***
— МамʼО Мио! Адриан, голову чуть выше. — Фотограф настраивал ракурс камеры, одновременно «оживляя» моделей. Даниэль выглядел полным сил, бодрым, в приподнятом настроении, а Агрест наоборот — сонным, усталым, потерянным и мрачным. Голова болела, желание спать только возрастало. Фотографироваться на обложку нового журнала было проблематично, особенно когда рядом стоит человек, которого он ненавидит всей своей душой. — Удачная ночка была? — Ухмыльнулся Даниэль, смотря в камеру. — Вижу ты изрядно прошатался где-то всю ночь. — Не твоё дело. — Отмахнулся Адриан, следуя приказам фотографа. У Конорса, казалось, будто был праздник. Праздник души. Ещё бы! Он поцеловался с ней! С Маринетт, с ЛедиБаг! Пускай обманом, пускай она об этом не знает и сделала подобное неосознанно, но он был безумно счастлив. Так счастлив, что это до сих пор грело его изнутри, заставляя улыбаться и постоянно думать об этом. В этот раз каштановолосый не стал спорить и дразнить своего коллегу. Он был слишком счастливым для того, чтобы пакостить и перекривливать кого-либо. Да и к тому же мысли плывут не в то русло. Ему не до него. Не до этой бессмысленной грызотни. Сейчас он думал лишь о том, что сразу после фотосессии помчится домой, посидит с сёстрами, а затем отправиться к Маринетт с поручением от отца. У него был к ней небольшой, но очень важный разговор, который никак нельзя отложить до завтра. Сегодня ребята не пошли на учебу, так как новая реклама и обложка журнала не могли ждать. Журнал выходит уже завтра, а обложки ещё бы было, поэтому всё так и вышло. Хочешь-не хочешь, а врага в лицо видеть будешь.***
А Маринетт проспала этот учебный день. Проснулась на кровати и поняла, что Адриана нет. И, можно считать, ему повезло. Иначе бы у него не только голова болела, но и душевное состояние. Спустившись на первый этаж, она увидела, как родители мечутся из стороны в сторону, что не могло не привлечь её внимания. Сабина что-то искала на кухне, Томас куда-то собирался уходить, а затем не найдя того, что хотела — женщина тоже накинула на себя куртку и побежала в сторону коридора. — Вы куда? — Недоумевала брюнетка, побежав за ними к выходу. — Хотим проехаться по магазинам. У нас на завтра большой заказ! — Хихикнула мама, обувая сапоги. — Заказ? Тогда я… — Нет! — Перебил её отец, догадываясь, что хочет сказать Маринетт. — Ты останешься дома. Даниэль обещал зайти к тебе. — Что? — Недоуменно посмотрев на родителей, вымолвила она. — Зачем? — Он тебе всё объяснит. — Сказала Сабина и, уже выходя из кондитерской, закрыла дверь, а Маринетт лишь пожала плечами, решив, что тоже не будет сидеть без дела. Нужно сделать уборку и позавтракать, а уж потом и другими делами заняться. Она включила музыку и принялась за работу. Под музыку всегда убираться куда лучше, чем без неё. Она придает энергии, настроение только подымается и время летит незаметно, заставляя опомниться под самый конец. — Теперь можно и попеть. — Улыбнулась она, схватив в руки микрофон с пультом, и села на диван. Следующие пять минут Маринетт выбирала песню, которую, как ей хотелось, будет легче спеть. А в это же время Даниэль стоял уже у входа кондитерскую. Он не знал почему не мог нажать на звонок уже несколько минут. Его сердце отчего-то сильно тарабанило, ноги немного подкашивались, в горле ком. Откуда столько волнений? Он же просто в гости. Он же не раз был у неё. Так что же?.. Парень прислушался. Послышались первые слова песни. — I wanna be a bottle blonde… I donʼt know why but I feel conned… I wanna be an idle teen… I wish I hadnʼt been so clean (Хочу покраситься в блондинку… Не знаю почему, но я чувствую себя обманутой… Я хочу быть обычным подростком… Жаль, что я была такой непорочной). Даниэль прислонился ухом к двери и стал прислушиваться. Про себя он отметил, что не слишком быстрые песни у неё получается петь очень хорошо. — I wanna stay inside all day… I want the world to go away. I want blood, guts, and chocolate cake. I wanna be a real fake (Хочу сидеть дома целыми днями. Хочу, чтобы мир убрался подальше. Я жажду крови и шоколадного кекса. Я хочу быть настоящей симулянткой…) « — Всё-таки не забросила пение. — Мысленно обрадовался он.» — The wasted years, The wasted youth, The pretty lies, The ugly truth. And the day has come where I have died. Only to find, Iʼve come alive (Потраченные впустую годы, Потраченная впустую молодость. Сладкая ложь, горькая правда. И наступил день, когда я умерла, чтобы понять, что я ожила). Он понимал английский, он понимал смысл текста, но всё же знал — она просто поет, не задумываясь о глубоком смысле. И если не обращать внимания на слова — поет она очень даже хорошо. И самым большим удивлением послужил для него припев. Даниэль долго занимался вокалом и был явно поражен, что такой быстрый припев дался Дюпен-Чен всего за месяц. — Yeah, I wish Iʼd been. I wish Iʼd been, a teen, teen idle! Wish Iʼd been a prom queen, fighting for the title. Instead of being sixteen, Iʼm burning up a bible. Feeling super! super! super! suicidal (Да, я необычный подросток. Я не королева на выпускном балу, что борется за титул так формально. Мне шестнадцать и я сжигаю Библию. Чувствую себя супер! Супер! Супер! Суицидально…) За столько времени набраться столько умений. Это было для него неким мини-потрясением. Всю нервозность, что он испытывал до этого, как рукой сняло и вот теперь он позвонил в дверь и Маринетт, словно ожидая его увидеть, открыла дверь, после чего впустила внутрь. — Привет. — Он лучезарно улыбнулся, что заставило девушку странно посмотреть на него, ведь таким он должен притворяться только в присутствии Адриана. Ну… Чтобы подыгрывать, что Даниэль будто бы её парень. — Привет. — Уголками губ улыбнулась Дюпен-Чен, а затем хмыкнула. — Что