Тяжелые будни учителя биологии.

— Слышь, ушлепок, просыпайся давай, — проорал я на ухо Косте, потому что эта сволочь ни в какую не хотела поднимать свой большой зад с кровати. — Сколько времени? — спросило это создание, еле разлепив глазенки. — Ты что, с ума сошел? Сейчас только начало восьмого! Совсем страх потерял, смерд. — Ты кого это тут смердом назвал? — Тебя, больше тут вроде никого нет, — невинно хлопая глазками, сказал младший братик. — Пойдешь со мной в школу, — пытаясь найти очки, сказал я, уже не обращая на него внимания. — С какой стати я должен тащиться в это учреждение строгого режима? — «Еще слово — и огребешь нехилых люлей », — подумал я, а сказал следующее: — Это чтобы тебе неповадно было мучить расспросами человека, которому завтра на работу. По твой милости я проспал, и даже не успею сбегать до дому переодеться, — сказал я, собираясь и попутно матерясь. — Нечего с больной головы на здоровую перекладывать. И вообще, я с дороги и отдохнуть хо… — дослушивать я не стал, просто взял это чудо за шкварник, вытряхнул из пижамы и отправил в ванную. — Жду тебя на кухне, — прокричал в след причитающему омеге. На кухне уже сидели папа с отцом и смотрели утренние новости. Раньше мы всегда собирались и завтракали вместе, а теперь они остались одни. Я еще стараюсь заглядывать хотя бы раз в неделю, а от Кости, скотины, не было вестей больше года. Так, звонки, привет-пока. Я ведь ему совсем недавно звонил, а он даже не соизволил мне сказать, что скоро приезжает, да к тому же беременный. — Доброе, — сказал я, зевая. Совсем не выспался. Все этот маленький крысеныш виноват!.. Хотя я тоже хорош, пустился в воспоминания, только хуже себе сделал. Рана почти зажила, я и думать об этом забыл в последнее время. Что же мне делать? Стоп, а почему это я должен переживать? Это дела давно минувших дней. Как говорится — это было давно и неправда. — И тебе доброе, — слишком бодро ответил папа. Он вообще человек? Мы вчера неплохо выпили, а он как огурчик. Зато у меня голова раскалывается, и пить ужасно хочется. — Скорее иди, мой руки и садись. Я ваши с Костей любимые блинчики приготовил. Я мельком посмотрел, и мой желудок отчаянно захотел поприветствовать белого друга своим содержимым. Они выглядели, конечно, вкусно, но в то же время такими жирными, рядом стояла баночка клубничного варенья, которое я терпеть не мог. Как представлю, что эта сладкая субстанция окажется у меня во рту… Зубы сводит. В отличие от папы с Костей, я никогда не был сладкоежкой. — Папа, мы уже не маленькие. То время, когда мне нравились эти блинчики, прошло, — я хотел продолжить, но меня остановил отец. И я посмотрел на второго родителя: тот насупился. Кажется, я перегнул палку. — Хорошо, но только один. Потом приперся Костя, тоже чересчур бодрый. Вы меня бесите. Вообще не люблю, когда меня отвлекают от чашечки кофе и бутера. Позалипаешь на кружку, потом полистаешь ленту в ВК - вот мое идеальное утро. — Что, хреново? — подал признаки жизни отец, пока парочка омег не обращала на нас внимание. — Ага, — сказал я. Надо было выпить омеза, мезима. Сейчас было бы намного легче. И когда этот чертов блин закончится? Я все жую, жую, а он, такое чувство, вообще не уменьшается. Мы еле успели к началу рабочего дня. Костя умудрился наесться, а потом на пятнадцать минут закрылся в туалете, издавая при этом не самые приятные звуки. Выполз оттуда зелено-синий, вытирая рукой рот. Вот, спрашивается, нахрена столько есть, если знаешь, что тебя потом наизнанку выворачивает? — Но все выглядело так аппетитно, я не смог устоять… Думал, пронесет, — а оно и видно, что тебя пронесло. В общем, под мои маты в качестве катализатора для ускорения мы успели к девяти. — Романов, у меня прям дежа вю какое-то. Второй день лицезрею, как ты, взмыленный, вваливаешься в учительскую, — ехидно улыбаясь, сказал Лисин. — Чья бы корова мычала, ты себя в зеркало видел? — помятый, свежий засос на шее. Синяки под глазами. Похоже, Сережа