Шепот стен

      Однажды спрятавшись в комнате, они больше не хотели оттуда выходить. Основная причина все же была в том, что они наконец нашли что-то интересное. Череда стеллажей с папками шла от стены до стен с одной стороны и с другой. Посреди комнаты находились столы, страшно поскрипывавшие при нажатии. Глядишь того свалятся тебе на ноги.       Марина с огромным увлечением ковырялась в разрыхлевших бумажках, почти танцуя между стеллажами. Андрей медленно похаживал за ней, пока она мельтешила вокруг него, и относил бумаги на пошатывающийся стол. Где Оля уже во всю читала, подсвечивая себе фонарем.       - Вы только посмотрите! – воскликнула Марина, - это же дела преступников, их полные картотеки.       Она схватила охапку, и сама отнесла на стол. Оля не задумываясь бросила читать административные документы, в которых скучно и явно неправдиво писалось о местных делах и реформах в сфере безопасности. Она вынула второе дело после Марины, открыв папку, она ужаснулась: черно-белая фотография преступника напоминала снимки с места самого преступления. Сшитые куски мяса вместо лица искажали его почти сумасшедшую улыбочку. Она захлопнула документ, успев заметить надпись, сделанную как раз под фотографией: «Убийца-некрофил», подозрения во невменяемости.       Марине же достался более лицеприятный преступник. Его улыбающееся почти доброе лицо с глазами щелками, явно не внушало ужаса. Она вслух стала зачитывать, что он родом из соседней страны, переехал после окончания колледжа, в городе Н, работал… - она перевернула страницу, ища графу – ряд совершенных преступлений. Графа нашлась:       - С помощью чревовещательной куклы и конфет заманивал детей. Что случилось с большинством его жертв, от пяти до тринадцати лет, неизвестно. Несколько тел было обнаружено в реке у города, в саду одной слепой женщины и у него в тайном логове, исполосованные ножом… задушенные… - она пропустила несколько строк. – Был пойман при попытке украсть ребенка мэра города, почти успел скрыться.       - Вот урод. Бывают же люди.       - Не люди, а твари какие-то, - Оля вытащила из окаменевших рук Марины дело и, смачно хлопнув, бросила на стол.       - Судя по всему, как я поняла из документов, тут по какой-то причине содержались или временно пребывали самые отпетые преступники со всего центра страны. Вы только посмотрите, - она хватала и открывала папку за папкой. – Зарезал всю семью; сжёг школу; а этот посмотрите какой красавчик, - она развернула к ним фотографию молодого парня меньше тридцати лет с красивым лицом: - Считал себя медведем и ел людей, хотя при чем тут каннибализм?       - То еще местечко, - выдал Андрей.       - Было.       В отличии от Марины ее это все не пугало, а заинтересовывало почти до дрожи. Она продолжала смотреть дела, остановив свое внимание на одном, к нему прикреплялась газетная вырезка о девушке, храбро противостоящей маньяку. Сам преступник был мужчиной под сорок… ***       Парни спустились на два этажа вниз. Удивительно, что в полицейском участке оказалось столько подвальных этажей, чем ниже они спускались, тем меньше это место напоминало полицейский участок. Каменная узкая лестница с грязными стенами не внушала спокойствия. Несколько ступеней были сломаны, а стены покрывали царапины и отколотости.       Паша хотел бежать, бежать не столько от этого места, сколько от своих страхов. Он хотел бы где-то в глубине души быть таким же как Леша: сильным, бесстрашным и немного сумасшедшим. С каждым шагом Леша шел все быстрее, почти переходя на бег. Паше начало казаться, что он слышит невыносимую вонь, когда они приближались к низу лестницы. Но в помещении, куда они вышли, не могло ничем пахнуть кроме затхлости, здесь давно уже не было никого живого.       Они не успели осветить пространство в темноте, а ему уже стало не по себе. Ничего удивительного не было в том, что Леша привел их никуда иначе как в тюрьму. Страшные решетки как коряги составляли лес ржавого железа. Пол ровным слоем был чем-то покрыт, и Паша боялся даже задумываться, чем именно, но первоначальное покрытие теперь точно не увидать. Даже не верится, что в таких клетках держали людей. Разбитые унитазы, покореженные, но все еще прибитые кровати и никаких окон. Минус третий этаж.       Они находились глубоко под землей, и вся эта бетонная масса сверху давила на него. Шагнув внутрь, он больше не двинулся.       Тесно, здесь так тесно.       И правда, относительно верхних этажей, тут коридор между камерами был узким не больше двух метров и еще по столько же с каждой стороны за счет клеток.       Леша, посмеиваясь, разгуливал среди открытых дверей, трогал поцарапанные решетки, и даже зашел в одну из камер. Это было почти как в наркотическом футуристическом рассказе, с одной стороны он подходил этому месту, его улыбка гармонировала с отвращением царившем в помещении, и в то же время он был чем-то лишним. Паша не мог смотреть на это.       