***
— Кассиопея Джиллсон, Фред и Джордж Уизли, Лорна Фабиан, Кевин Лоуренс, Дорати Франс, Марриэта Эджком, — отчеканила профессор МакГонагал. В руках у Минервы не было списка, порядок проведения экзаменов у нее не пересматривался вот уже сорок лет. Сначала декан Гриффиндора принимала экзамен у студентов показавшими себя с наилучшей стороны, разумеется, в знаниях трансфигурции, постепенно переходя к тем, кто и спичку в иглу превратить не может. Фред, Джордж и Кассиопея тянут черные карточки, что заставляет Минерву улыбнуться. Уж в выборе этих ребят она не сомневалась. — Устный вопрос, — зачитывает Фред Уизли, — анимагия. Практическое задание — Авиас Голос у мальчика печальный, он явно надеялся на что-то более сложное, но стоящая рядом с ним Пуффендуйка, заметно побледнела. — Устный вопрос — самотрансфигурация, практическое задание — Орхидеус, —хмыкает Джиллсон, приподняв левую бровь. — Устный вопрос, — спохватился оставшийся Уизли, — Закон Трансфигурации Гэмпа. Практическое задание — Драконифорс. — Кто-то желает начать без подготовки? — задает стандартные вопрос Минерва, разглаживая несуществующие складки на темно-изумрудной мантии. Уизли и Джиллсон о чем-то быстро перешептываются и Кассиопея делает шаг вперед произнося твердое «я готова».***
— Это было, — отряхиваясь от водорослей, произносит Ремус, -несколько неожиданно. — Простите, профессор, — смущенно улыбается Джордж Уизли. — Метод, конечно, весьма специфичен, но вполне практичен. Думаю, твердое «хорошо» вы достойны. — Серьезно?! — Конечно.***
Кас, развалившись на скамейке, что стояла у статуи Годрика Гриффиндора, наслаждалась почти обжигающими лучами солнца. Сдав все экзамены и получив в награду совершенно свободную последнюю учебную неделю, Касси, тем не менее постоянно ощущала чувство какой-то непонятной тревоги. Казалось, что в любую секунду может случиться что-то такое, что переполошит все и вся, а в эпицентре этого, конечно же, будет она — Кассиопея Элира Джиллсон. Чья-то тень, скользнув по лицу, загородила собой солнце, заставив Кас разлепить правый глаз, но тень, обретая человеческие черты, плюхнулась рядом и девочка почти со скрипом повернула шею в сторону неожиданного гостя. Темно — русые, отливающие на солнце золотистым блеском, волосы, прямой нос, квадратный с ямочкой подбородок, тонкие губы, красивой, какой-то угловой формы, брови, длинная шея. Почти статуя Аполлона- подростка. Только гиматий накинуть на плечи вместо привычной белой рубашки и можно приносить жертвы, на колени падая у ног юноши. — Портишь свою репутацию, Тео, -вновь прикрыв глаза сообщает Кас ровным голосом. — Или делаю твою более стойкой, — парировал Нотт. — Сомневаюсь. Моей-то полукровной тушки ничего не поможет в глазах твоего факультета, который, к слову, облюбовал всю аллею. — Мой факультет первый побежит предлагать тебе руку, сердце, влияние, когда узнают кто ты на самом деле, Блэк. Кас, резко дернувшись, выпрямила спину, став вдруг похожей на лань почувствовавшую приближение волка. Напряженная и настороженная, девочка тем не менее ни всплывшей правды испугалась. «Блэк» — прозвучавшее твердым и уверенным голосом Теодора, стало для Касси одновременно и приговором, и благословением. — Я — бастард, -голос звучит неожиданно резко, — лишенный всяческих титулов и влияния, была полукровкой, полукровкой и останусь. Мне подачки вашего высшего общества не нужны. Особенно, в качестве замужества. — Ты же знаешь особенность Блэков? — продолжал гнуть свое Нотт.- Любой наследник будь то женского или мужского пола старшей ветви вправе унаследовать все, что когда — либо принадлежало дому Блэк. У тебя влияния даже больше чем у Дра… — О, великий Мерлин, Нотт! Что ты не понимаешь в слове «бастард»? И откуда тебе известно о том, кто мой отец? — От своего отца. Он всегда подозревал, особенно, когда твой дядя связал тебя с собой. Да и плакаты. Твой взгляд — точное отражение его взгляда. Именно такого, — Нотт усмехнулся. — Он тебя признает и тогда… — И что ты от меня захочешь: руку и сердце или влияние? — Влияние, — Тео приподнял левую бровь, что выглядело дерзко и насмешливо. — Прямо сейчас.***