такое, самовлюбленный тип? Где твоя вражда и боевое настроение? Он встрепенулся, уставившись на неё, а затем издал смешок, приложив руку ко рту, после чего наклонился к ней и ухмыльнулся. — А что, хочешь потягаться со мной? Она покраснела, вытянув голову назад. Чего это он? — Кхм… Даже не знаю. — Хихикнула она, а затем посмотрела на него и тут парень вздернул голову, словно что-то вспомнил. А ведь и вправду, он хотел поговорить с ней о том, что только что слышал, а стоило только заговорить с ней, как всё то, что было в голове минутой ранее просто испарилось. — Я слышал как ты пела. — Улыбнулся каштановолосый, а затем увидел, что она открыла рот, чтобы что-то сказать, и приложил палец к её губам. — Это было замечательно. Её щеки вспыхнули ярко-алым румянцем. Стало даже немного стыдно. — Стыд какой. — Буркнула Маринетт, а затем заметила, как Даниэль удивленно оскалился на неё и отрицательно помотал головой. — Нет-нет, напротив. — Улыбнулся каштановолосый. — Мне очень понравилось! Маринетт не знала, что сказать. Она просто была удивлена. И эти слова, сказанные им только что, заставили почувствовать себя счастливой. Это было очень приятно, когда человек, с которым ты когда-то враждовал, хвалит. — Не хочешь ещё попеть? — Предложил Конорс и, заметив, что та собирается отказаться, положил руки ей на плечи. — Вместе. — Если вместе, то, пожалуй, да. — Пробормотала брюнетка, отводя взгляд. — Если будем петь вместе, то голос не будет звучать так ужасно… — А ну хватит. — Пробурчал он, потрепав её по голове. Она улыбнулась и его сердце сделало кульбит где-то внутри, заставляя затарабанить, как ненормальное. С каждым разом ему это начинало нравится. И тут его посетила идея. — Что застыл? — Поинтересовалась Маринетт, присев на диван и взяв в руки микрофон. Он приложил руку в области сердца и хитро ухмыльнулся, поняв, что если измотать её и та вновь уснет, то у него появиться вторая возможность поцеловаться с ней. — Иду-иду.***
— Плагг, о чем мы говорили с ней? — Адриан зарылся руками в золотистого цвета волосы, устало поглядывая на настенные часы. — А ты думаешь, я помню? — Фыркнул квами, сидя на мониторе компьютера и пожевывая свой камамбер. — Я вылетел из кольца после того, как ты уснул. Единственное, что я помню, так это то, что ты уснул прямо на ней. — Черт. — Буркнул он, мысленно мучая себя. — Что я ей наговорил? Наверняка много глупостей. — Я и не сомневаюсь в этом. — Хихикнул Плагг, закинув последний кусочек сыра себе в рот. Вечно голодный квами хитро ухмыльнулся, подлетев к хозяину, и только открыл рот, чтобы что-то сказать, как в комнату вошел Габриэль Агрест. Адриан отвлекся и улыбнулся уголками губ. — Здравствуй, отец. — Улыбнулся он и Габриэль одарил его ответной улыбкой. — Как тебе новые фотографии? — О них я и пришел поговорить. — Пройдя к окну и сложив руки за спину, ответил тот. — Совместная работа с Даниэлем приносит не малую прибыль. Вы оба популярны и это большой плюс для нашего бизнеса. Я доволен фотографиями, Адриан. Это заставило вновь его улыбнуться. Адриан был рад, что то хладнокровие и приказные нотки больше не пресекают его и взгляд голубых глаз уже не такой строгий, а напротив — мягкий и спокойный. — Итан Конорс явно постарался, выдвигая своего сына в свет. — Улыбнулся мужчина. — И ты тоже не отстаешь. — Я рад. — Кивнул Агрест. — Кстати говоря, об Итане Конорс. — Вспомнил Габриэль, повернувшись к сыну. — Завтра полседьмого мы должны быть у него. — Снова будете что-то обсуждать или подписывать? — В этот раз никакой работы. — Что? — Не понял Адриан. — Если это посиделки в гостях с Даниэлем, то я пас. — Нет. — Отрезал мужчина. — Не посиделки. Завтра будет торжество по случаю Дня Рождения Итана Конорс. Мы приглашены. И ты тоже должен там быть. — Здорово. — Буркнул Адриан и сложил руки на груди.***
Родители весь день провозились с заказом и даже сейчас они выпекают большой торт, возясь с кремами и украшениями для него. — Теперь можно? — Нетерпеливо спросил Даниэль, постукивая по люку, что вел в комнату девушки. — Да. — Ответила та. Она переодевалась. Время близилось к одиннадцати часам ночи и Маринетт хотелось как можно скорее приготовиться ко сну. Даниэль не был против. Для него это было даже хорошо, ведь в голове намечались совсем другие планы, о которых она даже не догадывалась. Парень вошел в комнату и вновь готов был ударить себя по лицу. Он же чуть не забыл сказать ей самое главное. — Есть разговор. — Улыбнулся он. — Что-то серьезное? — Поинтересовалась брюнетка, расстилая кровать. Ему нужно было действовать быстрее, пока она не выпроводила его. — Нет-нет. — Он покачал головой, сделав пару шагов вперед, и взял её руки в свои. Она недоуменно посмотрела на сцепленные вокруг её запястий руки парня и закусила губу. Какая-то часть её души считала, что Даниэль собирается признаться ей, но мысль «да ну, бред какой-то!» победила, и девушка приготовилась слушать. — Завтра у моего отца день рождения. И он просил пригласить тебя, Маринетт. — Н-ну, родители… — Нет. — Перебил её Конорс. — Только ты, Маринетт. — Я немного не поняла. — Натянуто улыбнулась голубоглазая. — Твои родители тоже приглашены, но на сцене… — Он немного стушевался, а затем продолжил. — Должна будешь спеть именно ты. — Что?! — Она хотела выбраться из его хватки, но тот почувствовал, как напряглись её руки и сильнее сжал их в своих. — Пожалуйста, Маринетт. — Просил он её. — Та вокалистка, что должна была спеть ту песню подхватила грипп. А я не стану петь песню, которая поется от имени девушки. — Я не могу. — Отказалась Дюпен-Чен. — Один раз я уже выступала на сцене и кончилось это не так хорошо, как хотелось… Даниэлю повезло, что в этот момент она опустила голову, потому что его глаза сами приобрели фиолетовый цвет, и он это почувствовал. Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от этого и получилось. А произошло это потому, что он в этот момент возжелал узнать, что было на «сцене». Порой в способность входит не только управление сном, но и добровольным желанием смотреть в прошлое или будущее. Так нельзя. Нельзя. — Что с тобой? — Она подняла голову и его глаза вновь приняли естественный оттенок. — Н-ничего. — Конорс отвел взгляд, отгоняя мысли об этом. Но… Как только она уснет — он обязательно узнает. — Ну так что? — Я… — Только попробуй. Всего один раз. — Он сжал её руки крепче и улыбнулся. — Обещаю, что никаких статей в газетах про это не будет. — Дело не в этом. — Отмахнулась Маринетт. — Просто я никогда не пела на людях. А что будет, если никому не понравится? — Маринетт. — Даниэль немного нахмурился. — Мне понравилось, значит и другим понравится тоже. — Он подошел ближе и обнял её. Она немного удивилась, но, подумав, что дружеские объятия не помешают, обернула руки вокруг него и обняла в ответ. Он расплылся в теплой улыбке, чувствуя, как странное приятное тепло вновь окутывает его, и ему кажется, что больше ничего и не надо. Прошло всего несколько секунд, а он уже был готов обмякнуть в её руках и, не сдержавшись, он нагнулся и уложил голову на её плечо. И когда она почувствовала, как его волосы легонько щекотят шею, то сразу же вздрогнула. Всё. Он хочет попытаться. Одна рука со спины опустилась на её талию, а вторая обернулась вокруг её шеи, притягивая девушку ближе к себе. Та напряглась. — Даниэль? Он вдохнул в легкие побольше воздуха и медленно поднял голову с её плеча, по-прежнему прислоняясь к ней, а затем уже коснулся носом её щеки и уже повернул лицо, чтобы попробовать поцеловать. Парень поворачивался медленно, приближаясь к губам и как бы мысленно спрашивая на это разрешение, но она отмахнулась; развернула голову в другую сторону. А ведь всего на мгновенье ему показалось, как она тоже тянется к нему, так почему же? — Так нельзя. — Прошептала Маринетт. Его сердце моментально сжалось и руки, обернутые вокруг неё, медленно разжались. — Я тебе нравлюсь? — Поинтересовался он, переступив через порыв неловкости. Он знал, что вопрос немного неуместен, но когда он понял, что только что сказанул, умолк, ибо отмахиваться слишком поздно. — Нравишься, но… — Брюнетка сделала пару шагов назад, и закусила губу, после чего немного помолчала. — Но? — Нетерпеливо спросил он. — Я люблю… Глаза парня расширились и он быстро подошел к ней, вцепившись руками в её плечи. Даниэль знал, что она собирается сказать, но всё равно своеобразно заткнул её, чтобы не разбить себе сердце от имени Мари. Он не хотел. Он уже любил когда-то и был морально разбит. Ему не хотелось пережить это заново. — Но ты же бросила его. — Я бросила его не потому, что якобы «не люблю»… — Чуть тише произнесла брюнетка и увидела любопытный взгляд Даниэля, поняв, что он хочет знать причину. — Я бросила его для того, чтобы он одумался. — В каком смысле? — Чтобы он понял, что ревновать нужно в меру; чтобы он понял, что просто приходить — это не дело. Мы виделись только вечером, но не днем. За год отношений мы ни разу никуда не сходили. Особо-то и вспомнить нечего, кроме того, что мы часто ругались. И то по вине того, что рядом со мной какой-то парень оказался. — Тебе так сильно хочется развеяться? — Парень почувствовал, как его губы расплываются в легкой улыбке, что заставило её вопросительно выгнуть бровь. — Тогда как насчет того, чтобы послезавтра сходить в кино? — Он немного подумал, а затем нехотя, чуть тише добавил: — Как друзья… — Я не против. — Почти сразу согласилась она. Желания сидеть на выходных дома не было, поэтому ей бы очень хотелось сходить куда-либо, пускай и не с тем, с кем больше всего хотелось. — Ну так… — Он немного замялся. — Ты споешь? Маринетт вновь задумалась. Ей казалось, что она может опозориться на сцене. Вдруг споткнется, вдруг забудет слова или, что ещё хуже, пропустит один куплет?! Эти мысли заставили её усмехнуться, потому что подобные переживания были и перед Хэллоуинским Фестивалем. До выхода на сцену. Но затем, как оказалось, всё было хорошо. И она не споткнулась, и спектакль вышел на «ура». Так может… и тут всё прокатит? — Хорошо. — Здорово! — Чуть ли не засияв от нахлынувшей радости, воскликнул Даниэль. — Значит завтра в семь часов я буду ждать тебя в главном холле у небольшой сцены. Не опаздывай. — Хорошо. — Улыбнулась девушка, а затем встрепенулась, словно что-то вспомнила. — Так вот что это за мега-заказ. Мои родители пекут торт твоему отцу, как подарок на день рождения. — Неожиданно будет для него. — Уголками губ улыбнулся кареглазый. — Спасибо вам. — А теперь топай домой. — Девушка зевнула. — Я уже спать хочу. И к тому же завтра снова в колледж. Даниэль приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, а затем немного подумал: «не сожрет ли меня совесть?». Он не знал. Ему хотелось делать подобные полусонные поцелуи, но что случиться, если он однажды потеряет контроль по ошибке сделав сон Маринетт кошмаром, и та неожиданно проснется? Рискованно было. — Я бы мог посидеть с тобой. Мари вздохнула, виновато скользнув взглядом на верхнюю полку. Тикки. Она так давно с ней не разговаривала, что и напрочь позабыла о её существовании. Ей действительно хотелось поговорить с ней, поделиться переживаниями, а из-за всего того, что возле неё крутятся посторонние — им не удается остаться наедине. Маринетт знает, что Даниэль в курсе о квами, о том, что она ЛедиБаг, и всё равно. Как-то это неправильно. — Извини. — Выдала она. — Я устала и уже хочу лечь спать. Завтра утром мы всё равно увидимся. — Хорошо. — Он потянулся к карману и достал листок, сложенный пополам. — Вот текст песни и её название. Выучи и пропой её несколько