***
Крадясь по коридору второго этажа до лестницы, Магнус очень четко осознал два важных факта: Во-первых, они с Алеком, пьяные и возбужденные до зуда в известных местах, совершили невероятное — добрались до лестницы, поднялись по ней, а затем достигли комнаты Алека без единого перелома, не разрушив полдома и не расцепляя рук (а периодически и языков). Черт бы побрал настолько хорошую память после любой пьянки. Это, конечно, служило верой и правдой и во благо хозяина почти всегда, но вот в данный момент Магнусу совсем не хотелось помнить, как пошло и развратно он прижимался к Алеку по пути в спальню, как громко и несдержанно стонал ему в губы. Стыдно и горячо. То, что нужно после попойки на день рождения лучшей подруги. Ну, а во-вторых, они ведь не на пустом месте начали срывать друг с друга одежду. На этой мысли Магнус даже замедлил шаг, стараясь вспомнить все в мельчайших подробностях. Он свалил на балкон от этой сумасшедшей Камиллы и ее сучек, потому что терпеть было уже нереально, хотелось разораться и набить им морды, чтобы неповадно было лезть к нему или Алеку. Как они вообще оказались вместе на одном диванчике? Дело попахивало заговором, но голова все еще болела, поэтому Магнус решил разобраться с этим позже. Как, впрочем, и вчера. Ругаться с Камиллой перед всей школой (снова) не было никакого желания, поэтому единственным возможным путем побега казалось сбежать на любимый балкончик. Под любым предлогом. Срочно. Он и сбежал, забыв о том, что на дворе вообще-то не июль и даже не сентябрь. Замерз Магнус за считанные секунды, проклиная все на свете, а Камиллу в три раза больше. Он хмуро вглядывался в горизонт, обдумывая что-то, что не получалось вспомнить уже в следующую секунду, чувствуя, что все же пьянеет быстрее и сильнее, чем планировал, когда на плечи вдруг опустился теплый пиджак. Чтобы узнать пиджак и хозяина, Магнусу понадобилось меньше секунды — этот аромат нельзя было перепутать ни с чем (Бэйн, ты повторяешься). Он не мог сказать, алкоголь на него подействовал так не вовремя, или тепло живого человека, но отстраняться от Алека не хотелось совершенно. И, судя по всему, Алек и сам был примерно того же мнения. Потом был разговор о холоде, и Алек вдруг обнял Магнуса по-настоящему. Бэйн решил играть ва-банк и положил свои руки поверх лайтвудовских, чем, кажется, немало его удивил. Затем разговор о Камилле. А потом Магнус ляпнул, что его сердце принадлежит Александру, и, пока тот не успел ничего возразить, поцеловал его. А потом было жарко, страстно, возбужденно и слишком, слишком хорошо. Но факт оставался фактом: Магнус признался Алеку в том, в чем сам еще не был уверен. И, судя по тому, что в спальню их вел именно Лайтвуд, новоявленный хозяин бэйновского сердца был достаточно трезв, чтобы запомнить это во всех подробностях. Магнус все же остановился, прислонившись к стене, за пару метров от лестницы и протяжно застонал. От безысходности своего положения и от того, что ему теперь придется ждать реакции Алека на все это. И надеяться на то, что тот тактично обо всем забудет. Сделает вид, что забудет. Это будет сверхгероизмом с его стороны, старшие Лайтвуды будут гордиться смелостью и отвагой своего сына. От мысли, что о случившемся могут узнать родители Алека, Магнуса затрясло крупной дрожью. Подступала самая настоящая паника, и Бэйн понятия не имел, что с ней делать. — Ты в порядке? — на плечо вдруг опустилась чья-то рука, а за спиной раздался взволнованный голос, отчего Магнус натурально подпрыгнул на месте и совсем не мужественно вскрикнул. Саймон отскочил от него, как ошпаренный, поднимая руки в защитном жесте. — Господи Иисусе, Льюис, нечисть бесшумная, зачем так пугать?! Почему все так хотят меня напугать?! — чуть ли не кричал Магнус. Впрочем, паника ушла. И на том спасибо. — Тише ты, Бэйн, на втором этаже все еще спят, — зашипел на него Саймон. — Поверь, тут найдется нечисть побольше и пошумнее меня, и ты точно не хочешь с ней встречаться. Здесь Магнусу крыться было нечем, поэтому он просто