Здесь все только начинается

«Даша, где миллион?..» - настойчиво бились слова в ее голове. Она засыпала с ними и просыпалась. Вот уже почти два месяца эта мысль и эта фраза не давали ей покоя ни днем, ни ночью. Даша осунулась, почти перестала улыбаться и нормально питаться, все думы были только об одном. - Дашка, ты достала уже, честное слово. Сделай лицо попроще, и люди к тебе потянутся. Подруга, коллега и по совместительству соседка по квартире Юля старалась растормошить ее, как-то отвлечь, но честно говоря ничего путного из этого не выходило. - Извини, Юль, все нормально. Просто… - Просто-просто… Вот именно, что все просто, а ты усложняешь. Тебя никто ни в чем не обвиняет, эти полицейские сами виноваты, они даже об этом тебе официально сообщили. Чего тебе еще надо! - Ничего мне не надо, - разозлилась Даша. – Я просто не понимаю, как это могло произойти. Я ненавижу ситуации, когда не знаю, что делать. От меня тут ничего не зависит, понимаешь? - Понимаю. Я тебе о том и твержу, уже язык сломала. Ты ничем помочь не сможешь. Ты их брала? Или видела, кто взял? Вот и замечательно. Вот и прекрасно. Ты самый честный человек, ты кристалл, кремень, понимаешь? А я уж много чего повидала, особенно тут, в Москве. И я не дам тебе загонять себя в могилу. - Юля, ну в какую могилу? Перестань! – Даша тяжело вздохнула и снова отвернулась к окну. - Да в такую, Дашка, в сырую и глубокую! Ты в зеркало на себя давно смотрела? Они завтракали перед работой, точнее завтракала Юля, а Даша возила бутербродом по тарелке. - А что не так? – пытаясь скрыть раздражение, спросила девушка. - Да все не так. Сидишь как говна поела. Убиваешься почем зря. Лучше бы в запой ушла, как Павлик Аркадьевич, ей-богу. При упоминании его имени Даша напряглась. Это был еще один повод попереживать, покопаться в себе и понакручивать и без того расшатанные нервы. Паша, Павлик, Пашенька… Если бы не этот гадский миллион, все сейчас было бы совсем иначе. Она бы пришла в тот вечер на мост, и между ними началось что-то серьезное, настоящее… Или не началось бы? Он просто получил бы, что хотел, а она осталась бы одна, собирала бы сопли в подушку и страдала каждый день на работе, потому что уволиться смелости бы не хватило. Она резко помотала головой. - Алло, Канаева, приём! – Юля демонстративно помахала ладонью у нее перед глазами. – Ты меня слушаешь? Иногда подруга как будто видела ее насквозь, Даше даже не по себе становилось. А иногда совсем не понимала, что с ней происходит, и тогда бывала черствой. - Извини, я задумалась. Что ты сказала? - Я говорю, - терпеливо повторила Юля, - что Павлик Аркадьевич, похоже, возвращается. Ну, по крайней мере, Светка что-то об этом молола вчера. - Светка? – Даша вдруг забеспокоилась. - Да, портье которая. И до всего же ей есть дело. Даша покивала в ответ, снова почти не слушая возмущения подруги. Беспокойство только усиливалось. И что теперь, Даша? Что теперь будет, когда он вернется? Что будет с ними? Как он? Где так долго был? Хотя где был, известно. Путешествовал, чтобы развеять тоску. Очень переживал за Михаила Джековича. А кто не переживал тогда? Дашка сама была готова дневать и ночевать в больнице. Если подумать, то виновата была только она сама, и больше никто. Она даже пыталась поговорить с Павлом, но ничего не вышло. Он не стал ее слушать. Да, в прямом смысле. Выставил за дверь своего люкса и попросил больше не беспокоить. Ну, да, в тот момент он был мягко говоря не трезв. Но тем не менее. Не зря же говорят в народе: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Она никогда столько не плакала, как в тот день. Сначала на допросе («Даша, где миллион?»), потом в лобби отеля, когда все пытались осмыслить, что произошло («Даша, ты ни в чем не виновата, это все спецслужбы, и я тоже хорош, сделал назло Паше, не рассказал ему; давай, не вини себя», - подбадривал ее Никита), потом под дверями его люкса («Паша, прости меня, пожалуйста»; «У вас всё? Тогда я прошу