раз до завтрашнего вечера. Спокойной тебе ночки. — Натянув улыбку, произнес Конорс и двинулся к выходу, а Маринетт пошла провожать его, ещё раз убедившись в том, что родители до сих пор возятся с подарком их коллеги. И только потом, пожелав спокойной ночи родителям, она поплелась в спальню, уютно пристроившись в кровати. — Тикки. — Позвала напарницу девушка и та вылетела с верхней полки, закидывая кусочек печеньки себе в рот. Хорошо, что хотя бы кормить её не забывала, иначе бы квами точно объявила ей бойкот. И теперь, видя перед собой недовольное личико черно-красной чары, Маринетт протянула руку, чтобы погладить её по головке, но та отлетела, обиженно вздернув голову. — Прости меня, Тикки. Просто столько всего свалилось на голову, что не мешало бы разгребсти. Прости, что ты уже очень долгое время одна. Квами вздохнула и подлетела ближе к хозяйке, видя в больших голубых глазах искреннее сожаление. — Ладно. — Улыбнулась Тикки. — Мне было не так уж и скучно с того момента, когда Кот пришел сюда, ведь потом появился Плагг и мы чуть ли не всю ночь обсуждали вас и ваши ссоры. Даже были разговоры и о новых Акумах. Это так странно. — Не спорю. — Подставив ладошки, прошептала Маринетт и Тикки уселась на них, мягко улыбнувшись. — Кот Нуар наговорил столько глупостей мне прошлой ночью. — Плагг рассказал мне, что ночью ему снилось что-то, что заставило подорваться с места и убежать из комнаты. — Повествовала квами. — Кошмар, наверное. — Задумчиво произнесла девушка. — Как хорошо, что мне перестали они сниться. — Кстати, о кошмарах. — Перебила её напарница. — Квами обладают не только пятью чувствами, поэтому исходя из того, что происходит, могу сказать кое-что одно точно: Даниэль странный. — Что ты имеешь в виду? — Поинтересовалась Маринетт, переменившись в лице. Обеспокоенность сразу отразилась в глазах и ком встал в горле. Она не могла понять, что имеет в виду Тикки. — Мари… — Квами вздохнула, не зная говорить ей или нет, а затем хорошенько подумав, всё-таки решилась на это. — Когда ты опустила голову… Глаза Даниэля стали другими. — Она увидела, как девушка повела бровью и продолжила. — Они фиолетовые, Маринетт. Они меняют свой цвет. Это очень странно! — Фиолетовые?! — И то избавление от Акумы в парке тоже настораживает. — Продолжила квами. — Он только подвел руку и вся темная энергия впиталась в него. Это очень плохо. Девушка вспомнила слова парня в тот день. « — Я сам выработал такой способ устранения Акум.»« — Пускай у меня и нет костюма, нет никакого предмета в руках, я всё равно умею это делать, поэтому от поры до времени я буду помогать тебе.»
— Ты права… — И если он продолжит это делать… Продолжит впитывать в себя эмоции акуманизированных людей, брать их моральную боль на себя, то он умрет от такого огромного сгустка негативной энергии внутри себя. Маринетт вздрогнула, чувствуя нарастающее в душе отчаяние. Она не так давно поняла, что он хороший; и буквально несколько секунд назад поняла почему Даниэль всегда такой позитивный и энергичный. — Он вёл себя так только потому… — Начала осознавать она. — Чтобы не умереть от того, что гнетет его изнутри. — Но на твоих глазах он всего один раз впитал в себя Акуму. — А как думаешь, он мог вылавливать их ещё в период Бражника? Хоть одну. Мог? Тикки кивнула головой. — Я должна ему помочь. — Закусила губу девушка. — Но пока он не выглядит страдающим. — Отметила квами. — Он стал добр к тебе и больше не дразнит. Разве это плохо? — Я запуталась, Тикки… — Я уверена, что всё будет хорошо, пока Акум нет. — Улыбнулась она, а затем покачав головой добавила: — Возможно, что это сейчас прозвучит странно, но… Мне кажется, что Даниэль… Маринетт затаила дыхание. — Акуманизирован. И уже очень давно. — ЧТО?!***
Сегодня утром Маринетт была очень сильно удивлена, увидев большущий торт на кухне. Наверное будет очень много гостей, раз он таких размеров. Родители тоже уже не спали, а собрались съездить в магазин одежды, так как пиджак отца случайно порвался, когда тот пытался вытащить его из шкафа, а тот зацепился за уголок дверцы, а идти-то на торжество в чем-то надо, вот они и поедут за новым. Девушка же в свою очередь проснулась раньше обычного, чтобы пропеть песню. Она должна знать как она звучит, она должна хотя бы разок пропеть её дома и заучить слова в колледже. Закончив с этим, она оделась и, схватив рюкзак, вышла из кондитерской. По приходу на неё сразу же накинулась Алья с объятиями. Она была рада видеть подругу, что пришла в этот раз не в компании Даниэля. — Как дела, Маринетт? — Поинтересовалась каштановолосая, но девушка как будто её не слышала, переведя взгляд на первую парту, за которой сидел Адриан и тоже, отвлекаясь от разговора с Нино, уставился на неё. Они оба покраснели, отводя взгляды, возвращаясь умом и разумом к разговору со своими друзьями. — И что это было?! — Нахмурилась Сезер. — Ам-м, ахах. — Замялась Дюпен-Чен. — Ничего. Что ты там говорила за мои дела? В-всё нормально! Нормально… — Помирилась с Адрианом? — Хитро ухмыльнулась Алья, приставив руки к бокам, но в ответ одноклассница лишь отрицательно помотала головой. Взгляд подруги скользнул на руку Маринетт, что держала в руках какую-то бумагу, свернутую пополам. — Ага-а-а. — Также хитро протянула она. — Тогда ты ему написала письмо с извинениями! — Нет. — Хихикнула Дюпен-Чен, показывая ей содержимое бумаги. — Это песня, которую я буду петь на дне рождении Итана Конорса. — Самого Итана Конорса?! — Лицо Альи вытянулось в сильном удивлении. — Ш-ш-ш, тихо. — Приставив палец к губам, прошипела она. Подруга лишь покивала. И ей повезло, что Адриан не услышал об этом. Ну, мало ли… А вдруг он вздумает караулить её ещё и там? Это будет проблематично. Все перемены и даже на уроках она подучивала текст