замолчал, успокаивая взбешенное сердцебиение. Он кинул взгляд на Льюиса и не смог не улыбнуться: на шее у парнишки красовалось минимум три бордовых засоса и, кажется, еще один укус. — Веселая ночка? — усмехнулся Магнус, отгоняя мысли о собственной ночи. — Кто бы говорил, — быстро ответил Саймон, не выглядя смущенным ни капли, но все же краснея. — Себя-то видел? По спине Магнуса пробежал холодок. Он ведь действительно не знает, как выглядит. Нужно в ванную. Срочно. — Кто у нас такой счастливчик? — лукаво ухмыльнулся Саймон. Впрочем, было ясно, что ответ ему не был нужен. Он прекрасно знал, кто. Вот только откуда? — Когда свадьба, миссис Лайтвуд? Взглядом Магнуса можно было убить небольшой отряд самых тренированных наемных убийц, но Льюис, казалось, даже не заметил этого. — Мы сообщим, миссис Сантьяго, — съязвил Магнус, со злым удовольствием наблюдая, как Саймон стремительно краснеет. — Ни кому, окей? Ни слова, ни звука, ни даже мысли единой, чтобы рассказать. — Что, боишься за свою честь? — снова съехидничал Льюис, но, увидев серьезный взгляд Бэйна, поспешно кивнул. — Ни кому ни слова, понял. Разберись с этим дерьмом, Магнус, хватит изводить Иззи. — А она тут при чем? — опешил от такого заявления Магнус. — При всем, Бэйн. Вали в ванную и приведи себя в порядок, ради всего святого, — Саймон еще раз критически осмотрел Магнуса с ног до головы, кивнул каким-то своим мыслям и скрылся за дверью одной из гостевых спален. Зачем он вообще вышел, так и осталось загадкой. Вообще, Льюис нравился Магнусу. У парнишки был взрывной характер и острый язычок, но знали об этом только самые близкие друзья. Саймон имел способность мгновенно превращаться из надоедающего непоседы-язвы в собранного и серьезного юношу с необычайно развитой интуицией, готового всегда и везде помочь с чем угодно и как угодно. Льюис был толковым парнем, достойным хорошей жизни и хорошего спутника. Вроде Рафаэля, который в нем души не чаял с самого их знакомства. Они идеально уравновешивали друг друга — вечно бешеный чертенок Саймон, не способный усидеть на месте, но собранный и рассудительный во время опасности, и Рафаэль, всегда холодный и сдержанный, но неисправимая истеричка, если что-то случалось. «Что ж, противоположности, как правило, притягиваются» — подумал Магнус и отправился в ванную, напротив двери в которую как раз остановился. — Да, Бэйн, нехило ты ночку провел, — сказал Магнус собственному отражению. Из зеркала на него глядел невероятно потрепанный парнишка, не умеющий следить за собой. Волосы не то что уложенными — даже причесанными не казались. Косметика, хоть ее и было немного, смазалась почти везде. Рубашка не выглядела помятой (спасибо волшебной китайской ткани, которую умела распознавать только его мама), но пуговица в районе груди была безжалостно оторвана и лежала сейчас в кармане джинсов. Как и пудра, которой придется замазывать два гигантских засоса на собственной шее. — Чертовы Лайтвуды с их чертовой манией величия, — ворчал Магнус, пытаясь хоть что-то сделать с волосами с помощью расчески и лака Иззи, нашедшихся тут же в ящике над раковиной. — «Мое — значит помечу». Ну что за идиот! Магнус продолжал ворчать и посылать весь мир в такие места, о которых не ведал ни один путешественник. Кое-как разобравшись с волосами, он смыл с себя остатки вчерашнего макияжа и почистил зубы (у него в этой ванной имелась собственная щетка), потому что похмелье, даже несильное, оставило вполне видимый отпечаток на лице и запахе изо рта. Понадеявшись на Госпожу Удачу, Магнус заглянул в другой ящичек, уже под раковиной, и с победным кличем извлек оттуда небольшую косметичку. Они с Иззи решили завести ее после первой масштабной вечеринки, пережитой вместе. Это была просто незаменимая вещь после таких ночей, как вчерашняя. По крайней мере, для Магнуса. Покончив с волосами, он буквально наколдовал что-то с пуговицей на рубашке и снова взглянул в зеркало. Теперь на него смотрел Магнус Бэйн, не такой ослепительный и великолепный как обычно, но все-таки прилично