POV Тсунаёши
Как же я устала. Очередная вылазка ужасно вымотала и меня, и ребят. Дойдя до кровати, даже не раздеваясь, падаю на неё и сразу же засыпаю. Конечно, нужно было снять одежду, что была вся в крови, но спать хотелось жутко. Ребята тоже сразу разбрелись по своим комнатам и, наверное, собирались отоспаться за всю неделю, которую мы провели без сна.
Первое время мне ничего не снилось. Вокруг лишь темнота, которая окутала меня с головы до ног, защищая от любых опасностей. Только я прекрасно понимала: во сне я более беззащитна. Хотелось даже рассмеяться от этого чувства защиты. Уже давно я живу в опасности. Первое время вообще не могла уснуть: слишком было страшно в месте, где я нахожусь не первый год.
Да любой бы описался от страха. Я даже начала гордиться своими хранителями: они держатся бодрячком, даже при том, что каждый из нас знал этот страх.
Сердце на минуту начало биться сильнее и вдруг резко остановилось. Я даже подумала, что умерла, но нет. Резко я почувствовала какой-то шорох рядом со мной. Открыв глаза, заметила маму, что ворчала о моих оценках и бардаке в комнате. Что здесь происходит? Встаю и зову её, и удивляюсь своему голосу. Он стал более… мужским? Да, именно мужским. В свои двадцать лет у меня голос совершенно другой, да и мамы здесь быть просто не может. Значит мне всё это снится, отлично, только этого не хватало. Я всё время одергивала себя от мыслей о семье, теперь из-за этого дурацкого сна я буду чувствовать себя отвратительно.
— Тсуна, — начала мама, — наконец-то ты проснулся. Я звала тебя на завтрак, а ты никак не просыпался. Реборн уже угрожает съесть твою порцию, так что поторопись.
Мама обращается ко мне в мужском роде? Поднимаюсь с кровати и (действительно, бардак в комнате просто ужасает) иду в ванную. Там на меня смотрит моя копия мужского пола, лет так пятнадцати или шестнадцати. Здравствуйте, я теперь парень. Ну, это радует: всегда ведь хотела быть им. Я улыбаюсь своему отражению и, сделав все водные процедуры, спускаюсь на кухню. Тут уже находятся все знакомые лица: Бьянки, Фуута, Ламбо, И-Пин и Реборн с мамой. Мама, кстати, вновь порхала на своей территории у плиты и готовила кулинарные шедевры. Как же я соскучилась по её готовке. У меня даже потекли слюни. Я, пожелав всем приятного аппетита, села и принялась с наслаждением кушать самые обычные оладушки с джемом. Зато они были приготовлены мамой. Это и делало их самым прекрасным завтраком в мире. Не нужны мне никакие рестораны для людей из высшего общества. Сколько всего я не пробовала — мне всегда не хватало именно маминой кулинарии. И так же мне не хватало того времени, когда я в шутку готовила вместе с Бьянки. Я даже скучала по неугомонным И-Пин и Ламбо, которые всегда крутились у ног и просили с ними поиграть, а я в ответ пугала их страшными рассказами о пытках и убийствах. Мне этого всего не хватало. И Реборн. Как только он попал в моё поле зрения — я задержала дыхание. Он был взрослый и такой красивый, что мне пришлось закусить губу и, сделать вид, что я только что не на него пялилась. Я слишком соскучилась по ним всем, вот и снятся теперь.
Секунда. И кусочек оладушка исчезает из моих рук, перекочевав в рот киллера. Я возмущённо засопела, чем вызвала улыбки окружающих и ухмылку Реборна. Сердце опять замерло. Чёрт, Реборн, не делай так, пожалуйста. Я просто не выдержу. Когда он хотел опять украсть кусок, я перехватила его прямо у рта киллера, сразу запихивая в рот. Мне даже показалось, что вкус у этого кусочка намного лучше, чем у других. Интересно, это из-за того, что я отобрала его у Реборна, и теперь наблюдаю его недовольную моську? Наверное, да. Победно ему улыбаюсь и, попрощавшись, выбегаю из дома. Я не самоубийца, чтобы оставаться там после этого.
Мне не трудно было сложить два и два и догадаться, что я единственная ученица у аркобалено, и при этом всём ещё и парень. Если бы сейчас же не убежала — получила бы по башке.