песни, стараясь не забывать, как звучит песня. Главное — было то, чтобы она не забыла пропеть её ещё несколько раз дома, да ещё и об одежде надо подумать. Дел будет дома много. Чуть позже, перед последним уроком на перемене, Адриан подошел к Маринетт и, воспользовавшись тем, что Алья куда-то вышла, присел рядом с ней. Но она делала вид, будто не видит его, стараясь как можно внимательнее вчитываться в английские слова песни и не перепутать всё с произношением. — Мари… — Его рука накрыла листок и она вздрогнула накрыв его руку своими в попытках убрать её с листка. — Прости за ночной визит. — Чуть тише добавил он. — Как много я тебе наговорил?.. — Достаточно наговорил, Агрест. — Прорычала она. — Давай поговорим. — Попросил блондин. — Я так хочу поговорить с тобой… — Извиняйте, сударь. — Ухмыльнулась девушка. — Но мне кажется, что позапрошлой ночи для разговоров вам хватило. — Маринетт, прекрати… — Что прекратить? — Издевательски произнесла она. — Ненавидеть тебя? Он молчал, но по-прежнему смотрел ей в глаза и, как бы это странно не звучало, он не видел в них никакой злобы. Напротив — лишь отчаяние и боль. Но отчего — было не понять. — Сердцу не прикажешь. — Хмыкнула Дюпен-Чен. — Я всё равно буду продолжать тебя ненавидеть. « — Пока до тебя не дойдет кое-что, придурок!» — Ты так сильно меня ненавидишь? — Огорченно поинтересовался Адриан. — Твои чувства так быстро остыли? « — Нет! Нет! Нет! — Мысленно заверещала Маринетт. — Не унывай! Я не хочу, чтобы в тебя вселилась Акума!» — Ладно. — Помрачнел парень, вставая с места. Она приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но затем осеклась. — Поговорим позже. — Добавил он. — Когда рядом посторонних ушей не будет. « — Я люблю тебя, идиот…»***
Новая Акума появилась прямо в учебном заведении, что заставило Маринетт и Адриана опять-таки напрячься. Ещё один бой, который, как оказалось, Даниэль ни за что не пропустит. Поэтому, когда герои были уже на месте, он оказался тут как тут. — Нет необходимости напрягаться, ЛедиБаг. — Каштановолосый широко улыбнулся, отсалютировав ей двумя пальцами. — Я легко справлюсь с этой Акумой. — Нет! Стой! — Она вспомнила разговор с Тикки и схватила его за руку, оттягивая назад. Кот вновь недоуменно уставился на них, а затем опять-таки вспомнил про не до конца зажившую губу. Но, кажется, что Даниэлю сейчас вообще не до него. Как он на неё смотрит… Как он с ней говорит… Сколько радости он видел в его глазах, когда тот разговаривает с Леди. С его Леди. С ЛедиБаг! — Почему? — Недоумевал парень в то время, когда Кот попытался самостоятельно обезвредить акуманизированного парня, сбивая с ног. Тот упал, быстро нацеливаясь на супергероя рукой, на которой был прикреплен странный бластер с необычным управлением. Он не давал ему даже продохнуть, поэтому быстро взмахнув и вытянув в руке жезл, Кот Нуар разбил экран бластера, из которого чуть позже вылетела черно-белая Акума. Маринетт замерла на месте, наблюдая за тем, как Кот чуть не прикончил жертву Коллектора на их глазах. И Даниэль был удивлен не меньше, смотря, как ЛедиБаг пытается по неизвестной ему причине остановить его. С её уст вот-вот чуть не вылетели слова, так и хотелось, взглянув на недовольного Кота сказать: «Браво, Нуар, выплескивай свою ревность через битву с Акумами и всегда выполняй всю работу за меня, не забывая поглатывать алкоголя, который, как тебе, Кот, казалось, сможет свести нас с тобой.» Даниэль развернулся от них и согнул руку, раскрыв ладонь и, что самое удивительное — бабочка и вправду полетела к нему, впитываясь в него, после чего черные искры растворились в воздухе. Фиолетовые глаза мигом приняли естественный цвет. И в этот раз она заметила. — Ты идиот! — Нахмурилась ЛедиБаг, подойдя к нему. Он лишь удивленно оскалился на неё. Что не так-то… — Ты медленно умирал всё это время, но так и не сказал мне! — О чем ты, Моя Леди? Услышав эти слова, Нуар язвительно покашлял, показывая своё недовольство, на которое никто не обратил внимание. — Ты впитываешь в себя негатив всех тех людей, что акуманизировались по той или иной причине. Так нельзя. Он перехватил её руки, что упирались в него и улыбнулся ей. — Я в порядке. Правда. Им на руки лег жезл Кота, который тот вытянул и ещё стоял с позой, аля «это не я», а затем злостно оскалился на этих двоих, после чего те расцепили руки. — Амг. — Даниэль резко вздрогнул, притронувшись к глазам. Они отчего-то болели и он сам знал отчего. Ещё немного и произойдет то, чего он хотел бы меньше всего. Нет, не смерть. Это было нечто другое; то, что после привлечет не мало внимания со стороны окружающих. — Эй! — Встрепенулась героиня, шагнув ближе. Даже Нуар встрепенулся, увидев это, но крупицы ревности всё равно не отпускали его. Даже в этот серьезный момент. — Ты как? — Всё в порядке. — Улыбнулся парень, почувствовав, что его опустила эта боль. — Прошло. Пускай он и говорил так, она всё равно беспокоилась за него. Слова Тикки так и прорезались в памяти, давая понять, что тот в любой момент может умереть, хотя те предположения и догадки о том, что Даниэль акуманизирован, никак не могли быть верными, — думала та, ведь он совсем не похож на Акуму, готовую убить кого-либо, достигая своей цели; он наоборот — менялся в лучшую сторону.***