Гарри Поттер, даже того не подозревая, был чем-то похож на Кассиопею Джиллсон, что ночами, так же как и он, слонялась по коридорам Хогвартса, стараясь прогнать крепко засевшие внутри знания касаемые Сириуса Блэка, что энным часом раннее, заставили его штудировать всю информацию о беглеце. Это были монографии и учебники, сплетни и статьи в Пророке. Но, ничего дельного, кроме информации о том, что младший брат Сириуса, некий Регулус состоял в так называемых «Пожирателях смерти» и стал, как говорят, причиной смерти дядюшек Рона, Гарри так и не нашел. Да еще тот разговор, состоявшийся после того, как мальчик узнал правду и все, вроде бы, встало на места. Но вопросов было больше чем много, а более или менее внятные ответы на них, мог знать только Сириус Блэк. Только вот Гарри, скорее всего, чисто физически не сможет его выслушать. Он надул тетку, что смела не очень лестно высказаться о родителях, а что Гарри сделает тому, кто стал причиной их гибели, мальчик даже представит не мог. Гарри порывался отправиться на розыски Блэка, который, скорее всего, засел где-то в Хогсмиде или Запретном лесу. Выманить его из укрытия, считал мальчик, будет легко, стоило только пронести свою тушку поблизости и беглец тут же явится миру. Планам мешали все учащиеся в школе Уизли и Кас, укоризненно смотрящая на него своими большими, такими же черными, как и у Блэка, глазами. Ребята всюду сопровождали его, даже Рон не засыпал, прежде чем не заснет сам Гарри, а перед сном, казалось бы, друг принимал какое-то зелье чуткого сна или что-то подобное. Однажды Поттеру удалось обмануть бдительность Рональда, но спустившись вниз, Гарри обнаружил в гостиной Оливера и Кас, тесно прижавшихся друг к другу и тихо что-то обсуждающих. Пришлось ретироваться в комнату, проклиная себя за трусость. Да, Гарри боялся. Боялся и все еще нет-нет и тянулся к Блэку. Мальчик пытался настроить себя против того тепла, что всегда обволакивало его, стоило только нащупать ту непонятную связь, что стала побочным эффектом белой магии, основой которой стала кровь Блэка, но у Гарри ничего не выходило. Как можно настроить себя против того, что помогало выживать у Дурслей? Как можно заставит себя возненавидеть то, что помогало ему оставаться человеком, а не обозленным на весь мир сиротой? Поттер знал, что множество, раз был на грани того, чтобы просто сломаться под гнетом ненависти той женщины, что была его опекуншей. А сломавшись, перебил бы, наверное, все семейство Дурслей, став каким — нибудь обскури. Только тепло спасало. Гарри, запертый в чулане, ложился на кровать, всхлипывал, закрывал глаза и погружался в это тепло, которое, казалось бы шептало, что все будет хорошо, что все вскоре изменится и Гарри верил. Поттер вообще всегда был слишком доверчивым. Потому что, будь на его месте кто-то характером более сильный, как, например, Кас или Фред с Джорджем, они бы прокляли себя за то, что вновь обратились к Блэку, ища ту незримую поддержку, втайне от самого себя, надеясь, что братья Блэк ни так уж и сильно отличались. В руках Гарри была палочка и карта, которую он еще ни разу не пользовался. Старый пергамент просто лежал на дне ящика прикроватной тумбочки, пыльный и покинутый. Поттеру не нравилось как пергамент обжигал пальцы, стоило к нему только прикоснуться, от чего казалось, что старый сверток бумаги, скрывает в себе нечто зловещее. Словно бы вновь взял дневник Тома Реддела. Что же, осталось только подождать явление этих Лунатика, Сохатого, Бродягу и Хвоста, таких же юных и злобных как и сам Реддел. Ну или это буде Кас, вальяжно подпершая спиной холодную стену, бледная кожа которой, казалось бы светилась в темноте. Поттер сделал несколько шагов на встречу к Джиллсон, растягивающую