выглядящий. — Отлично, теперь ты не испугаешь первого встречного своим кошмарным видом и вонью изо рта. Уже лучше, — он подмигнул сам себе. — Теперь валим отсюда. Я не хочу дожида… Магнус замолчал на полуслове. Внезапно к нему вернулась память, не связанная со вчерашними горе-похождениями, и он вспомнил, что пообещал Иззи остаться и помочь с уборкой и избавлением от наглых незаконных квартирантов. — Черт, — выдохнул Магнус, вглядываясь в собственное испуганное отражение. — Черт, черт, черт. Нужно что-то придумать, причем срочно. Идеи? — отражение вопросительно изогнуло бровь. — Ну разумеется. Придется соврать Из, черт возьми. Ненавижу себя. Ненавижу Алека. Кто просил его приносить мне пиджак? Отражение все так же молчало. — Значит, так и сделаем. Главное не попасться Лайтвудам на глаза. Прости, Из, — вздохнул действительно расстроенный предстоящим враньем Магнус. Вздохнул, поправил прическу и вышел из ванной.***
Магнус осторожно выглянул из ванной, проверяя коридор на наличие бодрствующих живых существ. «Как чертов суперагент», невпопад подумал он и нервно хихикнул. Что за ерунда с ним творится? Черт бы побрал Александра Лайтвуда! Он вышел в коридор, аккуратно прикрывая за собой дверь, и услышал чей-то довольно громкий храп, доносящийся из комнаты напротив. Дверь была приоткрыта, и Магнус был бы не Магнус, если бы его любопытство позволило ему не заглянуть в щель и не узнать, кто там так громко сопит. Осторожно приближаясь к двери, Бэйн вдруг понял, что это — комната Джейса, и ему стало еще любопытнее. Наконец, он добрался до своей цели и взглянул в щель между косяком и дверью. В комнате, как и всегда, впрочем, царил какой-то солдатский порядок. Наверное, Джейс подсознательно помещал себя в такие условия, в каких ему приходилось жить до того, как Лайтвуды забрали его из детского дома. И пусть он тогда был совсем маленьким, но такое остается в психике ребенка навсегда, несмотря на возраст. На кровати определенно лежало два человека: парень с блондинистыми волосами и девушка с огненно-рыжими. Не тяжело было догадаться, кто эти двое, но Магнуса удивило не это. Клэри и Джейс были полностью одеты, и полностью — значит вообще полностью. Фрэй даже не сняла джейсов пиджак, который он ей отдал вчера вечером. Брови Магнуса невольно поползи вверх, и он поспешил отойти от двери, неожиданно испугавшись разбудить друзей. — Кто бы мог подумать, — пробормотал он себе под нос, направляясь к лестнице. — Сегодня, кажется, переспали вообще все, кроме самой пошлой и отвратительно влюбленной парочки школы. Надо же. Магнус, все еще пребывая в легком шоке, спустился на первый этаж и остановился, решая, куда пойти дальше. Впрочем, размышлял он недолго, почти сразу решив пойти сначала на кухню. Несмотря на слова Саймона о том, что «на втором этаже все еще спят», на первом было так же тихо. Лишь иногда до ушей Магнуса доносились обрывки разговоров, но и те велись максимум полушепотом, да один раз хлопнула входная дверь — это ушла какая-то совсем ранняя пташка. Добравшись, наконец, до кухни, Магнус в первую очередь налил и выпил огромный стакан воды (похмелье, как-никак), и лишь после этого принялся искать таблетку от головной боли, так как добраться до дома голодным проблем не составит, а вот добраться домой голодным и с больной головой будет уже затруднительно. Спустя пару минут переворачивания шкафчиков Магнус все же нашел нужный ему анальгетик и выпил сразу две таблетки, чтобы ускорить действие. Он решил дождаться результата, оставаясь в кухне, чтобы не наткнуться на кого-нибудь неподходящего в коридоре. Ему все еще нужно отмазаться от помощи Изабель (за что ему все еще ужасно стыдно), а значит, ему все же нужно кого-то найти. Но кого? Магнус был уверен, что все, кому он может доверять, сейчас еще спали. А просить кого-то незнакомого передать Из, что он не мог остаться, слишком рискованно и совсем не по-дружески. Увлеченный этими мыслями, Магнус не заметил, как на кухне появился кто-то еще. Из транса его вывел девичий голос: — Бэйн, уже на ногах? На