О последствиях вечеринок

В безбрежной вышине над Конохой плескалось солнце, даря свет и тепло всему, до чего могло дотянуться: оно пятнало бликами крыши, брызгало на деревья, оседало водопадом тонких лучиков на улицах. Дом на окраине деревни просыпался, разбуженный голосами, хлопаньем дверей и звоном посуды: проголодавшаяся, всё ещё сонная молодёжь постепенно покидала комнаты и подтягивалась на нижний этаж к завтраку. У Сакуры маршрут был несколько иным, более длинным, и пролегал он через ванную. Вооружившись чистым махровым полотенцем, небольшой косметичкой и согревающей сердце мечтой о горячем душе, она шла по длинному полутемному коридору, пока не застыла на пороге ванной в немом шоке: к стене у входа был прислонен отломанный кусок двери, на пузатом боку раковины краснел смазанный отпечаток ладони, на полу перемешались вместе щепки и кровавые разводы. Над всей этой разрухой, стоя на расчищенном островке плитки, возвышалась Ино, оккупировавшая единственное зеркало. Нежная мечта Сакуры о том, чтобы спокойно привести себя в порядок, схлопнулась, как мыльный пузырь. - Кто проснулся, - усмехнулась Ино, растянув идеально накрашенные губы в полуулыбке. - Ну и видок. Сакура вяло отмахнулась, почесала нос. Ей даже думать не хотелось о том, насколько паршиво она сейчас выглядела, особенно на контрасте с сияющей безупречным макияжем подругой. - Подвинешься? - спросила тихо, с надеждой. Ино пнула ногой деревянные обломки и сделала шаг в сторону, милостиво освободив кусочек зеркала и половину раковины. - Иди уже скорее, хватит народ распугивать, - сказала она, со щелчком захлопывая пудреницу. Сакура с благодарностью протиснулась к раковине, кинула на полку свои нехитрые принадлежности, принялась крутить вентили, настраивая температуру воды. - Что здесь было? - спросила она, явно имея в виду беспорядок вокруг. Наклонилась, набрала полные ладони и плеснула в лицо со вздохом облегчения. - Даже не спрашивай, - Ино увернулась от летящих брызг, придирчиво оглядела собственное отражение, поправила челку, подтянула сползающие сетчатые нарукавники, по которым пошли стрелки. - Я в этом акте вандализма не участвовала, так что без понятия. Сакура неопределенно хмыкнула и сунула в рот зубную щетку. - Ну что, лобастая, осчастливил тебя Саске-кун? - Ино из зазеркалья подняла утяжеленные тушью ресницы, игриво подвигала бровями. Сакура до скрипа закусила гибкие щетинки, склонилась над раковиной так низко, что едва не влезла зардевшейся щекой под струю воды. - Не твоё дело, - выплюнула вместе с вязкой пеной. - Ой, да ладно тебе! - Ино всё не унималась, разве что на месте не подпрыгивала. - Ну, колись давай, как оно?! Сакура наспех прополоскала рот, стряхнула влагу со щетки и упаковала её в желтый пластиковый чехол. - Нормально... наверное, - смущенно, чуть рассеянно отозвалась она, расчесывая волосы мокрыми пальцами. Окончательно позабыв обо всяких приличиях, Ино бесцеремонно схватила её за плечи и рывком развернула к себе. - Нормально?.. - оторопело переспросила она, заглядывая ей в лицо. - Наверное?! Лобастая, ты головой, случаем, не ударилась?! Мы точно о Саске говорим? Сакура кое-как выкрутилась из её цепких рук, отстранилась и подхватила с полки расстегнутую косметичку вместе с полотенцем. - Пойду-ка я, пожалуй, - сказала невесело. Ино замерла, поражённая внезапной догадкой, у неё аж челюсть отвисла. - У него там три сантиметра, да? - ошеломлённо проговорила она. - Дура! - взвилась Сакура: лицо её мгновенно полыхнуло огнём. - Сакура, - послышался низкий пробирающий голос где-то за спиной. Её словно ведром ледяной воды окатили, сердце подскочило и затрепыхалось в горле. Ино вздрогнула, кинула быстрый оценивающий взгляд поверх её плеча, округлила глаза и тут же припала к зеркалу, принялась увлечённо изучать собственное отражение. Сакура опустила сжатые в кулаки руки и медленно повернулась, уже зная, кого увидит в следующую секунду: Саске стоял в дверном проёме, на фоне серой стены его профиль казался