***
Юнхо после телефонного звонка молча собирается и оставляет Чанмина одного в маленькой квартирке, бороться с похмельем. Не то, чтобы он был настолько жесток и безразличен к своему парню, просто, в данный момент младший закрылся даже от него, и это гнетущее чувство обреченности и бессилия перед возникшей между ними стеной доводит до отчаяния. Они с самого утра избегают смотреть друг другу в глаза, бегают друг от друга в этой чертовой коробчонке. Из этого болота Юнхо вытягивает телефонный звонок от бывшего руководителя его танцевального коллектива. Мужчина попросил подменить его на пару часов, заодно и попробовать себя в новой роли. Чтобы добраться до места репетиции, приходится вызвать такси. Удовольствие не из дешевых, если учитывать тот факт, что оба толком не работают, но здоровье у мужчины еще ночью пошло под откос. Магнитные бури или луна не в той фазе, но изувеченная нога вновь дала о себе знать тупой болью, словно кто-то с садистским удовольствием вгоняет в плоть отвертку. Нога опухла и покраснела. Чон перед уходом осторожно мажет ногу мазью и заматывает эластичным бинтом. Ходить больно. Как бы не старался беречь ногу и опираться на здоровую. Пока он, постукивая тростью по ступенькам, спускался вниз к выходу из подъезда, к крыльцу подъехал автомобиль. Переводя дух, мужчина сощурился и вышел на свет из полумрака первого этажа. Под ногами чавкает растаявший снег и судя по пасмурной погоде, всё что растаяло может пополниться новой порцией снега. Не оборачиваясь к окнам их общей с Чанминой квартиры, мужчина садится в салон такси, чувствуя, как спину до последнего жжет пронзительный взгляд. Еще бы. Молча с утра пораньше уехал. Даже с похмелья можно насторожиться. Это трудно назвать ссорой, то что произошло между ними сегодня утром. Особенно, если вспомнить начало их совместной жизни. Тогда они давали жару... Стены тряслись от их выяснения отношений, но как правило это часто заканчивалось горячим примирением. За невымытую чашку и брошенные под кровать носки Шим истерику не устраивал, сразу понял, что Чона исправит только личный опыт. Так и произошло. Младший перестал собирать за ним носки по квартире, мыть тарелки и чашки, что были расставлены по всему дому. В один прекрасный день перед генеральной репетицией не удалось нормально поесть и ... носков тоже на полке не нашлось. С тех пор как отрезало, старший стал относить свое грязное белье в корзину в ванной и мыть за собой посуду, ну, или хотя бы стараться не забывать мыть за собой посуду. Чанмин привык к порядку и до сих пор находит какое-то маниакальное удовольствие в уборке и готовке - как он сам говорит, это его успокаивает. Раньше Юнхо этого не понимал. Он по природе своей очень активный человек, всё и все рядом с ним в движении. Терпения и сосредоточенности на уборку и готовку не хватает. Всё в спешке пригорает, падает и ломается. Но после случившегося с ними на «закрытой вечеринке», пришлось учиться всему заново. Взялся откуда-то внутренний покой. Теперь Юнхо с неким безмолвным удовольствием может оттирать в ванной засохшее мыло в мыльнице, мыть посуду, складывать постиранные вещи и протирать пыль. Это позволяет ему не загонять себя в мысленную агонию и держаться в относительной норме. Без дела сразу же всплывают воспоминания и все те терзания, что лишают его покоя.***
Возвращаться в воспоминаниях старший позволяет себе лишь к самому началу. К моменту их с Чанмином знакомства. В периоды невыносимых болей и липких кошмаров, он часто мысленно возвращается к тому загадочному и притягательному образу Чанмина. Это служит неким якорем для него. Возврат в прошлое невозможен и дело даже не в прошлом, просто, этим самым якорем для него является этот самый парень. Они прошли огонь и воду вместе, остались живы и оба сломлены и разбиты. Не те, что раньше. Оба боятся открыться, чтобы не показать насколько в душе все искорежено, насколько тяжела эта ноша из осколков памяти пережитого ужаса и боли друг друга. В их первый день знакомства так же, как и сейчас, с неба сыпались белые хлопья снега. Поток настолько плотный, что невозможно было разглядеть дороги. Они вместе с исполнителями главных ролей в новой постановке тряслись в переполненном автобусе. Транспорт встал на дорогах из-за пробок. Менеджер нервно посматривает на время и бормочет о том, что они сильно опаздывают. Юнхо затерялся среди шумной компании молодых ребят, все шутят и весело смеются, не замечают течения времени, любуются видом из окна. Не каждый раз зима приходит настолько снежной, обычно в здешних местах зимы менее выражены. Им для того, чтобы окончательно не потерять запись