Никогда не поздно стать тем, кем ты хочешь быть. Я надеюсь, вы живёте жизнью, которой гордитесь, а если нет, то надеюсь, что у вас есть силы начать всё сначала.
Фрэнсис Скотт Фицджеральд.
Ссадины на лодыжках мерзко ноют, покрываются нехорошей коркой и иногда кровоточат, из-за чего свежие белые носки по обыкновению превращаются в некое подобие окровавленных больничных бинтов. Туго зашнурованные коньки изо всех сил сдавливают ногу, делая её слегка деревянной, но уверенности в Криденсе прибавилось, когда до его ушей донеслась весьма скромная похвала Грейвса насчет красиво завязанных бантиков. Кораблик, плавно переходящий в… тройной лутц. Превосходно. — Умница, Криденс! — восклицает Персиваль, со свистом хлопнув в ладоши. Парень довольно ухмыляется, начиная кружиться маленькой снежинкой по всему катку. В этом моменте присутствует нечто балетное — обе руки возносишь над собой, сцепляя пальцы в виде своеобразной "арки". Останавливаешься на мгновение, затем продолжаешь. Катишься спиной, готовясь к очередному прыжку. Сердце бьется так часто, словно хочет проломить грудную клетку. "Мистер Грейвс говорил про четверной флип… — думает Бэрбоун, бросая незаметный взгляд на мужчину. — Наверняка он желает, чтобы я его сделал." — Что..? — Грейвс удивлённо приоткрывает рот, не отрывая глаз от безжалостно режущих лёд бэрбоуновых коньков. Вращений было четыре. Неужели он действительно прыгнул флип долгую секунду назад? — Криденс, мальчик мой… Тянется к нему, на лице детский восторг. — Мистер Грейвс, — начал было Бэрбоун, но Персиваль резко приставляет указательный палец к его губам, веля сохранять тишину. Криденс же, — костюм облегающий, подчёркивает прекрасную талию, — послушно отбрасывает мысли прочь, отстраняясь от мужчины в надежде избежать новых прикосновений. Тот расплывается в приятной улыбке. — А ты совсем не так плох, как я думал, — удовлетворенно произносит он, помогая парню дойти до ближайшей лавочки и снять коньки. — Возможно, я смогу сделать из тебя что-нибудь толковое. Бэрбоун лишь хмыкает, намереваясь ответить чем-то вроде "Боюсь, вы ошибаетесь, сэр" или "Вы меня переоцениваете", но резкий телефонный звонок его отвлекает. Криденс приподнимается и достаёт из кармана висящей рядом на крючке парки телефон. — Я отойду, хорошо? — вопрос звучит неуверенным и невнятным, на что Грейвс молча кивает, отводя взгляд куда-то в сторону. В помещении пахнет лотосом и земляникой, словно некто разбрызгал дешевые духи. Людей нет, — Персиваль просил индивидуальное занятие, — поэтому в ушах противно звенит тишина. — Мур-мур, дорогая, — ласково щебечет Криденс, прикладывая телефон к уху. Грейвс удивлён, — что это мальчишка говорит? — но продолжает молчать. Он берет коньки в руки, неспешно проводит пальцем по каллиграфической серебристой надписи, лаконично возвещающей: "лёд".