вырезанным из бумаги. В недвижном тёмном взгляде невозможно было ничего прочесть. - Жду тебя внизу, - тихо сказал он, и Сакуре на мгновение привиделись алые всполохи в глубине его глаз. Она коротко кивнула в ответ, чудом заставила себя улыбнуться сквозь удушающую красноту, боясь даже представить, насколько жалкой и неубедительной вышла эта улыбка. Саске не сказал больше ни слова: бесшумно сдвинулся с места и растворился, слившись с сумраком коридора. Как только его чакра отдалилась на достаточное расстояние, Сакура накрыла лицо ладонями и несколько секунд умирала от стыда. - Боже... - прошептала она, отчаянно желая не просто провалиться под землю, а вообще никогда не рождаться. - Какой кошмар... Ино сползла на пол и уткнулась перекошенным лицом в колени, задыхаясь от смеха. *** - Ну и ночка, - Рок Ли широко зевнул, даже не удосужившись прикрыть рот ладонью. - И почему мы раньше никогда так не отрывались? Из-за помятой дверцы холодильника выглянула Тен-Тен, резко и без предупреждения пихнула ему в руки две миски - под прозрачной пищевой плёнкой колыхнулся вчерашний недоеденный салат из помидоров и огурцов. - Да уж, - без энтузиазма отозвалась она, морщась от очередного острого приступа мигрени. Голова у Тен-Тен буквально раскалывалась, глаза всё норовили закрыться: стоило моргнуть чуть медленнее, чем нужно - и моментально начинало клонить в сон, обволакивающий сознание, склеивающий ресницы, заполняющий уши равномерным шумом. Впрочем, ничего удивительного, ей ведь даже не удалось толком поспать: тогда, на кухне, ночные приключения не закончились. Они с Кибой были с ног до головы мокрые, пропитавшаяся алкоголем и пóтом одежда отвратно липла к разгоряченным телам, и их с Инузукой пропито-отбитый тандем не придумал ничего лучше, чем завалиться вместе в душ. Исключительно для того, чтобы помыться, повернувшись друг к другу спинами, разумеется. И это было фатальной ошибкой. Сорванная с карнизом шторка, опрокинутые гремящие флаконы, раздавленные насмерть тюбики, залитый лужами и присыпанный стеклянным крошевом пол - масштаб разрушений в душевой был сравним с последствиями миниатюрного смерча. Когда утром на приёмку заглянула хозяйка дома, маленькая сухонькая старушка с клюкой, то пришлось бессовестно соврать и свалить всё на напившегося Рока Ли, устроившего погром. Откуда же Тен-Тен было знать, что ванная на втором этаже находилась в ещё более удручающем состоянии? В итоге Ли схлопотал вдвойне, несмотря на все его неуклюжие попытки оправдаться, а Тен-Тен ещё никогда в жизни не было так мучительно стыдно. - Эй, - бедняга Ли пощёлкал пальцами в бинтах перед самым её носом, сверкнул набухшей шишкой. - Что-то ещё нести надо, говорю? Тен-Тен внезапно осознала, что залипла, стоя с протянутым блюдом куриных ножек в руках. Она встрепенулась, коротко мотнула головой, не столько отвечая на вопрос Ли, сколько пытаясь отогнать вязкий морок, и вроде бы даже получилось. Но, стоило лишь закусить украдкой губу - и тонкий порез клыком, едва начавший подживать, снова засаднил, рождая новый вихрь воспоминаний о шальной ночи. Как-то незаметно исчез Рок Ли вместе с блюдом, непонятно когда вынутым из её рук, щёлкнула кнопка чайника, рядом затопали, где-то над головой хлопнули дверцы шкафа, мимо пронеслась Ино, оттеснила её плечом, полезла вглубь холодильника за напитками, принялась одну за другой вытягивать звонкие, плещущиеся изнутри газировкой бутылки. Кто-то схватил Тен-Тен за локоть и, прежде чем она успела опомниться, вытащил из этого громыхающего продуктового ада в пустой безлюдный коридор. - Ну привет, - сказал Киба, оперевшись о стену за её спиной. Тен-Тен с некоторым удивлением отметила, что на нём надета клетчатая фланелевая рубашка, немного старомодная, наверняка дедовская, откопанная в каком-нибудь пыльном шкафу. При всём при этом Кибе она шла необычайно: небрежно расстёгнутый ворот и подвёрнутые рукава творили чудеса. Его дыхание пахло зубной пастой, а вид был точь-в-точь такой же подозрительно