заставил его попотеть сегодня ночью. — Рубашку застегни - не позорься. — А здесь ничегошеньки не изменилось, — подал признаки жизни Костя за моей спиной. — Что здесь должно было измениться за год твоего отсутствия? — все больше злясь, сказал я. — А ты, Лисин, собственно, чего тут прохлаждаешься второй день подряд? Вали на свое непосредственное рабочее место. — Василий Иванович, что вы себе позволяете? Как вы разговариваете с Владимиром Петровичем? — раздался до скрежета в зубах противный голос. Вы сегодня сговорились что ли все довести меня до белого каления? — Костя, пойди пока осмотри школу, потом приходи в твой любимый кабинет в этом заведении, — братика дважды, опять-таки, просить не пришлось: он, как только увидел завуча, позеленел не хуже, чем когда вышел из туалета, и быстро ретировался в неизвестном направлении. — И вам, Адольф Донатович, доброе утро. Лисин тоже медленно, но верно продвигался к выходу из учительской. — Тебя спасти? — проходя мимо, спросил он. Это что же значит, протянуть руку утопающему? Насколько я помню, табличка на пляже с инструкций по спасению гласила следующее: «Спасение утопающего — дело рук самого утопающего». — Иди отсюда, не нервируй меня, — прошипел я не хуже змеи. — Что на этих омег нашло, групповое ПТС, что ли? — бубнил Лисин, выходя из учительской. Да чтобы вас всех! Учебный год еще не начался, я мне уже хочется кого-нибудь прибить. Руки так и чешутся. — Василий Иванович, я вчера видел, как вы покидали школу в начале шестого, — и чего мне так не везет, цензурных слов нет. У этого омеги что, камеры по всей школе развешены? Откуда он все знает? — Чтобы подобного больше не повторялось. — Да, разумеется, — а я вчера думал, что меня никто не спалил. После этого в кабинете повисла гробовая тишина. Каждый занимался своим делом. Собственно говоря, меня это тишина не напрягала. Да и о чем с этим индивидом разговаривать? Вы спросите, почему мы были в только вдвоем в учительской и где остальные учителя? Все, не будучи дураками, разбежались по своим кабинетам. И у нас было негласное правило: кто последний приходит на работу в каникулы, тот должен оставаться в учительской и следить за «Гитлером». И, если что, предупредить остальных о его передвижениях. А то мало ли. После одиннадцати глаза сами собой останавливались на часах каждые пятнадцать минут. Желудок наконец-то начал подавать признаки жизни. Ничего удивительного! Я ничего и не съел, поскольку остатки аппетита отбил поход Кости в туалет. В двенадцать прибежал Костя, сказал, что будет ждать меня в кабинете директора. Я тоже хочу, но так как я вчера страдал фигней, приходилось наверстывать упущенное. Но в половину первого я не выдержал. — Я пойду поем, — сказал я, выходя из учительской. Добравшись до пункта назначения, я обнаружил, что Лисин и Костя сидят и что-то оживленно обсуждают. — Это все ты виноват, из-за тебя мне приходится сидеть в учительской, — с порога я выдал Косте всё, что накопилось за эти полдня, — а вы тут сидите и мило беседуете. О чем хоть? — Да так, вспоминали, как этот чертенок был здесь частым гостем, — да, помню сколько кровушки у меня выпил этот гаденыш. — Романов, вдохни и выдохни, а то у тебя такое лицо, будто ты сейчас головой об стенку биться начнешь, — ну все, эта была последняя капля, сейчас прольется чья-то кровь. — Да пошел ты, я тебя об стенку ударю, если не заткнешься, — но все же решил прислушаться к его совету. И стало действительно лучше. — Лисин, у тебя пожрать что-нибудь есть? Слона готов съесть. — Ты чего такой неподготовленный? И почему в этом тряпье пришел в школу? — спросил Лисин, но еду выкладывать начал. — Во-первых, из-за некоторых личностей я с утра и подумать не мог, что мне вообще захочется есть. Во-вторых, я сегодня ночевал у родителей, в чем вчера из дома вышел, в том сегодня пришел, — за обе щеки уплетая Серегину стряпню, говорил я. — Ты не ты, когда голоден, — сказал Костя, наблюдая, как потихонечку опустошаются