***
Тсунаёши открыла глаза на оживлённой улице с разномастными кафешками и магазинами. Толпа людей с интересом глядела на странно одетую девушку, что будто бы из ниоткуда появилась перед ними. Девушка растерянно осматривалась. Если она хорошо помнит уроки Бьянки, то место, в которое её выкинуло — Италия. Только здания немного отличаются от современных, но это неудивительно, если учитывать то, что она сейчас должна быть в прошлом и, если она правильно подсчитала, сейчас где-то семидесятые-восьмидесятые года прошлого века. — И что делать? — задумчиво пробурчала Савада. — Ни документов, ни денег, ни знаний языка... Тяжело вздохнув, девушка решила осмотреть город, авось да решится что-нибудь.***
— Возвращаемся к вопросу, — пробормотала девушка, устало плюхаясь на скамейку в каком-то захудалом парке. — Что же делать? — Небесная? — девушка уже несколько минут чувствовала цепкий взгляд кого-то опасного. Что-что, а этому она научилась. Из тени вышел высокий седовласый мужчина в традиционном японском кимоно. В руках у него была неизменная миска с лапшой. — Дядя Кавахира?! — Тсуна, забыв про усталость, вскочила со скамейки, поражённо уставившись на жителя будущего. — Н-но... как?! Вы ведь из другого времени! — Тебе нужно узнать о многом, — он поправил съехавшие с носа очки и развернулся, намереваясь уйти. — Будущая Аркобалено Неба. — Что? — шокированно выдохнула Тсуна. — О чём Вы? Объясните! — Небесная, — в голосе прорезалась сталь. Мужчина остановился и медленно развернулся к собеседнице. — Я не знаю, кто ты и из какого времени, но точно могу сказать, что того будущего, в котором ты недавно была, более не существует. Тсуна мелко задрожала всем телом и, не в силах больше стоять, рухнула на грязный асфальт. Она обхватила себя ледяными руками и вся сжалась в попытке исчезнуть. — Не может быть... Не... Не может... — онемевшие губы повторяли одни и те же слова, словно мантру. — Я не могла оказаться в прошлом! — горячие слёзы брызнули из глаз, причиняя адскую боль. Болезненный женский вопль разорвал гнетущую тишину парка, заставляя многочисленных грызунов встрепенуться. Слёзы причиняли непередаваемую боль, которая отдавалась пульсацией во всём теле. Тсуна почувствовала что-то тёплое и вязкое, помимо слёз. Она с трудом разжала сведённые судорогой пальцы и прикоснулась к своему лицу. Тёплая влага крупными каплями скользнула по тонким пальцам, расчерчивая бледную кожу алыми линиями. — Ч-что это? — Тсунаёши с ужасом смотрела на свои окровавленные пальцы. — Господи, что это?! Девушка была готова снова скатиться в истерику, но хлёсткая пощёчина, которую ей влепили, не жалея сил, привела в себя. Дядя Кавахира мрачно смотрел на неё, ожидая новой порции слёз и соплей. — Тебе нельзя плакать — это твоё проклятие, — тихий голос мужчины заставлял Саваду медленно успокаиваться и лишь судорожно дышать, переживая приступ истерики. — П-проклятие? — Тсунаёши икнула и, пару раз моргнув, завалилась в радушно подставленные объятия. — Что за?.. — Спи, Небесная, — чужой голос слышался словно сквозь вату. — Мы с тобой поговорим потом.***
Чуткий нос уловил сильный запах благовоний и табака. Терпкий запах забивал ноздри и щекотал рецепторы, заставляя морщиться. Во рту разлилась горечь. — О, Небесная, — весёлый голос дяди Кавахиры эхом раздался в голове, в которой было на удивление пусто. — Ты уже проснулась? Вставай, умывайся и прошу к столу — я испёк оладьи и сварил кофе в турке. Тсуна медленно открыла глаза в надежде, что оказалась в родной комнате, а мужской голос — глюк, и на самом деле это с первого этажа кричит любимая мамочка. К несчастью, надежды не оправдались и не по-японски большие глаза вперились в полумрак комнаты. — Где я? — на грани слышимости просипела девушка, но Кавахира обладал на редкость хорошим слухом, поэтому без труда разобрал её вопрос. — Мне пришлось снять небольшую квартирку на окраине, чтобы привести тебя в чувство, — мужчина чем-то гремел в стороне и топал, как слон. — Пришлось? Хотите сказать, что квартиру можно снять за такое короткое время? — внутренне опустошённая Тсуна не чувствовала даже преследующего её последние полтора года удивления. — Короткое? — Кавахира хмыкнул и подошёл к небольшой кровати, на которой до сих пор лежала его собеседница. — Ты проспала почти неделю, Небесная. — Неделю? — нет ни шока, ни удивления. Абсолютное ни-че-го. — Ладно, так уж и быть. — А теперь, — мужчина обнажил ряды ровных зубов и, схватив девушку за плечи, сдёрнул её с кровати. — Умываться и есть!***
Тсуна с натугой открыла обшарпанную дверь в ванную комнату и щёлкнула выключателем. Лампочка пару раз неприветливо моргнула, но, наконец, начала беспрерывно, пусть и тускло, гореть. Некогда мутное и кое-где сколотое зеркало сейчас блистало чистотой и несколькими чёрными царапинами — напыления в тех местах уже не было. Девушка, наверное, впервые ощутила какие-либо эмоции за это недолгое утро — глубокие алые росчерки вертикально пересекали щеки от глаз до подбородка. — Тебе нельзя плакать — это твоё проклятие... — П-проклятие?.. — Знать бы ещё, за что, — тихо пробурчала Тсунаёши и направилась к местами проржавевшему крану, под котором была грязная и покрытая трещинами раковина.***
