Грин Лэйк

VI На Грин Лэйк медленно надвигались тяжёлые ночные сумерки. Небо заволокли грязные серые облака, пронизанные багрянцем валящегося за горизонт солнца. В воздухе повисла удушливая хмарь, точно перед грозой или бурей, но ветра не было. Город замер в оцепенении, чуя нарастающую тревогу и тоску. В динамиках телефонов шелестели и потрескивали помехи. Некоторые особо чувствительные жители Грин Лэйк слегли с головной болью и мигренями. В квартале близ леса шныряла парочка электриков, без особого успеха выискивая причину перепадов напряжения в городской сети. Хмурый и злой Дин Винчестер мерил шагами камеру, изо всех сил стараясь придумать, как им с братом выпутаться из поганой истории с федералами, остановить ведьмака и укокошить демона, в присутствии которого он более не сомневался. Он уже знал, что нашли ещё один труп. Спасибо болтуну охраннику и, как бы ни было неприятно это признавать, Хотчнеру, который вновь вытащил его на допрос. Занятный у них вышел разговор! Очевидно, федералы что-то нарыли, но что именно Хотчнер, разумеется, не сказал, и Дину было его искренне жаль, о чём он и сообщил агенту на прощание. Ни он, ни Сэм не знали, кто стоит за ведьмаком, однако оба догадывались, что с этим "кем-то" шутки плохи. Откровенно говоря, Дину было наплевать и на ФБР, и на полицию, но на допросе напротив него сидел человек. Хороший, умный и попросту интересный человек. По правде говоря, Дину не нравилось так думать о федеральном агенте, да к тому же о мужчине. Какие-то неправильные мысли. Он терпеть не мог законников, однако признавал, что не желает Хотчнеру печальной участи бедолаги Хенриксена. Гораздо занятнее было бы провести остаток жизни, играя с агентом в догонялки. Всегда приятно иметь дело с умными людьми. Однако если он и Сэм не выберутся из тюрьмы в ближайшее время, одному богу известно, что может произойти! Спору нет, Хотчнер въедлив и принципиален, но он только человек, который попросту не представляет, чем может обернуться для него самого и его людей желание остановить убийцу. Меж тем время катастрофически быстро утекало сквозь пальцы, а Дин понимал – по доброй воле Хотчнер не отцепится. Но пока братья прохлаждаются в камерах, долбаный ведьмак не станет сидеть сложа руки. Будет очень неприятно, если вся эта дьявольская дискотека закончится свершённым ритуалом с неизвестными последствиями и, до кучи, могилами федералов. Дину не нравилось так думать, но впервые в жизни он всеми силами желал помочь агенту ФБР и, дьявол его забери, спасти именно его. - Вот чёрт! – расстроенный непристойными мыслями, Дин от души врезал кулаком в стену. – Зараза! - Эй! – окликнули его по ту сторону решётки. Дин обернулся. Перед ним стоял маленький щуплый коп. - Ты ведь Дин, верно? Это вы с братом спасли Мэган Уинслоу в Салли? - Да, кажется, её звали Мэган. – Дин приблизился к решётке. - Я Эшли Форд. Мэган Уинслоу моя племянница… Фонарь у дома Калеба мигал и потрескивал. В самом доме было темно, но женщине не мешало отсутствие света – выходцы из ада в освещении не нуждаются. Бесшумно скользнув по ступенькам в подвал, она остановилась в центре кровавой пентаграммы. Тусклый мерцающий свет, пробивавшийся сквозь узкое оконце под самым потолком, выхватил её фигуру и провалился в алых глазах. Из сумрака с остриёв печати Бафомет к ней шагнули четыре призрака, точно демоны сошли со страниц книги о преисподней. Первый, самый чёткий, был безлик и бледен, как смерть. Другой скалил зубы и беззвучно хохотал, словно безумный. Кровавая невеста с иссечённым, изуродованным лицом расправляла складки платья и вертелась, будто стояла перед