контейнеры. — Ты точно омега? Смотря на то, как ты ешь, этого не скажешь. — Так, разговорчики в строю! Я все еще на тебя зол, поэтому поменьше напоминай мне о своем присутствии. — По чьей милости я сюда приперся? — с видом обиженной невинности спросил омега. Теперь, когда он злился, он был так похож на хомячка. Невольно губы растягивались в улыбке. — Чего лыбишься ? Про свои мысли я говорить не стал, а то еще больше обидится. — Ты почему не рассказал, что у вас намечается прибавление в семействе? — спросил у меня Лисин, внимательно смотря на Костю. А тот опять покраснел и смущенно улыбнулся. — А это чудо в перьях тебе разве не поведало, что мы сами только узнали? — Нет, видимо, не успел. Я вообще понял только потому, что у него запах изменился, — да действительно, когда омега беременеет, его запах меняется. Но, увы, я этого почувствовать не могу, потому не чувствую запах брата. Природа распорядилась так, что омеги чувствуют запах альф, а альфы - омег. Отец говорил, что наши с братом похожи. — Так с вами хорошо, но мне надо возвращаться. Выговор мне уже обеспечен, не буду испытывать терпение «Гитлера», — я действительно засиделся. Часы показывали начало третьего. — Ты представляешь, вчера ушел на пятнадцать минут пораньше. — Что, попался? Лох, — и это мне сказал сорокалетний мужик, педагог и директор довольно престижной школы. Отвечать я ничего не стал, просто вышел из кабинета. За мной увязался Костя. Шел рядом, пока мы не оказались у базы врага. — Вася, можно я уже пойду? Думаю, свое наказание я отбыл в полной мере, — "Хлопать ресничками будешь перед своим альфой, на меня этот прием не действует," - подумал я, но все же отпустил его домой. Зачем он мне тут нужен? — И сегодня обязательно приходи к родителям. Мы все будем тебя ждать. Папа был так рад, что мы собрались, не разочаровывай его. Пока. По чьей вине, по-твоему, папа так рад? Это ты убежал из дома и даже слушать никого не захотел. Были прекрасные варианты учиться здесь, но нет же, царю захотелось свободы. Ты и представить себе не можешь, как я волновался, а в итоге все вышло, как я и предполагал - ты вернулся пузатый, хорошо хоть альфа попался порядочный. Остаток дня прошел более-менее спокойно. И я в приподнятом настроении возвращался с работы. Домой идти совсем не хотелось, погода была прекрасная. Всю неделю температура не опускалась ниже тридцати. В кабинетах было душно, зато на улице - шикарно. Домой я зашел только чтобы приять душ и переодеться, а также взять сменную одежду на работу. А потом сразу направился к родителям. Одному в квартире, почему-то, находиться не хотелось. Дома меня приняли с распростертыми объятиями. У родителей мне было так хорошо и спокойно. Приятно знать, что тебя ждут. Иногда я приходил не только поужинать, но и оставался пожить. Это странно в моем возрасте - до сих пор тянуться к родителям. Но ведь у меня не было своей семьи. Как же говориться в той поговорке?.. «В сорок лет — альфы нет и не будет»

*** — Время, прошу, остановись, — ныл я в кабинете Лисина в преддверие первого сентября. Время - странная штука, когда хочешь, чтобы оно замедлилось, оно течет, кажется, в два раза быстрее. С приездом Кости я и не заметил, как быстро пролетело время. Только вроде он вернулся, а это значит, что до дня икс оставалась ровна неделя. А сегодня меня осенило, что завтра первый учебный день. — Не хочу. — Что ты как ребенок? Соберись, тряпка, — слишком наигранно бодро сказал соратник по несчастью. — Знаешь что, Лисин? — Чего тебе надобно, старче? — вообще-то, некрасиво омеге указывать на возраст. — Давай напьемся. Вдруг полегчает? — этот план давно созревал в моей красивой головке. Лисин резко изменился в лице, небось наказание за прошлую пьянку вспомнил. Бедняга, сочувствую, но ты от меня так просто не отделаешься. — С чего друг такая активность? Только недавно амебой прикидывался, растекаясь по столу, — серьезно сказал Лисин. А глазки забегали, рука потянулась к шее. Кстати, синяк