***
Медсестра подошла к моему отцу, которого я узнала не сразу, ведь сейчас ему было двадцать три года, если не меньше. В то время он еще не был известным хирургом, тогда он только закончил университет. Девушка передала ему какие-то документы, объясняя про пациентку. Школьницу, выпускницу, привезли после ужасного ДТП, из которого та чудом вышла невредимой, немного пострадала только голова. Как только отец пролистал небольшого размера папку — попрощался с медсестрой и направился в сторону лифта. — Ну здравствуй, Милана, как самочувствие? — Отец вошел в палату, приветливо улыбаясь пациентке. Девушка подняла на него большие карие глаза, не показав никаких эмоций.***
Шел третий день прибывания девушки в больнице, она пришла в норму и уже открыто общалась с отцом. — Не знаю, как долго бы я приходила в себя, если бы не Вы. — Та очаровательно улыбнулась отцу. До чего разные школьницы: одни соответствуют возрасту, на других и не подумаешь, что еще школу не закончили. Девушка была красавицей: темные кудрявые волосы, большие карие глаза и лицо, усыпанное веснушками. Некоторые считают это уродством, я же наоборот. — Милана, ты бы со всем справилась, я уверен. — Отец нежно посмотрел на нее. Как смотрят все врачи на своих пациентов. Как смотрят отцы на дочерей.***
Девушка быстро сбежала вниз по лестнице, сияя от счастья и направляясь в сторону отца. У нее в руках была куртка, а за спиной небольшой рюкзачок. — Иван Игнатьевич, спасибо Вам большое. — Бывшая пациентка улыбнулась, забирая выписку из больницы, протянутую отцом. Школьница пробыла здесь всего неделю, а отец уже провожал ее взглядом, который я не могла разгадать. Он отличался от того, которым он одарял ее в первые посещения и от того, который я обычно видела при прощании с пациентами. Люцифер показывал события один за другим, последовательно, выбирая те моменты, которые больше помогут понять прошлое. Но пока я совершенно не понимала какое отношение к моему прошлому имеют эти эпизоды. После аварии прошло три недели, после чего в приемном покое больницы снова появилась та девушка. Она о чем-то договаривалась с медсестрой, после чего направилась к лестнице. — Милана, какая неожиданная встреча. — Отец заметил ее, когда школьница уже открыла дверь на лестницу. — Решила воспользоваться советом и посетить психолога? — Иван Игнатьевич, здравствуйте! — Девушка улыбнулась моему отцу, закрывая дверь и подходя к нему ближе. — Я обдумывала все это время и вчера поняла, что мне это поможет. — Надеюсь, что совет окажется дельным. Не опаздывай. — Школьница попрощалась с отцом и скрылась на лестнице.***
— Мила, почему мне кажется, что наше общение вышло за рамки делового? — Отец с каким-то восхищением смотрел на девушку, идя с ней рядом по коридору больницы после ее очередного посещения психолога. — Потому что так и есть? — Девушка снова улыбнулась отцу. Она будто сияла рядом с ним. Я всегда считала отца честным и правильным, который бы никогда не стал вот так изменять моей маме. Родители всегда говорила мне, что у них идиллия, почти никогда не ссорились, всегда все решали вместе. И хотя ему было чуть больше двадцати и его можно было бы понять, но уже тогда у него была жена, а не девушка, и следовало бы ей хранить верность! — Вань, это неправильно, но я должна признаться. Ты мне нравишься. — Девчонка смущенно опустила глаза в пол и ждала реакции моего отца. Он не спешил, обдумывая сказанное ею. — Мила, ты знаешь, что я не могу так поступить с женой и с тобой. Это плохо кончится. — Отец взял ее руки в свои и продолжил более серьезно. — Ты должна забыть обо мне. В твоей жизни будет столько мужчин, готовых жениться на тебе. Не я тебе нужен. — Ты не можешь решать за двоих. — Девушка подняла глаза на отца, вот-вот из них бы полились слезы. — Я ведь тоже тебе нравлюсь? Отец неловко улыбнулся, позволяя школьнице сделать то, чего она так долго желала — подарить ему поцелуй. — Можем закончить. — Прошлое остановилось, как фильм. Люцифер ждал ответа. Я уже понимала, что последует следующим кадром и не знала, хочу ли я это видеть. Также я не понимала, как это касается меня, зачем показывать ошибки молодости отца, если только это не напрямую связано со мной и моей сестрой. Ведь все ошибаются?.. — Да, можем, — засунув куда подальше свою человеческую натуру, продолжила: — но