губы в провокационной ухмылки, которая шаг за шагом становилась четче. Черты лица Кас, кажутся Гарри безукоризненно правильными и неуловимо знакомы. Проявляющиеся на щеках четкие линии скул, потихоньку сменяли детскую пухлость, та самая, что еще два года назад, делала Джиллсон, какой-то наивной и до заблуждения мягкой. Сейчас же внешний вид полностью соответствовал скверному, но, вместе с тем, легкому и открытому характеру. Гибкость, что часто путали с худощавостью, в школьном полусумраке обратилась хищной грацией, которая в купе с ленивой походкой стала почти опасной. — Дивная ночь, ни так ли? — вместо приветствия бросила Кас, закинув руку на плечо. — Так ли, Кас, -кивает мальчик, слегка прищурившись заглядывая в глаза собеседницы. Одно Гарри за три года в волшебном мире уяснил беспрекословно: Малфои опасны в любых своих проявлениях. Кас, как бы то ни было, была одним из проявлений. От внешней красоты своей матери, почти такой же холодной, как и у отца Драко, Джиллсон унаследовала многое: форма губ, немного удлиненный подбородок, цвет кожи. Но нрав, кажется, был явно не Малфоев. Никогда Гарри еще не слышал, как Кас шипя, бросает «грязнокровка». Она была и обычной, и загадочной, и опасной. Таким, наверное, и полагается быть наследникам высшего магического общества. — Ты чего карту не открыл? — между тем продолжала Кас, не замечая или не показывая, что заметила, пристального взгляда. — Не знаю, она как-то… — Пугает тебя. Да, и меня пугала, казалась живой, будто бы ждала кого-то другого, а получила меня. Это проходит, она привыкнет. — Думаешь, она как палочка? — Не, она как кольцо всевластия — стремится вернуться к своему хозяину. Я шучу и мне нужна твоя помощь. Прогуляемся? О ночных вылазках близнецов и Касси ходили своего рода легенды, о которых все шептались, но никто не знал каких-либо потребностей. Даже Ли и Алисия, по праву считавшиеся частью «банды», никогда не участвовали в этих интригующих походах.Ну или попросту не распространялись на эту тему. — Прогуляемся, — кивнул Гарри, проведя языком по губам. — Отлично! Мальчик не успел опомниться, а Карта Мародеров уже была сжата в ладошке Кас. Прошептав заветное «я замышляю шалость», а затем тихое «люмос», Джиллсон погрузилась в изучение пергамента. Черные глаза бегали от точек к точкам недолго и вскоре Касси, уцепившись пальцами в рукав спортивной кофты Гарри, потащила мальчика к выходу из замка. — Если успеем до двенадцати, — шептала пятикурсница, — опередим смену дежурившего у двери старосты. — Но староста будет еще… — Нет, они уходят с поста, - Кас заглянула за угол, - прямо сейчас. Бежим! Они выскочили на улицу, на пару секунд опередив кислый голос Снегга, оповещавший о скором приближении своего обладателя. Сердце Гарри колотилось также как в те моменты, когда во время матча на глаза попадался снитч. Бежали в сторону леса какой-то безумной трусцой, на пару пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. Остановились только у первых молодых дубов, что росли почти вплотную к хижине Хагрида. Штанины у щиколоток промокли от упавшей россы и соприкасаясь с кожей, приятно ее охлаждали. Согнувшись пополам, Кас, все-таки не удержавшись издала смешок, который тут же был потерян в звуках жадного вдоха. Гарри хотелось упасть в траву спиной и лежать на ней без движения, лишь глаза бегали бы по яркому звездному небу, да мысли блуждали, пытаясь угадать то или иное созвездие. — Хм, а он сегодня особенно четкий. И это в мае! Не поняв о чем говорит Джиллсон, Гарри дернул головой в ее сторону, собираясь попросить разъяснений. Кассиопея стояла почти вплотную, запрокинув голову к небу. Поттеру сложно было сказать, улыбалась ли она или нет, но голос звучал восторженно. — Что там? — поинтересовался мальчик, ища глазами то созвездие, которым восхищалась Джиллсон. — Большой пес, — Кас ткнула пальцем в небо. — Вон там. Гарри отчетливо видел Единорога, отыскал глазами