от засоса почти сошел. — Понимаешь… Надо переходить к активным действиям, а то сорвется рыбка. — Что, Сережа будет недоволен? Правильно, зачем расстраивать омегу. Ты же у нас примерный семьянин, ни шагу без мужа, — ты как был идиотом, который ведется на слабо, так им и остался. Что, безусловно, хорошо для меня, родимого. — А ты прав, почему бы и нет? — так и хотелось заорать в голос: — И кто теперь из нас лох? Горячительные напитки мы опять начали распивать еще в школе. Ничему нас жизнь не учит. Как раз почали ту бутылку, которую я притащил, когда нас Сережа застукал. Лисин все-таки позвонил домой и сказал, что задерживается. — Ну ты гений, думаешь, Сережа не поймет, в каком ты состоянии, когда будешь вползать домой? — сказал я, когда он закончил разговаривать. — Это ты тупой, с него станется меня с собаками искать, когда я вовремя не приду домой. Не то что бы меня это волновало, — сразу начал оправдываться Лисин, под моим пристальным взглядом. — Просто жалко тех, кого он подключит на мои поиски. Да тебя Сережа как облупленного знает! Ты только спалился, когда позвонил ему. Ой, жопой чувствую, тяжко Лисину придется, потому что дома его будет ждать уже вооруженный до зубов омега. Так и представляю: тарелки на столе, это чтобы было, что бить и попутно орать: — Я на тебя потратил лучшие годы своей жизни, а ты, гад!.. Потом, разумеется, скалка в одной руке, сковородка в другой. А что, сковородка - незаменимая в хозяйстве вещь. Что-то у меня воображение разыгралось, а мы еще только начали. — Ну что, штурмуем магазин? — спросил я, болтая пустой бутылкой. — А может не надо, а? — с опаской смотря на меня, спросил мой собутыльник. — А то последний раз, когда ты с таким энтузиазмом напивался, ничем хорошим не закончился. — Надо, Вова, надо, — сказал я и направился к выходу. — Ну что, куда пойдем? — спросил Лисин, когда мы вышли из магазина. А я не обращал на него совершенно никакого внимания, по-братски обнимая кассира-омегу и что-то втирая ему. — Романов, прекращай бросаться на людей. Простите его, он так-то почти нормальный, когда не пьяный. — Что это значит, почти нормальный? Я вот парнишку успокаивал, что он обязательно найдет себе альфу, а тут ты, — я еще долго махал рукой, когда мы вышли из магазина. — Да, тебе только его и успокаивать, сам-то себе альфу так и не нашел, — вот гад, в самое больное норовит уколоть. — А я и не искал, — посерьезнев, сказал я. — Да, да. Куда направимся? Может, ко мне? Сережа стол нам организует, — предложил альфа. — Какой ты скучный. Посмотри, какая погода хорошая, не хочу сидеть дома. Может вернёмся в школу, там еще в бассейне воду не слили. Посидим, ножками в воде поболтаем; на улице было чертовски жарко,и я прямо чувствовал, как по моей спине стекают капельки пота. — А почему бы и нет? — и мы направились в школу. "Главное, чтобы никто не спалил, что директор и учитель бухают на территории школы," - промелькнуло у меня в мозгу, но потом вскоре забылось, как только ноги опустились в воду. — Как же хорошо... — да, это было действительно хорошо. День выдался не из легких. К началу занятий надо было многое подготовить. Вода вытягивала всю накопившуюся усталость. — И не говори, — вторил мне Лисин. Мы, наверное, сейчас со стороны смотримся, как два деда. Немножко так посидев, мы принялись за дело. Собственно говоря, за дальнейшее распитие и поедание вкусностей из магазина. — Лисин, ты нашел учителя математики? — да, у нас всегда была такая проблема в начале года. Нехватка учителей. Прошлый мученик, занимавший эту должность, ушел в декрет. — Чтобы я еще раз взял омегу! Да ни в жизнь этого не будет, — глаза Вовы горели праведным гневом. — Я вообще-то тоже омега, — не смог удержаться и сказал я. — Кто, ты-то? Это да, но не думаю, что ты соберешься рожать, — он, конечно, прав, но все равно было обидно. — Ты сам виноват. Влад тебя полгода назад предупредил, а ты только репу чесал, — сказал я, открывая очередную бутылку. Мы просто