Тяжелые будни учителя биологии.

Мы разошлись как в море корабли. Только наши мысли были об одном. — Боже, какой я дурак, кто меня за язык тянул? Молчал бы себе лучше в тряпочку, — корил я себя по дороге домой. — Ничему меня жизнь не учит, после стольких лет я все-таки умудрился потерять ту крупицу иллюзорного счастья, что у меня была. Те немногие прохожие, что попадались мне на пути, оборачивались. Да, не каждый день увидишь, как шатающийся и еле стоящий на ногах мужик орет и при этом яростно жестикулирует. Домой я добрался на автопилоте, спроси меня завтра, как — под пытками ничего сказать не смогу. — Слезами делу не поможешь, — размазывая по лицу соленые капли, сказал я сам себе. Эмоции до сих пор были яркими, но всё же стремительно сменялись полным опустошением и жалостью к себе. Интересно, так себя чувствует человек после поцелуя дементора? Я пошел сразу в спальню, как был в мокрой одежде, так и лег. Где-то на заднем плане промелькнула мысль, что я об этом еще пожалею, но сейчас мне было все равно, что будет завтра. Сам не заметил, как провалился в беспокойный сон. Тогда я еще не знал, что все веселье только начинается, что скоро нынешние проблемы покажутся мне детской забавой, но обо всем по порядку. Давай вернемся в настоящее. Пробуждение было отвратительным. Мало того, что я так и не смог заснуть дольше, чем на полчаса и как по будильнику просыпался. В купе с похмельем, можно смело говорить о том, что я заболел. Болела буквально каждая часть моего несчастного тела, начиная с головы и заканчивая ногой, которую я умудрился подвернуть, когда упал в бассейн. Часы показывали начало шестого. Этого должно было хватить, чтобы привести себя в более-менее человеческий вид, потому что в зеркале отражалось жалкое подобие меня. — Первым делом душ, а потом по обстоятельствам, — озвучив гениальный план, я поплелся приводить его в исполнение. И это действительно сработало. Не сказать, конечно, что я полностью воскрес из пепла. Закрепив достигнутый успех жаропонижающими, я направился в школу. От учреждения исходил гул множества голосов. Я еще никогда в жизни так не хотел идти на работу. Совокупность нескольких факторов превращала этот день в пучину отчаяния. — Василий Иванович, доброе утро, — раздался откуда-то из-за спины противный детский голос. Сил ответить в себе я не обнаружил и просто кивнул. Чем дольше я продвигался в сторону учительской, тем сильней хотел сбежать. И чего вы такие бодрые с утра пораньше? Ладно, посмотрим, что с вашей бодростью будет через недельку-другую. Я был последним, кто пришел. — Василий Иванович, мы только вас ждем, — сказал Лисин, задержав взгляд немного дольше, чем требовалось.  — Извините, — ничего лучше не придумав, ответил я. — Теперь, когда все в сборе, пожалуй, можно начать собрание, — сказал Лисин. Дальше ничего интересного не происходило. Обычная пятиминутка наставлений от руководителя. Мы и так все это знаем, заканчивай. Мои молитвы были услышаны, и Лисин не стал нас мучить, переливая из пустого в порожнее. — Вася, нам надо поговорить, — незаметно подошел ко мне Вова. Вид у него, надо сказать, был супер-серьезный. На лице покерфейс, может ведь, когда хочет. Лучше бы с учениками такое лицо делал, а то они совсем разболтались. Внешне я был спокоен, но в душе бушевало пламя. Как все не вовремя, почему нельзя было отложить разговор до окончания рабочего дня? Нет, ему надо выяснить все и сейчас. Вот хрен тебе. Я был просто не готов. Мысли путались и не хотели формироваться в предложения. — О чем? — решив прикинуться дурачком, спросил я. — О том, что произошло вчера, — Лисин старался говорить как можно тише, чтобы его мог слышать только я, и на этом спасибо. — Мы вчера все выяснили. Я не собираюсь повторяться, — сказал я и сразу вышел из учительской, не дав ему времени остановить меня. Скрывшись в своем кабинете от посторонних глаз, я постарался разобраться в себе. У меня самого в голове стучал один вопрос: «Что вчера было?». Временное помутнение было единственным нормальным объяснением моего «поведения». Да, сердце колотилось при встрече, но это было скорее волнение перед предстоящим разговором. Немного разобравшись в себе, я понял одно — что не люблю его. Мы друзья, и то, что я