Голубя, но Большого пса не видел в упор. — Да нет, — напутствовала Кас, — чуть левее. Там где Сириу… Большая звезда, что покоилась на груди собаки в книгах по астрономии, всплыла в памяти почти мгновенно, как и уцепившийся в решетку камеры Блэк. Глаза его были почти такими же темными, как и ночное небо и такими же безжизненными, как и небо в плохую погоду. — Да. Увидел, — тут же скис Гарри, вперив взгляд на чернеющую в ночи зелень. Кас тяжело вздохнула, но взгляд от созвездия не оторвала. Она стояла так еще секунду, будто бы стремилась запомнить все звездное небо, а потом, каким-то охрипшим голосом произнесла то, что Гарри не ожидал услышать. — Ладно, Поттер, сделаем то, зачем сюда пришли. Ты же знаешь, где Хагрид держит Клювика?***
Клювокрыла держали в просторном одиночном загоне, окруженным почти непреступной рощей можжевельника. Загон находился почти на магической границе Хогвартса и посему, в этом месте, особенно четко, но ни так пагубно, ощущалось воздействие дементоров. Но, тем не менее, Касси хотелось скинуть кожу, лишь бы не чувствовать этот могильный холод, что проникал в душу, превращаясь там в неприятный осадок. Гиппогрифы же, тут и там спящие на земле, спрятав свои прекрасные морды под крылья и ими же укрывающие детенышей, казалось, не чувствуют ничего такого, что так бы хотелось отвергнуть человеку. — Жди здесь, — напутствовала Кас, ставя ногу на нижнюю часть невысокого плетенного забора. Почувствовав недоуменный взгляд зеленых глаз, тускневшие от света люмоса, Касси лишь передернула плечами, тихо прошептав «всем ты покланяться не успеешь». Перемахнув через изгородь и оставив Поттера в недоумении, девочка, быстрым шагам направилась к заветному, наскоро построенному, загону. Те животные, что чутко дремали, держа под крыльями детенышей, иногда поднимали головы и умными глазами провожали шагающего мимо человека. От этих действий, Кас была готова поспорить, Гарри находился на грани истерики. Готовясь к экзамену, он наверняка прочитал о тех случаях, когда самки гиппогрифов защищая своих детенышей, могли насмерть забить ногами хищников и покалечить волшебников. Но, если бы Кас взбрело в голову подойти к спящему малышу, чтобы почесать его мордочку, крылатая мать не обратила бы на сие действия никакого внимания. Дойдя до загона, Джиллсон медленно обошла деревянную постройку, выискивая что-то подозрительное. Малфой бы не оставил зверя под защитой одного только амбарного замка, а любая «бамбарда» могла обратиться чем-то катастрофическим и вся затея будет с треском провалена. За наполовину огороженной стеной властный и сиятельный Клювокрыл беспокойно топтался, принюхиваясь к новому запаху. — У Хагрида из-за тебя проблемы, Клювик. Ты же знаешь об этом, да? — расхаживая рядом, шептала Кас. — Я знаю, что ты меня понимаешь и знаю, что ты сделаешь так, как я скажу? Девочка остановилась напротив, кинув на животное строгий взгляд. Клювокрыл ответил на него слегка повернутой мордой, а затем, словно бы нехотя и почти по-человечески кивнул головой. — Надеюсь, что это все-таки дуб, -хмыкнула девочка, — не подходи к стене. Круговым движением разрезов воздух палочкой, Кассиопея четко, но слегка дрожащим голосом произносит недавно заученное «квэркус виват». Желтоватое свечение вырвавшись из палочки бьет точно по центру одной из стен загона и уже через секунду квадратные доски стали сжиматься, обрастая зеленой порослью и твердой корой. — Получилось! — выкрикнула Кас, перебивая восторженный клекот Клювокрыла. Расправив крылья, гиппогриф почти с наслаждением прикрыл ярко оранжевые глаза, едва слышно защелкав клювом. Положив ладонь на спину животного, Кас почувствовала, как под ладонью пульсируют мышцы, изголодавшиеся по полету и свободе. — Докинешь нас с Гарри до замка, Клювик? — простонала Касси, получив от гиппогрифа почти успокаивающий тычок в плечо.***