отдыхали, разговаривали ни о чем и обо всем одновременно. Только с Лисиным и с семьей я мог почувствовать такое умиротворение. — Давно мы так не сидели, — сказал я и внимательно посмотрел на альфу. Так некстати вспомнился недавний разговор с Костей. Нахлынули давно забытые чувства, а что у трезвого на уме, у пьяного на языке. Захотелось поделиться ими, было невыносимо держать все в себе. Если бы я сказал о них двадцать лет назад, навряд ли мы бы остались друзьями, а сейчас это уже ничего не изменит, думал я. — Знаешь, Лисин, а я ведь любил тебя, — слова вырвались, прежде чем я успел их остановить. А знаете, какова была реакция этого недоумка? Он рассмеялся мне в лицо, ну совсем манер нет. — Прости, что ты сказал? — все он прекрасно слышал, повторять дважды не буду. — Вася, прости идиота. Это было несколько неожиданно. Раз ты меня любил, то почему тогда отшил? — теперь настало время альфы внимательно на меня смотреть. Ответа он от меня не дождался. Ну, если только не брать в расчет смех. — Прекрати, я серьёзно , — я уже десять раз пожалел, что поднял эту тему. — Ну чего ты ржешь? — Да так, вспомнил нашу попытку потрахаться, — альфа покраснел не хуже того помидора, что держал в руке и никак не мог донести до рта, чтобы закусить им. — У тебя было такое лицо, никогда не забуду. А дела обстояли следующим образом. После полугодового общения Лисин предложил мне встречаться. А я его предложение принял. А почему бы нет, — подумал я тогда. От меня не убудет. На тот момент мне исполнилось двадцать один. Все было хорошо, пока мы только целовались, да он зажимал меня пару раз в универе. Я еще тогда особого удовольствие от всего этого не испытывал. После поцелуев хотелось вытереть рот, а когда руки альфа шарили по телу, становилось противно, и было нестерпимое желание оттолкнуть, но я терпел. А сам думал, меня наебали. Где страсть, изнывание от желание, а ведь так все красиво описывалось в романах для омег. Я успокаивал себя. Вася, вы просто не дошли до самого главного. Телились мы еще где-то месяц, потом мне это надоело, и я решил действовать активней. Устроил ужин при свечах, даже приготовил все сам. Лисин давился моей стряпней, но героически все съел. Правда, после того ужина просил меня больше не готовить. Выставил бутылочку шампанского. Надо было выпить для храбрости. И к концу вечера мы переместились в спальню. Альфа так старался, но, увы и ах, безрезультатно. А когда посмотрел на меня, я начал ржать и не мог остановиться пару минут. Успокоившись, быстренько метнулся за лентами и привязал его кровати. Лисин не сопротивлялся, пока я не начал одеваться, а потом задергался. — Ты пока отдохни, а мне надо о многом подумать, — сказал я и убежал. Когда я закрывал дверь, я слышал только трехэтажный мат разгневанного альфа. Я тогда всю ночь по городу гулял, и пришел только под утро. Вова спал, развязывать я его не спешил: инстинкт самосохранения и все такое. Разбудил, плеснув холодной водой в лицо. Взгляд быстро сфокусировался на мне. — Лисин, нам надо расстаться, — без лишних предисловий заявил я. При этом, не удержавшись, начал рассматривать альфу. Вчера мне было совершенно не до этого, зато сейчас я мог насладиться его телом в полной мере. Он был таким красивым, что я даже начал сомневаться в принятом решении. Подтянутая фигура, ни капельки жира, одни мышцы. Да и член что надо, который, кстати, был в рабочем состоянии. Не слишком толстый, правильной формы. Во рту тут же накопилась слюна, захотелось лизнуть, узнать, каков он на вкус, сделать своему альфе приятно. Я сглотнул и облизал губы, но потом поднял взгляд и понял, что Вова мне пытается что-то сказать. — Прости, я тебя не слушал, — ляпнул я, не подумав. Больше он ничего не сказал, кроме как: — Развяжи, — потом поднялся, оделся и вышел, даже не посмотрев на меня. Так хотелось догнать, объяснить, но вместо этого я сидел и гипнотизировал закрытую дверь. Непонятно откуда взявшиеся слезы стекали по щекам. Он еще