могу потерять его дружбу, приводило меня в ужас. — Вася, линейка скоро начнется, — в кабинет заглянул наш фельдшер. — Поторопись. Дважды повторять не пришлось. Я вышел и засеменил за Игорем. Это худший день в году, как для учеников, так и для учителей. Лисин вещал примерно о том же, что говорил нам в учительской. Весь цирк продолжался около часа. Говорить о чем-то подростку равносильно разговору с самим собой. Никакого уважения перед старшими. На лица всех собравшихся было примерно одно выражение: «заканчивай давай быстрее, мне пофиг». Когда это никому не нужное мероприятие закончилось, Лисин, не спрашивая, схватил меня за локоть и поволок в свой кабинет. Я решил не сопротивляться, зачем привлекать лишнее внимание. Как только мы добрались до места назначения, он сразу полез в шкаф и извлек оттуда бутылку водки. Я изогнул бровь, но ничего говорить не стал. — Мне это нужно, — скорее для себя, нежели для меня решил пояснить Лисин. — Маленькие паразиты, никогда к этому не привыкну. Вась, неужели мы были такими же? Наши взгляды встретились, и на одну секунду мне показалась, что все как раньше. Но это чувство быстро прошло, когда взгляд Вовы изменился на изучающий. Как будто я опасный зверь, и он не знает, что я могу выкинуть в следующий момент. — Прекрати, — сказал я, это безумно раздражало. — Я еще не готов, дай мне время. — Как пожелаешь, — меланхолично сказал он и протянул вторую стопку. — Будешь? — Пожалуй, воздержусь. Ты был прав, когда говорил, что наши попойки до добра не доводят. Повисло неловкое молчание.  — Ты нашел нового учителя? — решив нарушить давящую тишину, спросил я — Обещали со дня на день прислать кандидата. Надеюсь, это будет альфа. Только есть одно «но», он только закончил учебу… — Так, притормози, — я слишком хорошо знал это выражение лица. — Даже не проси. — Вася, к кому я еще могу обратиться, надо ввести пацана в курс дела. Обещали прислать смышленого. Не думаю, что с ним будет много проблем, — сказал он, умоляюще смотря на меня. Когда он так делает, я не могу ему отказать, он об этом прекрасно знает и бессовестно пользуется. — Я в няньки не нанимался, — для вида посопротивлялся я. Хотя мы оба знали, что соглашусь. — Рано радуешься, потом обсудим оплату. И я уже знаю, что мне нужно. Микроскоп давно дышал на ладан, что неудивительно, он был ровесником школы. Потом мы обсудили кое-какие производственные вопросы. Той неловкости больше не возникало, за исключение продолжительных разглядываний меня любимого, что я быстро пресекал яростным взглядом, которым так и говорил : «прекращай». Разошлись мы в начале пятого. Классных часов было решено не проводить, толку-то, все равно нас никто не слушал, так зачем зазря сотрясать воздух? Придя домой, я переоделся и направился к родителям. Хотелось немного тепла и уюта. В последнее время я больше времени проводил у них, чем в своей квартире. Как в старые добрые времена. Родительский дом как всегда окутывал теплотой и спокойствием. Проблемы отходили на второй план. Все было как раньше. Папа стоял у плиты, готовя ужин. Губы сами расползались в улыбке, даже постоянно трещащий брат не портил настроения. — Вася! — проорали мне на ухо. — Зачем так орать? — возмутился я, мотая головой. — Я тебя уже который раз зову, а ты ноль реакции, — обиженно сопя, сказал Костя. Если слушать весь поток мыслей, который из него выходит, то с ума можно сойти. Поэтому я всегда ставил предохранитель во избежание ущерба. Но в этот раз видимо пропустил что-то важное. Положение спас отец, вкратце поведав, в чем весь сыр бор: — Муж Кости возможно завтра зайдет к нам на ужин, — вот это поворот. — Гена, — видимо так зовут того несчастного, который не побоялся вступить в брак с моим недалеким братцем. Может, это имя звучало и раньше, но отфильтровывалось, попав в категорию ненужной информации. — Он сказал, что нашел для нас квартиру и обещал поужинать с нами завтра. — То есть, он уже в городе? — выдал очевидный вопрос папа. — Да, остановился у друга, причем довольно давно. Я что, не говорил? — как будто между прочим, сказал брат. Вот о чем в первую очередь нужно сообщать, а не что тебя сегодня стошнило три раза. — А почему не у нас? — спросил я, хотя мне было фиолетово. — Не