не будем. Прошлое вновь завертелось, я видела, как отец отдается чувствам, забывая о своей жене и наслаждаясь мгновением с несовершеннолетней девицей. Хотя, кто знает, может ей уже и было восемнадцать? Видела новые встречи, в каждой из которых их чувства только больше уносили им головы, не давая вспоминать о жене и о том, как все неправильно. С каждой новой встречей они меняли геолокацию: по началу это были парки, потом кафе, сейчас же они переместились в гостиницу. Я знала, что произойдет на этом свидании, но не могла ничего изменить. Оставалось только покрепче стиснуть зубы, сжать кулаки и смотреть, топя сердце и чувство обиды в водах безразличия. Был дождливый день. Отец стоял около больницы, покуривая сигарету, будто ожидая кого-то. Через какое-то время к нему подошла та школьница: растрепанная, дерганная и ужасно напуганная. — Ваня, я беременна. — Девушка не сдержалась и с ее глаз полились слезы. — Что делать теперь, Ваня. Меня родители убьют. Мой отец, он настоящий тиран. Его не волнуют чувства, понимаешь? — Отец, обняв и немного успокоив девушку, завел ту в помещение больницы. — И как после такого вообще верить кому-то?! — Эмоции взяли надо мной верх. Я не сдержалась, позволив сердцу всплыть и дать волю чувствам, но не смогла проронить и слезы. Ненадолго это состояние охватило меня, но прошло достаточно быстро, так как за обидой часто следует гнев. Это не обошло стороной и меня. Я была уже не столь разбита предательством отца, сколько ненавидела его со своим легкомыслием. Молодость далеко не оправдание таким проступкам. Уж можно было и предохраняться! Наша квартира, что предстала следующим сюжетом, выглядела не слишком хорошо: старые обои, порванные в кое-каких местах, местами чем-то испачканные или исписанные; окна, немытые годами с уже прогнившим деревом; мебель, вся устаревшая и давно надлежащая замене. Это было так давно, я и представить не могла, что моя квартира с потрясающей отделкой когда-то выглядела так. Мама находилась на кухне, готовя ужин к приходу отца, дожидаясь его как верная жена. Стол уже стоял сервированный, ожидая, когда на него поставят все блюда. Наконец послышалось открытие замка и на пороге показался отец. — Долго как сегодня, задержали? — Мама вышла в коридор поприветствовать мужа и чмокнула его в щеку. Душа рвалась кричать матери о том, какой ее муж двуличный, но знала, что та не услышит. Этот поцелуй в щеку, эта верность в глазах матери шатали мою психику из стороны в сторону, не давая понять, как можно так ошибаться в людях. Ведь так живет половина населения земного шара. — Да, много дел на работе. Ты же знаешь, как я стараюсь пробиться. — Отец врал. Боялся потерять жену, доверие, а может хотел жить на два фронта — ничто не являлось оправданием. Для такой лжи нет оправдания. А ведь мама красивая, что сейчас, что в молодости. Как отец мог не ценить того, что имеет? — Папочка! — Из комнаты выбежал маленький ребенок, лет трех, может, четырех, сходу обнимая отца за ногу. — Я так скучала! — Малышка отступила от отца и чуть закашлялась. — Ей не становится лучше, Вань. — Мама вмиг стала мрачнее тучи, подозвала дочь и вытерла ей рот. На салфетке я заметила небольшое пятно крови. — Надо что-то делать. — Стой-стой-стой. Это ведь не я. — Я остановила Люцифера, готового перелистнуть кадр прошлого. — Кто она такая, эта девочка? — Твоя сестра. Я всегда думала, что я родная дочь своих родителей, но теперь все встало на свои места, особенно в той ситуации со школьницей. Она — моя настоящая мать. Я никогда не получала всей любви от родителей и вот почему. Забавно, как быстро мир может рухнуть. В комнате была непроглядная тьма, но тем не менее слышалось, как ходят ходуном занавески, будто хозяйка дома забыла закрыть окна. Следующие несколько минут слышалось, как девушка ворочалась в постели, изредка постанывая. Когда все затихло, кровать скрипнула и раздался испуганный возглас: — Кто здесь?! — Я узнала этот голос. Любовница отца. Хозяйка дома не переставала постанывать от боли, охватывающей ее, держась рукой за голову. За столько времени глаза уже привыкли к темноте и я видела очертания школьницы и то, как ей тяжело сидеть. — Замолчи! Я избавлюсь от него, он мне не нужен! После этой фразы девушка закричала, согнувшись и держась за голову уже двумя руками. Кто бы ни был в комнате, мучил он школьницу не щадя.***