— Н-ну и как? — Крутясь у зеркала, поинтересовалась Маринетт. На ней было платье, которое она ни разу никуда не одевала. Оно было свободного типа ярко-красного цвета с черным корсетом, по середине которого были тонкие переплеты черной ленты, а талию обвивал черный пояс с небольшим бантом и длинными ленточками. На ноги она нацепила черные чулки, что были чуть выше колена, а волосы были накручены и не до конца распределены на голове, отчего те чуть ли не путались. — Ты кое-что забыла. — Тикки подлетела к ней, держа в руках черный бант с небольшой красной брошкой в виде колье и Маринетт издала смешок, забирая его с маленьких ручонок квами, попутно цепляя на шею. — Остались только волосы. — Недовольно посмотрев на своё отражение в зеркале, пролепетала девушка. — А что, если они мне случайно на глаза попадут на сцене или растрепаются, пока туда буду ехать? — Она посмотрела на резинку, лежащую на столе и хмыкнула, подумав, что хвост — как раз самое то. И она не прогадала, уже довольно любуясь проделанной работой над собой у зеркала. — Пойду ещё раз повторю песню и можно отправляться.***
Зал был украшен, в здании было слишком много влиятельных и важных людей. Некоторые из них разговаривали на английском, что сразу же дало понять о том, что здесь ещё и друзья семьи Конорс. Маринетт прошла в холл, завороженным взглядом смотря на накрытые круглые столики, на аккуратно сервированную посуду; на большие темно-красные занавески на таких же больших окнах, в которых уже было видно, что стемнело. В холле играла приятная мелодия, было много людей, вежливо разговаривающих друг с другом. Это не могло не радовать. Такая атмосфера была явно по душе не только девушке, но и всем окружающим. Она осматривала всё, пока не увидела Итана Конорса в компании Габриэля Агреста. Это заставило её занервничать. Если её любимый дизайнер здесь, то это значит, что и… — Адриан, как продвигается совместная работа с моим сыном? — Итан отошел немного в сторону и тогда она увидела Агреста, вежливо разговаривающего с мужчиной. Она была готова поклясться в тот же момент, что побелела от перенапряжения. Теперь Адриан будет не только ходить за ней, ведь он хотел поговорить с ней, но ещё и смотреть в упор, когда та будет петь. « — Пожалуйста, убейте меня!» — Оу, Маринетт Дюпен-Чен! — Громко произнес мужчина и Адриан с Габриэлем посмотрели в её сторону. Ей хотелось ударить их всех по лицу и убежать, но нет. Приходилось стоять на месте в то время, когда на неё таращилась семья Агрестов и ждать, пока отец Даниэля подойдет к ней. Она улыбнулась высокому каштановолосому мужчине, что обнял её и почти сразу же отстранился, уложив руки на плечи девушки. — Я рад, что ты приехала! Выглядишь на все сто. Она немного покраснела, а затем поздравила его с днем рождения, добавив слова о том, что родители тоже вот-вот прибудут. Возникли некие трудности с перевозкой торта. Он был таким большим, что в машину не помещался. Пока Итан Конорс стоял и что-то рассказывал ей, Адриан уставился на девушку, мысленно борясь с желанием подойти, сделать комплимент или же пустить в ход своеобразный каламбур. Она снова красива, она снова одета не так, как всегда. Новая прическа, новый стиль. Что уж там. Ему уже сносило голову от того, когда он представлял какими духами она пахнет. Адриан тут же помотал головой, стараясь отогнать эти мысли, а после… Его внимание привлек улыбающийся Даниэль, что направлялся прямо к отцу и, как ему уже точно казалось, к любимой его душе девушке. Она тоже улыбнулась парню, а затем смущенно хихикнула, когда тот по всей сути, сделал девушке комплимент. Адриану хотелось стереть себе память. Ну почему она его так ненавидит? Почему она не хочет начать всё с чистого листа и простить его за подобные оплошности? Это было жестоко. Определенно. — Я, быть может, чего-то не понимаю? — Габриэль одарил сына равнодушным взглядом и тот вздрогнул, поднимая голову. — Ты о чем? — Не понял зеленоглазый, натянуто улыбнувшись. — Разве ты и Маринетт не вместе? — Поинтересовался мужчина, смотря на них. — Из-за своего коллеги больше нет. — Вздохнул блондин, ещё раз окинув взглядом Маринетт. — Я бы на твоем месте давно пришиб его. — Габриэль усмехнулся, прикрыв глаза и Адриан удивленно оскалился на него. Ему было лишь в удовольствие хотя бы таким образом разговаривать с собственным отцом. — Пытался. — Усмехнулся Агрест, указывая на губу, и отец вопросительно изогнул бровь. — Ты же сказал мне, что влетел в дверь в классе. Ты соврал? — Увы. — Улыбнулся Адриан. — И кто же первый налетел? — Из любопытства поинтересовался Габриэль, сложив руки за спиной. — Я. — Не стал больше врать парень. — Нервы сдали. — Или ревность. Адриан хотел было открыть рот и возмутиться, но отец лишь усмехнулся и продолжил. — В своё время я тоже таким был. — Эти слова заставили блондина удивленно округлить глаза. — Тоже ревновал твою маму без конца. Даже к тем, кто просто оказывался рядом и мы тоже так ругались, как вы сейчас с Маринетт. — Мужчина посмеялся. — Видел бы ты её злое лицо, когда она заявила мне, что не будет разговаривать со мной вплоть до того момента, пока я не перестану так себя вести. — И ты перестал ревновать? — Нет. — Покачал головой Агрест старший. — Я всё равно сгорал чуть ли не дотла от ревности. И мы всё равно оказались вместе. И знаешь почему? — Почему? — С большим любопытством поинтересовался парень. Габриэль лишь ухмыльнулся и взглянул на сына. — Потому что мы всё равно друг друга любили. Адриан вновь удивленно округлил глаза, а затем приставил руку к подбородку, словно о чем-то думал. — Спасибо, отец! — Воссиял он. — Ты мне очень помог! Адриан двинулся вперед, чтобы подойти туда, но затем остановился на полпути, заметив, что родители Маринетт уже прибыли с доставкой торта, который очень понравился Итану. Его голос был таким звонким, что многие его гости весело щебетали, глядя на веселого именниника. Пускай ему уже чуть больше сорока, но он всё равно был рад, как ребенок. — Готова? — Прошептал Даниэль, указывая кивком головы на сцену, где уже вышла ведущая, говорящая, чтобы гости позанимали свои места за столиками. Маринетт нервно сглотнула. Она уже начинала бояться. И в ответ на вопрос парня лишь отрицательно помотала головой, на что тот лишь уложил руки на её плечи