знаю, — честно признался Костя. — Можете спросить его потом. Что за скрытность? Может, он урод и не хочет травмировать нашу психику своим явлением? Хотя вряд ли, зная придирчивость Костика к внешности, он не стал бы встречаться со страшилой. Все это «главное не внешность, а душа» точно не про моего брата. Больше на этой теме никто акцентировать внимание не стал, но по папиному виду было ясно, что его любопытство явно осталось неудовлетворенным. Костя пошел спать, а мы с папой еще посидели, распивая настойку собственного приготовления. Так, с этим пора завязывая, что-то часто я стал прикладываться к бутылке. — Ой, не нравиться мне все это, — опрокидывая очередную стопку, сказал папа. — Папа, не включай режим параноика, тебе не идет, — без особого энтузиазма ответил я. Глаза слипались, пора идти спать. — Мы о нем еще ничего не знаем, а ты пытаешься составить впечатление. — Вот именно, Вась, что мы о нем совершенно ничего не знаем, — папа завелся не на шутку. — Почему Костя о нем не рассказывает? В таких случаях его обычно не заткнуть. — Это конечно так, но ты не думал, что парень не хочет действовать в лоб? Не все такие, как ты. «Всем привет, я муж вашего сына, любите и почитайте меня», так по-твоему должно быть? — сказал я с нескрываемым сарказмом, но папа этого не уловил и на полном серьезе ответил: — А почему нет? И это не объясняет поведение Кости. — Да, не буду спорить, брат ведет себя еще страннее обычного. Но думаю, он действительно любит этого, как там его… — Гену, — подсказал папа. Что за идиотское имя? — Да, Гену. Костя — не самый простой человек, при всей его кажущейся открытости. Про таких говорят, что в тихом омуте черти водятся. Не пытайся придать его действиям логики, тебе ли не знать. Все, я больше не могу, настойка и накопившийся стресс сделали свое дело. — Пап, я слишком устал, чтобы устраивать мозговой штурм. Давай поговорим об этом завтра, а еще лучше подождем ужина. Не накручивай себя. Спокойной ночи. После этого я сразу пошел в спальню, нащупывая путь в темноте. И мой мизинец, конечно, безошибочно определил, где находятся ножки у кровати. Подавив желание еще раз пнуть бесчувственный, в отличие меня, интерьер комнаты, я схватился за ногу и почти беззвучно выдавал один трехэтажный мат за другим. Дальнейшее продвижение прошло без эксцессов. Утро настало быстрее, чем я был к этому готов. Костя лежал скорее на мне, нежели на кровати. Теперь понятно, почему было жарко. Я скинул брата, тот сразу же раскинулся звездочкой и захрапел. Приведя себя в человеческий вид, я поправил очки, которые пришлось надеть, ибо нечего носить линзы, два дня подряд не снимая. Жизнь пошла своим чередом: школа, уроки. У меня даже получилось отвлечься от насущных проблем. — И напоследок я скажу еще кое-что. Если кому-нибудь из вас в голову придет гениальная идея начать за мной ухаживать, чтобы получить хорошие оценки, поверьте, вы добьетесь противоположного, — как меня все это достало. Каждый год это говорю, но все равно до одного особо одаренного не доходит. — Я не шучу, вылетите быстрее, чем успеете сказать «я тебя люблю». Они думают, что самые умные. Смазливая мордашка, развитая мускулатура в купе с престарелой одинокой омегой в качестве учителя, творят чудеса сообразительности и находчивости. — Лучше так к экзаменам готовьтесь, а не составляйте планы о моем покорении. Многие пытались, безуспешно. Я все доступно объяснил? — в ответ закивали. Ладно, посмотрим, надеюсь, мои слова в этом году возымели больший эффект. — Можете быть свободны. И народ рекой двинулся по направлению столовой. Иногда создается такое впечатление, что они в школу ходят не за знаниями, а поесть. Домой я решил не заходить, а сразу направился к родителям. Не хотелось пропустить появление загадочного суженого. Я успел вовремя, как раз к началу шоу. Папа метался по квартире, с визгом, что он ничего не успевает. Отец читал газету, совершенно не реагируя на происходящее. Привык за столько лет. Костя тоже истерил, бегая из угла в угол. — Что здесь происходит? — решил я поинтересоваться, у самого, на мой взгляд адекватного человека в этой квартире. Отец лишь усмехнулся и продолжил читать. Да, ты прав, можно было и не спрашивать. И так все понятно. Больше