who are you?

Минхёк. Это Минхёк. Моргнув парню, который всё так же, не отходя и не отнимая рук, любовался мной, я бросил мимолётный взгляд в сторону дивана. Всё правильно. Чангюн и Кихён. Но я их совсем не помню… Мы не встречались. Никогда. Просто мимолётное осознание нашей связи промелькнуло у меня в сознании. Парень, стоящий рядом с моей кроватью, больше не мог сдерживать слёз. Разрыдавшись, он обессиленно рухнул на мою грудь, чем разбудил лежащего рядом Вонхо. Единственного, кого я помню. Тот, ещё не вполне соображая после, видимо, долгого сна, очень удивился такой реакции черноволосого, но, когда он заметил мой затуманенный взгляд на себе, облегчённо выдохнул, прикрыв лицо руками и присев на корточки. Не в силах больше находиться в сознании, я прикрыл глаза, как мне казалось, всего на секундочку. Открыв их вновь, я ожидал яркого солнечного света, но встретила меня темнота. От открытого окна, что забыли закрыть днём, исходило холодом. Ветер, уже не на шутку холодный, смело разгуливал по комнате, шевеля шторы и сдувая лепестки каких-то синих цветов с подоконника. Проморгавшись, я глубоко вздохнул и вновь почувствовал ту самую тянущую боль в теле. Я чувствовал себя вполне отдохнувшим, и спать больше не хотелось: похоже, что отоспался я на год вперёд. А раз уж я так себя чувствую, можно попробовать приподняться. На удивление всё получилось очень легко. Приподнявшись на локтях, я подтянул своё вялое тело ближе к стене и упёрся спиной в неё же. И только тогда, приподняв голову, я увидел Вонхо. Парень спал, обнимая что-то, накрывшись то ли покрывалом, то ли кофтой. Не заметив за собой, я начал наблюдать за Вонхо, а затем и вовсе любоваться. Появившаяся из-за облаков луна ярко осветила комнату, заглянув прямо в окно. Она светила проворно, а шторы, отплясывая от дуновения ветра, отбрасывали на стены то большие, то малые тени. Этот свет, в котором всё кажется необычнее, позволил мне рассмотреть парня, мирно спящего на мягком с виду диване. Вдруг парень зашевелился, переворачиваясь на другой бок. Я так думал. На самом деле он проснулся и, потягиваясь, принял сидячее положение. Покрывало съехало с тела Вонхо и оголило руки, казавшиеся более накаченными в свете луны. Повернувшись, он увидел меня, сидящего на кровати и смотрящего на него. Его аж передёрнуло. — Айгу, напугал, — прошептал Вонхо себе под нос и встал. Пошатываясь, он подошел ко мне. Выглядел он уставшим и побитым, синяки под глазами казались большими. Поправив одеяло на моей койке, он забрался на неё с ногами, пододвигаясь ко мне и кладя голову на моё плечо. Он здесь. Я его чувствую. Мы так и сидели в тишине, как нас оглушил громкий, как нам показалось, писк, прозвучавший в машине, проводки которой, как из робота-терминатора, отходили от меня и примыкали к ней. Хотелось что-то сказать, но слова не шли, будто им перекрыли доступ наружу. Вонхо, зашевелившись и приняв сидячее положение, сел напротив меня и посмотрел в глаза. Тяжело и глубоко вздохнув, он собирался с мыслями, чтобы сказать что-то. — Врачи сказали, что ты больше не очнёшься. Дживон я отвёз домой, она от тебя не отходила ни на шаг дня три. Мне пришлось постараться, чтобы забрать её отсюда… Парень с голубо-белыми волосами замялся. В смысле больше не проснусь? — … она долго отказывалась, — тем не менее продолжал Вонхо, немного усмехнувшись. — Мне и сейчас кажется, что я сплю, и ты проснулся у меня во сне. Я боюсь тебя больше не увидеть… Зачем ты спрыгнул, дурень? — С горечью в голосе спросил Вонхо, а я не смог ответить, я просто смотрел. — Ты лежишь уже чуть больше недели, и вот вчера врачи решили отключить аппарат, так как твои раны и… и ушибы не совместимы с жизнью. Он всхлипнул, провёл ладонью по лицу и продолжил: — Я до последнего молился. А ведь я даже не верующий. Много друзей твоих приходило и все с сожалением смотрели на тебя и с осуждением на меня. Почему же я тебя не остановил…? Твои родители рыдали у кровати, молились и разговаривали с тобой, твоя девушка рассказывала тебе истории и делилась последними новостями. Почти каждый раз она приносила тебе стаканчик твоего любимого латте, в надежде, что ты проснулся. И каждый раз, после того, как она, заплаканная, засыпала, я подходил и выбрасывал кофе. Вонхо начал нервничать. Это было видно по его вспотевшим и дрожащим рукам, по его глазам, что бегали из стороны в сторону, пытаясь найти поддержки, да и я это чувствовал. Я чувствовал его всего. — Тем не менее, я тебя отпускаю… Мы тебя отпускаем… Он продолжал говорить, изредка перебивая самого себя кашлем или коротким вздохом. Волосы, запутанные ото сна и слипшиеся, отсвечивали под светом луны, сияя ярче, чем днём. — Хёнвон… — он заглянул мне в глаза (хотя казалось, что смотрит он прямо в душу), — я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно, что бабочки не просто скручивают мой живот в узел. Они пронзают его насквозь, как сошедшие с ума метаются из стороны в сторону, сердце падает в пятки, и я теряюсь в нахлынувших чувствах. Пожалуйста, Хёнвон, пожалуйста… не забывай меня там, куда ты уйдёшь. Я буду помнить тебя всю жизнь и, надеюсь, мы встретимся с тобой. Приходи ко мне во снах, а я постараюсь приходить к тебе. Так наши встречи хоть и не будут долгими, хоть я и не смогу почувствовать тебя, я смогу тебя видеть. Это прекрасно по сравнению с тем, что мы можем больше не увидеться… Он всё говорил и говорил, а слёзы по его лицу всё катились, но он, кажется, не замечал их. Это плакала его душа, раненная в самое сердце близким человеком. Он перестал говорить и опустил голову, разрываясь на части от боли. И тогда я подался вперёд. Приподняв его лицо, его залитое слезами лицо, я наклонился и поцеловал его в переносицу. Подняв свой рассеянный взгляд, он остановил его на моих губах. Кончик языка скользнул в уголке его губ и, приоткрыв их, парень с разноцветными волосами приблизился и поцеловал меня. Дыхание обжигало, а мятный запах путал мысли. Он покусывал мои губы, и позвоночник сводило от возбуждения. Я расслабился, полностью отдавшись поцелую с парнем странного цвета волосами. Поцелуй его вгонял меня в эйфорию. Отстранившись, он неслышно, почти не шевеля губами, прошептал: — Ложись спать… Я… Я люблю тебя. Спустившись с кровати, он поцеловал меня в лоб, поправил одеяло и сам лёг рядом со мной, уткнувшись мне в шею. — Не забывай меня. Неодолимое чувство сонливости накатило с тройной силой. Предметы в комнате необъяснимо быстро начали исчезать, стираясь из реальности, веки, будто бы весящие несколько тонн, пытались закрыться. Но я не хотел. Я не хотел закрывать глаза и терять Вонхо. Я не хотел. Сонливость меня одолела, и я, потерпев поражение, начал проваливаться в глубокий сон, теряя связь с реальностью и переставая чувствовать то тепло, которое исходило от парня, приютившегося у меня под боком. А на устах так и продолжало крутиться: « …не забывай меня…».