тебя не похоже. — Майя, — вздрогнув (нет, серьезно, сколько можно его пугать?), проговорил Магнус. — Ты чего такой задумчивый с самого утра? — нахмурилась девушка, открывая холодильник и поглядывая на Бэйна. — Просто, — он замялся, потому что ненавидел лгать друзьям, пусть даже не таким близким, как Изабель. Майя — хорошая девушка, она не заслужила быть втянутой во все это. — Кое-что случилось… У моей мамы. Так что мне срочно нужно домой. «Отлично, Магнус, просто великолепно! Еще и маму вплел! Как тебя земля еще держит?» — он был готов удариться головой об стену; от исполнения этого желания его отговорила все еще довольно сильная головная боль. — Боже, — испуганно вздохнула Майя. — С ней все в порядке? — Да, да, все в норме, — быстро ответил Магнус, с каждой секундой ненавидя себя все больше и больше. — Просто я нужен ей сейчас. — Разумеется, — обеспокоенно вскинулась Майя, все еще стоя перед открытым холодильником и не обращая на него ни малейшего внимания. — Езжай, конечно, я передам Из, что ты не смог остаться из-за этого. Как бы сильно Магнус себя ни ненавидел в этот момент, он все же облегченно вздохнул, радуясь тому, что его план сработал. — Спасибо, Эм, — он даже подошел и обнял ее, чего раньше за собой не наблюдал. Он в принципе не особо любил обниматься, и все это знали. — Ты настоящий друг. — Обращайся, — кивнула слегка удивленная Майя, провожая непохожего на себя Магнуса взглядом. Он чуть ли не выбежал из кухни, забыв, что хотел дождаться действия таблетки, и бросился к входной двери, на ходу набирая номер такси. Он мигом нашел свою обувь в огромной куче разных кроссовок, ботинок, туфель и прочего. Для Магнуса все еще оставалась загадкой эта маниакальная идея Маризы о том, что все должны снимать обувь, входя в ее дом. Удивительно, что Бэйн еще не слег с чем-нибудь неизлечимым, потому что вчера на балконе он был не только без пиджака, но и в одних носках. Как, впрочем, и Алек. «Перестань думать об этом!» Магнус, наконец, натянул обувь, одной рукой прижимая телефон к уху, а другой пытаясь привести джинсы в порядок. Он выпрямился, все еще слушая ленивые гудки. Почему они не отвечают так долго? Это же такси, черт возьми! Наконец, на том конце сняли трубку, и приятный женский голос поздоровался с ним. Магнус уже открыл рот, чтобы ответить, но за его спиной не менее приятный мужской голос раздраженно произнес: — Ну и куда ты собрался?***
Утро встретило Александра Гидеона Лайтвуда легкой головной болью и ужасным ознобом. Не совсем понимая, что происходит, Алек все же не торопился открывать глаза. Его практически трясло от невыносимого холода, и он попытался на ощупь найти одеяло. Шевелиться было больно, в голове стоял гул, будто кто-то засунул туда тонущий Титаник (не спрашивайте, откуда у него в голове берутся такие ассоциации, особенно утром). Одеяло отчаянно не хотело попадаться под руку, теплее не становилось, а Алек никак не мог понять, почему он так сильно замерз. Он приоткрыл правый глаз, чтобы разведать обстановку, и наткнулся взглядом на вторую подушку и смятую простынь. Магнус! Алек резко сел в кровати, что, разумеется, абсолютно не понравилось его организму. Голова закружилась, Титаник загудел еще громче, а голова Лайтвуда снова встретилась с уютной подушкой. Он зажмурился, пытаясь восстановить внутреннее равновесие, после чего снова аккуратно приоткрыл правый глаз, затем лишь, чтобы убедиться — Магнуса действительно не было в его постели. И, судя по тому, как сильно Алек успел замерзнуть, не было Бэйна уже довольно давно. «Господи, не говорите мне, что он сбежал от меня, прошу» — судорожно думал Лайтвуд, не переставая пялиться на пустую сторону кровати. — «Просто не может быть, что он жалеет о вчерашнем. Не может быть» Алек все смотрел и смотрел на вторую подушку, будто находясь в каком-то трансе. Откуда-то издалека до него доносились голоса из коридора. Кажется, это Саймон… А может и нет. Он медленно перевел взгляд на пол, отмечая, что ни единой вещи Магнуса на нем не осталось, а затем наткнулся на