Новая ночь, новые стоны школьницы и неизвестный гость, которого я так и не смогла увидеть ни в одну из ночей. — Хватит меня мучать! — Девушка проснулась, сразу сев на кровати, одной рукой опираясь в простыню, а другой держась за разболевшуюся голову. Незнакомец не слушал девушку, то прекращая ее боль, то возвращая с новой силой. Казалось, он ждал только одну фразу, которую та так и не сказала. — Какое тебе дело до ребенка?! Сколько это может продолжаться?! Убирайся из моей головы! Это была уже пятая такая ночь, когда незваный гость приходил к девушке и заставлял испытывать ужасающую боль. Она не ломалась, намереваясь избавиться от меня, но уже на пятую ночь не справилась с болью. — Прекрати! — Уже плача, девушка умоляла остановить мучение, но то не прекращалось. — Я его оставлю, только прекрати! — В тот же момент боль начала отступать и девушка могла нормально сидеть, но все еще глубоко дышала. Дверь в комнату открылась и зашли родители школьницы, а незваный гость ушел, так и не представившись.***
— Что случилось, Мила? Ты его сделала? — Отец провел рукой по щеке школьницы, вытирая слезу. — Ваня, я правда хотела сделать аборт. Мне не нужен этот ребенок, да и тебе. Это облегчило бы всем жизнь, но… — Девчонка плакала, начиная рассказ. — Они не дали мне этого сделать. Все эти духи. Каждую ночь они меня мучали, заставляли оставить ребенка. — Девушка только больше заплакала, не в силах сдержать эмоции. — Мила, с тобой все в порядке? Кто они, о ком ты? — Отец, кажется, сильно испугался за нее, аккуратно беря ее за руки. — Духи, призраки, это было так ужасно. По лицу отца было понятно, что он не поверил ей и даже заподозрил психическое расстройство, но ничего не сказал школьнице, выслушивая ее странный рассказ до конца.***
В кабинет отца зашли трое: та девушка и ее родители, крепко держащие ее за локоть. — Ты — педофил несчастный! — Первым заговорил отец девушки. — Как ты мог сделать с ней такое?! — Папа, он ничего не делал! Все было по согласию! — Девушка вмешалась, пытаясь успокоить отца и остановить конфликт, но сделать это было невозможно. — Я еще понимаю ты — дура, но он то уже взрослый мужчина, врач вон, должен понимать, что жизнь тебе сломает своими выходками! — Отец девушки ткнул в моего пальцем, гневно продолжая выяснять отношения. Лишь мать школьницы стояла поодаль и не вмешивалась, переживая все внутри себя. Сколько жизней может сломать необдуманный поступок? Одну, две? В моем случае три как минимум. Этот роман, длившийся не так долго, сломал жизнь девчонке, залетевшей с первого же раза с моим отцом. Сломал ей все будущее, о котором она мечтала. Каким бы не было тогда решение касательно ребенка — меня, ее жизнь уже не стала бы прежней. Их недолгий роман сломал жизнь не только ей, но и отцу с мачехой. Не представляю какого ей было когда она узнала, что ее муж спал с несовершеннолетней девкой. У палаты собрались отец и мачеха, не решаясь зайти внутрь. Мачеха сильно постарела с прошлого отрывка памяти, на ней сказались все переживания, что предоставила ей судьба. Когда родители сестры все же решились зайти в палату, на их лицах была наигранная улыбка. На кровати лежала их дочь, уже без шикарных волос, умирающая. — Папочка, мамочка, я вас люблю. — Сестра протянула худую ручку к ним, совершенно не выдавая страха и улыбаясь, как могла. — Не переживайте за меня. Я виделась с Богом. — Мама не сдержала слез, отвернувшись к окну, чтобы дочь не видела ее заплаканного и измученного лица. — Папа, он сказал, что у меня будет сестренка уже очень скоро. — Отец, сжимая до боли кулак, присел у кровати малышки и тихо кивнул. — Не оставляй ее. Заботься о ней, как обо мне и люби также. — После этих слов мама повернулась к отцу и дочери, вероятно уже понимая, о ком речь. Рука малышки упала, а приборы показали остановку сердца. В ту минуту их единственная общая дочь умерла. Я стояла неподвижно с несколько минут, ошарашенная произошедшим. Очень тяжело, оказывается, видеть, как умирает ребенок. С глаз покатились слезы, которые не удалось сдержать. Лишь бы Люцифер не видел. Сестра умерла, озвучив последним желанием заботу обо мне. Она уже тогда знала, что я рожусь и переживала обо мне. В четыре года она понимала, что умирает, но все равно держалась до последнего, чтобы