и ободряюще улыбнулся. — Всё будет хорошо. Ведущая говорила об имениннике, порой были небольшие шутки, а затем вышел первый вокалист. Середина холла пуста, так как его песня не была такой, под которую гости могли танцевать. И к слову, здесь были не только взрослые особы, но и их дети, подростки. И время шло. Маринетт сидела и пыталась не забыть слова песни. Даниэль всячески её поддерживал и уверял, что всё будет нормально. Она пыталась не нервничать. Она пыталась. И когда, наконец, прозвучало её имя с уст ведущей, приглашающей её на сцену, Адриан чуть не подавился напитком, который пил в тот момент. Он был очень удивлен, что она здесь не просто так. Она будет петь! Она впервые будет петь при нём! Он никогда не слышал как она поет и никогда не знал, что та стала заниматься вокалом. Это заставило его немного огорчиться, ведь Адриан думал, что действительно хорошо её знает. Маринетт немного неуверенной походкой зашла на сцену и подошла к микрофону, мысленно борясь с желанием убежать оттуда и спиться к чертям от такого стресса. Столько людей на неё смотрят. И Даниэль, и Адриан, и её семья в том числе… Заиграла мелодия. Она приготовилась, взяв с рукояти микрофон в руки и ведущая помогла ей в этом, уже убирая подставку. Видимо девушке она была ни к чему на сей момент.— Feet donʼt fail me now… Take me to the finish line… Oh, my heart, it breaks, Every step that I take, But Iʼm hoping at the gates, Theyʼll tell me that youʼre mine… Walking through the city streets Is it by mistake or design? I feel so alone on a Friday night Can you make it feel like home If I tell you youʼre mine? Itʼs like I told you, honey.
Голос звучал с нежностью, с аккуратностью в произношении. Даниэль был удивлен, что всего за один день она смогла выучить песню и опробовать её дома. И у неё получалось. У неё действительно получалось очень хорошо. Она не путалась в словах, у неё отлично звучали нотки звука, что даже вопросительные предложения песни вылетали с её уст с выражением. И начался припев.— Donʼt make me sad, Donʼt make me cry. Sometimes love is not enough And the road gets tough I donʼt know why. Keep making me laugh, Letʼs go get high, The road is long, We carry on Try to have fun In the meantime.
Адриан был удивлен не меньше, а в первую очередь с того, что она поет! Она поет! В присутствии всех этих людей. И не обращая внимания на дрожь в ногах, Маринетт всё равно уверенно смотрит на своих зрителей и не сбивается, крепче сжимая в руке микрофон.— Come and take a walk on the wild side, Let me kiss you hard in the pouring rain, You like your girls insane… Choose your last words This is the last time, Cause you and I… We were born to die… Lost but now I am found, I can see but once I was blind, I was so confused as a little child Tried to take what I could get, Scared that I couldnʼt find, All the answers, honey…
Итан и его жена сидели рядом, крепко держась за руки. Эта песня была такой успокаивающей, романтичной и пробирающей до глубины души. Даниэль видел это и лишь прикрыл глаза, наслаждаясь приятным голосом девушки, что звучал плавно и мягко.— Donʼt make me sad, Donʼt make me cry, Sometimes love is not enough And the road gets tough I donʼt know why. Keep making me laugh, Letʼs go get high, The road is long, We carry on Try to have fun In the meantime.
Некоторые люди уже встали и под эту медленную песню со своим супругом или супругой стали танцевать. Свет, для того, чтобы придать всё внимание сцене, был приглушен, и, несмотря на это, люди продолжали своё, после чего Итан и сам воодушевился, пригласив жену на танец. Близняшки же просто держались за руки, немного пританцовывая, что не могло не вызывать улыбок.Come and take a walk on the wild side, Let me kiss you hard in the pouring rain, You like your girls insane… Choose your last words, This is the last time, Cause you and I… We were born to die. We were born to die, We were born to die We were born to die…
В зале послышались аплодисменты, что заставили Дюпен-Чен улыбнуться. Родители смотрели на свою дочь в гордостью, видя, что та хороша не только в спектаклях, но и в пении. Она такая талантливая. Они очень рады, что Маринетт — именно их дочь. Девушка посмотрела на Адриана и он ухмылялся, тоже аплодируя ей и это не могло не вызвать улыбку на её лице. Она была рада. Всё получилось. Она не споткнулась и не забыла слова песни. Всё и вправду хорошо. Она спустилась и на сцену уже вышла другая девушка со своей песней. Даниэля подозвали гости для небольшого разговора. Он был сыном известного дизайнера и моделью, поэтому неудивительно, что его разрывают, чтобы просто поговорить и поинтересоваться чем-то, кроме его основной профессии. Маринетт уже спускалась и прямо у ступенек её ждал Адриан, что мягко улыбнулся ей. Она же не была сейчас в таком настроении, поэтому посчитала нужным то, что не станет его задирать сейчас или грубить. — Отлично поешь. — Ухмыльнулся он и она остановилась, улыбнувшись ему. Он готов был перевернуться с ног на голову на ровном месте. Она улыбнулась ему! Улыбнулась! Адриан сейчас был так рад, что даже на мгновение забыл о их расставании. — Спасибо, сударь. — Утреннее саркастическое слово всё-таки пролетело с её уст, но он не обиделся, так как точно знал, что сейчас она шутит. — Рада это слышать. — Что ж. — Издал смешок парень, протягивая руку. — Потанцуешь со мной? — Ну конечно. — Хихикнула она, укладывая руку на его и он, обрадовавшись этому, сжал её руку в своей. — Мы же друзья. В этом нет ничего такого. Она говорила с неким сарказмом и он вновь удивился. Это же она имела в виду в обратном смысле? Или нет? Агрест потянул её на себя, шагая назад в середину холла, а затем резко остановился и она уткнулась в него. Руку, за которую держал её, он