у фотографа, приходится выйти из транспорта, укутаться в шарфы и добраться до места съемки пешком. Вся зрелищность из окна автобуса меркнет после столкновения со стихией за пределами теплого салона транспорта. Снежинки то и дело норовят забиться под шарф, поток ветра упрямо бросает снег в лицо, а под ногами некогда белый покров превращается в слякоть. Они всей дружной компанией из десяти человек наконец-то добираются до небольшого кирпичного здания, окна, что выходят к дороге заставлены стильными рекламными плакатами с обещаниями угодить каждому посетителю этой фотостудии. Они, шумно переговариваясь, заходят в небольшую прихожую, где их тут же встречает приветливая девушка, помогает всем отряхнуться от снега и оставить верхнюю одежду на вешалке. Их фотографом оказался молодой мужчина, высокий и серьезный. Как только их проводили в помещение для съемок, молодой профессионал вышел из подсобки и окинул шумную компанию оценивающим взглядом. Ни тени улыбки - ни в глазах, ни в уголках губ. Это на тот момент притягивало взгляд разговорчивого артиста. Как так? Разве фотограф не должен быть приветливым и общительным? Может не с той ноги встал? Юнхо одним из первых отправляют в маленькую раздевалку гримироваться. Он быстро переодевается в черные джинсы, та самая девушка из прихожей подает ему тонкую белую рубашку, бросает на парня беглый взгляд и ерошит быстрым движением его влажные волосы. Пока артист накидывает на плечи рубашку, помощница отходит к столику, где разложена косметика. Парень перемещается на кресло у зеркала и отдается в умелые руки профессионала. Особой магии не произошло, девушка лишь сравняла тон кожи, выделила как можно естественнее его брови, слегка подвела глаза и едва заметно тронула губы прозрачным блеском. Это заняло от силы минут десять. Он даже не успел расслабиться, как его отправили на съемку. К моменту возвращения Чона на небольшой съемочной площадке включили искусственное освящение, сам фотограф что-то настраивает в данный момент в своей камере и переговаривается с менеджером. Заметив, что один из артистов уже готов к съемке, фотограф кивнул ему в сторону рабочего пространства. - Расслабься. Представь, что сейчас ты на сцене, - мужчина внимательно оценивает артиста, прежде всего, как рабочий материал, просчитывая в голове его минусы и плюсы, возможные удачные кадры. - Кто-нибудь, включите музыку, - он оборачивается к собравшимся вокруг артистам. - Подождите, - отзывается Юнхо. - Я сам включу. - Танцор вытаскивает из кармана джинс свой телефон, передает его менеджеру и просит его нажать на "воспроизвести". Маленькую студию тут же заполнили мелодичные звуки: гитара вперемешку с электронным отзвуком далекого космоса. Мягкий и чарующий мужской голос погрузил собравшихся в некое таинство. Том Йорк творит чудеса. Дело и правда начинает двигаться с мертвой точки, музыка позволяет Юнхо забыть о неловкости и страхе перед камерой и погрузиться в свой мир. Фотографу почти не приходится комментировать проделанную работу, лишь изредка напоминать ему о том, что надо не забывать о камере, потому что музыка полностью заполняет этого паренька, он гибок и ловок, но что еще интереснее, очень артистичен и камера его любит. Мужчина не в силах оторвать восхищенного взгляда от плавных движений, от блеска в глазах, от той харизмы, что излучает этот молодой артист. Когда мальчишка (а так на тот момент Чанмин его и воспринимал, это только потом окажется, что Юнхо старше, но это уже совсем другая история) поднимает горящие кокетством глаза на объектив, фотограф на мгновенье отрывается от камеры, встречаясь с ним взглядом. Юнхо уже забывает о камере, съемке для журнала и рекламных буклетов, музыка открывает совершенно другую его сторону. Он чувствует необычайное влечение к человеку напротив, ему нравится, как скользит взгляд по его телу, нравится ощущать кураж и странный трепет и восхищение, когда ему удается преодолеть собственный страх перед встречей с фотографом взглядом. Не быстрым и случайным, словно подглядываешь, а открытым. У него откуда-то появляются крылья за спиной и хочется улыбаться. - Спасибо, - наконец-то произносит мужчина и переводит взгляд на камеру. После такого куража равнодушное спасибо опускает танцора на грешную землю. Становится как-то пусто и неприятно. Юнхо молча кивает и уходит с площадки к своим коллегам. - Парень, - отклик фотографа тут же дарит ему огромный запас надежды. - Как тебя зовут? Танцор оборачивается к мужчине и открыто улыбаясь ему отвечает: - Юнхо.***