собственные штаны, которые вчера вечером он заботливо натягивал на Бэйна. События вчерашнего вечера пронеслись в голове с оглушительной скоростью, и кожу вдруг закололо в тех местах, где Магнус оставил свои метки. Алек медленно поднялся с кровати и подошел к зеркалу, разглядывая себя. На шее (что, впрочем, неудивительно) красовалось целых три багровых засоса, и он тут же провел по каждому из них пальцами. Губы невольно растянулись в улыбке от одной только мысли: «Это сделал он. Он предъявил на меня свои права» Поняв, о чем он только что подумал, Алек резко отдернул руку и тряхнул головой. «О чем ты думаешь, идиот? Он сбежал, как только понял, что вчера произошло! И, возможно, он больше никогда в жизни не заговорит с тобой, ведь ты воспользовался его состоянием и чуть ли не изнасиловал!» «Но», — ответил он сам себе, стараясь не думать о том, что это очень сильно смахивает на раздвоение личности. — «Вспомни, что он сказал тебе на балконе. Он сказал, что его сердце принадлежит тебе! Неужели это ничего не значит?» «Он был пьян и не знал, что несет» «Пьяные люди часто признаются в любви людям, которые им не нравятся, да? Мне казалось, что все происходит совсем по-другому» «Он не мог сказать это на полном серьезе, это же Магнус! Он не настолько сентиментален, чтобы нести подобную чушь» «Брось, это же Магнус! Никто не знает, что он выкинет в следующую секунду, он ведь самый таинственный человек на этой чертовой планете!» Алек зажмурился, понимая, что, если это сейчас же не прекратится, его голова просто взорвется. Совершенно очевидно было, что Магнус ушел, потому что не хотел просыпаться рядом с ним и ставить их обоих в неловкое положение. Потому что это ничего не значило. Они оба были пьяны и плохо контролировали собственные действия (хотя Алек не был и вполовину так пьян, как Магнус). Они просто помогли друг другу «снять напряжение» (какая кошмарная фраза, Лайтвуд!). Это ничего не значило. Совсем ничего. Алек открыл глаза, встречаясь взглядами с собственным отражением, замечая усталость и отпечаток душевной боли на своем лице. Если это ничего не значило, почему сейчас ему так больно? Почему проснуться этим утром рядом с Магнусом кажется жизненно необходимым, и почему теперь ему так больно, что становится невыносимо дышать? Он ведь не девчонка какая-нибудь, чтобы так страдать из-за парня, ей Богу! Он Алек Лайтвуд, в конце концов! Он сделал глубокий вдох, слегка задерживая дыхание, и выдохнул, решая все же выйти из комнаты и хотя бы умыться. Коридор казался бы совершенно вымершим, если бы не громоподобный храп Джейса, доносящийся из-за двери его комнаты (которая, почему-то, не была закрыта). Алек подумал секунду и все же подошел, плотно прикрывая ее, чтобы никому не пришло в голову заглядывать в комнату его брата, пока тот спит. Он медленно двинулся в ванную, глядя себе под ноги и отмечая, что голова кажется абсолютно пустой. В ней будто вообще никогда не было ни единой мысли. Это заставляло Алека хмуриться и закусывать нижнюю губу, не переставая смотреть в пол, из-за чего он не заметил человека, выходящего из ванной. Разумеется, Лайтвуд на всей скорости влетел в беднягу, заставляя того задушено ойкнуть и отлететь на добрых пару метров. — Алек, твою мать! — воскликнул Рафаэль, потирая кончик носа (кажется, именно им он уткнулся в грудь Алека). — Смотри, куда прешь, скотина лайтвудовская. — И тебе доброго утречка, Раф, — усмехнулся «виновник ДТП». — Неплохая ночка? Рафаэль непроизвольно дотронулся до шеи, на которой гордо багровели свежие засосы, и неожиданно тепло улыбнулся. Такая улыбка на его лице — все равно, что Джейс в женском платье и на каблуках, то есть абсолютно невозможная вещь. — Первая из многих, надеюсь, — мягко произнес Сантьяго все с той же улыбкой на лице, и Алек в очередной раз поразился тому, как сильно этот угрюмый парнишка влюблен в Саймона. — Смотрю, ты тоже времени зря не терял, — вот теперь на его лицо вернулась его фирменная отвратительная ухмылочка. Алек лишь закатил глаза, отчаянно пытаясь не