***
Поднявшись на свой этаж, заметила нашу неплотно прикрытую дверь. Интересно, почему они не закрыли квартиру? Собирались уходить или только пришли с улицы? Не важно. Это на руку. Не придется звонить и просить впустить. Дернула за ручку и зашла в пустой коридор. Из комнаты родителей раздавались голоса: отца, как обычно спокойный и ровный, и мачехи, будто надрывный. Ссорились ли они или говорили обо мне я не разобрала. Сжав в кармане небольшой кухонный нож, который прихватила с собой зачем-то, просто зашла к ним. На меня уставились два взгляда, один отцовский и другой мачехи с зареванным лицом. Что-то случилось. Я как обычно не вовремя. Странно, до встречи с Люцифером я не думала о родителях с этой стороны. Для меня всегда это было чем-то обыденным. Всю свою жизнь я, получается, обманывалась. С самого детства мне говорили о любви ко мне, видела ее я крайне редко, но верила… Даже когда родители злились на меня, я не обращала на это внимание, ведь была хорошей дочерью, верящей в святую ложь о любви. Старалась во всем им угождать, поэтому ссор было крайне мало. Для меня это было счастьем — видеть счастливые лица родителей от того, что… я им не мешала. Я была удобным ребенком. Они радовались не тому, что я такая замечательная, хорошая дочь, вечно старающаяся радовать их. Им просто было приятно, что я их не достаю. Нежеланный, но спокойный ребенок. Вот кто я. — Варя… как ты здесь… — Мачеха не смогла договорить, захлебываясь в рыданиях. — Варенька, случилось несчастье. — Отец старался казаться спокойным и даже пытался говорить со мной нежно, но от этого «Варенька» из его уст меня передернуло. Он не имеет никакого права со мной говорить так ласково. Только не он. Тот, кто трахал малолетку, да еще и зачал дитя, буквально заклеймив его отродьем, никому ненужным. — Не делай вид, что любишь меня, папа. — Сделав акцент, я переключилась на мачеху. Казалось, что мной кто-то управляет, будто говорила отчасти и не я вовсе. Никогда бы не осмелилась так разговаривать, даже злясь. — Я знаю, что я тебе не дочь и никогда ею не была. Ты так старалась делать вид хорошей матери, но ты ненавидела меня. Ненавидела всю мою жизнь. Зачем тогда ты взяла меня? Этим действием во имя своей умершей дочери ты сделала только хуже всем. Глаза мачехи широко распахнулись, а лицо приобрело ужасающую гримасу боли, и я увидела, как она пытается собрать себя воедино, перестать рыдать. — Неблагодарная! — Мачеха перестала плакать и влепила сильную оплеуху, замахнувшись для нового удара. Отец вовремя задержал ее руку. — Пусти меня! Ты слышал, что она сказала?! Это все твоя вина! — Обратилась она уже ко мне. — Из-за тебя моей мамы больше нет! Она не пережила твою пропажу! Слова мачехи произвели на меня такой же эффект, как если бы меня облили холодной водой. Она сейчас о бабушке? Бабушка что, умерла? Нет, быть такого не может. Ведь совсем недавно я с ней разговаривала. Совсем-совсем недавно! — Слышишь, ты? Моя мать, твоя бабушка умерла из-за тебя! — Мачеха оттолкнула отца и кинулась на меня, а я стояла как вкопанная. Нож, который все это время был сжат в руке — выпал. Из-за меня. Бабушка умерла из-за меня. — Убирайся, раз так ненавидишь нас! Живи своим умом, самостоятельная ты наша. — Мачеха рванула меня за волосы вниз, выталкивая из квартиры, заехав по губе. Боль резко привела меня в разум, но было уже поздно. Дверь захлопнулась и я осталась одна в подъезде. Бабушки больше нет. — Не все родные тебе лгали. Вот о ком говорил Люцифер. Бабушка меня любила. Опершись на дверь, я съехала на пол. Первая слеза скатилась по щеке, а в разум пробралось первое общее с ней воспоминание, такое яркое и радостное до ужаса. Сейчас оно ранило больнее ножа. Поджав колени, я схватилась за голову. Слезы потекли медленно, одна за другой, нарастая с каждым воспоминанием из прошлого. Мне было плохо. Так плохо, как никогда ранее. Сердце рвалось на части и я ничего уже не могла исправить.***