Их первая встреча так ничем многообещающем так и не заканчивается. Фотографа увлекает работа, а Юнхо слишком восхищен мужчиной, чтобы нагло выдернуть его из рабочего процесса каким-нибудь глупым вопросом и перетащить все внимание на себя. Парень робко наблюдает за специалистом в своем деле, даже ни разу не отвлекся на разговоры с коллегами. Что-то неописуемым образом влекло его к этому фотографу, которого, как выяснилось чуть позже, зовут Чанмин. Их менеджер пару раз звал его по имени пока уточнял некие рабочие моменты. В тот день танцор покидает студию окрыленный волшебным моментом, но в тоже время где-то в глубине души осознание того, что он не сделал ничего, чтобы познакомиться или хоть как-то показать Чанмину, что он ему интересен, огорчает артиста. Но долго грустить на самом деле некогда, перед премьерой все словно с цепи сорвались, выжимая из танцоров все, что можно и нельзя. Каждое движение должно быть отточено, вовремя воплощено и правильно отображено в танце. Обычная практика, но это психологическое давление, которым злоупотребляют художественный руководитель и хореограф доводит даже новичков практически до автоматизма. Не думать о следующем шаге, не бояться. Усталость забирает все сомнения и страхи. Танцор остается наедине с музыкой и собственным телом. Остается лишь чувствовать мелодию и тонуть в ней. Перед самим выступлением все не на шутку взвинчены. Как всегда происходит чп с костюмами и у кого-то в обуви находят парочку иголок. Но все в итоге удается уладить. Иголки не ранят танцора, он по привычке вытряхивает обувь перед тем, как ее натянуть, но настроение это ему портит знатно, поэтому весь коллектив быстро собирается под гневную брань в адрес обидчика. Юнхо не обращает внимания на гневную тираду, на переполох в гримерной, он, устроившись на стуле, полностью погружен в музыку, что играет в наушниках. Это помогает ему собраться перед выступлением и на полную выложиться на сцене. Кто-то трясет его за плечо и вытаскивает один наушник из уха. Пора. Вот-вот все начнется. Парень поспешно откладывает телефон в сторону и срывается в закулисье из гримерной. Сердце бешено стучит от страха и предвкушения. Зал гудит, раздаются аплодисменты. Юнхо еле успевает занять свое место на сцене перед тем, как занавес начинает подниматься. Заиграла музыка и танцоры плавно задвигались в танце. В каждом движении своя история и их задача ее донести. Юнхо не смотрит на людей в зале. Ему страшно. Свет софитов ослепляет. Но парень чувствует ту энергию, что отдает им зал. Этого достаточно. Отдавая свою энергию в танце, он наполняется энергией из зала. Быть может ты не видишь, кто на тебя восхищенно смотрит, но определенно это чувствуешь. Сердце бешено колотится в груди, дыхание сбито от сложных движений в танце, со лба катится пот, падает на кончик носа, это противно щекочет, но почесать ведь нельзя.***
После изнурительного труда на сцене артисты на кураже выходят поклониться публике, радостный гул, одобрительные вскрики и аплодисменты окрыляют еще сильнее. Юнхо, радостно улыбаясь, кланяется низко, ощущая приток неописуемого счастья от осознания того, что упорный труд на репетициях вылился в хорошо проделанную работу, от того, что получил огромное удовольствие выступать здесь и сейчас, от того, что умеет чувствовать и жить на этой сцене. Уже в гримерной счастливая молодежь разбирает подарки и цветы, получает поздравления от директора театра и парочку жестких напутствий от хореографа. Это только начало. Им еще предстоит выступить с несколькими представлениями этого репертуара. Юнхо устало плюхается в кресло перед зеркалом и вооружившись ватным диском и средством для снятия грима, принимается возвращать себе "свое лицо". Рядом периодически останавливаются танцоры, чтобы переброситься парочкой фраз. - Наш уговор в силе? - Облокотившись на спинку кресла, интересуется девушка. - Мы едем в клуб? Или твоя "малышка" все-таки не дожила до этого дня? - Уговор в силе, - парень выкидывает грязный спонж в целлофановый пакет и берется за новый, смачивая его средством, он встречается взглядом с танцовщицей в зеркале. - Машина на ходу. Но я напоминаю, что ты всегда можешь отправиться в клуб пешком или взять такси, если тебя не устраивает мое средство передвижения. - Он мягко улыбнулся ей и подмигнул, но вид у него при этом был серьезнее некуда. Когда дело доходит до его раритетной тачки и жестких подколок коллег, он становится прямолинейней некуда. - Чего ты такой серьезный? Устал? - Девушка тихо смеется, но понимает, что продолжать эту тему лучше не стоит, а то и правда, потом с клуба пьяной придется добираться до дома на своих двоих, а тут какой-никакой транспорт. - Ладно, пойду и я марафет наводить, а то вы ведь