Шепот стен

      Двумя этажами выше группа Андрея и девушек обследовала кабинеты, пытаясь не издавать особо громких звуков, чтобы не привлечь внимание сторожа, что однажды уже обнаружил их. Им повезло больше чем парням, на втором этаже было много сохранившейся мебели, даже простых предметов обихода. Так в одной из комнат они нашли одежду – пиджак, уже потускневший, но все еще с закрепленными к нему звездами, висевший на стуле. Если не обращать внимания на пожеванную насекомыми подряхлевшую ткань, казалось, его только что бросили здесь, будто хозяин еще в здании.       Фотографии в разбитых рамках, конечно выцветшие, поскольку провисели на стене неизвестно сколько времени, и уже около полувека назад их скинули со стены. Интересно наблюдать за воздействием времени на простые вещи, что окружают нас каждый день.       Скорее желая найти что-нибудь еще интересное, Марина выскочила в коридор. Лунный свет, проникавший сквозь забитые доски на окнах, делал все контуры предметов четкими. Пребывая в хорошем настроении, она обернулась к своим, чтобы поторопить их. Время не резиновое, а ей хотелось бы обойти как можно больше.       Ее юбка шевельнулась сама, словно внутри здания пролетел ветерок.       - Вы слышали это?       - Что? – что отозвался Андрей.       - Похоже на рычание, - Марина прислушалась, в принципе это мог быть внезапно поднявшийся ветер на улице, что задевал отломившиеся части стен или дул в незастекленные проемы, когда-то бывшие окнами.       - И все же.       К прежнему звуку добавился скрежет ногтей по бетонному полу. Кто-то приближался и не один. Рычание усилилось и размножилось, дополняемое скулежом.       - Собаки? – почти спрашивая сказала Оля.       - Только не говорите, что здесь их приют, - умилительно произнесла Марина. Но она стала насторожена. – Они кажутся злыми.       Никого видно не было, пока, но ясно слышали, как стая медленно приближалась с одной стороны.       - Нам, пожалуй, пора, - почти шепотом произнес Андрей.       Они сначала пошли в противоположном звукам направлении, а потом и побежали. И чем быстрее они бежали, тем, казалось, быстрее к ним приближались. Гавканье разносилось уже со всех сторон. Они двигались уже как могли быстро, но все же слышали совсем рядом, как лапы с характерным звуком отбивали дробь. Бежать казалось бесполезно. Как спасательный круг перед ними возникла открыта дверь. Марина, не смотря на уступающую силу перед Андреем, бежала первой влетела в комнату, затянув с собой других. Они захлопнули дверь, как раз вовремя просунув в огромную дверную ручку кусок дерева, может ножку стула.       В щель под дверью видны были лапы, странного окраса темно рыжего в темное пятнышко. Они скулили и царапали дверь с той стороны, лай оглушал.       Марина думала, что сойдет с ума, если это не прекратится. Но вдруг все стихло, будто их кто-то спугнул. Теней в щель внизу видно не было, они не ушли, а просто исчезли вмиг.       - Собаки вроде ушли, - с опаской, но и облегчением. Марина любила собак, но и боялась.       - По-моему, это были не собаки, а какие-то гиены или шакалы. Вы видели их длинные ноги? – с отвращением Оля вспоминала, что увидела, когда обернулась, пока бежала последней, боясь, что вот-вот чужие острые зубы вонзятся ей в ногу.       Теперь они огляделись:       - Это же склад документов, вдруг снова воспряла духом Марина.       - Похоже на то. ***       Вскоре и до Леши дошло, что что-то случилось со зданием или они не заметили этого с самого начала. Даже воздух, казалось, пропитался истерикой. Все время чудилось, что если повернешь за угол, там кто-то будет. Видения гуляли среди этих кабинетов. Звук собственных шагов искажался и, доходя до уха от стен, становился эхом из другого времени. Времени, когда здесь господствовал хаос, работали серьезные, но в то же время опасные люди.       Леша расхаживал как у себя дома, он почти упивался тем, как напряжены были все его нервы, как неосознанно он прислушивался к каждому новому звуку.       Один из таких звуков заставил взглянуть вниз. На полу была вода, разводы и вздутая поверхность пола говорили, что здесь она стоит давно. Пятна засохшей грязи расходились на несколько метров вокруг от стены до стены. Пахло плесенью и мокротой.       Нужно было идти на носочках, оказавшись посреди лужи прямо напротив двери Леша остановился. Краска на ней облупилась, видно от испаряющейся влаги. Но что-то было не так, и это привлекало его.       Паша, почти молясь, проскочил на носочках за его спиной. Услышав шлепанье Паши, Леша вдруг понял, что именно привлекло его в этой двери. Звук был другой, не кеды по луже. Первый, донесшийся до него звук напоминал плеск в ванной. И теперь он ясно это слышал, размеренное, но беспокойное плескание. Наверное, сломанные трубы перекачивали и расплескивали воду.       Но там было что-то еще. Подкравшись к двери, он попытался ее открыть.       Заперта.       Он подергал. И чем больше он дергал дверь, тем громче и беспорядочней плескалась вода.       Леша попытался выбить защелку ногой, полетели щепки разбухшей древесины. Настоящий потоп теперь плескался там, казалось, если открыть дверь, коридор затопит доверху. Трех ударов хватило, замок сломался и дверь поддалась.       Уха парней коснулся визгливый крик, заглушаемый бульканьем воды. В миг, когда комната только открывалась.       Внутри оказалось ничего, даже протечки не было видно. Похоже заржавевшие петли скрипели.       