Немного успокоившись, отерла лицо тыльной стороной руки, заметив уже после красные разводы. Кровь с разбитой мачехой губы, которую я даже не заметила. Мне уже было все равно. Более того, мне было все равно, что станет со мной теперь. Достав из кармана салфетку, вытерла слезы и кровь, которой накапало уже достаточно. Одежда немного перепачкалась в ней, но это волновало меня меньше всего. На улице было слишком солнечно, слишком спокойно для моей, сейчас разбитой души. Хотелось уйти в тень, в место, где никто и ничто не потревожит. Но моему желанию не суждено было сбыться. — Варя? — Недалеко от меня появилась сестра. — Что с тобой случилось? Почему у тебя такое лицо? Что с губой? — И, хотя вопросы были своего рода беспокойными, спрашивались они таким холодным тоном, от которого шел мороз по коже. Никогда не видела такого бесчувственного существа. Даже Люцифер, Дьявол, и тот более чувственный. — Это уже не важно. Оставь меня наедине с собой, прошу. Общество сестры не прельщало. Ее я хотела видеть меньше всего. Пожалуй, она последний… ангел, с которым я хотела бы говорить. Скорее от того, что совершенно ее не знала и раскрываться перед ней не хотела. Ведь никто не стал бы говорить о своих проблемах незнакомцу с улицы? Верно же? — Варя, ты ведь ничего такого не сделала? Расскажи мне, я все пойму и помогу. — Сестра приблизилась ко мне и нежно обняла. — Расскажи. Ее объятия подарили больше спокойствия, чем ожидалось. Может быть именно они стали тем самым толчком доверия, из-за которого я сказала: — Тебе действительно так хочется это услышать?***
Мы сидели на крыше недостроенного здания городской больницы. Ее строили уже на протяжении двух-трех лет, но сегодня здесь никого не было. Я рассказала ей все, что произошло за эти пару дней, все то, что я узнала и что из всего этого вылилось в итоге. — Люцифер. Он совсем одурачил твою голову, Варя. — Первое, что сказала сестра после моего долгого рассказа. — Я же предупреждала, чтобы ты не верила ему. — Голос ее был холоден, как в ту нашу встречу на крыше. — Но он не врал мне! Твоя мать меня ненавидит всем сердцем и ненавидела всю мою жизнь. Может, если бы ты не попросила меня тогда взять, то у меня и жизнь сложилась бы лучше. — С грустью отметила я, но ведь… это правда? Что, если бы я осталась с той школьницей? Или попала бы в детский дом? Интересно было бы узнать варианты развития моей жизни в тех условиях. — Она сама сказала мне уходить! — Варя, тебя ведь терзает что-то еще, помимо родителей? Вы помиритесь, я знаю эту. Но я вижу твои душевные терзания и то, как ты пытаешься их скрыть под злобой. То, что ты мне скажешь останется только между нами, можешь не боятся со мной говорить. Даже Люцифер не узнает. — Узнает. — Что? — Лицо сестры впервые за все время изменилось. Я ее удивила своим ответом. — Он знает все, о чем я думаю или говорю. Так что он узнает первее тебя. Даже сейчас то, что я говорю с тобой, он допускает. Иначе бы мы тут с тобой не сидели. — Неужели все зашло настолько далеко, ох Варя. — Сестра встала, прикрыла глаза и ее тело засветилось приятным белым светом. Приоткрыв глаза, она протянула ко мне руку, резким движением повернув ее ладонью вверх. В ту же секунду, внезапная, но несильная боль в области плеча пронзила меня. Неосознанно я схватилась за него. — Как я и думала. — Отстранено, с ноткой безразличия наконец сказала она. Присев обратно, она заговорила: — Слушай и не перебивай, старайся ни о чем не думать. Потому что потом тебе придется мне все рассказать. — Сестра ненадолго замолчала. — Только тебе решать слышать Дьяволу твои мысли и слова или нет. Полагаю, он не сказал, как закрыть связь. Все что тебе нужно сделать для этого — воздвигнуть в сознании барьер. Стену, если угодно. Как это сделать решать только тебе, но самый простой способ — представить ее достаточно детально и реально. — И только-то? — Я пребывала в небольшом шоке от услышанного. Так просто, что ребенок справится. — Это не так-то просто представить достаточно отчетливо. Попробуй. Если получится, то знак на твоем плече несколько потухнет, но в любом случае, гарантию того, что ничто не утечет сквозь барьер дать нельзя. Всегда какая-нибудь мысль может просочиться. Поэтому ты должна представлять стену постоянно, если тебе это необходимо. Со временем станет проще. — Сестра приспустила куртку с моих плеч, открыв обзор на сигил. Я лишь кивнула и закрыла глаза. Сердце колотилось как бешеное. Просто представить, да? Отлично. В темноте, которую обеспечили закрытые глаза я представила обычные каменные стены, окружающую меня с четырех сторон, и крышу над ними. Крохотное пространство, в которое я себя зажала не пугало, пугало лишь то, что одна из мыслей все-таки вырвется наружу. С каждой секундой стены становились все отчетливее, я видела на каждой из них кирпичек, из которых она была воздвигнута. С каждым усилием мысли становилось все четче и останавливаться я не собиралась. Закрыться. Закрыться ото всех, даже от него. — Получилось. — Сказала