же, как ты хочешь, чтобы я тебя звал? — Назови меня Одеттой. Я практически не слышу своего же голоса. Мысли где-то далеко. Хотя, не так уж и далеко. Всего лишь на площади напротив дома, рядом с Пустотой в белом балахоне, шепчущей мне это имя. Пусть будет так, мне не жалко. — Хочешь стать принцессой лебедей? — он внезапно резко встает, отодвигая стул. Да я и сама подскакиваю от столь внезапного движения и перемены спокойного тона на раздраженный. — Тогда тебе следовало бы научиться танцевать. Он отворачивается к окну, словно не желая больше меня видеть. Но, что я не так сказала на этот раз?! Я просто придумала имя. Ладно, не сама придумала, но просто выбрала для себя имя, которое показалось мне благозвучным. Что могло пойти не так? — Кукловод?.. — Все мои предыдущие марионетки могли бы подойти для любого борделя, умей они ублажать мужчинам не только взор, — холодно отзывается он, не удостаивая меня даже взгляда. — Ангельский медовый голосочек, красивое тело. И да, они все отменно танцевали. — Ты их этому учил? — не в полной мере понимаю, к чему он клонит. — Не совсем. Скорее применял нужную магию в процессе создания кукол, — он отмахнулся. — Если хочешь заслужить это имя, тебе придется научиться танцевать лучше, чем любая моя кукла, поняла? Почему бы и нет? Я докажу, что я лучше любой другой марионетки. В конце концов, он не посмеет смотреть на меня свысока только потому, что создал меня. Нет, я такая же, как и он, живая, и имею чувства! — Научусь, — флегматично пожимаю плечами. — Прямо сейчас и начну! — все равно заняться нечем. — Дерзай, Одетта. Я не вижу. Но слышу, как невесомо он улыбается.