потрёпанный, как у самой Тен-Тен: неприглаженные волосы, блеск в воспалённых глазах, загадочно-придурковатая улыбка, едва угадывающаяся в уголках припухших губ. Сразу видно: у человека недавно был секс. - Привет, - отозвалась Тен-Тен через паузу. Киба по-собачьи склонил голову набок и окатил её с головы до ног таким взглядом, что она почти смутилась. - Ты как? - прищуренные глаза сверкнули золотом. - Как видишь, неплохо, - с достоинством ответила Тен-Тен, сложила руки на груди. - Жива, здорова. Даже по прямой ходить могу, ноги, вроде бы, не разъезжаются. Киба оскалился половиной рта, приблизился, обдав жаром и густым мятным запахом с плохо заглушенной ноткой перегара. - Я тут подумал, что мы как-то не с того начали. Может, сходим куда-нибудь? Тен-Тен заморгала. - Зачем? - удивилась она. Киба застыл статуей, такого ответа он явно не ожидал: нагловатая расслабленность осыпалась с него, оголив самое настоящее смятение. Куда-то пропала зубастая ухмылка, загорелые скулы хищно заострились. - Окей, - медленно и холодно протянул Киба, отстраняясь, - видимо, я не так всё понял. Забей. Он развернулся и сделал шаг по коридору. Тен-Тен не выдержала и прыснула со смеху. - Да стой ты, - сжалилась и поймала его за отворот рукава, возвращая на место. - Видел бы ты своё лицо. - Не смешно, вообще-то, - мрачно буркнул Киба, но почти сразу же приободрился, осмелел, обнял её за талию когтистой ручищей и грубовато-простым движением привлёк к себе. - Я уж было подумал, что для тебя всё это ничего не значило. Тен-Тен на мгновение отклонилась, почти коснувшись лопатками стены. Тряхнула распущенными волнистыми волосами и заглянула Кибе в глаза. - Только чтобы на свидании никакого алкоголя, - пригрозила в шутку. - Договорились, - усмехнулся Киба и щекотно потёрся кончиком носа о её шею. *** Заморачиваться с готовкой никто не посчитал нужным, а потому завтрак наспех собирали из того, что осталось с вечера. В центре стола, накрытого свежей, пахнущей крахмалом скатертью, торжествовало мясо в хрустящем панцире панировки, окружением шли всевозможные салаты, россыпь гарниров, закуски, напитки, с краю сиротливо ютились вазочки с соусами. Сай сидел, уронив горящую с похмелья голову на сложенные руки, и ни на что не реагировал. Саске молча опохмелялся, отодвинувшись ото всех подальше. Шино аккуратно пил чай, изредка ловя на себе полные тоскливой ненависти взгляды. Ино порхала вокруг стола то со стаканами, то с тарелками, то с приборами: цветущая и щебечущая, она, как и Шино, мало была похожа на человека, выпивавшего накануне. Хината, убрав волосы в высокий хвост, старательно помогала с сервировкой. - Наруто-кун, передай, пожалуйста, салфетки, - она мягко тронула его за руку, посмотрела с улыбкой. К Наруто, которому ещё секунду назад даже пошевелиться было невмоготу, чудесным образом вернулись вдруг силы: он привстал со стула и, героически справившись с подкатившей к горлу тошнотой, потянулся на край стола за шелестящей пачкой. И пусть, едва он сел на место, виски вновь пронзила гулкая пульсирующая боль – благодарность Хинаты окупала все неудобства с лихвой. Наруто знал наверняка, что всё тепло её робкой улыбки предназначалось лишь ему одному, и эта мысль маленьким трепетным огоньком грела его изнутри. Ли в красках пересказывал Шино всё, что тот вчера пропустил, местами приправляя рассказ собственными восторженными комментариями, местами безбожно преукрашивая, местами недоговаривая лишь по причине того, что сам многого не знал: ведь бóльшая половина событий вечеринки так и осталась тайной, скрытой за дверями спален. Шино выслушал его историю, ни разу за всё время ни жестом, ни словом, ни поворотом головы не выказав собственной заинтересованности в ней. Молчаливо допил чай, беззвучно поставил чашку на блюдце с синей каймой и задал внезапный вопрос: - Так чьей победой конкурс танцевальный завершился? Все присутствующие ошалело переглянулись, даже Сай по такому случаю еле-еле приподнял тяжёлую голову и подслеповато