покраснеть (что, скажем честно, не совсем у него получилось). — Скажешь кому — урою, — он вполне серьезно взглянул на Рафа, но что тот тут же вскинул руки в защитном жесте. — Я могила, Ал, ты же знаешь, — совершенно серьезно ответил Сантьяго, лишь понимающе кивнув. — Иди, умойся, выглядишь разбитым. — И я тебя люблю, — огрызнулся Алек, обходя Рафаэля и скрываясь в ванной. — Прости, я уже занят, — услышал он веселый голос Сантьяго, прежде, чем закрыть дверь, и снова закатил глаза. Влюбленность Рафа в Саймона была одной из самых очевидных вещей во Вселенной. Он был просто без ума от этого гиперактивного вампиреныша, который не гнушался ничьей кровушкой, особенно в те дни, когда у него было хорошее настроение. Алек вспомнил тот день, когда Рафа и Сая впервые представили друг другу. Лайтвуд, как и почти все остальные в их компании, был уверен, что из этого ничего не выйдет — слишком уж эти двое разные. Но уже через полчаса стало абсолютно очевидно: Рафаэль никогда в жизни не вел себя так, как рядом с Саймоном. И под «никогда в жизни» подразумевается действительно никогда, потому что Алек знал Сантьяго чуть ли не с пеленок. Раф не мог перестать смотреть на Льюиса и постоянно отвечал на чьи-либо вопросы совершенно невпопад. Что было совершенно дико для такого собранного и хладнокровного человека, как Рафаэль. А через несколько недель он пришел к Алеку, совершенно потерянный и выбитый из колеи, и чуть ли не со слезами на глазах признался, что не понимает. Не понимает того, что чувствует, не понимает своих желаний, не понимает себя. Рафаэль был так выжат, так напуган и потерян, что даже вечно холодное сердце старшего Лайтвуда оттаяло, и он просидел с другом до самого раннего утра, стараясь помочь разобраться со всем этим. В итоге, Сантьяго покидал дом Лайтвудов абсолютно уверенный в нормальности своих чувств и желаний и с целой дюжиной планов по завоеванию упрямого саймоновского сердца (спасибо, Изабель). Но даже со всем своим очарованием Рафаэль почему-то не мог добиться расположения своего возлюбленного (ужасно звучит, просто ужасно). Ну, до вчерашнего дня. Алек улыбнулся своему отражению, понимая, что эти идиоты, наконец-то, будут вместе. Потому что, серьезно, сколько можно? То, что Саймон втюрился в Рафаэля через пару дней после из знакомства, было очевидно, и тот факт, что Рафаэль-я-самый-внимательный-человек-на-планете-Сантьяго этого не заметил, все еще удивляет всю школу, включая некоторых учителей. Но теперь они вместе, а значит один из самых близких друзей Алека, наконец, обрел свое шумное и надоедливое счастье. И это чертовски радовало самого Лайтвуда. Он глубоко вздохнул, открывая кран и стараясь смыть с себя вообще все, что может быть связано со вчерашним вечером. Алек тер лицо, не переставая думать о том, что ничего не сможет сделать с засосами на шее, потому что он не Изабель и не умеет закрашивать их также мастерски. Да что уж там, вообще никак не умеет. Почистив зубы, он запихнул свою щетку обратно в шкафчик, стараясь не думать о том, что она оказалась как раз рядом с щеткой Магнуса. Алек уже собирался выйти из ванной, когда заметил на раковине лак для волос. Нахмурившись, он подошел и взял флакон в руки. Что-то здесь не сходилось — Изабель с уверенностью в 400% еще сладко посапывала у себя в кровати, Раф просто не смог бы найти ее заначку, даже если бы вдруг захотел воспользоваться лаком, а про остальных гостей вообще не стоит говорить: мало кто вообще способен утром после вечеринки безошибочно добраться именно до ванной на втором этаже, порыться по всем углам и совершенно случайно наткнуться на заначку с косметикой. Да еще и воспользоваться именно лаком для волос. Оставался лишь один человек на всем белом свете, который мог все это провернуть и в спешке забыть упрятать флакон обратно. Чертов Магнус Бэйн. В груди, где-то в районе сердца, больно кольнуло, и снова стало трудно дышать. Стоит ли говорить, что Алеку это ощущение совершенно не нравилось? Оно неожиданно невероятно сильно разозлило его, из-за чего лак