без меня уедете, парни. Оставшись наедине с суетой и своим отражением, танцор продолжает процедуру очищения, пока не пропадает ощущение второй кожи. - Тут для Юнхо подарок от тайного поклонника, - в гримерку заглядывает работник сцены с букетом цветов. - Просили тебе передать, - мужчина смеясь передает букет. - Сводишь с ума даже мужчин. – Все в гримерной всполошились, принимаясь удивляться и обсуждать данное неординарное событие. - Спасибо, - парень удивленно взглянул на букет роз, взял его из рук работника, а затем потянулся за карточкой, что торчала из букета. "We're demons or we're birds... Ни один снимок не сможет передать твоей красоты". Приятно. В двойне приятно, если эти цветы от того самого фотографа, что снимал их для журнала и рекламных акций. Юнхо никогда не забирает цветы с собой, так как в своей комнатушке бывает очень редко, здесь его второй дом, поэтому танцор давно уже обзавелся самодельными вазочками для цветов. Позаботившись о своих цветах, Юнхо переоделся в повседневную одежду, привел волосы в порядок и пошел собирать свою дружную компанию в путь. Общаются они не то чтобы все дружно или являются закадычными друзьями, но коллективизм им не чужд. Здесь можно от души посмеяться и повеселиться, а то что у человека на душе и за ней никого не волнует. Для этого каждый из них выбирает свой метод уже за пределами этой компании. Машина у Юнхо по сеульским меркам доисторическая. Ни солидного внешнего вида, ни каких-то особых наворотов. Еще и закапризничать может и заглохнуть на середине пути. А танцор ей гордится. Куплена первая машина на скопленные деньги. Он тогда был всего лишь начинающим артистом, студентом, перебива́ющимся в перерывах между выступлениями случайными подработками. Его история стара как мир. Родители Юнхо были против желания сына уехать в столицу и поступать в университет искусств. Ибо реальность такова, что выбиться в люди даже самым талантливым удается не всегда. Поэтому он уехал в Сеул из родного города без поддержки, перебивался как мог, пока благодаря его усердию и трудолюбию, к нему не повернулась удача. Машина у Юнхо пусть и старенькая, но чистая и аккуратная. Он с удовольствием выходной день может провести за ее ремонтом и чисткой салона. Ласково ее называет "малышкой" и воркует, как с возлюбленной. Вот и в этот день танцевальный коллектив из семи человек двинулся праздновать успешное завершение выступления. Как они вместились в маленькую машину загадка, но пока еще им ни разу не попадался на пути полицейский патруль, который как следует оштрафовал бы их. В клубе дружная компания принялась сразу же заказывать напитки. В ход в основном идут соки, в которые каждый по желанию в тихую подливает из маленького флакончика что-то покрепче. Ибо покупать много алкоголя в баре дорогое удовольствие. В клуб идут или уже навеселе или же, рискуя правилами клуба, мухлюют на месте. Юнхо, как законопослушный (от части) гражданин предпочитает пить чистый сок, без допинга. Алкоголь в последние годы наоборот вгоняет его в стресс. Сколько бы не выпил, его тут же настигает бессонница и прочие неприятности, которые не упрощают ему жизнь. А так как он водитель транспорта, который раскидает всех по домам после посиделок, особо никто не лезет с "да что ты как чужой, выпей с нами". Для того, чтобы скинуть напряжение и стресс, ему достаточно выйти на танцпол. Там все вопросы решаются. Танцевать компания выходит, как только начинает играть знакомая мелодия. И громко напевая слова песни танцует кто на что горазд. На этот раз поют всем залом, так как заиграла песня Sunmi - Gashina. Девчонки повторяют движения из клипа, а парни, громко смеясь и дурачась, пытаются не отставать.***
Уже позже Чон развозит всех по домам. По дороге они всей веселой компанией чуть не попались в теплые объятия полицейского патруля. Самого пьяного попытались спрятать, но ему вдруг стало плохо и пришлось остановить машину, чтобы салон автомобиля не наполнился новыми запахами и содержимым от этих самых запахов. Чтобы не стало совсем грустно, танцор включил запись популярной корейской музыки. В колонках тут же по салону разнеслась энергичная мелодия. Те, кто еще был в состоянии двигаться, подхватили ритм и двигали руками и плечами в такт. Когда с заданием было покончено, парень заехал в круглосуточный магазинчик недалеко от своего дома, прикупить лапши быстрого приготовления да чего-нибудь из сладостей. Пока он определялся, какую именно сладкую газировку приобрести, в зал зашел еще один покупатель. Юнхо отреагировал на характерный сигнал при входе посетителя, повернул голову на звук и удивленно вздернул брови. В