Эспрессо

Храбрость — это когда ты знаешь, что можешь потерять в итоге, но все равно это делаешь. Джулиан

      Когда тетя Дженна припарковывает свой синий старенький форд, мы с Джереми вылезаем из заднего сидения и направляемся к дому. Он выше меня на две головы, вымахавший за последний год мой брат обладает уверенной походкой и мужскими манерами поведения. Будучи старше меня, Джереми всегда вел себя как избалованное дитя, поэтому я хорошо помню времена, когда мое детское озорство поддерживалось его полу юношеским интересом. А сейчас я иду позади него, чувствую какую-то повзрослевшую часть его сознания.        — Обед в холодильнике, я отъеду ненадолго. — кричит Дженна, заводя мотор.        Я улыбаюсь и машу ей вслед. После следую в дом. Кладу свою сумку рядом с брошенным портфелем брата. Он уже развалился на диване. Слегка нахмурился, озадаченно посмотрел вперед.        — Что-то случилось? — волнуюсь я.        — Не твое дело. — следует резкий ответ.        Я обиженно поджимаю губы и заправляю выбившийся локон за ухо.       В холодильнике стоит кусочек курицы. Внимание привлекает упаковка яблочного сока. Предпочитая хорошей еде легкий перекус, я достаю сок, наливаю в стакан и сажусь на диван рядом с Джереми. Тот сразу же отворачивает от меня яркий телефон. Ложиться наискосок, чтобы полностью скрыть свое лицо большим телефоном.        А потом резко спрашивает:       — Если бы я был в трудной ситуации, ты бы мне помогла?        Я начинаю быстро моргать. Мы перестали задавать друг другу вопросы такого типа после смерти наших родителей. Да и вообще стали меньше общаться. Но я точно знаю, что наше родство будет всегда, и это не снимает с меня ответственности за брата.       — Конечно. — я начинаю улыбаться.       Он мычит. Отворачивается, снова утыкаясь в телефон.        Наступает тишина. Я делаю глоток сока. Стараюсь смотреть в потолок, потому что мое любопытство раздирает горло.        — С чем тебе помочь? — я пытаюсь быть очень вежливой, ненавязчивой.        — Это был чисто теоретический вопрос. — кидает Джереми.       И все же он заставляет немного насторожиться.        После напряженного молчания между нами, я все же решила уединиться в своей комнате. День в школе выдался тяжелым: моя подруга Кэролайн просила помочь ей с организацией весеннего карнавала, я любезно согласилась, вследствие чего нам пришлось украшать весь спортивный зал. Перед нашим расставанием она обещала позвонить мне перед сном, чтобы обсудить цветовую палитру шаров. Вечером мне скучать не придется.       Подхожу к зеркалу. Начинаю расчесывать свои растрепанные волосы. До уха доносится низкий голос Джереми, он на первом этаже ведет телефонный разговор. Понимая, что скорее всего я поступаю неправильно, я на цыпочках бегу к лестнице и немного пригибаюсь.        — Я же тебе сказал, передай ему, что я все верну. — брат ворчит. Он расхаживает из стороны в сторону. — В этом нет никакой необходимости… Я все исправлю, да… У меня есть для него альтернатива.        И он резко останавливается. Поднимает голову наверх. Заметил. Поспешил к лестнице, наступил на ступеньку. Как можно быстрее я сорвалась с места, вбежала в свою комнату и подперла телом дверь.        Джереми в мгновение оказался на втором этаже и ударил кулаком по белой деревянной двери. Я вздрогнула, еще сильнее прижалась к ней.       — Что ты слышала? — прокричал он.        Я зажмурилась. Лучше молчать.        — Отвечай мне!        Джереми начал толкаться. Мое слабое тельце было не в силах противостоять его широким плечам, большим рукам, но все же, упираясь ногами в мягкий ковер, мне удалось защититься.        Через несколько минут его тяжелое дыхание выровнялось, я с облегчением скатилась на пол. Приложила ладонь ко лбу. Кажется, у меня жар. Мокрые пряди темных волосы облепили лицо.        Попутно начала снимать синие джинсы, стянула белую майку. Осталась в одном белье и добралась до домашних шорт и футболки.        Выходить из комнаты было страшно, к тому же, сидя на кровати, я слышала бас Джереми. Он постоянно беседовал с кем-то по телефону, а когда голос утих, я схватила полотенце и побежала в ванную комнату. Закрылась на две защелки.       Чуть теплые струи воды хлынули на мое лицо, затем спину. Становилось капельку легче, тело расслаблялось. После душа я распустила волосы из хвоста, намочились только кончики. Закутавшись в полотенце, я вышла, оглянулась.        Тетя Дженна уже давно вернулась. Это было понятно по звукам телепередач: только она такие смотрит.        В комнате было ужасно душно, после переодевания пришлось открыть окно. До самой темноты из него дул свежий ветер. Удобно устроившись на кровати с заданной домой книгой, я пролежала так, пока глаза сами не закрылись.       Мне уже почудился милый сон. Я уснула всего на несколько минут, как почувствовала холодное прикосновение чьи-то длинных пальцев. Сквозь сон соображала, что это может быть. А когда окончательно вернулась в реальность, вздрогнула от страха.        Надо мной свисало тело Джереми. Кончик его футболки щекотал ногу, от чего мурашки по коже разбежались еще сильнее, чем от моего неожиданного пробуждения.        — Пойдем. — говорит он. Попутно включает свет во всей комнате, гасит тусклые настольные лампы.        — Куда? Так поздно? — я пугаюсь.       Наблюдаю, как брат уверенно залезает в шкаф, снимает с вешалки теплый бордовый свитер, кидает мне джинсы с нижней полки. Ловлю вещи, не понимающе окидывая насупившегося Джереми.        Замечая мою неподвижность, он закатывает глаза.       — По делам поедем, решить кое-какие проблемы.        Я шмыгаю носом.       — Выйди, пожалуйста.        Он фыркает, но все же покидает комнату.       Натягиваю брошенные вещи на себя, привожу волосы в порядок. Затем хватаю телефон с полки, никто не звонил.        Брат ждал меня на крыльце. Скрестил руки на груди, постучал подошвой кроссовок по деревянным доскам. На часах почти полночь, в доме абсолютная тишина, только сип тети Дженны иногда прерывает весеннюю тишину. Поэтому я на цыпочках пробралась к обуви, собралась.       Пришло осознание того, что мы с братом сбегаем из дома. Это показалось полнейшим безумством.       У самого выхода я накинула на плечи серую кофту и как только вышла, оказалась схваченной своим же братом. Он вцепился в мою руку, потащил к машине. Видимо украл у Дженны ключи. Толкнул меня на переднее сидение и жестом приказал пристегнуться. Я поспешно последовала его указаниям. Если он сошел с ума, то лучше согласиться с ним во всем, а если он просто не в духе, можно немного съязвить, но будучи полностью не уверенной в его состоянии, я решила следовать первому плану.       Сам он вернулся к входной двери, тихо и очень аккуратно запер ее на замок. После медленных действий рванул в машину. Оглядел меня, вроде как проверяя, из всех ли частей тела я состою. Выехал с парковочного места, а затем нажал на педаль газа.       Джереми сжат, как пружина. Скулы напряжены, только слышен скрежет зубов. Брат собран, уверенно держится за руль и поворачивает на дальние улицы.       Я оборачиваюсь назад. Пугаюсь ярко светящихся фар обгоняющей нас машины.       — Ты умеешь водить машину? — спрашиваю я.        Он прикрывает глаза, открывает и поворачивается ко мне с абсолютно сдержанным выражением лица.       — Пришлось научиться.        — Когда? — мне кажется, я пропустила половину жизни своего брата.       — Это не важно. — Джереми начинает сердиться.       Его каштановые пряди падают прямо на вспотевший лоб. Он вздергивает их.        — Куда мы едем?       — На встречу с одним человеком. — дополняет он информацию, сказанную в моей спальне.        Мысли о том, что это его новая дружелюбная девушка или же хороший приятель, которому понадобилась помощь крепкого двадцатилетнего парня и хлюпенькой восемнадцатилетней девушки, сразу же отпали. Наоборот, возникли самые ужасающие, вызывающие панику где-то под ребрами.       Когда машина затормозила у въезда в туннель на окраине города, сердце ушло в пятки. Пленяющая темнота не позволяла разглядеть всего полностью, однако свет от фар дал возможность рассмотреть два огромных джипа, стоящих прямо посередине туннеля.        — Пойдем. — хрипит брат.       Я хватаюсь за его руку.        — Нет, Джереми стой, мы туда не пойдем. — запищала я. — Что ты творишь?       Брат наклонился прямо к моему лицу. Нахмурился.       — Елена, если хочешь жить, то ты выйдешь из этой чертовой машины.       Я распахнула глаза. Только не это.        Его дыхание участилось. И прежде непоколебимая стена вдребезги разрушилась, в глазах заиграли нотки полной потерянности.       — Во что ты ввязался? — шепчу я. Мне действительно страшно. Ответа не последовало.        Поэтому когда брат вышел из машины, я побежала за ним. Оставаться одной не хотелось, сидение в неизвестности еще больше бы нагнетало. Догоняю Джереми и тут же прячусь за его спину, когда он замедляет шаги под выход двух мужчин из близ стоящего автомобиля.       Следовала остановка, долгая пауза. Я вцепилась в кофту брата, частично скрылась за ним. Почувствовала его отстраняющую поодаль меня руку. Защищает.        — Ты принес деньги? — от низкого баритона одного из них мурашки по коже. Я могу увидеть, что они оба в черных кожаных куртках.        — У меня есть кое-что получше. — держится Джереми.        — И что же это?        Он молчит, вздыхает полной грудью.        — Моя сестра.       Я замираю в немом крике. Отстраняюсь. Кажется, земля уходит из-под ног. Брат поворачивается ко мне. Хватается за плечи и трясет, бормоча:        — Прости меня, Елена. Я все исправлю. Прости!       Рывком прижимает к груди, я хватаюсь за его торс.       — Джереми, не отпускай меня. — кричу я.       Ужас сменяется дикими воплями, когда мужчина обхватывает меня за плечи, талию и тащит к машине.       — Джереми, помоги мне, Джереми!        Слезы начинают выступать. В непонимании толкаюсь ногами, кажется, попадаю в коленку моего похитителя, но он еще сильнее сдавливает меня и толкает на заднее сидение машины. Я падаю, ударяясь локтем. Тот сильно хлопает дверью, усаживается на первое сидение, и второй рулит назад.        Поднявшись к окну, осознаю, что все еще вижу силуэт неподвижно стоящего Джереми. Пытаюсь открыть окно, но оно заблокировано. Начинаю взахлеб рыдать. Сквозь всхлипы кричу имя своего брата. Голос почти пропал, сил звать на помощь больше нет.