зеркалом. С четвёртого ручьями струилась призрачная кровь, и он выглядел самым тусклым в сравнении с прочими. И всех объединяло одно – пустые чёрные дыры вместо глаз. Злобные слепые Призрачные страхи столпились вокруг своей госпожи и замерли в нетерпеливом ожидании. Бафомет счастливо и злобно улыбнулась. Жалкий неудачник Калеб почти собрал её страшную свиту. Больше всего Бафомет сожалела о потере Боли, некогда уничтоженного серафимом. Теперь же к славной четвёрке осталось добавить лишь Мучение и, главное, воссоздать новую Боль. Совсем скоро, если всё получится, пятеро станут элементами, из которых Боль соберёт оружие, чтобы сломать печати клетки Люцифера. Пусть всего шесть, но и это уже много. В Аду поговаривали, что какому-то демону перекрёстка сказочно повезло и не сегодня завтра псы приволокут к ногам Аластара Праведника, и вот тогда начнётся потеха. Бафомет обожала хорошо и буйно повеселиться, а что может быть веселее Апокалипсиса? Жаль, что Смертных грехов, её закадычных дружков и спутников, вернули обратно в Ад. Впрочем, сами виноваты. Нечего было выделываться и подставляться Винчестерам! И чем только думал Азазель, предлагая сделку дочери охотника? А ведь Бафомет предупреждала, что подобная беспечность выйдет ему боком. Но нет, он же самый, мать его, умный! Доверенное лицо Люцифера! И что с того? Это не спасло его от пули, выпущенной из кольта. Иногда стоит хоть ненадолго включать мозги, вместо того, чтобы попусту трепать языком. Братья ухлопали зазнайку, и она, признаться, не заплакала, а теперь, вспоминая Азазеля, и вовсе жалела, что лично его не прикончила. Ведь в первый раз у Калеба почти получилось завершить ритуал, когда на него нежданно-негаданно свалились Винчестеры. Она тогда впала в такую ярость, что едва не разорвала человека на части. Калеба спас счастливый случай! У Бафомет просто не было времени искать другого убийцу, но если и в этот раз всё сорвётся, этому ничтожеству конец и, хочешь не хочешь, придётся начинать сначала. А может, и не придётся, если она не ошиблась в выводах… - Ты, - Бафомет указала на призрачного безумца, – займись мальчишкой. Ты, - её взгляд вперился в сочащегося кровью духа, – мулатом. Забвение, - повернулась она к безликому призраку, – тебе – женщина. Уродство, забирай того, кто остался. И помните, пока мне не нужна их смерть, только их время. Мы всегда успеем вернуться за ними и развлечься в своё удовольствие. Однако если кто-то из них спятит сегодня ночью, я не рассержусь. Действуйте! Призраки отступили во мрак и растворились в нём… Радуясь шансу хоть немного поспать, Морган закрыл дверь своего номера, разделся, выключил свет и рухнул на постель. Мотель был так себе, но сегодня Дерек смог бы уснуть где угодно. Лишь бы не стоя. Работать, как лошадь, не означает быть ею. В конечном итоге, федеральные агенты тоже люди и, как все, нуждаются в отдыхе. Простыни пахли вездесущим ароматом кондиционера для белья с запахом лимона, который отчего-то был бесконечно близок владельцам гостиниц, и ещё чем-то приторно-сладким, точно Морган попал в тропики, однако в номере было довольно прохладно. И ещё, сквозь сон ему показалось, будто кто-то касается его шеи – может, насекомое пробежало. Не открывая глаз, он махнул рукой, и пакостное ощущение исчезло. Только пальцы замёрзли, но он только сильнее укутался и провалился в сон. Залитое кровью безглазое чудовище выступило из тени и склонилось над ним. Призрачная кровь капала на спящего, не оставляя следов. Бесплотные пальцы легли на висок живого человека. Дух принялся беззвучно нашептывать слова, дрожа от яростного страха, что питал его