Сильфида

Где-то на белом свете, Там, где всегда мороз, Трутся спиной медведи О земную ось. Мимо плывут столетья, Спят подо льдом моря, Трутся об ось медведи, Вертится земля. Как ни странно, Яков действительно пришел. Уже вечером, перед вечерней репетицией и ужином. Лиля сообщила ему, когда у нее бывают перерывы, чтобы молодому человеку не пришлось стоять на морозе или выпрашивать горячий чай у Анны Григорьевны. Уже в четыре часа темнело, и потом на город резко наступала ночь. Зима в этом году решила взять от жизни все, поэтому даже рукомойники под утро леденели. Девочки готовились отправиться домой на новогодние праздники, это означало, что скоро Лиля останется в своей комнате единственной живой душой. Конечно, она не одна в училище, кто не сможет увидеть семью на Новый год. Вера в свой Владивосток тоже решила не ехать. Многие младшие девочки остались, потому что забрать было некому, а одних никто не пустит. И все равно в душе потихоньку поселялось чувство одиночества. Будет не хватать ночных разговоров, мечтаний о будущем, рассуждений о любви. Барановская сосредоточилась на уроках, чтобы учителя перестали трогать и дали сосредоточиться на тренировках. - В субботу ты танцевала в Кремлевском Дворце Съездов? - спросил Яков. Лилия кивнула, стряхивая с лавочки снег. Потом перевела взгляд на Фельцмана и увидела, что его шапку тоже снежком запорошило. Встряхнуть что ли? Или неуместно? Но они же друзья. - Да, в Лебедином Озере. - И кого? - Третий лебедь слева. И только попробуй посмеяться. Это у вас на льду все внимание лишь на одного человека, - конечно, в тот вечер пришли не абы кто, а партийные чиновники и несколько военных. Наташа тогда просто замирала, когда видела форму, и не могла отвести взгляд, хотя молодых там не было вообще. А вскоре не до зрителей стало. С ранних лет юных балерин испытывают сценой. Никто не должен испытывать страх, выходя под прицел любителей искусства. «Да они все равно наших лиц не различают с такого-то расстояния» - давно уже решила для себя Барановская. - Я тут подумал, - Яков догадался стряхнуть снег со своей шапки сам, а затем внимательно посмотрел на Лилю, - тебе не холодно? Если простудишься… - Не простужусь, я закаленная, - знал бы он, какой водой они умываются по утрам. Не водой точнее, а льдом. - Так вот, я понял, что мы в принципе показываем одно и то же. Только вы два часа пытаетесь донести до людей то, что написано в двух строках либретто. А мы, фигуристы, должны емко рассказать за несколько минут. Хотелось иронично спросить, долго ли он доходил до этой мысли, но Яков был серьезен, и наверное, действительно близко к сердцу принял это, на его взгляд, сходство. Поэтому Барановская просто кивнула. - Если бы не тренировки, я бы пришел на тебя посмотреть. - Не смог бы билеты достать, так что не надо. Но Павел Иванович сказал, что подумает над тем, чтобы мой дебют был в «Сильфиде». И распределение в Большой. - Почему в Большой? Почему не хочешь в Ленинград? - Я не люблю Лениград, - Яков посмотрел как-то вопросительно, а фонарь над скамейкой мигнул, словно подавая знак, - Понимаешь, там мама, коммуналка, но я… Каждый раз возникает ощущение, что я хожу по костям. Не знаю, почему, но на меня давит. Здесь такого чувства нет. Тем более, это Москва, столица, здесь Большой театр, не только он, но… - Знаешь, я понимаю. Я вообще в хоккей играть хотел, меня отец привел. А теперь что? Ни хоккеиста, ни фигуриста хорошего из меня не получилось. - Зря жалуешься. Я слышала. Случайно слышала, не подумай ничего. Павел Иванович доволен успехами, тебе ставят программу, подходящую под физические возможности. - Я справлюсь, несмотря на то, что это совсем не я. Но ВэВэ говорит, что так я буду смотреться выгоднее. - А зачем закрываться в одном образе? - именно это во