Куски плитки застилали пол, местами стояли лужи, такие же как в коридоре. Разорванной трубы нигде не оказалось. Была только вода. Окна под самым потолком не имели стекла. Стены страшно покорежило, плесени на них видно не было, но будто запотевшие, они покрывались разводами, взбухшее покрытие отваливалось кусками. Ощущение такое, будто комнату до потолка затопило, и эта вода стояла очень долго, успев растворить потолочную штукатурку.       Насмотревшись, Леша не осторожничая вышел, его ноги выше щиколотки все равно уже промокли. Когда он выходил, толкнул дверь. Она не издала ни звука.       Они продолжали ходить по развалинам и заглядывать в самые отвратные дыры. И с каждой минутой это место казалось Паше все более жутким. Глаза ничего не видели, а уши словно пытались его обмануть. Зато остальные органы чувств кричали, что пора убираться, он чувствовал это кожей, и через горечь во рту. И чем больше он пытался держать себя в руках, тем меньше ему это удавалось. Голову наполнил писк, и он начал задыхаться.       В тоже время почти возбуждение заполняло Лешу. Ему хотелось веселиться, смеяться, ему хотелось сделать что-то плохое, что-то невероятно плохое. Будто он обдолбался чем-то очень сильным. Голос в голове говорил ему, что самое время показать кто здесь властитель страха. Это место могло стать его обителью ужаса. Может именно поэтому его так тянуло сюда. Ему хотелось взять в руки оружие, да хоть палку с вбитыми гвоздями, почувствовать его тяжесть, его опасность, остроту. Хотелось ломать кости, слышать их хруст, почувствовать их непрочность. Услышать крики.       Его уши заполнили небывалые звуки. Громыхание и музыка, полный бардак, набор стонов, оханий, аханий, криков.       Стены теряли форму, теперь это было полотно видеопроектора, нет ткань, извивающаяся упругая, и рисунок на этой ткани страшно напоминал искаженные агонию лица. Переменяясь, словно пластилиновые, они сменялись, перемешивались и соединялись, образуя все более омерзительные маски, на самый жуткий маскарад.       Весь фон был алым, грязно красным, и Леша подумал о крови, о ее запахе, о ее вкусе, о том, как она течет. Все это захватило его, заполнило чувства. Он обернулся, выискивая Пашу, толи чтобы поделиться столь невероятным, что происходило с ним, толи чтобы повеселиться.       Паша стоял позади него, нет он почти падал, опершись о стену. Непередаваемый ужас был на его посеревшем лице. Кожа покрылась испариной. Он прижимал к себе руки, будто пытался что-то удержать в себе, удержать возможно свой разум. Глаза казалось смотрели никуда, и на все одновременно, бегая по полу.       Непревзойденные ощущения прошли, словно муза, пришедшая внезапно и так же внезапно исчезнувшая. Настроение упало, неужели тот видел то же, что и он.       Нет, никакие видения Паша не видел. Леша помахал перед лицом парня, тот отреагировал, но ему явно нужно было прийти в себя.       - Глотни что ли. Сто пудово взял с собой что-то, - он был зол, но сдерживал себя, ему снова хотелось почувствовать это место.       Они нашли закуток, где передохнуть. Леша закурил, он и забыл, что не курил уже часа два. Сидя на корточках у стены, он делал затяжку за затяжкой, пока Павел нервно разгуливал взад и вперед по маленькому пространству. Несмотря на взбудораженность, он все же не мог не заметить давящую атмосферу, и чувство необъяснимого страха, что был даже у него.       Рука с сигаретой подрагивала.       Мельтешение Паши его достали.       - Успокойся, а…       - Нет! – воскликнул Паша. – Я давно говорил, что надо уйти отсюда. Это место необычное, здесь явно что-то происходит. И это нас не касается, - нервно отчеканил трясущийся парень.       - Я тебе что говорил? Помалкивай, мы будем столько, сколько я захочу…       - Нет… Я-я ухожу. Я больше не могу.       Леша встал.       - Я сказал, мы не уйдем отсюда, - навис он над парнем, хотя был почти одного роста с ним.       - Не… не… - ему было страшно. Страшно находиться здесь, страшно не знать, что еще хранит в себе ужасвиль, страшно перечить Леши. Он готов был расплакаться, так низко и по-детски. – Я не могу.       - А мне по хрену. Понял? – он встряхнул парня с неимоверной силой, почти причиняя боль.       - Пожалйу…ста, - просить было бесполезно, но он молил.       Леша последний раз затянулся и бросил окурок на пол. Он яростно с размаху растоптал его.       - Ты пойдешь дальше со мной, потому что тебя оставлять нельзя. И ты будешь хорошим мальчиком. Ясно? – он грозно глянул ему в лицо. – Тебе понятно?       Паша опустил голову, заглатывая сопли, хотя еще не плакал. Леша схватил его за волосы подняв голову.       - Завали хлебало и собери сопли. Еще немного, и я выкину тебя в окно, хоть оно и высокое. Господи, как ты жалок, - он оттолкнул парня, будто испачкался. Его лицо перекосило, вены на шее вздулись, сейчас он выглядел для Паши страшнее того убийцы с ножом, что они встретили.       После поворота там была лестница, не такая, по которой они спускались на этот уровень, а более узкая – служебная. Леша направился туда. Паша не хотел, ох, как не хотел, но не мог не идти. Хватаясь за стену перевязанной рукой он с трудом передвинул ноги. Бинт уже полностью пропитался кровью, но он этого не видел.       Как и не заметил, что вход на лестницу был сломан, но если присмотреться, ясно, что это потайная лестница. Для каких-то особых нужд.