сущность, щедро делясь им с жертвой, на которую указала его госпожа. Морган громко застонал и проснулся, но усталость взяла своё, и вскоре он вновь уснул, погрузившись в очередной кровавый кошмар. В отличие от Моргана, Джей-Джей только собиралась лечь. Она только что приняла душ и теперь сушила волосы, разглядывая своё отражение в запотевшем зеркале. Внезапно по босым ногам хлестнуло холодом, и её зябко передёрнуло. Завернувшись в полотенце, она выглянула из ванной и, к удивлению своему, обнаружила, что окно и дверь заперты. Качнув в недоумении головой, Джей-Джей вернулась к зеркалу, и в этот миг ей показалось, будто в углу кто-то стоит. Нервно вздрогнув, она резко обернулась, но никого не увидела. Зато слепой безликий Призрачный страх видел всё. Склонив голову к плечу, он внимательно смотрел на хрупкую светловолосую женщину пустыми глазницами, а после шагнул к ней и коснулся золотой подвески на её груди. Затаив дыхание, мелко подрагивая, Джей-Джей протянула руку к расчёске, когда взгляд её упал на подвеску. Сама того не желая, она вдруг подумала о сестре и вспомнила тот страшный день, когда сестра вложила ей в ладонь кулон, с которым до того момента не расставалась. Зачем она так поступила? Почему бросила свою маленькую Дженнифер? Ведь любую проблему можно решить, а вот смерть уже не переиграть, но сестра выбрала этот путь и хотела лишь, чтобы о ней помнили. Беда в том, что память эта отдавала леденящей болью и тоской и навевала мысли о неизбежном крахе всего, что так дорого. В глазах вскипели непрошеные злые слёзы. Джей-Джей осела на холодный кафель ванной и разрыдалась. Громкий стук застал её врасплох. Утирая слёзы и гадая, кто это может быть, Дженнифер кое-как доплелась до дверей и спросила: - Кто там? - Это я, - послышался с улицы встревоженный голос Рида. - Господи, Спенс, что случилось? - Я знаю, уже поздно, но не могла бы ты… - Конечно, дай мне минуту, - попросила Джей-Джей. Наспех одевшись, она открыла, и в номер ввалился взъерошенный, чем-то очень обеспокоенный и бесконечно напуганный Рид. Взгляд его покрасневших от недосыпа (или слёз?) глаз метался по комнате, точно он не мог сосредоточиться и вообще с трудом соображал, где он и что с ним. Складывалось впечатление, будто молодой агент в панике и не представляет, куда бежать, чтобы скрыться от преследующего его ужаса. - Спенсер, что стряслось? – Джей-Джей присела на кровать и похлопала по матрацу, делая ему знак сесть. – Успокойся и расскажи, что с тобой. Рид немного поколебался, но затем решился и плюхнулся рядом. Тонкие руки его дрожали, и весь он, высокий и худенький, выглядел точно ребёнок, которому приснился кошмар. - Ты ведь в курсе истории моей мамы? – спросил он. - Да. - Шизофрения передаётся по наследству, - чуть покачиваясь, монотонно заговорил Рид. – И меня вдруг накрыло понимание, что я как раз в том возрасте, когда болезнь даёт знать о себе… Призрак за его спиной, опустив руки на узкие плечи юноши, корчил рожи и заходился беззвучным смехом безумца. - Спенс… - сочувственно вздохнула Джей-Джей. - Я подумал, а что, если я… Что, если я болен? Кому я буду нужен? Мой разум – всё, что у меня есть! - С чего ты это взял? - Пойми, Джей-Джей, я не хочу кончить, как мама. – Рид едва не рыдал от страха. – Не хочу остаток жизни провести в клинике, всеми забытый и никому не нужный. Из-за препаратов я даже имени своего не вспомню! Я не хочу и не стану так жить! От его слов Дженнифер похолодела, и на неё вновь накатила жуткая волна тоскливой удушающей пустоты и утраты. Сначала сестра, теперь Рид отчего-то заговорил о самоубийстве. Неужели череда потерь и