who are you?

-Хёнвон~и, — Дживон снова канючила, — ну пойдём в кинооо. Ну как же можно отказать ей. Этой прекрасной девушке, моей девушке. Как же можно отказать этой девушке с каштановыми волосами и тёмно-карими глазами, в которых спрятана целая вселенная. Мы сидим в кафе и разговариваем о повседневной суете, о недавно прочитанной книге. Взяв в руки бумажный стаканчик с латте, я смотрю на него и начинаю водить пальцами по мудрёным завитушкам на лэйбле кофейни. Мы приходим сюда каждую пятницу, чтобы спрятаться от этого мира в нашем собственном. Я рассказываю ей про тренировки, про то, как устаю. Она мне рассказывает про прочитанные книги, про новую песню её кумира, что недавно вышла на мелон. Идиллия. Когда она рассказывает, она жестикулирует своими маленькими руками, которые в холодные дождливые дни так и хочется накрыть своими и согреть. Да что там руки, её всю хочется обнять, закутаться в одеяло вместе с ней и не отпускать никогда больше. Когда она рассказывает что-то смешное, она начинает смеяться. В её смехе есть что-то волшебное, как будто тысяча серебряных колокольчиков одновременно заливаются звоном. А когда она поёт… В такие моменты ничего не надо, хочется только слушать и утопать в этом чудном голосе. Иногда я подпеваю, и она говорит, что у меня прекрасно получается и мне нужно быть айдолом. И тогда начинаю смеяться я. А она в ответ мне. Ради таких моментов стоит жить. -Хёнвон~и, почему ты сегодня без настроения? — в последнее время она задаёт этот вопрос всё чаще, а я не знаю, что ответить. -Я не знаю, милая, может посмотрим кино? Тогда мне станет лучше, обещаю! Её лицо из озабоченного превращается в радостное, и мне самому невольно становится хорошо. Мы смотрим фильм вечером каждой субботы. Она прижимается ко мне и устраивает голову на плечо, из-за чего я ругаюсь, потому что её волосы щекотят мне нос. На это она только смеётся. И так проходят дни, недели…. Время летит неустанно, и никто не пытается его остановить. А кто-нибудь пытался? Моё существование скрашивают лишь тренировки, в которые я вкладываю всю душу, и Дживон, которой я отдаю всё своё сердце. В университете каждое утро я вижу одни и те же лица. Нет, одни и те же уставшие лица. Я думаю, что большинство моих знакомых ходят только с одной мыслью в голове: если их застрелят, то они будут счастливы. Горы домашки оставляют ночи бессонными, загруженный день парами и репетиторами не оставляют места на святое: на то, чем хочешь заниматься. Я жертвую сном и некоторым домашним заданием, чтобы танцевать и в перерывах петь, что делает меня похожим на те же лица в университете. Знакомые вторят: «Потерпи, вот выпустишься, и это всё закончится, ты только потерпи». Да какое там, там ведь ещё хуже. Хёнвон. Настойчивый и глубокий голос заставляет меня подскочить на кровати. Обернувшись, я смотрю на мирно спящую Дживон. Она умиротворяет и усыпляет, но повторно прозвучавший голос в голове не даёт расслабиться. Сев на край кровати, я подцепил пальцами ног носки, надел их и засеменил на кухню. Достав из холодильника минералку, я подошел к окну нашей маленькой квартирки с Дживон. Подо мной город жил своей жизнью. Хоть сейчас и около двух ночи, одинокие прохожие куда-то спешат или же наоборот, шумная компания подростков медленно плетётся в сторону дома, не желая расходиться. А ведь раньше я тоже так гулял. У меня тоже было много друзей, из которых остались только единицы. Их можно по пальцам пересчитать. Остальные же — мои знакомые. И всё бы ничего, как вдруг снова: Хёнвон. Этот раз был гораздо громче, чем прошлые два. Поставив стакан с минералкой, я подошел к крану и открыл воду. Протерев лицо, я уставился в своё отражение. Заспанные глаза, пара прыщей на виске. Господи, вчера же их не было. ХЁНВОН. Этот раз был на столько громким, что мне показалось, будто это прокричали мне прямо на ухо. Рухнув на пол, я схватился за голову.