— Приятного аппетита, Небесная! — Кавахира с вожделением посмотрел на оладьи, которые в ту же минуту смёл с тарелки, заставляя Тсуну улыбнуться. — О, похоже, эмоции возвращаются к тебе. — Э? — она так удивилась, что даже оторвалась от любовно приготовленных оладий. — Эмоции? — Поговорим позже, Небесная, — мужчина улыбнулся, поправил пальцем чуть съехавшие очки и продолжил есть. Последующий завтрак прошёл в полной тишине.***
— Небесная, для начала расскажи мне о себе, — Тсунаёши и Кавахира устроились на единственном предмете мебели в комнате — на той самой кровати, на которой проснулась девушка. — Не таясь, того будущего всё равно больше не будет. Плечи Савады поникли, она вот-вот готова была заплакать. Болезненная пощёчина, такая же, как и почти неделю назад, заставила Тсуну на время придти в себя и в возмущении уставиться на мужчину. — Если хочешь, чтобы на твоём лице было больше шрамов от слёз, то можешь продолжать рыдать, — пропитанный иронией голос заставил её устыдиться своего порыва и начать рассказ. — Меня зовут Савада Тсунаёши. Я родилась в небольшом городке Японии возле Токио... — она рассказывала медленно, порой проглатывая окончания и подбирая слова, которые если и могли всколыхнуть теперь уже болезненные воспоминания, то делали это не так сильно, как другие. — ...Вот так я и оказалась в этом... времени, — на последних словах девушка зябко поёжилась и посмотрела на собеседника, который за всё время рассказа ни разу не перебил её. — Вот оно как... Десятый босс Вонголы, значит, — Кавахира задумчиво скользил взглядом по практически пустой комнате и раздумывал над тем, что им теперь делать. — А... — Тсунаёши смущённо зарделась, когда взгляд карих глаз остановился на ней. — А м-можно Вы мне всё расскажете? — Можно, — мужчина встрепенулся и, чуть поменяв положение, начал рассказ: — Сейчас меня зовут Кавахира, но для абсолютно всех Аркобалено я зовусь Шахматноголовым. Я являюсь представителем другой, отличной от человеческой расы... — шаман рассказывал свою историю с толикой грусти и обречённости. — Вам ведь важна Земля, Кавахира-сан, — Савада не спрашивала — она утверждала. Холодные пальцы в утешающем жесте легли на большую и чуть смуглую ладонь. — Вы лишились важных для Вас лю-людей, — она запнулась на слове, не зная, как охарактеризовать всех. — Вам приходилось жертвовать целыми поколениями Аркобалено. Да, скажу без утайки, что мне претит такое отношение к людям, но... но у шаманов не было выбора. После... когда Вы остались один, Вы пытались найти решение, спасти проклятых младенцев и... и это уже заслуживает уважения. — К чему ты ведёшь, Небесная? — шаман заинтересованно повёл плечом и уставился точно в её глаза. — Кавахира-сан, Вы сами говорили, что все Аркобалено против Вас, поэтому я, — девушка натужно сглотнула, в ушах противно зашумело, а губы внезапно стали очень сухими. — Я предлагаю свою помощь. Не знаю, как, но я буду помогать Вам, я буду стараться ради всех и тоже искать способ разрушить проклятие Аркобалено, — глаза защипало от подступающих слёз, вновь причиняя боль. — Я, наверняка, если и увижу своих родных и друзей, то только, когда состарюсь. И пусть. Мне будет больно и, готова поспорить, шрамов на лице станет ещё больше, но... но я знаю Аркобалено следующего поколения и я... я не хочу, чтобы... И семья Юни... Ария... Реборн... — слёзы обещали вот-вот пролиться и расчертить ещё пару шрамов, но девушка быстро подняла голову, чтобы слёзы не потекли дальше глаз. — Они все мне очень дороги, поэтому ради них я буду жить в этом времени и... буду искать. Неважно, как. Даже если мне придётся прятаться и никогда не поднимать головы, даже если мне придётся притворяться, что я их не знаю... Я просто буду, потому что иначе они бы не улыбались так ослепительно ярко. Тсунаёши выдохлась, сил больше ни на что не осталось, но она твёрдо знала одно: если опустит руки сейчас, то потом попросту не сможет смотреть членам своей семьи в глаза. Не из-за их осуждения, нет. Ей просто будет стыдно за то, что не смогла. За то, что подвела саму себя. Стыд будет выжигать позорное клеймо изнутри, причиняя ещё большую боль, чем проклятые слёзы. Пройдёт немало лет, прежде чем начнётся вся эта вереница с наследником Вонголы. Гомерический хохот прервал её тягостные раздумья. Кавахира, схватившись за живот, утирал слёзы смеха и облегчения. — Ну, похоже, не все Аркобалено будут против меня, — отсмеявшись, пояснил шаман причину своего поведения. — Что? Почему? — Савада замерла, надеясь, что её догадки не подтвердятся. — Савада Тсунаёши, носящая титул первой и единственной наследницы на пост Десятого босса Вонголы, — Кавахира торжественно распылялся, заставляя девушку ещё сильнее бледнеть. — Почти неделю назад ты появилась в шестьдесят пятом году двадцатого века и стала Аркобалено Неба нового поколения. — Ч-что? — Тсуна начала не переставая икать. — Я? Аркобалено Неба?..