забвений в её жизни никогда не кончится? - Спенсер, ты не можешь утверждать наверняка. Ты не психиатр. И ты не должен думать о смерти… - Ты не понимаешь, Джей-Джей! – Он заставил себя поднять голову, посмотрел ей в глаза и прошептал пересохшими губами: - Я вижу то, чего нет. Какие-то смутные образы уродливого существа. По-моему, у меня галлюцинации! Меж тем Росси тоже терзался невесёлыми мыслями, которые, впрочем, были легко объяснимы – лёжа на кровати, он размышлял, что могло связывать жертвы. Команда определённо что-то упускала, казалось, будто ответ лежит прямо под носом, но федералы его не видят. Это раздражало! Да ещё Рид со своими измышлениями о прецеденте… Желая хоть как-то отвлечься, Росси попробовал переключить внимание на свою новую книгу. Его агент ждала первые главы, а он даже не садился их писать. Всё-таки совмещать работу в Бюро с творчеством было задачей не из лёгких, но Дэвид не жаловался. Поднявшись, он вынул блокнот и принялся расхаживать по номеру, делая пометки для будущей книги и отмахиваясь от назойливого образа изуродованной невесты. Фантазия оказалась неожиданно настойчивой, и в какой-то момент он сдался и всё же набросал описание женщины с иссечённым жуткими ранами лицом. Кто знает, может, он сумеет написать триллер? Не очередной научно-популярный бестселлер по криминалистике, а добротный триллер из тех, которые после превращаются в сценарии кровавых фильмов ужасов. - Вот чёрт! Это же Лили Олдэн! Перечитав написанное, Росси выругался вполголоса, вырвал листок, скомкал его и бросил в корзину. Бумажный шарик пролетел сквозь заходящегося в бешенстве призрака. Дух был в ярости от собственной беспомощности! В отличие от прочей свиты, проявлять себя во плоти Уродство ещё не научилось, а человек в упор не замечал холода и без труда уходил от жутких образов, что она ему нашёптывало. Лампа в номере заискрила, мигнула несколько раз и погасла. - Ну отлично, - с досадой буркнул Росси и уже собирался выйти и поискать ночного дежурного, когда дверь перед ним с грохотом захлопнулась. Кажется, что-то упало или сдвинулось, но в темноте было не разобрать, что именно. Его шеи коснулось нечто холодное, будто кто-то невидимый провёл пальцами по не защищенной воротником рубашки коже. Мысленно выругав себя за богатое воображение, Росси безразлично пожал плечами, нашарил впотьмах дверную ручку, вышел из номера и неторопливо направился через парковку к офису администрации мотеля, окна которого приветливо светились в ночи. Ни сном ни духом не подозревая о тревожном, граничащем с паникой смятении, охватившем его команду, Хотч крепко спал. Как и Морган, он дьявольски устал, а потому заснул, стоило его голове коснуться подушки. Ему снились зловещая, мерцающая алым пустота и чей-то голос, упорно твердящий одно и тоже: "Будь сильным", - а потом всё исчезло. Осталось лишь жуткое ощущение, будто из чёрной бездны на него кто-то смотрит, пытливо и холодно, изучая его душу легко и непринуждённо, словно дешёвую книгу в мягком переплёте. Вынырнув из тяжкого дурмана, он открыл глаза, приподнялся, опираясь на локти, и увидел женщину. Ту самую, которая подмигнула ему вчера днём. Чуть склонив голову, она сидела в кресле и улыбалась, и от её улыбки, отчего-то здорово смахивающей на оскал, у Хотчнера мороз прошёл по коже. Ему вновь, как давеча днём, стало не по себе, хотя причин опасаться незнакомки вроде не было. Если не принимать в расчёт, что перед тем, как лечь, он запер дверь и выключил свет, а сейчас номер приватно освещала стоящая на прикроватной тумбочке лампа. - Как вы… Как вы вошли? – хриплым спросонья голосом спросил