Когда я уже была возле школы: прозвенел звонок. И я увидела стремительно приближающееся в мою сторону пятно. Мне даже гадать не пришлось, только один человек мог сразу после звонка направится к незадачливому ученику. Бежать. Это моя единственная мысль. И я побежала по направлению к моему хранителю облака, сзади него я заметила Адельхейд. Мне пришлось уклониться сначала от ударов тонфа, а потом — металлических вееров. Тело этого Тсуны было не слишком натренированно — что бесило — но уклониться от ударов хранителей я все же смогла. И была этому очень рада. Осталось добежать до нужного кабинета и укрыться там. Стоп. А какой у меня сейчас урок? Да и в каком я сейчас классе? Пришлось судорожно размышлять и рыться в школьной сумке. Найдя нужную информацию быстро направляюсь в кабинет, где проходит первый урок — математика. Заходя в кабинет, улавливаю удивлённые шепотки. А, точно, я ведь смогла избежать кары небесной в виде двух охранников порядка Средней Намимори. Извиняюсь перед учителем и сажусь на своё место. Наверное, на своё место. Судя по взглядам, место моё. Оглядываюсь: здесь были всё те же лица. Эх, старовата я для средний школы. Слишком скучно слушать столь знакомый бубнёж сенсея, поэтому я просто прикрываю голову учебником и пытаюсь заснуть. Чувствую на себе взгляды одноклассников, которые как один говорили: «Совсем спятил спать на уроке?». Раньше у меня был Тоши, который помогал на уроках не скучать, да и тогда материал был в новинку. Теперь вот всё слишком скучное, нудное и знакомое. Уже на грани сознания слышу голос сенсея, что звал меня. Я честно открываю глаза и вижу его у своей парты.
— Савада, что всю ночь не спал и теперь решил выспаться на уроке? То, что ты смог сбежать от Хибари-сана не значит, что ты можешь вести себя с такой наглостью. Быстро иди к доске и реши задание, — я подошла к доске и уставилась на уравнение. Сзади слышались смешки и высказывание о том, что я такое точно не решу. Смотрю на уравнение и думаю: « Что в нём такого сложного, что я его не решу?». Даже в своё время у меня не было проблем с математикой. Была твердая четвёрка. Даже при том, что я её недолюбливала. Решив быстренько уравнение, я направляюсь на своё место и вижу удивлённые лица одноклассников. И, собственно, чего они так удивляются? Слышу подбадривающие возгласы Хаято и Такеши.
Ещё раз вспомнив разговор с учителем, незаметно усмехаюсь. Даже здесь учителя боятся Кё-тяна, ну, это и не удивительно. В моём мире Кё-тяну просто надоели наши с ним догонялки, и он плюнул на это дело. В этом мире, похоже, моя копия была не такой безрассудной, как я. Жалко, но что поделать. Остальной урок прошёл просто ужасно скучно, но теперь я пыталась не уснуть, поэтому просто рисовала гробики и разных трупиков в тетрадке.
На перемене ко мне подходят Такеши, Хаято и Энма с Шиттопи-чан. По ним я тоже жутко соскучилась.
— Джудайме, вы были просто превосходны, даже я так быстро не решил бы то уравнение.
Смотрю на него и думаю: «Врёт и не краснеет». Я прекрасно знаю уровень знаний урагана. Ему хватит лишь одного взгляда на задачу или уравнение, чтобы сказать правильный ответ.
— Ха-ха, Тсуна, ты молодец, — легко сказал Такеши. Он, как обычно, может в любую минуту разрядить обстановку. На него тут же начинает кричать Хаято. До самой крыши я сдерживаюсь и терплю крики урагана, вместе со мной их терпит Такеши, но уже на крыше я не выдерживаю и раздражённо говорю осьминогу (как ласкового его называет Сасагава-старший):
— Хаято, прошу заткнись и поцелуй, наконец, своего парня. Твой недотрах я чуствую издалека.
На меня удивленно посмотрели две пары глаз, одна пара смущённо, и другая понимающе-насмешливо.
— Джудайме, а откуда вы знаете? — осторожно спрашивает Хаято, даже не пытаясь отрицать очевидное.
— Даже слепой поймёт. Особенно от твоих криков, друг мой. И да, прошу прекращай обращаться ко мне на «Вы». Раздражает.
Не дожидаясь ответа, разворачиваюсь и ухожу с крыши. За мной идут Энма с Шиттопи-чан. В молчании мы вышли во дворик школы. Там уже решил начать разговор Козато.
— Тсуна, ты хорошо себя чувствуешь?
В голосе обладателя красных волос слышится беспокойство. И с чего вдруг?
— Просто прекрасно, что-то не так с моим видом?
Оглядываю себя. С утра ничего не изменилось, значит всё нормально. Что тогда его заставило думать о моем состоянии?
— Да нет, внешне всё нормально. Просто…ммм…ты ведёшь себя по-другому. Не как обычно.