— А когда я умру, Гарри, — кричала Кас, крепко прижавшись к шее Клювокрыла, — можешь забрать мой набор котлов для четвертого и пятого курсов! Гарри ничего не сказал, лишь звонко рассмеялся, раскинув руки на манер крыльев. Ночной ветер бил в лицо, растрепывая волосы и почти выбивая воздух из легких. Эта ночь была поистине прекрасной. Потому что заставляла смотреть вперед и видеть только звезды позабыв о тех вопросах, что так долго мучили. Не было никаких проблем, никаких скверных мыслей, только шум ветра и вскрики Кас, когда Клювокрыл то резко взмывался в облака, то, сложив крылья, камнем падал вниз.***
Что чувствует человек, который вдруг теряет всякую надежду? Это может быть отчаянье, медленно перерастающее в истерику, а затем и нежелание продолжать жить. Но Сириус ничего такого не чувствовал. Блэк лишь сжал зубы, подавляя желание впечатать кулаком, по каменной стене. Рыжеволосый мальчишка, сидевший на кровати, выпрямившись, будто бы проглотил древко метлы, смотрел на него расширенными от ужаса глазами. Нет, он еще не начал кричать, но металлический блеск ножа нагонял в него все больше и больше ужаса. — Сожрал значит? — сквозь зубы рыкнул Сириус, переиначив ответ мальчишки. Чертов изворотливый гаденыш! Схема стара как мир и беглец вновь на нее купился. Сраный Питер! Нет, авада для него будет слишком легким наказанием! Он сгниет в Азкабане уже через год, но, о великий Мерлин, этот год будет самым счастливым годом в его, Сириуса, жизни! Не понаслышке зная, что же там в этом Азкабане таврится, Блэк мог красочно представить какого там будет Петтегрю. Сначала дементоры заберут надежду. Затем, Питер перестанет понимать, где находиться и в минуты просветления, что будут казаться ему адской мукой, крыса, забившись в угол, будет биться в истерике, пока рассудок вновь не помутиться. А потом, он перестанет есть, медленно превращаясь в мешок с костями. Через год его труп свалят в общую могилу, которую тут же сравняют с землей. Но может быть и другой вариант и первый куда более гуманней. Медленно и невыносимо мучительно, словно бы залпы круцио, магия станет покидать тело и когда в заплесневелый, влажный и холодный камень впитается последняя капля магии, когда даже дементоры перестанут слоняться у решеток камеры, тогда-то ставший сквибом волшебник, потерявший всякий смысл к существованию, вспомнит свое последнее счастливое воспоминание, почти такое, что может вызвать патронус… Дементоры выпивают душу медленно, иногда разрывая ее на части, можно сказать делясь ею с собратьями. Сириус когда-то думал, что это зрелище отвратительно, но, на самом деле искусно примененная авада-кедавра выглядит куда более отвратительней. Душа, маленьким серебристым свечением, просто тянется к отвратительной пасти твари, с которой, обычно, свисают струпья, и попав внутрь, серебристый огонек назад более не возвращается. Мальчишка, ни тот что смотрел ошарашенными глазами на нож, а тот, что еще секунду назад миролюбиво похрапывал, словно бы прочитав мысли, протяжно вскрикнул, смешав и имя и фамилию Сириуса в нечто непонятное. — Сейчас сюда прейдет профессор МакГонагалл, — пискнул рыжий, — и если вы собираетесь нас убить, она убьет и вас тоже! — Если кто-то и умрет к концу этого месяца, — хмыкнул Сириус, — то только один человек и явно не от рук МакГонагалл. Мальчишка на соседней кровати, худощавый и заспанный, метнулся в сторону двери, не переставая, словно серена вопить «Сириус Блэк в башне». — Вам…вам мало того, что вы лишили Гарри родителей, так еще и хотите отнять его жизнь? А этот был все еще по-детски пухлый, но, медленно, переходный возраст брал свое, превращая пухлость в подростковую несуразность. Смелый, бросающий слова прямо в лоб мальчишка, напомнил Фрэнка. Неужели Невилл Лангботом? Еще один сирота, но только при живых родителях. Сириус ничего не ответил, только смерил племянника и сына давних соратников тяжелым взглядом и размашистым шагом покинул комнату, чтобы на ступеньках перейти на бег, услышав перепуганные крики детей.***