он. Покосился на закрытые дверь и окно и сам ответил: - Я сплю. - Если тебе хочется так думать. Ты волен верить во что угодно. Кто я такая, чтобы спорить? Она встала и в одно неуловимое движение оказалась возле кровати. Даже платье не прошелестело. Медленно упёрлась ладонями в матрац и на коленях поползла к Хотчу, отлично зная, что он смотрит ей отнюдь не в глаза. - Нравлюсь? – Незнакомка опустилась на его бёдра и склонилась к его лицу. - Возможно. – Конечно, нравлюсь, Аарон. Я чувствую похоть. Это мой любимый порок, и я вовсе не против, если мы договоримся, - выдохнула она ему в губы. Не осознавая, что творит, Хотч потянулся к ней, но женщина рассмеялась низким утробным смехом, прижала кончики пальцев к его губам, шепнула: - Это на сладкое, Аарон, - и поцеловала его в висок. – Поцелуй в губы – печать. Ими нельзя разбрасываться попусту. - Разве я не волен распоряжаться своим сном? – спросил он, замечая багряные всполохи в её глазах. - Свободная воля – лучший дар бога, но люди не умеют ею пользоваться. Они обращают её против самих себя, потакая дешёвым прихотям, слабостям, пустым надеждам… - Пальцы женщины скользнули ему в волосы. Она явно наслаждалась тем, что дразнит его, не позволяя большего, лишь сильнее распаляя. – Но полно об этом. Без лишних слов, сразу к делу. – Она склонила голову и прошептала ему на ухо: - Я пришла заключить сделку, Аарон. Это очень выгодная сделка, поверь мне. Если ты согласишься, она вернётся и станет умолять принять её обратно. Разве не этого ты хочешь? Любимая малышка Хэйли вернётся к тебе, и вы будете жить долго и счастливо. - А что взамен? – Хотч целовал её обнаженные плечи, ощущая, как теряется в этом странном сне, слишком реальном и одновременно зыбком, полубезумном видении. – Ты говорила о сделке. Что взамен? – Ему даже в голову не пришло спросить, откуда она знает о нём, о Хэйли и их разрушенном браке. - Сущий пустяк! – Она осыпала его лёгкими дразнящими поцелуями, намекая, что он может получить больше, много больше, нежели теперешние невинные забавы. – Мне нужна моя свита. Кое-кто работает над этим, но чую, он не справится. Он – нет, ты – да. Ты умнее и сильнее. Если он облажается, ты сделаешь его работу. Взамен я верну тебе жену. Ты ведь хочешь этого, Аарон? - Свиту? – Хотч отстранился. Подозрительность взяла верх над возбуждением, а сердце вновь заныло в предчувствии смутной опасности. Что-то с его сном и этой женщиной определённо было не так, но он никак не мог понять, что именно. – Что это значит – "вернуть твою свиту"? - Ты задаёшь много вопросов. Лучше подумай о будущем. Я никогда не лгу и всегда держу слово. Просто скажи "да", и всё будет как раньше. Подумай о Джеке. Сын не должен расти без отца. Незнакомка ласкалась и без устали жадно целовала его, а Хотчнер внезапно задумался. Её последние слова пробудили в нём воспоминания о годах тихого счастья, которые он прожил с женой, когда Хэйли говорила, что любит его. Ведь они были счастливы до тех пор, пока в какой-то момент их брак не дал трещину. А ещё он вспомнил обидные слова и несправедливые обвинения, которые жена бросала ему в лицо, когда он – усталый, жаждущий хоть немного отдохнуть от крови и трупов – возвращался домой. Хотч считал свою работу важной, вот только Хэйли этого не понимала, и он интуитивно догадывался, что она и не пыталась понять его. Потому и ушла. Вернее, сбежала, стоило ему вновь отлучиться. О, он отлично помнил тот день, когда вернулся в пустой дом и не нашёл ни жены, ни Джека, ни даже записки с объяснениями. Помнил, как приходилось унижаться, упрашивая Хэйли позволить ему увидеть сына. Так можно ли