— Ааа~, — догадываюсь о чём он, — не волнуйся — это временно.
— Ну, если ты так говоришь… Тогда ладно.
Я усмехаюсь от его реакции. Ему стыдно за этот разговор — я это прекрасно понимаю. Но так увлекательно смотреть на его алеющее личико. Соскучилась по братишке.
Весь оставшийся учебный день проходит и для учителей, и для учеников удивительно. Савада Тсунаёши ответил на каждый заданный вопрос абсолютно верно и быстро. Внутри я просто смеялась от их вида. В моём мире никого этим не удивишь. Особенно на биологии. Там мои одноклассники страдают от переизбытка информации, а учитель радостно смотрит на любимую ученицу. Единственную, которая настолько сильно увлечена его предметом. После всех уроков я тихой поступью иду до ворот школы, но на половине пути меня останавливает удар тонфа. Увернуться я увернулась, но мысленно уже представила, как пытаюсь спасти свою тушку.
— Хибари, — кричу облаку, он на секунду останавливаться, — может, продолжим в более приватном месте? Я стесняюсь.
Секундного замешательства мне хватает, чтобы начать улепётывать с территории школы. Я знаю, сейчас он не побежит за мной. Расписание Кё-тяна знаю наизусть, не думаю, что здесь оно сильно отличается. И верно, оборачиваясь, замечаю, как злится облачко и уходит обратно в школу. Как хорошо, что он глава ДК. Дел у него и без меня куча.
Домой я прихожу полностью обессиленная. На полпути до дома меня перехватывает Реборн и тащит на тренировку. Причем тащит в прямом смысле, ведь я пыталась сбежать, чего, к сожалению, у меня не получилось. Не учусь я на своих ошибках. Не учусь. Он с садистским удовольствием
мучил тренировал меня. Даже во сне я чувствовала всю боль и усталость своего организма. Только я успела умыться — Реборн заставил меня делать уроки. Я честно сделала их и начала наблюдать за киллером, который проверял домашнее задание. Он хмурился, но ни одного замечания с его уст не слетело. Конечно, я ведь всё правильно сделала. Смотрю на его губы и понимаю, что мои мысли уже давно были не об уроках, а о том, как эти самые губы целуют меня, потом спускаться к ключицам, ласкают соски и слегка покусывают их…
Из-за этих мыслей внизу живота я почувствовала ноющую боль. Мой половой орган требовал разрядки. Я не удивилась своему столь быстрому возбуждению, моей фантазии хватило, чтобы представить всё выше сказанное в мельчайших подробностях. Больше сдерживаться не могу: слишком соблазнителен вид моего возлюбленного. Резко укоротив расстояние между нами, целую его, смотря в глаза киллеру. Плевать, если он сейчас меня толкнет или убьет. Сейчас это настолько ничтожно, что я даже готова умереть ради одного поцелуя с ним. Я всё ещё помню, что я во сне.
Но в ответ я лишь замечаю, как Реборн слегка удивился, и, толкнув меня на пол, усмехаясь лишь одними глазами, углубил поцелуй. Он сразу попытался перенять инициативу, но я ему этого не дала. Моя страсть была не хуже его. Он вновь удивился.
Итак, пока мы друг друга то кусали, то целовались, я поняла несколько вещей. Во-первых, и здесь я встречаюсь с Реборном (что ж за напасть такая, где не окажусь — везде с ним. Даже жутко). Во-вторых, этот Тсуна слишком робкий для проявления любви к аркобалено. И вот, когда воздуха уже катастрофически не хватало, киллер прекратил поцелуй. Между нами протянулась тонкая ниточка слюны. Мне сразу вспомнился случай, что произошел четыре года назад, тогда, после празднования дня рождения.
— Удивлен смене твоего настроения. Обычно ты меня отталкиваешь, не давая продолжить, а сегодня сам лезешь. Неужели кто-то сдох? — усмехнулся киллер.
— Считай, сегодня день наоборот, но уже завтра я буду вновь стеснительным Тсуной, так что давай воспользуемся случаем? — я приподнялась и вновь утянула его в головокружительный поцелуй. Долго держаться на локтях я не смогла, поэтому опустилась на пол, потянув за собой Реборна. Его губы были на вкус как кофе и ментол, ну и плюс кровь, но это уже я постаралась. Наша с ним кровь смешалась и теперь поцелуй был жадным. Мы словно пытались с ним выпить друг друга без остатка. На ощупь, начала снимать с него одежду. Своим коленом я уже очень хорошо чувствовала настрой солнышка, хотя и я не далеко ушла. Мой член больно впивался в ширинку брюк, требуя ласки, но так не хотелось отрываться от Реборна. Хотелось помучить его.