сощурился, пытаясь различить лица товарищей, упорно сливающиеся в единое расплывчатое пятно. - А это важно? - подал голос он. - Конечно, важно! - мигом напустилась на него Ино. - Скажи ещё, что не я была лучшей! Завязалось бурное обсуждение, плавно перетекшее в перепалку, на шум притащились взъерошенные Киба с Тен-Тен, кто-то кричал, кто-то потребовал устроить голосование. Творился полный беспредел. И когда дискуссия, казалось, уже готова была перерасти в самую настоящую драку, спасение пришло откуда не ждали. Рок Ли не выдержал, залез с ногами на стул и, возвышаясь над всеми, провозгласил в сложенные рупором ладони: - Победила сила юности! Только-только установившуюся тишину взорвал коллективный фейспалм. *** Темари искала своих братьев, которых не видела с самого вечера. Вчера ей было откровенно не до них, а сегодня они, как назло, куда-то запропастились: в компании бесшумной тени Шикамару она обошла весь второй этаж, заглянула во все комнаты и увидела каждую не заправленную постель, спустилась вниз по лестнице, сунула голову в кухню, обмеряла шагами коридор, и, задумавшись, в последний момент успела выловить едва не проскочившего мимо Гаару. Выглядел он странно, малость неопрятно и, судя по всему, тоже только сейчас её заметил: скользнул по её лицу беглым невнимательным взглядом, обронил какое-то невнятное приветствие и собирался уже пойти дальше, но Темари вовремя загородила собой его путь. - Ты Канкуро, случаем, не видел? - сощурилась подозрительно. Вместо ответа Гаара молча протянул ей сложенную пополам записку. Темари выхватила её, спешно развернула, принялась бегать глазами по строкам, потом на мгновение оторвалась от чтения и оглянулась в поисках настенных часов. - Полдесятого, - терпеливо подсказал Шикамару. Темари его и взглядом не удостоила, не то что благодарностью. Она несколько раз сверилась с запиской, пожевала нижнюю губу и, наконец, воззрилась на Гаару с плохо скрываемым бешенством. - Ты это читал вообще? - спросила она, взмахнув листом бумаги, зажатым между пальцев. Гааре почему-то сразу вспомнился её вчерашний танец: с такой же небрежной лёгкостью она взмахивала складными веерами. - Разумеется, - отозвался он. Темари скрежетнула зубами, по её потемневшим глазам было отчётливо видно, что, не будь он Казекаге, уже давно отхватил бы хорошего тумака. - Вообще-то, - сделав глубокий вдох, процедила она, - исходя из написанного, мы уже полчаса как должны были встретиться с ним у ворот. - Я занят, - с непроницаемым спокойствием ответил Гаара, прежде чем деликатно отодвинуть опешившую Темари с дороги. - Иди, я догоню. Шикамару едва заметно кивнул ему. - Я провожу, - сказал он и осторожно, но достаточно настойчиво потянул за собой задыхающуюся от возмущения Темари в сторону прихожей. - Эй! - бессильно выкрикнула она вслед удаляющемуся брату. Гаара не остановился, на зов не обернулся, а вскоре и вовсе скрылся за углом. Шикамару мысленно приготовился держать оборону, и не просчитался, потому что Темари быстро переключилась на своего провожатого, обрушив шквал гневных вопросов на его многострадальную голову. - Чем он занят? - кипела и возмущалась она, торопливо шагая рядом, - какие такие могут быть у него здесь дела? Наверняка, у этих дел и имя есть! Кто из конохских девиц успел задурить голову моему брату? Ты же у нас в гениях числишься, вот и скажи! - Оставь ты его, женщина, - поморщился Шикамару, отворяя скрипучую входную дверь и пропуская Темари перед собой. - Он же не генин сопливый, как-нибудь сам разберётся. Темари шумно втянула воздух через нос, заставляя себя успокоиться. Сказанное им загадочным образом подействовало: с минуту она молча шла рядом, непривычно задумчивая, смотрящая куда-то себе под ноги. А потом медленно подняла голову и проговорила с какой-то тихой, светлой грустью: - Мальчик вырос. И Шикамару увидел, как едва дрогнули её тонкие губы, сжавшиеся в складку. И удивился тому, сколько теплоты и невысказанной заботы было в этих простых словах. Солнце