полетел в противоположную стену. — Какого черта?! — почти вскричал Алек. — Какого черта с тобой все так сложно, Бэйн?! Он оглянулся, ища глазами что-нибудь, что можно так же кинуть в стену, но дверь в ванную вдруг распахнулась, являя совсем не дружелюбную физиономию Джейса. — Какого черта ты творишь, Алек? — его голос был очень тихим, но от этого становилось еще страшнее. Вся злость мгновенно утихла, уступая место стыду и ненависти к самому себе. — Прости, Джейс, я не хотел тебя будить, — так же тихо сказал Алек, стараясь выглядеть нормальным. — Просто не очень доброе утро. — И ты решил испортить его всем остальным в доме? — саркастично поинтересовался брат. — Прости, я уже сваливаю, — к Алеку вдруг вернулось раздражение, и он вышел из ванной, толкнув Джейса в плечо и даже не подумав поднять лак. Не совсем осознавая, что делает, Алек направился к лестнице. Чем ниже он спускался, тем больше становилось в нем раздраженности, и он снова начинал заводиться на пустом месте. Все, чего он сейчас хотел, это чтобы вчерашнего вечера никогда не случалось. Алек не заметил, как оказался на последней ступеньке, и додумался, наконец, поднять глаза. Лишь для того, чтобы издать душераздирающий стон про себя и еле удержаться от самоубийства об стену. А все потому, что в данный момент его глаза не могли оторваться от очень примечательной пятой точки (и очень знакомой, нужно сказать). Магнус пытался надеть обувь, одновременно с этим кому-то названивая. «Должно быть, такси», — раздраженно подумал Алек. Лицезрение прекрасного бэйновского зада не улучшило его настроения, а наоборот — лишь ухудшило. Магнус ведь пытается слинять, даже не объяснившись с ним! Сбежать утром после секса (окей, почти-секса), как испуганная девчонка! Где это видано? Вот Магнус выпрямился, а в трубке послышался женский голосок, что окончательно вывело Алека из себя. Слова сорвались быстрее, чем мозг успел их обдумать: — Ну и куда ты собрался? Магус замер, перестав, кажется, даже дышать. Телефон выпал из его рук, а голос девушки в динамике все продолжал звать его. Разумеется, он узнал голос. Магнус был бы не Магнус, если бы не узнал голос Алека даже в вакууме, где звуков вообще нет. Он медленно развернулся, чтобы встретиться взглядом с ужасно раздраженными голубыми глазами. — Александр? — буквально пропищал Магнус, уверенный, что его голос пару минут назад был намного ниже. — Магнус? — скопировал его Алек (правда, нормальным голосом), скрещивая руки на груди. — Ты не ответил. Он все еще ужасно злился. Злился на себя, потому что был слаб и зависел от человека, которому на него плевать; зол на Джейса, потому что, серьезно, он никогда не злился на Джейса, вообще никогда, и именно сейчас показалось хорошим моментом, чтобы начать; зол на Магнуса, потому что он сбегал, даже не попытавшись объясниться, просто струсив и отказавшись принимать ответственность за случившееся. Алек был зол, но сердце вопреки всему замирало каждую секунду просто от того, что он снова мог смотреть в эти великолепные глаза, не смущаясь и не пытаясь сделать вид, что ничего не было. Он был уверен, что больше никогда в жизни не сможет посмотреть в них вот так. Магнуса, казалось, прибило к месту, лишая возможности моргать, говорить или думать. Он был чертовски напуган, потому что, если вечно спокойный Александр вдруг настолько зол, а уж тем более на тебя, спастись не удастся. Даже пытаться нет смысла. Но почему он злится? Разумеется, не потому, что Магнус решил уйти, ведь абсолютно понятно — Алек ни за что не захотел бы, чтобы он остался. Может, он считает Бэйна виноватым в том, что произошло? Может, хочет дать в морду за то, что Магнус совратил его? Хотя, кто тут кого совратил… Магнус медленно сглотнул, и дрожащим голосом произнес: — Домой? — звучало как вопрос, будто он спрашивал у Александра разрешение. — Да что ты? — голос Лайтвуда сочился сарказмом, что все больше и больше удивляло Магнуса. Алек не ведет себя так. Это совсем на него не похоже. — А с чего ты взял, что я тебя отпущу? Алек сам не