Отрываясь от меня, Реборн услышал мой разочарованный вздох. Он усмехнулся и поцеловал меня в нос, спускаясь к уху, и, обдув его дыханием, шепнул:
— Веди себя тихо, не забывай: мы в доме не одни.
Пришлось кивнуть. Я даже забыла, что это сон, но всё равно как-то не удобно будет стонать. Мда, дилемма. Но мои мысли вновь сузились лишь до Реборна, когда он прикусил мочку, а потом лизнул её. Чёрт, придется как-то заглушать стоны, для этого пришлось прикусить губы, похоже, до крови. Дорожкой поцелуев киллер спустился до ключиц, на которых оставил первый засос, второй, третий… Незаметно он дошёл и до сосков, которые сразу же начал ласкать, иногда кусая до боли, иногда присасывая и крутя их. Господи, как же он это делал. Хоть я и знала, что это сон, что я на самом деле девушка, но ощущения были настолько реальными, что я пыталась забыть про это. Просто наслаждалась опьяняющими губами Реборна, его ласками, которые уже почти дошли до низа живота. Не давая опомнится, переворачиваю его на спину, привязывая руки аркобалено его же галстуком к ножке кровати. Он сначала недовольно смотрит на меня, но не делает попыток освободиться, а потом пытается унять дрожь и собственный голос. Это уже я начала его мучить, по-своему. Наслаждаясь каждым мгновением, хотя и сама хотела большего, но так приятно смотреть на
такого Реборна. Когда я ещё смогу увидеть такую бурю эмоций на этом лице? Когда я вновь встречусь со своим Реборном? И простит ли он мне
тот случай? Не хочу задумываться об этом сейчас. Покрываю поцелуями его лицо, игнорируя губы, что пытались перехватить мои собственные. Смеюсь в подбородок и кусаю его. Не сильно, но слабый след останется. Покрываю поцелуями и укусами шею, так чтобы все видели: он мой и только мой. Я тоже жуткая собственница. Руки поглаживают напряжённые плечи, локти и вновь возвращаются к бокам любимого, лаская их. Сам же киллер уже рычит и проклинает меня, пытаясь освободиться. Усмехаюсь. Он не сможет порвать галстук, только если очень-очень сильно пожелает этого. Узел я завязала добросовестный, да и ткань дорогого галстука не настолько хрупкая — легко не порвётся, аркобалено сам выбирал. Спускаюсь к груди, на которой идёт сеть небольших шрамов то от пуль, то от холодного оружия. Целую их и слегка посасываю, вновь слышу утробное рычание. Специально, обвожу круг вокруг его сосков, не дотрагиваясь до них, дразня. В ответ слышу тихий шепот. Мне хватает и этого, чтобы припасть к одному из них губами, а второй, покручивая в руке. Наверное, потом Реборн отомстит за это, но сейчас такие мелочи не важны. О них можно будет задуматься потом. Не долго думая, спускаюсь дальше вниз. И вот я уже возле пряжки брюк, которая мешает члену солнышка. Злобно усмехаясь и надавливаю на ширинку, и сразу слышу угрожающий рык, что обещает мне потом все муки Ада. Напугал, но я все равно помогаю освободиться от брюк. Сверху слышу стон облегчения. Только вот трусы я пока снимать не собираюсь, и глажу член Реборна через них, вновь поднимаясь на уровень его глаз. Жадно смотрю в потемневшие глаза (думаю, я не далеко ушла от него) и губы, которые он уже изрядно искусал. Провожу кончиком языка по окровавленным губам и смакую его кровь. Металлический вкус во рту возбуждает меня ещё сильнее и я опускаюсь до члена киллера. Снимаю, уже окончательно, трусы пробую на вкус головку. Сначала кончиком языка обвожу её, смотря в глаза киллеру, потом, не опуская взгляда, беру её в рот и начинаю посасывать. Обвожу языком уздечку, прикасаюсь к уретре. Хм, а Реборну нравится… Отстраняюсь, не слушая возмущённое сопение киллера, и, сев поудобнее, беру член полностью в рот. От этого действия Реборн поднимает бедра вверх, пытаясь протолкнуться дальше. Я ему этого не позволяю, вновь отодвигаясь. Некоторое время смотрю на мучения солнышка и вновь припадаю к его члену. Стараюсь заглотить целиком и, пусть не с первого раза, но мне это удаётся. Провожу языком по всему основанию, уделяя внимание каждой венке, и ласкаю рукой яички. Мда, во мне опять проснулся садист. Но, я чувствую, Реборну это нравится. В подтверждение моих мыслей он ещё недолго держится и кончает мне в рот, слегка испачкав губы. Я с улыбкой проглатываю всю