встречало их мягкими ласковыми лучами, расчертившими ухабистую каменистую дорожку под ногами. В утро нового дня они входили вместе. *** Гаара чувствовал себя как никогда странно. День не задался с самого начала: вместо нормального полноценного сна он провалился в какую-то безвременную дурноту, начисто лишенную сновидений, и очнулся от резкого, бьющего прямо в глаза солнечного света. Щурясь и часто моргая, Гаара сел на скрипучих досках пола, обвел расфокусированным взглядом внутреннее убранство беседки и едва за голову не схватился, когда на него сплошным потоком обрушились воспоминания. Яркие, полные жизни образы, один жарче и развратнее другого наперегонки врывались в его сознание: влажные прикосновения горящих губ к шее, стонущая под ним Сакура; Сакура, выгибающаяся на мятом пледе; Сакура, задыхающаяся в его руках... Сакура выдуманная. Привидевшаяся в бреду. Всё ещё слабо соображая, что делает, Гаара трясущейся рукой откинул в сторону плед и замер: расстёгнутый ремень, наполовину спущенные брюки вместе с бельём и подсохший слюдяной след спермы. На ладонь правой руки он даже смотреть побрезговал, и так чувствовал, что вся она обкончена: кожа казалась стянутой, склеенной по линиям. Гааре стало дурно: перед глазами потемнело, голова закружилась, во рту пересохло. Проклиная чертовы галлюцинации, он с отвращением натянул на себя одежду, стараясь ничего не испачкать. Кое-как поднялся, застегнул кафтан непослушными пальцами и не досчитался верхней пуговицы: отогнутый угол воротника так и остался темнеть пустующей петлей. В непонятной злости Гаара перетряхнул плед и все подушки, заглянул под каждую скамейку, но ничего, кроме наметенных по углам сухих листьев, не нашёл. Беседку он покидал на ватных, плохо гнущихся ногах, с липким комом в горле. Какой-то черт дернул его обернуться – и Гаара ощутил, как разочарование холодным стальным обручем сдавило его грудь. Хрупкое волшебство развеялось окончательно, не оставив после себя ни клочка розового тумана, ни крохотной блёстки: крыша у беседки была самая обычная, выложенная скучной, непримечательно-серой черепицей. Гаара брёл по тропинке, ведущей к дому, и пытался упорядочить бешено скачущие мысли. Он заставлял себя больше не вспоминать иллюзии, нарисованные веществами, говорил себе, что ничего особенного, такого, чтобы из ряда вон, не произошло. Он всего лишь напился, в пьяно-наркоманском угаре завалился в беседку, словил глюк и подрочил. Ничего не произошло. Ничего. Черт... Ещё ничто и никогда не выбивало его из колеи настолько сильно. Он двигался, словно в тумане, поднялся на крыльцо и подобрал подсунутую под дверь записку от Канкуро, прочёл её по диагонали, не вдумываясь, не вникая в смысл строк, машинально сложил листок пополам и затолкал его в карман. По возвращении в дом он первым делом направился в душевую на нижнем этаже и, даже не заметив хрустящих под ногами осколков и царящего кругом беспорядка, вымыл руки: дважды, с остервенением оттирая засохшие пятна с пальцев. Сладковатый с кислинкой запах лимонного мыла бодрил, помогал немного отвлечься. Гаара, наконец, хоть чуть-чуть расслабился, отпустил невеселые мысли, перевёл взгляд на своё отражение в зеркале и едва не отшатнулся: по ту сторону стекла на него в упор смотрели шальные, нездорово блестящие глаза. Даже за всю свою бытность чокнутым сосудом для Шукаку он не мог припомнить за собой подобного. Чертовы наркотики, чертов алкоголь, чертова вечеринка. Гаара крайне смутно представлял, как после такого возвращаться в кресло Казекаге и руководить целой деревней, если он даже с собственной жизнью справиться не в состоянии. Какое-то время он просидел внизу, в гостиной, потягивая пустую воду, обводя пальцем вышитые узоры на скатерти, отвлекаясь на болтовню за столом. Но, несмотря на все свои усилия, Гаара никак не мог заставить себя принять спокойный отрешенный вид. Состояние шаткого душевного равновесия нарушалось всякий раз, когда раздавались чьи-то шаги на лестнице: он против