сестра, тронув меня за плечо и проведя пальцем линию по знаку. Я распахнула глаза, не убирая картинку стен из головы. Было тяжело сосредоточиться и при этом мыслить еще о чем-то кроме стены. До чего тяжело. Я представляла все намного проще. — А теперь рассказывай, что тебя гложет. — Сестра обратила на меня взгляд пустых серых глаз, как обычно не выражающих ничего. — Понимаешь, я… — Прикрыв на секунду глаза, сделала стену отчетливее. Она пропадала с каждой секундой и поддерживать ее было сложно. Я боялась, что какая-то информация ускользнет, поэтому старалась изо всех сил. — Я очень жалею о многом. Моя жизнь череда разочарований, как выяснилось. И хотя я всю жизнь думала иначе, имея любовь родителей и даже подругу — все это оказалось ложью. Меня бросили подруги, выбрав наркотики, а потом вдруг вспомнили, когда понадобилась помощь. Меня использовала подруга, вертела мной, как ей хотелось. Они все умерли, но мне от этого не легче. Наверное, даже хуже. Я не хотела, чтобы Маша умерла. Пусть она и поступила мерзко, но я ее все равно любила. Она одна меня понимала в то время. Мне и правда ее не хватает. — Но ведь ты поменяла свое мнение лишь после встречи с Люцифером. Не думала о том, что все именно так, как ты думала до нее? Ведь Дьявол мог показать тебе все что угодно, не верь всему. Он мог подстроить все. Скажи, это он убил Машу? А ты, тебе он причинял боль? — Но ведь он не мог заставить их специально лгать мне и даже бить. — С этими словами я инстинктивно дотронулась до губы, сжав зубы от резкой боли, пришедшей с прикосновением. Стена. Нельзя забывать о стене. — Может он и убил ее, но только из-за меня. Я не смогла ему соврать, отговорить, не смогла ее спасти. Не смогла, в конце концов, сказать ей нет на просьбу! Я и правда хотела ей отомстить, но не так. Только когда все случилось, я поняла, что это неправильно, но… было уже поздно. Тогда и я попала под руку, но я сама виновата, не он. Правда, во всем виновата одна я! — Как же он одурачил тебя, еще и защищаешь его зачем-то. Дьявол может управлять людьми, Варя! Он мог говорить за людей! Заметь, он не посмотрел на то, что Маша тебе дорога, убил ее, забрал ее у тебя! А ты его защищаешь, понимая все так, будто это твоя вина. Зря ты ему доверилась. Он и тебя убьет. Не физически, но морально. Убьет твою личность. — Не говори то, чего не знаешь. Он не врал мне никогда! За два месяца он дал мне больше, чем родители и подруги за всю жизнь! Он показал мне чего они стоят на самом деле, мое прошлое. Все то, что они скрывали. Своими словами сестра лишь вернула мой гнев на счет всего, что вылилось на меня сегодня. Как она может говорить то, о чем понятия не имеет? Как может оговаривать его? Она не была на моем месте. Она умерла в детстве и не знала толком человеческих чувств. Не знала радости, страха, боли. Последних в моей жизни было с лихвой. — Почему ты так веришь ему? Ты заключила с ним сделку, конечно, он будет всеми способами добиваться того, чтобы твоя душа почернела. Не поддавайся этому. — Сестра продолжала говорить своим ледяным тоном. Меня просто бесило это ее лицо безразличия. Как же меня раздражает, когда учат жизни, но не могут даже подать признаки наличия чувств. — Он лжет постоянно. Не верь не единому… — Замолчи! Зачем ты так говоришь? — Хватит. Надоело слушать. — Варя, я не хочу, чтобы ты стала озлобленным демоном. Ты другая. — А что, если… если я уже им становлюсь? Я убила человека. Ты это знала? Он был монстром и я его убила. И знаешь что? Мне понравилось. — Сестра замерла в удивлении, только шире распахнув глаза и приоткрыв рот, чтобы что-то ответить. Теперь то я ее удивила. Неужели только такое может заставить ее лицо измениться? Только убийство? Только нечто ужасное, что запрещено Богом? — Ты ничего не знаешь, но все равно пытаешься удержать меня. Зачем? Я ведь выбрала сторону. Я на его стороне. — Но Варя, ты не понимаешь самого главного. Я не могу тебе рассказать. Нельзя. Доверься мне, Варя. Не иди с ним, он тебя испортит. — Но не ты меня спасла из плена лжи! Ты ничего мне не рассказала, ничего, только мешала все время, не хотела, чтобы я знала правду. Не вмешивайся больше. Послушать тебя и рассказать все было моей ошибкой. Ты не знаешь, что будет для меня лучше, так что не мешай. Стена рухнула, распавшись на обломки — именно так это выглядело в моем подсознании. Больше незачем было закрываться от Люцифера. Теперь я поняла, что доверять я могу только ему. — Прощай.