мне ничего сказать не дали, пихнули фартук и заставили помогать. Наконец, с истерией было покончено и праздничный стол накрыт. — Папа, ты на новый год и мой день рожденье столько никогда не готовил, — осмотрев стол для видимости, обиженно сказал я. — Хочешь, чтобы этот Гена вскоре выглядел, как Костя? Шпилька была проигнорирована, и мы сели за стол в ожидании чуда. Которое, кстати уже опаздывало на целый час. Что, безусловно, было хорошо. Он не застал дурдом, творившийся в доме. Не каждый готов лицезреть такое. Мы с отцом привыкли, а он есть человек новый, неподготовленный. Долго ждать не пришлось, он явился. Каждый из нас был поражен в какой-то степени. Решив воздержаться от всеобщего порыва, я остался на кухне, когда все остальные метнулись встречать долгожданного гостя. Я его еще не видел, но мог почувствовать аромат, исходящий от него. Что творил со мной этот запах невозможно описать словами. Он возбуждал и одновременно успокаивал, а тепло медленно растекалось по телу. Первой мыслью было бежать и никогда не возвращаться, но это не выход из положения. Я вдыхал и не мог надышаться, и не представлял себе, как жил до этого без него. Тело совершенно не слушалось, мозг подавал сигналы, но они были проигнорированы. Я стоял и смотрел в пустоту, не понимая, как такое могло произойти. Да, истинные пары встречаются, но происходит это крайне редко. Так почему именно со мной? Из коридора слышался смех, мне тоже хотелось рассмеяться в голос, но в этом не было ничего смешного. Я еще недолго пробыл в одиночестве, предоставленный самому себе. — Знакомься эта мой старший брат, Вася, — представил меня Костя, когда они зашли на кухню. — Вася, это мой муж Геннадий. То, что я увидел, окончательно повергло меня в шок. Передо мной стояло совершенство. И поверьте, я не преувеличиваю. Ростом чуть выше меня, но значительно больше по комплекции. Темные, нет скорее даже черные волосы, уложенные в идеальную укладку. Голубые глаза, обрамленные густыми ресницами. Нос с горбинкой, возможно, сломанный, но это только придавало мужественности. Скулы, о которые можно было порезаться, если провести по ним пальцем. Потрясающая фигура, которую не портили растянутая футболка и обычные джинсы. Я смотрел и не верил своим глазам. — Костя мне много о вас рассказывал, — ответил он непринужденно. Только расширенные зрачки и плотно сжатые челюсти выдавали его состояние. Значит, он тоже это чувствует. — Наверное, ничего хорошего, не верьте всему, что говорит мой брат, — натянуто улыбаясь, сказал я. — Как раз наоборот, — он сжал мою руку чуть сильнее и дольше чем требовалось. При этом, не отрывая взгляда. Первым, не выдержав, я отвел взгляд. Мое сердце пропустило удар, когда я увидел счастливых родителей и брата. Разум протестовал, отказываясь принимать реальность. Не так все должно было быть. — Что мы все стоим, давайте уже садиться, еда и так остыла, — поторопил всех папа. Ему не терпелось начать допрос. Гена с отцом сели с одной стороны, а мы трое с другой. Альфа не сводил с меня глаз. что безумно нервировало, но при этом он умудрялся сдержано с усмешкой отвечать на поток вопросов папы. Я пытался дышать через рот (что к слову не особо помогало), чем только все больше веселил альфу. — Где ты его откопал? — шепотом я спросил у Кости. Папа показывал альфе дом, и отец тоже пошел с ними. — Ты не поверишь, но сам меня нашел. И долго ухаживал, под таким натиском я не смог устоять, — все шире улыбаясь, рассказывал он. Наваждение не проходило, градус давления возрастал с каждой минутой. Запах альфы был повсюду. — Все, я так больше не могу, — быстро сказал я и начал собираться. Невозможность контролировать себя, боязнь раствориться в другом человеке. И это после получаса общения. — Прошу, не уходи, — Гена схватил меня за предплечье. Тепло его руки чувствовалось даже через ткань рубашки. Он сам, похоже, не понял, что сделал и быстро ослабил хватку. Его рука опустилась, и наши пальцы переплелись. Я не понимал, почему позволил ему это сделать, но мое терпение лопнуло. — Вася, с тобой все в порядке? — на лице папы отчетливо отражалось волнение. — Ты весь вечер странно себя ведешь. — Папа, я потом тебе объясню. Обещаю, — чмокнув его в щеку, я пулей вылетел и дома.