магазин в полном вооружении съемочной техники зашел Чанмин. Уставший и задумчивый. Подойти или не подойти? Может все-таки не стоит? Но то самое послание от тайного поклонника не давало ему покоя. Вряд ли кто-то из его поклонников знает, что он любит творчество Radiohead. Да и те самые строчки были из песни, под которую парень танцевал на фотосессии. Совпадение? Есть конечно же большая доля вероятности, что он ошибся и просто пустил не вовремя проснувшиеся воображение в дело, но гадать он не любит. Есть сомнения? Тогда почему бы не проверить и не получить ответ? Юнхо проходит к замершему у стеллажа с алкоголем мужчине и хлопает того по плечу. - Привет, работаешь сверхурочно? - парень широко улыбается. Чанмин поднимает на Юнхо удивленный взгляд: - Привет, я же не только в салоне работаю, - быстро отводит взгляд, берет с полки банку пива и кладет ее в корзину. - Отличное выступление. Я не спец в танцах, но мне понравилось ... Юнхо рассмеялся: - Спец, не спец, главное, что ты почувствовал и извлек для себя что-то важное, - он подмечает как немного скованно чувствует себя рядом с ним его собеседник. - Это ты прислал мне букет цветов? - Нет, - фотограф вдруг подорвался с места и поспешил к следующему стенду, уже с едой, судорожно наполняя корзину. - А мне интуиция подсказывает, что все-таки ты, - парню вдруг стало спокойно на душе и вера в то, что тайный поклонник именно Чанмин, крепла с каждой секундой. - Твоя интуиция дала сбой, - фотограф спешит к кассе, выкладывает продукты, чтобы быстро расплатиться. - Настолько внимательным был только ты в тот день, да и строчки из песни. - Он больше не стал давить на фотографа, молча наблюдал как тот расплачивается за продукты, а затем быстренько выложил свои. Пока Чон копается в своем кошельке, мужчина собирает в пакет приобретенное и спешит покинуть магазин. Танцор занервничал еще сильнее, когда понимает, что может его уже не нагнать. Заплатив, он быстро сгружает продукты в пакет и выбегает из магазина. Неужели он ошибся? Поспешил и слишком явно надавил? Черт. Его нигде не видно. Расстроенный, он обходит магазин, чтобы попасть на стоянку к своей машине и немного удивленно замирает на месте. У его машины стоял Чанмин. - Призрака увидел? – усмехнувшись, поинтересовался парень. - Я думал ты уже ушел, - радостно улыбаясь, парень поспешил к машине. - Откуда ты знаешь, что это моя машина? - Так скажем, я свои источники не выдаю, - Шим Чанмин мягко улыбнулся парню, но хитрый взгляд выдавал игривый настрой. - Источники, значит, - парень подошел в плотную. То, что Чанмин немного его выше слегка смущает танцора, сразу возникает ощущение того, что он младше. Глупо, но пока он отделаться от этого липкого чувства не может. Юнхо наклоняется вперед и уверенно, но без напора, прижимается к губам мужчины. - Думаю со мной тебе понравится иметь дело куда больше, чем с источниками.***
Хичоль задерживался, поэтому пока что Чанмину ничего не остается, кроме как лениво ковыряться в своем телефоне, попутно перекидываясь ничего не значащими фразочками с Кю, который как обычно присутствовал только виртуально, вещая из динамиков в помещении. Это помогало отвлечься от мыслей о Юнхо, который сейчас словно отдалялся от него, все больше уделяя внимания театру и трупе. Казалось бы, нужно радоваться, что мужчина начинает хоть как-то возвращаться в обычную жизнь, где нет места кошмарам и страхам, но радоваться отчего-то не получалось. Возможно потому, что они не делали это вместе, стоя плечом к плечу друг с другом. Сейчас каждый карабкался из этой ямы в одиночку, своими методами. Юнхо отвлекался посещением театра и «построением» новеньких танцоров, усиленно делая вид, что вид трупы, в которой ему как танцору больше места нет, его не ранит. Чанмин же позволил полностью поглотить себя жажде мести и предвкушению расправы. Конечно же скрывая все это от Юнхо. И поднимать вопрос о том, кто больше виноват в их отдалении друг от друга в данный момент Чанмину ой как не хотелось. Что-то ему подсказывало, что ответ ему может не понравиться. Поэтому мужчина и искал любой способ отвлечь себя от размышлений о состоянии их с Юнхо взаимоотношений. Он еще успеет подумать об этом потом, когда наконец покончит с Сонджоном… Минут через сорок в помещение наконец ввалился Хичоль. Вид у него был явно не для утренней прогулки – по одежде, запаху алкоголя и дыма и кругам под глазами не составляло труда догадаться, что эту ночь Ким провел явно вне дома. - Всем привет! Надеюсь вы тут без меня скучали? – С этими словами Хичоль с размаху рухнул на одно из компьютерных кожаных кресел, звучно отхлебывая кофе