верить обещаниям, будто время можно повернуть вспять, и всё будет как раньше? Скорее стоило взглянуть правде в глаза и набраться мужества признать – этого не будет никогда! Даже если Хэйли вернётся, так, как раньше, уже не будет, потому что он помнит слишком много того, что не забывается, как ни бейся! - Нет. – Он отстранил незнакомку. – Я не заключаю сделок. - Не торопись. Ты не знаешь главного. – Она попыталась поцеловать его, но Хотч отвернулся. – Я нечасто говорю подобное, однако ты мне нравишься. Соглашайся, и я не стану ограничивать твоё время. Ты получишь не год, не десять лет, а целую жизнь! Я редко делаю столь щедрые предложения. - Нет. - Твоё упорство удивляет и раздражает. Плохой знак. Не советую злить меня. - Да кто ты вообще такая, и почему я должен тебе верить?! – Вожделение стремительно сдавало позиции, уступая место здравому смыслу. – Я даже имени твоего не знаю! Хотч попытался спихнуть женщину, однако она вцепилась ему в плечи мёртвой хваткой, и он поразился силе внешне хрупкой незнакомки. - У меня много имён, и я пришла заключить сделку. Кем, по-твоему, я могу быть? Она моргнула, и он шарахнулся в сторону, завидев, как её глаза затопило кроваво-красным, а женщина в ответ навалилась с такой силой, что у него хрустнули суставы. - Не зли меня, Аарон Хотчнер! Иначе ад наступит для тебя скорее, чем ты умрёшь! – негромко прорычала она и вдруг крепко поцеловала его в лоб. – Ты сделал неправильный выбор… - Хотч! Хотч, ты там?! Открывай! Голос Моргана ворвался в кошмар подобно грому в ясный полдень. Едва не свалившись с постели, Хотчнер ошалело огляделся – комната была пуста. - Хотч! – Морган барабанил в дверь. Чувствуя себя невероятно усталым и совершенно разбитым жутким сновидением, Хотчнер открыл и зажмурился от яркого солнца, брызнувшего в глаза. - Который час? - Для тебя поздновато, - буркнул Морган. – Паршиво выглядишь. Ровно настолько, насколько плохи новости: Винчестеры сбежали. - Что?! - Шериф с замами пришёл утром в участок, а братьев уже и след простыл, вместе с вещами и машиной. - Почему он мне не позвонил? – устало возмутился Хотчнер. - Он звонил. Ты не отвечал. Что с тобой вообще? - Кошмар приснился. Дай мне десять минут. - Надо же! Я тоже всю ночь промаялся, - прислонившись спиной к стене, поведал Морган в приоткрытую дверь, однако Хотч уже скрылся в ванной и не услышал его. Вернувшись после ночной смены, Калеб застал в доме настоящий разгром. Открыв рот, он в немом изумлении прошёл в гостиную, где застал Бафомет. Казалось, будто она даже не дышит, сидя на полу посреди хаоса. Однако стоило ему войти, как в дюйме от его груди просвистел нож. Лезвие врезалось в оклеенное весёленькими обоями дерево и затрепетало, затем вылетело, стремительно пронеслось обратно и свалилось к её ногам. - Мать?! Ты чего творишь?! - Планы поменялись, - бесстрастно сказала она, однако глаза её пламенели багровыми искрами звериной ярости. – Никто не смеет отказывать мне! Он станет последним. Таково моё желание. Не вздумай ослушаться! - Кто? – Калеб насторожился и, откровенно говоря, струхнул. Очевидно, ночью что-то пошло не так, как рассчитывала Мать, и это ему не понравилось. Он не любил менять планы в последний момент, особенно когда всё уже продумано до мелочей. - Один из федералов. Да не дёргайся ты! – Она заметила, как он вздрогнул и в страхе попятился к дверям. – Я оставила на нём свою печать. И не беспокойся, я помогу, моя свита тебя прикроет. Я хочу, чтобы он стал подлинной Болью. Бафомет хищно улыбнулась. Повинуясь её негласному приказу, нож медленно поднялся в воздух и с коротким свистом полетел в стену.