сперму. Тут, похоже, Реборн не выдержал и порвал несчастный галстук. Жалко его. Долго думать о бедном галстуке мне дали. Вновь перехватив инициативу Реборн поднял меня на руки и уложил на кровать, где воспользовался моим методом, то есть привязал к кровати. Только не тканью, а настоящими наручниками. Сказать, что я запросто могу их снять? Или не стоит пока показывать свой талант? Думаю, можно пока и полежать. Киллер вновь припал к моим губам и углубил поцелуй, покусывая и посасывая их. Я даже всхлипнула от таких ярких ощущений. Руки его уже снимали последний элемент одежды — трусы. Сейчас я считаю существование этого элемента одежды совершенно бесполезным. Лишь пустая трата времени. Он не стал ждать и начал водить рукой по стоящему члену. Надо ли говорить, что я продержалась меньше Реборна? Думаю, и так понятно. Но он нагло воспользовался моим состоянием! Я держалась дольше него, поэтому будем считать, что моя выдержка круче. Рука Реборна скользит по моему телу, три пальца дотрагиваются до моих приоткрытых губ. Хочет, чтобы я их облизала? О’кей. Только не думает же он, что всё будет просто так? Сначала я лишь провожу по пальцам языком, обведя подушечку каждого, и только потом беру их в рот. Посасывая их, специально негромко простонала. Не выдержав этого, Реборн опускает руку к моим ягодицам и несколько раз проводит пальцами между ними, иногда специально задевая дырочку. Приходится закусить губу, чтобы не начать просить Реборна о большем, и я только шире развожу ноги. Киллер и сам держится из последних сил. Он ещё раз касается входа и вводит первый палец. Слегка неприятно, но я ощущала боль и хуже, поэтому даже не поморщилась, позволяя Реборну и дальше разрабатывать меня. Через некоторое время дискомфорт прошёл, и я начала получать удовольствие от движения пальцев внутри. Уже, когда во мне было три пальца, киллер задевает простату. Меня будто током ударило, я не выдерживаю и жалобно ему шепчу:
— Чёрт, да возьми меня уже!
Ну ладно, прозвучало с нотками раздражения, но это ничего, ведь Реборн улыбается, не так как обычно, а ласково и нежно. Вынув пальцы, он начинает медленно входить в меня. Я прекрасно понимаю, что киллер это делает специально, мстя за мою выходку. Но ведь и он не крепкий орешек. Я вижу, как аркобалено напрягается, чтобы не войти в меня одним движением и не начать двигаться. Мне хватает нескольких секунд, чтобы снять чертовы наручники и обнять киллера за плечи, царапая его стриженными ногтями. И делаю я это специально, так же как и небольшое движение бедрами вперёд, из-за чего член киллера полностью входит в меня. Тут уже у Реборна сносят все тормоза. Он начинает вбиваться в меня в бешеном темпе, не сдерживаясь, но приглушая и мои, и его стоны поцелуями. Но как по мне, это скорее попытка съесть друг друга, а не поцелуй. Но кого это волнует? Уж точно не нас. Я пытаюсь подстроиться под темп Реборна, но быстро сдаюсь, ведь это тело не так сильно натренированно. Шлепки тела о тело и запах секса. Весь наш мир сузился до одной лишь комнаты, где мы наслаждались друг другом. На одно мгновение мне в голову забралась мысль: «нас ведь по любому слышно. Почему никто не решается нас проверить?». А может не проверяют, потому что знают, что происходит? Все возможно, но мысль в голове долго не продержалась, и я забыла о ней. Реборн, несмотря на сорвавшиеся тормоза, не забыл обо мне, поэтому протиснув между наших тел руку, начал надрачивать мой член. Я простонала ему в губы от нахлынувших ощущений. Спустя некоторое время я кончила, а через пару толчков кончил и Реборн. В меня.
Уже на пороге сна я проворчала ему про это, но услышала лишь тихий смешок, и я уснула…
Проснувшись я кое-что поняла: я прекрасно помню сон, и я его контролировала. Меня осенило. Ни черта это не сон, а хренова иллюзия одного недошутника. Я помню, что для такой иллюзии нужно держаться рядом с жертвой. Даже не задумываясь, кидаю в ананаса словарь русского языка. Снаряд попадает точно в цель. Точнее, в лоб наглому туману. А на моем лбу загорается пламя неба. Осознав всю глубину жопы, в которую попал, наглый Ананас пытается сбежать, но у него это не получается. Следующие полчаса я избиваю своего хранителя.
Конец POV Тсунаёши.