из самого большого стакана, который Чанмин только видел в своей жизни. - Судя по виду, это как раз-таки ты из всех нас явно не скучал ночью, - хмыкнул Чанмин, откладывая телефон в сторону. – Решил тряхнуть стариной или что? - Или что, - отчеканил Хичоль, устало запрокидывая голову назад, разминая шею и громко вздыхая. – Только из «Dominus»-а вырвался. Это чертовка Хёна перепьет любого мужика. Ох уж эти профессиональные жрицы любви, разводящие клиентов, сколько в нее не вливал - ни в одном глазу. - Хёна, что за Хёна? – Напрягся Чанмин, услышав название клуба, куда ему теперь вход закрыт. - Та пышногрудая блондинка, которая была в прошлый раз вместе с Сонджоном. Если ты, конечно, успел рассмотреть хоть что-то вокруг в тот раз, кроме него самого, - сказал Хичоль, неодобрительно зыркнув на парня. - Пышногрудая блондинка? – Наконец встрял в разговор Кюхен, явно заинтересованный описанием. – К черту Шима, хён, бери в следующий раз с собой меня! Чанмин на это только глаза закатил, оставив комментарий проигнорированным, так же, как и Хичоль. - Помню, что кто-то с ним был, но как-то не утруждался, знаешь ли, рассмотрением тамошних обитательниц. Так что – ты знаком с этой самой Хёной? - Не утруждался он, - фыркнул Хичоль, - а стоило бы. Знаком – она там уже довольно давно работает. В прошлые разы она обслуживала тех, с кем я там дела обсуждал. Далеко не дура, иначе так долго бы там не задержалась. - И что? Сумел что-нибудь у нее выпытать про Сонджона? – Подался вперед Чанмин, даже не замечая, как напряглась буквально каждая мышца в его теле. - А как же! – Щелкнул пальцами Хичоль, после чего сделал очередной большой глоток из стакана. – Я же профи как никак. - И какие новости? – Снова раздался голос Кюхена. – Сможем его там выловить? - Да как два пальца. В «Dominus» он появляется где-то раз, от силы два в неделю. Секс и наркота его интересуют мало, в основном он там ради азартных игр. Как я понял, он любитель высоких ставок, да и в принципе в покере хорош. Многие из гостей уже успели обжечься и больше с ним играть не рискуют. Поэтому наш мот папенькиного состояния рад каждому новому лицу, которое умеет нормально играть и не боится повышать ставки. – Хитро улыбнулся Ким. - Предлагаешь подобраться к нему через игру? – Глаза Чанмина загорелись каким-то животным огнем предвкушения. - Бинго! Похоже это единственный момент, когда мы сможем приблизиться настолько, чтобы нацепить на него жучок. Пробраться на парковку и провернуть это с машиной не выйдет – стоянка слишком хорошо охраняется, плюс его водитель, он же по совместительству и один из телохранителей, всегда в ней. Так что остается только этот вариант. - Когда он будет в клубе в следующий раз, Хёна не сказала? - Спросил Кюхен. - Нет, она не в курсе. Но на этой неделе он там уже был, так что больше может и не появится. Плюс нельзя так просто прийти и сказать, что я хочу играть именно с ним. Это вызовет только вопросы. Сразу нужно примелькаться, зарекомендовать себя, чтобы потом можно было у управляющих попросить свести меня с кем-нибудь посерьезнее. - И как долго это займет? – Чанмину тяжело дается сдерживать себя и сохранять хотя бы относительную видимость спокойствия. Теперь, когда Сонджон уже не был просто призраком из прошлого, а оказался реальным, живым – из плоти и крови и был, казалось бы, так рядом, каждая минута промедления причиняла Шиму почти физическую боль. - Я думаю недели три должно хватить. – Хичоль прицелился и запустил опустевший стакан из-под кофе в корзину, стоящую у стены. - Твою ж мать! – Выругался Чанмин сквозь зубы, опуская голову вниз и резким жестом зарываясь руками в волосы. - Шим, по сравнению с тем, сколько мы до этого ждали, это ерунда. – С пониманием в голосе произносит Кюхен. - Да знаю я, знаю. Но от этого не легче. – Вздыхает Чанмин и откидывается на спинку дивана. - Есть еще момент. – Задумчиво произносит Хичоль. - Что еще? – Чанмин напрягается, так как тон Кима ему явно не нравится. - Сесть с ним за один стол это одно дело. Но это вовсе не гарантирует, что я сумею до него дотянуться и навесить жучок. Возможно даже наоборот. Нужен кто-то, кто может беспрепятственно его коснуться, проходя мимо. - Официанты, охрана, девочки? – Перечислил варианты Кюхен. – А туда, кстати, вообще кто-нибудь кроме игроков допускается? - Конечно же да. – Закатил глаза Хичоль. – Официанты и охрана отпадает, с чего бы им его лапать одного из своих VIP-клиентов. Остаются только девочки. Или мальчики. Все зависит только от вкуса гостей. Их часто с собой берут – кто-то своих, чтобы продемонстрировать «игрушку», кто-то выбирает среди местных - так сказать, совмещает развлечения. - И что теперь? – Спрашивает Чанмин. – Нам искать кого-то из местных, кто согласиться на это? - А ты правда сможешь кому-то там настолько довериться? – Скептически поднял бровь Хичоль. - Да нет, конечно. – Чанмин тяжело вздохнул. - Значит нужен кто-то свой. – Заключил Кюхен. – Но кто? У нас не так уж и много вариантов. Минхи-нуна? - Йа! – Взвился Чанмин. – Даже не думай сюда впутывать нуну. Я ее к этому уроду и близко не подпущу. - Не то чтобы Я жаждал ее туда отправлять. Но какие еще варианты? Ну ладно – даже если обставить все так, будто Хичоль-хен у нас по парням. Тебе в любом случае нельзя, он тебя узнает. Я? Уж извини, но я работаю только удаленно. Хотя бы потому, что я на данный момент даже не в Корее. И что? У нас большой выбор? - Мне плевать! Нуна туда не пойдет и точка! Даже рассказывать ей об этом не смей! - Боже, да угомонитесь вы уже! – Поднял голос Хичоль, устало потирая виски. – Дайте мне подумать. Итак, что мы имеем. За вычетом Кю и Минхи, если не привлекать никого нового, у нас остается один Чанмин. Которого, во-первых, не пустят уже на входе, во-вторых, его наверняка узнает Сонджон. И если первый пункт еще хоть как-то решаем, то вот второй – сомневаюсь. - Черт, Шим, хоть бери и грим на твою уродливую мордашку накладывай, а. – Недовольно пробурчал Кюхен. - Еще у кого тут уродливая мордашка. Ты-то свою даже не показываешь, - беззлобно огрызается Чанмин. - Грим… - задумчиво пробормотал Хичоль, после чего оценивающе прошелся глазами по парню. – А ведь может и сработать. Но нужно пробовать! - Что? Ты серьезно? – Удивленно поднимает голову Чанмин. – Думаешь прокатит загримировать меня под кого-то другого? - Нет, менять тебе лицо полностью смысла нет. Слишком уж много грима – мы же ни в кино снимаемся, ей богу, он может и заподозрить что-нибудь. Значит нужно сделать все так, чтобы не возникло вопросов, почему ты тяжело накрашен. – На этих словах Хичоль расплылся в широкой ухмылке, которая ну очень не понравилась Чанмину. – Чанмин-а, мальчик мой, таскал ли ты когда-нибудь в детстве вещи из шкафов мамы и нуны?***
От Хичоля не было новостей больше недели. Он только лишь изредка отписывался смс-ками Чанмину или Кюхену, что процесс идет, клуб он исправно посещает и уделывает этих любителей покера на раз, два. Теперь ему даже самому быстрее хотелось встретиться с этим Сонджоном, потому что с остальными «игроками» Ким, по его же словам, скоро свихнется от скуки или чего доброго, начнет подыгрывать этим дилетантам из жалости. Чанмин на эти сообщения «великого Кима» только лишь закатывал глаза и, предоставленный пока самому себе, продолжал тренироваться. Особенно он сейчас налегал на стрельбу и тренировку концентрации и выносливости. Тренировки без Хичоля, в одиночку, были, конечно, далеко не такими продуктивными, но просто сидеть и ничего не делать Чанмин был не в состоянии. Времени в зале он сейчас проводил все же меньше, чем в присутствии Кима, что явно радовало Юнхо, чей парень сейчас приходил домой не затемно, без кучи синяков и ссадин и не вымотанный в усмерть. Да и Чанмин тоже, на самом деле, был рад возможности проводить больше времени рядом с мужчиной. Шиму даже не обязательно было находиться каждый момент в непосредственной близости от Юнхо. Достаточно было знать, что старший рядом, в одной с ним квартире – это сразу же окутывало Шима ощущением дома, уюта и тепла. В какие-то моменты он даже ловил себя на ощущении покоя и умиротворения – почти «как раньше». Вот только погрузиться в это ощущение с головой, прочувствовать его полностью для Чанмина было, похоже, непозволительной роскошью. Стоило только остаться в квартире одному (Юнхо начал все чаще наведываться в театр на репетиции труппы) или заметить, как Чон борется с очередным приступом боли в изувеченной ноге. В такие моменты Шим четко, до зубовного скрежета, осознавал, что не сможет освободиться от призраков прошлого, пока не разделается с ними в реальной жизни. Ему необходимо было уничтожить Сонджона, чтобы иметь возможность самому жить дальше. Именно жить, а не существовать, мучимый призраками прошлого и постоянным страхом повторения кошмара, который произошел с ним наяву. Чанмин в очередной раз гонял все эти мысли по кругу у себя в голове, пока сосредоточенно отжимался от пола в зале. Из этого своеобразного транса его вывел громкий лязг железной входной двери. - Надо же, тренируешься. – Это был Хичоль! Наконец собственной персоной. – А я-то боялся, что ты тут без моего жесткого контроля совсем распустишься. Чанмин на это замечание мужчины лишь фыркнул, прекращая упражнения и вставая