многом и повлияло на саму Лилю, которая захотела для себя партию Сильфиды. Которая должна быть миниатюрная, воздушная, невысокая. Барановская хотела показать, что она может быть такой. Раскрыть дух воздуха немного иначе. Это Павел Иванович подсказал. В училище к Якову тоже постепенно привыкали, закрепив за фигуристом прозвище «жених», одно время пытались шутить про Гагарина, но молодежь приструнило старшее поколение, мол, некрасиво так про героя нашего. Перестали. Анна Григорьевна была готова терпеть Фельцмана на вахте и всегда с доброй усмешкой посылала кого-нибудь за Барановской. А Яков и Лилия просто сидели морозными вечерами на скамейке, а когда совсем замерзали, гуляли по внутреннему дворику и смотрели, как под ярким светом фонаря танцуют снежинки на ветру. - Сможешь взять увольнительную в выходной? - спросил Яков. - Попробую, скорее всего отпустят, все уже к новогодним праздникам готовятся, уезжают. Я остаюсь, думаю, напишут. А в чем дело? - Да я узнал. Кавказскую пленницу в одном кинотеатре показывать будут. Я встану в очередь, а ты потом подойди, чтобы долго не ждать. - Хорошо, Яша, я приду, - пообещала Барановская. Они, не сговариваясь, выкинули из употребления в своей речи полных имен и стали друг для друга Яшей и Лилей (иногда Яшкой и Лилькой). Поход на Кавказскую пленницу чуть не сорвался, потому что очередь оказалась длиннее, чем рассчитал Фельцман. В итоге Лиля стояла вместе с ним, еле сдерживаясь от желания начать крутить фуэте прямо в очереди, лишь бы не превращаться в ледышку. Они же не Снежную королеву смотреть пошли. Билеты достались практически последние, буквально через четыре человека билетерша прокричала в очередь, что больше ничего нет. Под привычное недовольное ворчание расходившихся людей, Яков и Лиля прошли в кинозал. - Никулин — лучший советский актер! - авторитетно заявила Барановская после просмотра. - А мне Моргунов нравится… - начал было Фельцман, но потом передумал, - А героиня прямо на тебя похожа! - Да? И чем? - Спортсменка, комсомолка и просто красавица! - выпалил на одном дыхании молодой человек и опустил взгляд. А Лилии вдруг на холодном зимнем ветру стало жарко. Вечером тридцать первого декабря Лиля включила радио в общей гостиной. Заниматься сил больше не было, а пустая комната давила холодом и одиночеством (хотя девушка и перенесла временно на свою койку одеяла товарок). Перед выключенным телевизором сидела десятилетняя Ленка и смотрела в одну точку. - Лена, ты чего? - Лиля подошла и тронула девочку за плечо. - О маме думаю, - ответила младшая, - чуть всхлипнув, но тут же приосанилась. Лену совсем недавно приняли в пионеры, она пропустила торжественное повязывание галстуков из-за болезни и теперь всем доказывала, что достойна носить гордое звание пионера Советского Союза. - Не обязательно сейчас носить галстук, занятий же нет. - Пусть будет, - буркнула Ленка с видом, мол, ничего ты не понимаешь, сама же в комсомоле уже несколько лет, куда тебе. - Маме иди по общему телефону позвони. - Мальчики не пускают. - А мальчикам я сейчас все сама скажу. Пошли, - и они действительно пошли разбираться с мальчиками. Барановскую такими не запугаешь. - Лилька, тебя Анна Григорьевна зовет! - прокричал Женька прямо из коридора, и девушка поняла, что радио она сегодня не послушает. Ближе к Новому Году в общую гостиную вольются все, кто остался и устроят свое празднование. - А что случилось? - Да, говорит, собирайся, жених к тебе пришел. «Яша? Почему он сейчас тут?» - удивленная и взволнованная Лиля пошла собираться. - Но смотри у меня, головой отвечаешь, жених! - когда юная балерина подошла, Анна Григорьевна что-то втолковывала Фельцману. Тот сосредоточенно кивал, как делал, наверное, всегда, когда его отчитывал Владимир Васильевич. - Что случилось, Яша? Сегодня