воли обращался в слух, пытался уловить в них знакомое, но раз за разом не находил ничего даже отдаленно похожего. Благополучно пропустив мимо ушей несколько адресованных ему реплик, Гаара извинился, встал из-за стола и отправился бродить по дому, уже даже не пытаясь убедить себя в том, что не ищет встречи. Все "зачем" и "почему" отошли на десятый план, осталось лишь необъяснимое желание увидеться, Гаара просто не мог сконцентрироваться ни на чем другом. Поспешив разминуться с Темари, он прошёл насквозь коридор и только успел подумать, что занимается какой-то ерундой, как совершенно случайно столкнулся с Сакурой, вывернувшей из кухни – чашка в её руках покачнулась, звякнула о блюдце, чайная капля заскользила по белизне фарфора. Сакура оторвала взгляд от его груди, вскинула легкие, едва оттенённые тушью ресницы – полупрозрачная розовинка румянца тронула бледные скулы. - Доброе утро, - немного смущённо улыбнулась она. - Привет, - выдохнул Гаара, завороженно уставившись на чужие губы. Сакура растерялась под его прямым взглядом, порывисто заправила за ухо короткую прядь волос. У Гаары дрогнули руки: в нём всё ещё жили воспоминания о том, какие они на ощупь, эти розовые волосы. Снующие мимо люди начали бросать на них косые любопытные взгляды. Молчание затягивалось, постепенно становясь душным и неловким. - Как спалось? - скорее из вежливости, чем из интереса спросила Сакура. Гаара едва не поперхнулся. Его распаленная фантазия мигом услужливо нарисовала Сакуру в таких позах и ракурсах, от одной лишь мысли о которых начинал твердеть и наливаться тяжестью член. Будто бы назло, что в голове, что на языке вертелись только какие-то пошлости, Гаара мучительно тупил с ответом, Сакура смотрела на него с легким недоумением. - Хорошо, - наконец-то хрипловато отозвался он и, сглотнув, добавил совсем тихо: - Даже очень. Кто-то врезался в Гаару острым плечом: он лишь сейчас осознал, что стоят они на редкость неудобно, в узком проходе, фактически в дверях. Толкнули и Сакуру – она пошатнулась, пролила половину чая на блюдце и почти влетела носом Гааре в грудь, но тот подхватил её в последний момент: на чистом порыве, не успев даже задуматься. И за то короткое мгновение, пока его ладони удерживали Сакуру чуть повыше бёдер, он увидел в её широко распахнутых глазах что-то такое, что заставило его перестать дышать. Когда она отстранилась, разорванное прикосновение отдалось жжением на кончиках пальцев и бесследно угасло. Но чужой взгляд, завораживающий, пронзительный, словно видящий все тайны души, остался. Гаара не чувствовал пола под ногами. - Ну, я пойду?.. - нерешительно проговорила Сакура. И эта вопросительная интонация сбила его с толку окончательно: он стоял и молчал, как проклятый, боясь спугнуть то, что, как ему показалось, сумел только что расслышать, рассмотреть и ощутить. Сакура закусила губу и медленно повернулась, намереваясь уйти. - Подожди, - не отдавая себе отчёта в том, что творит, Гаара схватил её за руку, останавливая. Сакура примёрзла к месту, вскинула на него круглые, совершенно офигевшие глаза. Да Гаара и сам, мягко говоря, офигел. - Мы ещё увидимся? - внезапно для самого себя выпалил он и крепче сжал чужие тонкие пальцы, подсознательно оттягивая тот момент, когда всё-таки придётся их отпустить. - Когда? Сакура посмотрела на него странным немигающим взглядом. А потом вдруг сделала то, от чего сердце Гаары пропустило удар: - Скоро, - сказала Сакура, расцветая тонкой, неуловимой улыбкой. И прежде, чем вытянуть свою руку, забытую в его ладони, оставила в ней на прощание что-то маленькое и прохладное – Гаара был настолько обескуражен, что сперва даже не придал этому значения. Улыбка Сакуры исчезла, исчезла и она сама: уже через несколько шагов растаяла в глубине коридора, смешавшись с шумной разноцветной толпой. И только тогда Гаара опомнился: перевел взгляд вниз и разжал сведенные судорогой пальцы. Поверх линий на его ладони лежал узелок пуговицы, дрожа бликом на гладком ребре. Конец.