на ноги. - Как все продвигается? – Шим сразу же перешел к интересующему его вопросу, пропуская приветствия. Впрочем, Ким всегда грешил тем же, так что это уже давно стало нормой в их общении. Хичоль на вопрос лишь хитро улыбнулся и мотнул головой в направлении кабинета, взглядом указывая Шиму следовать за ним. В горле пересыхает, а сердце непроизвольно начинает биться в ускоренном ритме. Чанмин сглатывает и следует за мужчиной. - И так господа и… господа, - начинает Хичоль, как только они выходят на связь с Кюхеном. – Спешу Вам сообщить, что День Х уже близок! - Ты таки добился организации игры с Сонджоном? Когда?! – Чанмин жадно смотрит на Кима в ожидании информации от которой возможно зависит вся его дальнейшая жизнь. Его и Юнхо. - Ровно через неделю! – Провозглашает мужчина, явно довольный собой. – Но до этого момента нам еще много чего нужно сделать. Как минимум – убедиться, что мы сможем провести туда тебя без всяких проблем. Нам не нужны непредвиденные проблемы в последний момент. - Ты реально был серьезен с той идеей о переодевании, верно? – Скорее утверждает, нежели спрашивает Кюхен по громкой связи. - Кю, мальчик мой, я всегда серьёзен. – Ухмыляется Ким и расстегивает большую спортивную сумку, которую притащил с собой. Увидев содержимое, все что остается Чанмину, это повалиться лицом на кожаный диван и глухо застонать в подушку. - Ну хёёёооон. - Так! Отставить нытье! Либо это делаешь ты, либо подключаем Минхи. Мне казалось в прошлый раз мы все решили. Так что давай, поднимай свой тощий зад – будем тебя прихорашивать. - Что?! – Чанмин резко подрывается с дивана, ошарашенно смотря на Кима. – Ты хочешь сделать это сегодня?! - А чего тянуть? – Хладнокровно выгибает одну бровь Хичоль. – Если окажется, что эта идея изначально провальная – лучше нам об этом узнать пораньше. - Он прав, Чанмин. Так, если тебя все же узнают и не пустят, у нас будет еще хотя бы неделя придумать что-то еще. Если это вообще возможно, - последнюю фразу Кюхен пробормотал в микрофон еле различимо. Чанмин, понимая, что иного выхода действительно нет, еще раз громко вздохнул и встал с дивана, подходя к Киму и начиная извлекать содержимое сумки. Сегодняшняя ночь обещает быть длинной …***
- Алло? – Юнхо старался ответить на звонок как можно беззаботнее, но все же чувствовал, что с этой задачей справился плохо. Вряд ли Шивон звонит ему за полночь ради того, чтобы пожелать сладких снов или просто поболтать. В последний раз они созванивались с ним буквально два дня назад. Тогда Шивон рассказал, что похоже Чанмин и его новые «друзья» явно что-то затевают. Этот Хичоль последнюю неделю стал практически каждую ночь наведываться в закрытый элитный клуб «Dominus». В подробности Чхве вдаваться не стал, но у Юнхо хватило ума понять, что заведение явно не танцами с алкоголем в первую очередь заманивает туда своих клиентов. Шивон не вдавался с детали того, как ему удавалось добыть информацию, но рассказал, что для Хичоля, который никогда до этого не был замечен в пристрастии к азартным играм, выглядит подозрительно то, что сейчас он играет почти каждую ночь, при этом делая просто безумно высокие ставки. - Юнхо, привет. Не разбудил? – Голос Шивона назвать спокойным тоже было затруднительно. Он явно был чем-то взволнован. - Нет, только собирался ложиться. Что-то случилось? - Ну… Как сказать, в некотором роде. Нужно еще немного понаблюдать, но я явно еще не все понимаю. Мы можем встретиться завтра днем где-нибудь в городе? Юнхо бросает взгляд на пустующую рядом с ним половину кровати и чувствует, как спину начинает покрывать липкий холодный пот: - С Чанмином всё ведь в порядке? – Его парень сегодня не ночевал дома, сказав, что получил довольно крупный заказ на ночную съемку для глянцевого журнала, а учитывая, что жить им на что-то надо – было бы глупо отказываться от этого предложения. Вот только теперь Юнхо начали мучить страх и подозрение – а на съемку ли уехал его парень? - Ну, можно сказать что да, - замялся мужчина на том конце телефона. – Не волнуйся, жив и здоров твой Чанминни. Но они явно что-то затевают… И я пока не очень понимаю, куда всё это ведет. Так как – сможешь завтра? - Кончено, - Чон тут же отзывается на вопрос. – Завтра к 12-ти мне нужно быть в театре, можем встретиться раньше. Через дорогу от него есть кофейня «Vertigo», подойдет? - Да, без проблем. Знаю где это. Давай встретимся там в 11. - Хорошо. Значит договорились… Шивон… - Да… - С ним ведь все будет хорошо? - Не волнуйся, Юнхо-а. Я не допущу чтобы кто-то из вас пострадал, обещаю. Все будет в порядке, - пообещал ему твердый, то приглушенный голос в трубке.