обращать внимание на табличку на двери и по возможности не беспокоить»). А потом он уехал. Вернее, это Элеонора Андреевна его уехала, потому что он несколько дней просто не выходил из номера и довел себя до непонятного состояния. Хозяйка отеля вовремя почувствовала ситуацию и отреагировала резко и беспощадно. Павел был отправлен в турне по Европе «до лучших времен», во главе персонала встала она сама, потому что София была не в состоянии, у нее были совсем другие приоритеты. С деловой хваткой Элеоноры и ответственностью Никиты отель довольно быстро оправился после произошедшего и заработал в полную силу. Немало этому поспособствовали «штрафы» и «пени», которые выплатили власти отелю. Да, такое тоже случается, даже в нашей стране. А его всё не было. Даша даже перестала надеяться на его возвращение, если честно. Она целиком и полностью посвятила себя угрызениям совести по поводу ранения Михаила Джековича и потери миллиона евро. И оказалось, что это у нее прекрасно получается. Она преуспела в самокопании, как никто другой. Слава Богу, Михаил Джекович восстановился полностью, Даша хоть что-то есть начала, понемногу, но всё же какой-то прогресс. Юля всерьез стала опасаться за здоровье и жизнь подруги. Она даже пробовала связаться с Павлом Аркадьевичем, наступив на горло собственной песне («Не дрейфь, Дашка, да ну его, этого Павлика, свет клином что ли сошелся на нем? Найдешь еще лучше, с твоими-то данными! Я тебя умоляю! Нашла по кому убиваться, еще сам приползет, как миленький».) Но ничего из этого не получилось. Скорее всего, он сменил номер. Сколько бы она не пыталась, итог был одинаковым: «Абонент временно не доступен». Дашино беспокойство, казалось, стало почти осязаемым, даже Юлька заёрзала на своей табуретке. - Так, я не поняла, а что это мы занервничали? – полушутливо заявила Юля, прищурившись. – Я думала, любовь прошла, завяли помидоры. - Ой, какие помидоры. Перестань, пожалуйста. Ничего я не нервничаю, - Даша так «не нервничала», что запихнула в рот почти целый бутерброд. - Смотри, рот не порви, а то твой Павлик Аркадьевич не узнает свою любовь, испугаешь мужика. - Юля, он не мой, а я не его любовь, перестань собирать глупости, я тебя уже об этом просила. - Ой, давай не будем, а? Только мне врать не надо. И себе, кстати, тоже. Очень вредно для кожи, ногтей, волос, а также для нервных клеток. Мотай на ус, Канаева. Учись, пока я жива. Даша состроила гримасу в ответ и дожевала бутерброд. - Ну, хоть одна хорошая новость. Ты наконец-то справилась с завтраком. Глядишь, так дело пойдет, откормишься опять до своей спортивной формы. Только ты сильно на выпечку не налегай, а то может боком выйти. Вряд ли Павлику Аркадьевичу нравятся заплывшие фигурки. - Юля, пожалуйста, перестань. Ему на меня наплевать. Он ясно дал понять, что ему больше не интересно, что со мной творится. Я ему чуть жизнь не сломала, такое не забывается. Ему, может, вообще никогда не было интересно, что со мной происходит. - Ага, и не забудь еще добавить, что ты для него была просто целью. Мишенью, так сказать. Слышала я эту песню. Хватит. Себе-то не ври. - Тебя послушать, так я только и делаю, что вру себе. Может, тебе надо было в психоаналитики пойти, а не в горничные? – обиженно ответила Даша. - Может, и надо было. Но сейчас это не актуально. Актуально то, что мы можем на смену опоздать. И за это по головке точно никто не погладит. Шевелись, Дашка. Все будет хорошо, где наша не пропадала. - Вот именно, что везде она пропадала, - проворчала Даша себе под нос и побрела за подругой к выходу. Впервые за долгое время ей было страшно появляться в отеле. Павел сделал ей большой подарок, уехав далеко и надолго. А что будет теперь, когда он вернется? Что станет с ней? И как он там? Как себя чувствует? О чем думает? - Да хватит ворон считать. Шевели колготками, опаздываем, Даша! Возглас Юли вывел ее из заторможенного состояния и заставил сосредоточиться на дороге к месту работы. Что-то будет…