долго со мной не разговаривал, а потом мы стали общаться как обычно. На этом наши непонятные отношения закончились. Через некоторое время он встретил Сережу, которого и любит по сей день. Я, дурак, только на свадьбе осознал, что не хочу делить его ни с кем. Эти чувства были для меня как гром среди ясного неба. Счастье было в моих руках. И что я имею на данный момент? Я - сорокалетний девственник, который, возможно, до сих пор влюблен в своего начальника. — Прошу уже, забудь об этом. И почему ты сказал о своих чувствах только сейчас? В ту ночь я чувствовал себя брошенным и использованным. А потом, утром, когда я пытался признаться тебе, то получил в ответ: «Прости, я тебя не слушал», — и как мне теперь ему сказать, что не слушал, потому что в тот момент пускал слюни на его член? — Ты даже не представляешь, как меня это тогда задело. Я ему тут душу изливаю, а он смотрит куда-то расфокусированным взглядом. Да, теперь я понял, как это выглядело со стороны. Я так облажался. — Давай сменим тему, — было так стыдно, я не мог даже взглянуть на него. — Нет, ты сам начал этот разговор. Я хочу знать, — и чего он такой упрямый. — Я же тебе уже сказал, что люблю тебя, — так стоп, что я только сказал, не любил, а люблю. Было выше моих сил находиться тут, когда тебя окутал ставший за эти годы таким родным запах альфы. — Прости, но я должен идти. Я быстро поднялся и попытался уйти, убежать, может быть, даже от самого себя. Но не успел, альфа крепко схватил меня за руку и не отпускал. — Зачем? Отпусти меня. Что ты пытаешься выяснить? У тебя есть Сережа, а я всего лишь твой омега-друг, — слова давались с трудом, в горле стоял комок. А проклятые слезы не давали рассмотреть альфу. — Уже бессмысленно говорить об этом. Пусти. Но альфа даже не думал отпускать, а только сильнее сжимал руки. — Все сказал? А теперь меня послушай… — но я не хотел, было такое чувство, что если я пробуду здесь хоть еще секунду, то умру. Сердце разрывалось на части от тех эмоций, которые я старательно прятал и сейчас выпустил. Я старался вырваться, но Лисин был довольно силен. Если бы на его месте был любой другой альфа, я бы без труда смог избавиться от оков. И, так как мы стояли на краю бассейна, это был только вопрос времени, когда мы окажемся в воде. Вода была обжигающе холодной. — Вася, прости меня, что не увидел, что не заметил, — я поднял глаза. На меня накатило такое опустошение, я просто заплакал. Уткнулся в грудь Лисина и плакал. Как ребенок, и мне было совершенно не стыдно за эти слезы. — Мой хороший, ты столько пережил. Столько держал в себе, только чтобы я мог жить нормально. Сколько мы так стояли, я не знаю. Эта была моя маленькая минутка счастья, оказаться в объятиях любимого человека. Как мне теперь себя с ним вести, как общаться. — Нам надо вылезать, а то простынем, — сказал Лисин через некоторое время после того, как прекратил плакать. — Нет, давай постоим еще немного. А когда вылезем из бассейна, забудем о том, что случилось. Хорошо? — говорил я, стараясь сильнее прижаться к альфе. — Но я так не могу, — Лисин, как же ты меня бесишь временами. — Я сказал, мы все забудем. Я уже давно тебя не люблю, а то, что ты видел сейчас - просто нахлынувшие воспоминания давно прошедших лет. Мир не вертится только вокруг тебя, — я должен это сделать. Так будет лучше для всех нас. — Хорошо. Только скажи мне одну вещь, — он замолчал и внимательно смотрел на меня. — Ты ведь остался один не потому, что все это время любил меня? Только не ври, я пойму это по-твоему лицу. — Ты совсем дурак что ли? — это все, что я мог сказать в этот момент и не выдать себя с потрохами. — Ладно, нам действительно пора вылезать, — чересчур бодро сказал я. — Будем считать, что я тебе поверил, — услышал я тихий шепот Лисина, когда вылезал из бассейна. — А что тебе еще остается? — мысленно сказал я. После этого мы собрались, убрали улики с места преступления, высушили волосы полотенцами из раздевалки и отправились домой.