переместил себе на плечо. И именно в этот момент в голове девушки промелькнуло похожее воспоминание с того фестиваля, где он делал подобные этому действия. Сердце ускорило свою работу, заставляя щеки Маринетт залиться алым румянцем. А вот вторую руку он не взял в свою. Он поменял местоположение, укладывая запястье девушки на себя, но не на плечо, а затем обвил руки вокруг её талии. Дюпен-Чен покраснела, немного приоткрыв рот и уже мысленно боролась со своими чувствами внутри себя, пытаясь не показать ему этого, но он ухмыльнулся, мысленно радуясь, что слова отца не так ложны, как он подумал. Маринетт не остыла к нему так быстро и она его любит. Теперь он точно знал об этом. Медленной песни они почти не слышали, прислушиваясь лишь друг к другу. Она боялась, что палится своими чувствами, а он оставался довольным тем, что она рядом. Просто стоит рядом. Он может её как и прежде коснуться, сцепить руки на талии и просто улыбаться оттого, что всё хорошо. Адриан очень надеялся, что после всего этого они снова будут вместе и что про всю ту неделю, что они были порознь можно будет забыть. Это уже нельзя было назвать танцем, потому что движения замедлились и он лишь покачивался так же медленно на месте, аккуратно уложив подбородок на её плечо. Сердце девушки сжалось. И после всего этого Адриан всё равно её любит. Терпел всё, что бы она ему не сказала; терпел всё то, что бы она ему не сделала. Он такой молодец. Он очень сильный душой человек, но порой и очень слаб. И слаб лишь тогда, когда отчаяние накрывает его с головой. — Ненавижу тебя, Адриан. — Чуть тише сказала она, чувствуя его дыхание на себе. — Любишь. — Констатировал он. — Ненавижу. — Повторила она. — Любишь. — Люблю… Парень расплылся в довольной улыбке, чувствуя, как внутри него всё пылает от внезапного счастья. Он был так рад, что даже не знал, как описать подобное чувство. Блондин отстранился и взял её за руку, уводя подальше от этой суеты, так как он всё меньше и меньше мог улавливать её голос среди разговаривающих людей и уже громкой музыки, так как медленная уже закончилась, и на сцену выбежал другой парень. Они остановились у крайнего столика и Маринетт чуть не перевернула его в приглушенном свете, если бы Адриан не помог удержать равновесие. — И что дальше? — Усмехнулась она, прислонившись спиной к стене. Адриан ухмыльнулся поистине Нуаровской ухмылкой и придвинулся ближе, выдвинув руки по обе стороны от неё, упираясь ими же в стену. — А дальше я буду наверстывать всё то, что было потеряно за неделю. — Он подался вперед и она уже закрыла глаза, касаясь губ парня, который сразу же углубил поцелуй, привычно целуя её с языком. Маринетт усмехнулась ему в губы и обвила руки вокруг его шеи, притягивая ближе к себе, и он был готов обмякнуть в её объятиях почти сразу. Ему это очень понравилось. Понравилось то, что она не сопротивляется ему и позволяет быть поцелованной им. Их носы соприкасались, губы плавно двигались, дыхания смешались. Одной рукой он стал зарываться в волосы девушки, сразу же портя прическу, а вторая крепко обвила её талию, притягивая к себе. Он вошел в зону комфорта и не давал ей продохнуть, все время требовательно и жадно покрывая её губы своими. Затем он обхватил её лицо и притянул к своему так близко, насколько это было возможно. Тепло его рук согревало и она тоже уже готова была растаять. Они так давно не целовались. После того холодного дождливого дня они даже не обнимались. Как много было упущено… Как много они не виделись и не отвечали друг другу взаимностью, но сейчас Маринетт сама потянулась навстречу. Ей надоело. Надоело издеваться над ним. Она не хотела ни Акум в его душе, ни какой-либо другой негативной опоры. Она бросила свои боевые позиции и уже была готова принять его таким, какой он есть: патологически ревнивым, наглым, настырным и заядлым Котом. Он углубил поцелуй ещё раз, а затем сделал шаг вперед, прижимая её к стене своим телом и ухмыльнулся, закончив на этом. И только тогда он почувствовал приятный аромат её духов, что заставлял его сходить с ума; заставлял быть рядом. Посмотреть на него, ей казалось, было самым трудным, но она посмотрела и видела, как его губы растянулись в теплой улыбке. Она облизнула свои губы и почувствовала оставшийся сладкий привкус его губ вперемешку с её блеском, которым она накрасила свои перед выходом, и покраснела. Он тоже облизнул свои. — Не припоминаю, чтобы ты красила губы подобным. — А тебе выбирать и не приходиться. — Едва вытянув из-под него руку, она коснулась кончиком пальца его носа и улыбнулась. — Ну, на данный момент, да. — Он вновь поцеловал её. Чувственно, с некой аккуратностью углубляя второй поцелуй. — Хей, Маринетт, я видел как ты подходила к этому столу. Ты искала шампанское? Мари и Адриан отстранились друг от друга, увидев Даниэля, что тоже, привыкнув к этой темноте, заметил их в таком положении. Бокал с шампанским полетел на пол, вдребезги разбиваясь. Его губы скривились в грустной улыбке, а глаза, как они сейчас заметили, приобрели фиолетовый цвет. И они светились, немного переливаясь. Маринетт грустно посмотрела на него. Она знала, что он начал в неё медленно влюбляться и теперь, увидев такое, Даниэль почувствовал, как его сердце раскалывается надвое. Но то, что произошло дальше — было очень странно. На его лице образовалась белая голографическая маска, которая всегда образовывается только у Акум, связывающихся со злодеем. Его глаза наполнились одновременно и злобой, и отчаянием, а на лицо налезала дьявольская улыбка. Адриан понял, что перед ними стоит уже не человек. — Даниэль? — Маринетт шагнула вперед, но Конорс сделал шаг назад. — Не разговаривай. — Настороженно сказал Адриан, движением руки вернув её обратно. — С ним что-то не так. Даниэль усмехнулся. — Я…