Он перевел свет на дальнюю стену, что казалась ему наиболее безопасной для его взгляда. Решетки насквозь просматривались, легче ему не стало. Он слегка продвинулся к Леше, даже проем лестницы за его спиной не внушал спокойствия. Теперь ни в чем нельзя быть уверенным, он вспомнил повисшую фигуру и вздрогнул.       Когда он подошел к Леше, тот оскалился, подсветив фонарем себе лицо. Если бы не решетка между ними, Паша закричал бы. Леша опять смеялся нам ним.       Паша готов был поклясться, что слышал что-то, там дальше среди железных клеток. Дрожащей рукой он осветил противоположный ряд решеток. Его уверенность, что они одни, прошла в миг: там кто-то был, хотя это было невозможно. Свет выхватил чужую фигуру, только случай помешал Паше завизжать, он только скрипуче выдохнул воздух.       Леша вышел из его спины освещая мужчину…        «лет сорока с квадратным лицом, со сложенной фигурой и с дьявольской яростью в глазах, - прочитала Оля, - он любил пускать кровь своим жертвам, как сообщает выжившая. В его логове все было в крови. Он собирался сделать с ней то же самое, но она сбежала, одарив его шрамом от правой брови до противоположной щеки. Если бы не она, его бы никогда не поймали»       Этот же шрам увидели и парни, он как крошечная лента опоясывал лицо маньяка. Склонившись словно хищник, всем своим видом он показывал несдерживаемый голод, жажду убийства.       Они стали пятиться. Если бы не решетка, за который тот был закрыт, Паша уже бы потерял сознание от страха. Его надежды оказались ложными, та дверь не была заперта, как и все здесь. Его ноги стали ватными.       Двигаясь спиной вперед Леша опирался о решетку, слева вдруг послышалось дыхание, он резко перевел свет туда: неужели там еще один?       В глубине камеры сидел парень, прижимая колени к груди. Странным было то, что он сосал свой кулак. Его лицо можно было назвать красивым, если не тот факт, что одного уха у него не было, и кровь застыла на его шее. Щека была откусана, и руки, сжимающие колени, были в следах зубов, человеческих. В его глазах застыл ужас, граничащий с безумием, он был словно зверь.       Его там не должно быть, их обоих не могло быть здесь, они же все проверили.       Леша отвлекся лишь на секунду и вновь вернулся к маньяку, который теперь с шумом затягивался воздухом.       - Я чувствую запах крови. Кровь… - у него почти текли слюнки, сколько наслаждения, было в этом обычном мужском голосе.       Леша вспомнил рану Паши, только заметив полностью красную повязку. Он точно мог просчитать, и знал, что им не сбежать по лестнице от ублюдка, что мог учуять их издалека. Не двоим.       Он развернулся к Паше, быстрым движением развязав ткань.       - Беги, - сказал он.       - Что? – спросил ошалелый парень.       - Беги сломя голову отсюда.       - Я… я не смогу.       - Я сказал, бл**, помчался, - заорал он парню в лицо.       В глазах Леши вселилась уверенность, что он сможет бороться против маньяка. Паша шагнул, и еще, его ватные ноги не хотели двигаться, мышцы как заржавевшие связки с трудом и скрипом перемещались. Быстрее, еще, и вот он уже бежит по лестнице, почти спотыкаясь, помогая руками, на четвереньках, отбивая колени, он карабкался вверх. Его лицо было мокрым от слез.       И все же у Леши не было этой уверенности. Он сомневался сейчас во всем, даже в своей вменяемости. По крайней мере потому, что привязывал окровавленный кусок ткани к своей руке и собирался отдать отпор убийце. В том, что тот убийца можно было не сомневаться, он таких чувствовал.       - Крооовь!!! – закричал ублюдок и кинулся на парня с металлической дубинкой.       Леша попытался ударить первым, но тот будто был сделан из железа. Парень получил дубинкой с невероятной силой прямо в солнечное сплетение, его отшвырнуло к решетке.       Он не мог вдохнуть, в груди будто проделали дыру, кусок металла снова летел к нему теперь уже в голову. Слишком сильные удары, слишком быстро. Он снова ударил прямо под ребра ублюдку фонарем, единственным оружием, что дало ему секунду.       Секунду, чтобы успеть подставиться, оторвавшись от решетки он собирался вывернуться, но только подставил голову под удар. Удар, что обрушился на его затылок тысяча пудовой гирей. Фонарь выпал из рук. Треск черепа или звон в ушах оглушили его. Этот противник ему не по зубам.       Нет, не противник.       Убийца.       Он рухнул на колени, теряя сознание.       Не в силах двинуться, он мог только осознавать, как его тащат, для того чтобы потом расчленить из страстной любви к крови. Это последнее, о чем он думал прежде чем провалиться в полную, нескончаемую темноту.