Озябшая Кас куталась в спортивную кофту Гарри, который, по доброте душевной, буквально всучил ее Джиллсон. С укоризной подметив, что она то должна знать, что майские ночи весьма прохладные для разгуливания в одной лишь пестрой футболке. Сам же предприимчивый Поттер надел под кофту клетчатую рубаху с длинным рукавом и поэтому Кас решилась таки умыкнуть верхнюю одежду мальчика. Теперь, насалив Малфоям и всецело насладившись волшебством ночи, гриффиндорцы разгоняли ночную сонливость Хогвартса тихим перешептыванием на пару с каким-то приглушенным звуком раздающийся в конце коридора. — Но ты ему не покланялась, Кас! Клювокрыл позволил тебе подойти к нему вплотную, и он даже не взбрыкнул! Почему? — вещал Гарри, от азарта позабыв, понизить голос до едва уловимого шепота. Кас хмыкнула, ей был знаком этот азарт, и она понимала и всецело разделала его с Гарри, который, к слову, оказался весьма веселым пареньком, способный ни только противостоять Темному Лорду, но и радоваться таким мелочам, как нарушение школьных правил. — Могу сказать, -ухмыльнулась Кас, — что равный равному не поклоняется, Гарри. — Что-то я не заметил у тебя крыльев, Джиллсон, — скептично бросил мальчик, огибая рыцарские доспехи. — Да и ты приказала ему улетать и… — Хочешь ответ — ладно: он почувствовал мое, — Кас призадумалась, слегка прикусив нижнюю губу. — Мое звериное начало. И я попросила, а не приказыва…ты слышишь это? Приглушенный звук становился все четче и четче. Словно бы кто-то бежал по коридору. Кас, прикрыв глаза, вслушалась. Звук был почти плавный и легкий, но слишком ритмичный для простого шага, словно бы кто-то отбивал ритм вальса или отрабатывал строевой шаг. Нырнув глубже и полностью обратившись в слух и услышав то, что услышать посередине коридора поздней ночью вовсе не хотелось, девочка резко открыла глаза. — Бегом за доспехи, — скомандовала Джиллсон, в который раз за это ночь вцепившись в рукав рубахи Гарри. Все четче и четче. Даже если точно также перейти на бег, горе гуляки спрятаться не успеют. Кас металась как запуганный котенок почуявший собаку и не знающий куда бы спрятаться. Почти рядом, на пару с ровным дыханием, даже не сбившимся. — Не успеем! — чертыхнулась Кас. — Что ж так не вовремя то, а?! А потом глазам предстал тот, кого Кассиопея не ожидала увидеть. Тот кого увидела Кас, не был человеком с министерских плакатов и уж точно не был тем пышущем здоровьем парнем с фотографий, что девочка часами разглядывала сидя на диване. На лице, обтянутом, казалось бы воском, мертвыми были даже когда-то яркие глаза. Впалые щеки и острые скулы, что болезненно торчали на лице, длинные волосы с четкой серебряной проседью у левого виска. Эта прядь была такой неправильной в его темных волосах! Азкабан уничтожил его. Просто превратил Сириуса Блэка в исхудалое существо, вещи на котором, мешковато обвисли. — Ты! — рыкнул Гарри пытаясь рвануть вперед, но цепкая хватка Кас, от потрясения ставшая почти каменной, тянула мальчика назад. — Не надо, Гарри… Язык почти не слушался, и Кас была не уверена, что произнесла именно то, что хотела сказать. А Блэк так и стаял напротив, внимательно и цепко разглядывая нарушителей школьного правопорядка. — … он где-то в коридоре! Голос Снегга подействовал на Кас как отрезвляющая оплеуха. В раз задрожали руки и вспотели ладошки, подскочил комок к горлу, требуя разрыдаться, но тряхнув головой, мучительно долго сглатывая этот самый комок и яростно соображая, что же делать дальше, Кассиопея с шумом выпустила воздух из легких, быстро затараторив: — За углом есть статуя. Если дважды постучать ей по носу откроется лаз, который ведет на склад «Сладкого королевства». Там за стеллажами с шоколадными лягушками есть старая дверь, они ее не запирают, но на улице держат собаку. Блэк стоял еще секунду, мучительную долгую и невозможно скорую. — Спасибо, Касси, — хрипло произнес он, быстро растворяясь в темноте.