понимал, что с ним творится. Впрочем, так было всегда, если Магнус был рядом. Но в данный момент, Лайтвуд пребывал в полнейшем шоке от своего поведения. Но, подумав немного, он все же решил, что терять ему точно нечего: он уже почти переспал с Магнусом, что случится, если он еще и расскажет ему о том, что чувствует на самом деле? Более неловко от этого точно не станет. От слов Алека у Магнуса заколотилось сердце, да так сильно, что он всерьез задумался о походе к кардиологу на ближайших свободных выходных. Разумеется, Александр не имел в виду то, что так хотелось бы услышать Бэйну, но надежда ведь умирает последней, верно? — А с чего ты взял, что имеешь право останавливать меня? — глядите-ка, кто решил вернуться! Это же дерзкий и смелый Магнус, очень вовремя, как всегда. Алека, кажется, это разозлило еще больше, и он сорвался с места, буквально подлетая к Магнусу (он что, действительно зарычал?) и впиваясь в его губы грубым поцелуем. Бэйн успел лишь удивленно пискнуть, прежде чем его глаза закрылись, а губы сами начали отвечать на поцелуй. Губы Алека были такими же идеальными, как и вчера, что точно доказывало реальность тогдашних ощущений. Руки сами собой обвились вокруг шеи Лайтвуда, притягивая его еще ближе, так, чтобы свободного пространства между ними не осталось совсем. Магнус позволил себе раствориться в поцелуе, потому что думать сейчас о его причинах казалось преступлением. Бэйн чувствовал, что еще чуть-чуть — и он точно растечется по полу, как чертова розовая лужица счастья. Алек целовал его так отчаянно, так умоляюще, что сердце Магнуса просто разрывалось от потока чувств. Лайтвуд прижимал его к себе, обвив руки вокруг талии, будто можно было прижаться еще ближе, чем они были сейчас. Магнус чувствовал, что просто теряется во всем этом, и уже через несколько секунд он уже не помнил ни кто он, ни где он, ни что вообще происходило до этого. Остался лишь Александр, его губы и что-то огромное и теплое в груди, давать название чему совсем не хотелось. Алек понимал, что это, возможно, их последний поцелуй ровно до того момента, как Магнус начал отвечать. Все мысли тут же вылетели из головы Лайтвуда, а тело наполнило нечто, подозрительно похожее на счастье. Что, если Магнус все же чувствует что-то к нему? Что, если они, как Рафаэль и Саймон, все это время не замечали очевидного? Что, если… Вопрос вылетел вслед за остальными мыслями, когда Магнус обвил его шею руками. Снова пришло это чувство — чувство, что Алек в первый раз в жизни делает что-то настолько правильное. Он прижал Бэйна еще ближе, хотя, казалось, ближе некуда, и вдруг поклялся себе никогда больше его не отпускать. В пору бы испугаться таких странных желаний, но знаете что? Ему было плевать. Плевать на все и на всех, кроме прекрасного парня, который так искренне и нежно отвечал сейчас на поцелуй. Когда воздуха совсем не осталось, Магнус слегка отстранился и прошептал, глядя Алеку прямо в глаза: — Что ж, Александр, — тут они оба глупо заулыбались, что было просто до отвратительности мило. — Теперь ты от меня не скоро отделаешься. — Кто сказал, что я собирался? — Алек вскинул правую бровь, заставляя Магнуса улыбаться еще шире, и наклонился за еще одним поцелуем. Они оба чувствовали себя до безобразия счастливыми и глупыми, потому что все это время действительно вели себя, как последние идиоты. Прямо как Раф и Сай. — Ну неужели! — раздался голос справа от них, заставляя прервать поцелуй и обернуться к ухмыляющемуся Рагнору. — Я думал, этого никогда не случится. — Иди к черту, Раг, — пробормотал Алек, мило краснея. — А ведь Александр прав, — усмехнулся Магнус, повернув голову Алека и поцеловав его снова, показывая при этом совсем неприличный жест Рагнору. Фелл лишь усмехнулся и отвернулся, давая настоящей счастливой улыбке занять место на своем лице. Он был так ужасно рад за этого идиота Бэйна, что, если б Магнус об этом узнал, он дразнил бы его еще лет двести. В любом случае, Рагнор был уверен, что стал сегодня свидетелем чего-то совершенного прекрасного.