же Новогодний вечер! - Тренировку это не отменило, - отмахнулся фигурист, - Но я подумал, что тебе одиноко в общежитии, так что пошли. Лиля тяжело вздохнула. Яков же сам спортсмен, неужели он не понимает, что не все так просто? Ах, да, он же коренной москвич, которому не приходится жить в училище интернатского типа. Поэтому вечером он может выйти куда угодно, не прося увольнительную. В Новогоднюю ночь ее никто не отпустит. - Яша, я… - Иди уже, Барановская, - на лице Анны Григорьевны так и было написано «что с вас возьмешь, молодые, да ранние», - Я тебя потом пропущу внутрь, ты только головы не теряй. И так кроме своего балета ничего не видите, а если война завтра? Вахтерша вспомнила о временах свой совсем еще юности. И жених ведь был, обещал вернуться. Да только похоронка пришла однажды. И сколько таких как она не дождались? Сейчас все подзабываться стало и это не плохо. Не все одной войной жить, вот подрастает и новое поколение. - Шапку только не забудь, горе! - Спасибо, Анна Григорьевна, спасибо! - просиял Яков, до конца не веривший, что вахтерша разрешит. Но Лиля все равно сомневалась. Что будет, если ее вдруг хватятся? Но все преподаватели разошлись по своим домам, у них тоже праздник. - Идем же, - а вот у Фельцмана никаких сомнений не было, поэтому он просто взял Лилю за руку и потащил за собой. Снег хрустел под сапогами, когда они бежали по тротуару, огибая редких прохожих, а Лилии хотелось смеяться в голос от всего этого. Но тогда она сбила бы дыхание. Троллейбус уже собирался отъезжать от остановки, но Яков замахал руками и закричал: - Стойте! - водитель остановился и открыл двери. Молодые люди одним прыжком оказались внутри и тяжело задышали, переводя дыхание. - Пойду билеты пробью, - наконец выдохнул Яков. - А куда мы едем-то? - До метро, а там доберемся… - Лиля смирилась с тем, что незапланированная прогулка состоится, села на свободное место и уставилась в окно. Всегда интересно наблюдать за вечерним городом. - Так быстрее будет, - Яков пробил билеты и сунул тонкие бумажные полоски в карман. Лиля хотела спросить, почему он сейчас не с родителями, не помогает маме накрывать на стол, не слушает праздничный концерт по радио. И поняла, что на свой вопрос получит встречное «А почему ты не поехала к матери в Ленинград?» Оставалось только провожать взглядом проплывающие мимо здания вечерней Москвы. - Что? Ты увез меня на Красную площадь? - Барановская не знала, плакать или смеяться. В этот раз Яков ее удивил. Он вообще удивлял весь вечер. - Чтобы не встречать в одиночестве, - улыбнулся он, подавая зажженный бенгальский огонь. Лиля смотрела на россыпь огня и думала о том, что каждый, приехавший сюда в этот вечер лелеял надежду, что не будет один. Что ощутит общую радость, коллективное счастье. «Но ведь можно ощущать себя одиноким и среди других людей. Но… ведь я не одна» В одной руке Фельцман держал свой бенгальский огонь, а другой сжимал руку Лили в варежке. Так, держась друг за друга, они наматывали круги вокруг огромной наряженной елки. Включили Чайковского «Танец феи Драже» Люди вокруг казались вполне себе довольными, присмотревшись, Лиля осознала, что здесь не только одиночки — была молодая пара, потом семья с двумя детьми, эти дети бегали вокруг родителей и пытались поймать друг друга. В душе расцвела благодарность Якову за то, что он вытянул ее в город, а не оставил встречать Новый год в общей гостиной с другими, такими же никому не нужными детьми. Куранты начали отбивать двенадцать и на это время замерла вся Красная площадь. Все устремили свои взгляды на часы Спасской башни. И отмерли только тогда, когда было пробито двенадцать. - С Новым годом, Лиля! - С Новым годом, Яша! А потом их подхватила толпа народу. И все обнимали друг друга, делясь теплом своего сердца.