сказать это. — А я ведь… — в горле пересохло от пережитых эмоций, — даже имени ее не знаю. Люцифер ничего не ответил, просто коснулся моего плеча, перенося нас дальше по прошлому. Следующий отрывок был спустя полгода, уже после родов девушки. Мой отец пришел к ней в палату, где уже находились ее родители. — Значит так, Иван, как вас по батюшке. — Отец девушки больше не психовал, а говорил вполне спокойно и серьезно. — Мы приняли решение, что ребенка заберете Вы. Я все оформлю по закону. У моей дочери целая жизнь впереди и для нее это будет к лучшему. Отказную она уже написала. Неужели родители девушки так просто откажутся от внучки? Отдадут ее незнакомому мужчине, который искалечил жизнь их дочери? Не могу поверить. Таких безразличных людей не бывает. Ведь не бывает. — Вы свою дочь-то спросили? Мила может не хочет разлучаться с ребенком. — Мой отец запротестовал, надеясь, что они одумаются. Дочери будет лучше с матерью: так говорят все и всюду. Даже он в это верил. А может просто не хотел меня забирать. Но ему придется, ведь таковым было последнее желание моей сестры. — Ваня, это мое решение, забери дочь. Я не хочу ее видеть. — Девушка с трудом говорила, не в состоянии даже присесть на кровати. — Мы испортили мне жизнь и этот ребенок никогда не принесет радости. Не убивай меня окончательно, прошу. — Школьница договорила, после чего прикрыла глаза. По щекам полились слезы боли. — Теперь ты понимаешь, почему я не хотел показывать. — Сказал Люцифер уже после того, как перенес нас обратно в квартиру. — Я никогда никому не нужна была и, знаешь, мне кажется, я знала об этом уже давно, просто отказывалась верить. Так что все в порядке, правда. — С тяжелой головой подошла к столу, на котором стоял уже остывший чай и выпила залпом всю кружку. А ведь он предупреждал ее, говорил, что не надо, что у него жена! Тупая малолетка. — Не все родные тебе лгали. — Люцифер прекрасно понимал мои чувства, ведь они были как на ладони, все было читаемо и без супер-способностей. Но утешение мне никогда не помогало, наоборот загоняло воображаемый нож глубже в, итак, уже разбитое, сердце. — К сожалению, все. — Даже бабушка ничего не сказала, хотя прекрасно знала чья я дочь. Дочь изменника и глупой малолетки. — Моя жизнь — это сплошная ложь, Люцифер. Не надо говорить, что не все мне лгали. — Ты теперь и мне не веришь? — С ужасом я поняла, что так и есть. Впервые я усомнилась в его словах касательно моих родных. До эпизодов прошлого я верила ему, не давая себе сомневаться ни в одном сказанном им слове. Все, что он говорил до сегодняшнего дня было чистой правдой и даже сейчас я это осознаю. Но в то, что мне кто-то из близких не врал поверить не могу. Не могу поверить, что меня кто-то из них по-настоящему любил. Не потому что так просила сестра, не потому что так обязывает долг, а просто так — потому что любит. — Верю. — Ответила я. «Верю, верю, верю» — твердила я себе, но не могла действительно поверить.***
Когда Дьявол ушел, я отнесла пустую чашку на кухню, но так и не вернулась в комнату. Мысли одолевали меня, одна сменяя другую, давая внутренней тьме все больше подпитки. Все, что я сегодня увидела не могло оказаться ложью, а значит все то, что они называли любовью — было показухой. Начиная с самого моего рождения я была никому не нужна: ни родной матери, что так просто отказалась от своего ребенка; ни отцу, взявшего меня только из-за просьбы умирающей сестры; ни мачехе, терпевшей меня все семнадцать, почти восемнадцать лет. Я очень сильно сомневалась, что она смогла полюбить чужую дочь! Никому из самых родных, но таких чужих людей я не была нужна. Все то время, проводимое вместе было для них каторгой, но они не могли иначе: ведь их любимая доченька просила об этом. Видимо, через пять лет после моего рождения их воспоминания притупились, касательно ее просьбы, и они решили меня не терпеть так много и стали больше работать. Наилучший способ сбежать от проблемы в виде меня. Глаза застлали слезы обиды, а внутри родилась такая сильная злоба, которую я испытывала лишь однажды, а с ней и пришло некое неконтролируемое желание. Опершись одной рукой о кухонный стол, а другой протерев глаза, сама не заметила, как приковала взгляд к одному вполне обыденному предмету на каждой кухне. Им был небольшого размера нож для резки фруктов.