Людям не всегда нужны советы. Иногда им нужна рука, которая поддержит. Ухо, которое выслушает, и сердце, которое поймет.
Сельма Лагерлёф.
Почему мысли бегут табуном друг за другом, но в какой-то момент, — стоит поднять глаза на сидящего напротив гостя, — прерывают свой ритм и сталкиваются? Криденсу трудно дышать, и после репетиции ему бы сходить в душ, но появившемуся из ниоткуда Персивалю Грейвсу абсолютно плевать на его планы. Парень гостеприимно предложил чашку чая, — благо пакетиков хватает, — теперь же тихо ожидая следующих действий мужчины. Всего полмесяца назад в новостях говорилось, что он занимается подготовкой программы для одной девушки из России, и с чего бы прерывать дела, буквально врываясь в чужой дом в двенадцать ночи, когда многие уже давно спят? "Странный человек, этот Персиваль." — думает Криденс, облокачиваясь на мягкую спинку дивана. В пустой кружке рядом находится кусочек лимона. — Прости, я невежлив, — Грейвс снимает с шеи длинный синий шарф, устремляя взгляд тёмных глаз прямо на него. В тусклом свете двух ламп они сверкают обсидианом. — Мне следовало бы сперва все объяснить. Да и приходить так поздно тоже не очень хорошо. Мой самолёт прилетел часа полтора назад, а с гостиницей произошёл косяк. Я опрометчиво посчитал, что смогу вот так заявиться к тебе и все… на улице холодно, и времени на раздумья нет. Кошмарная вышла ситуация. — Что вы, мистер Грейвс, — возражает Бэрбоун, приподнимаясь. — Все в порядке, честно. Вы не помешали. Просто я… хм… немного не готов сейчас для какого-либо общения с людьми. А насчёт ночи ничего страшного, я не ложусь так рано. Персиваль вскидывает брови. Криденсу всегда нравилась их форма — ровная широкая линия, придающая чуть суровый вид. — Рано? — с интересом спрашивает он. — Ты не спишь ночью? Парень невольно улыбается, от чего на щеках образуются милые ямочки. — Я не сплю, я репетирую. Где-то на лестничной клетке слышатся шаги, негромкие постукивания каблуков по кафелю. Мисс Крингл, скорее всего. — И что же ты репетируешь? — продолжает диалог Персиваль. Голос у него хрипловатый из-за долгого курения, но необычно добрый. — Программу, — неуверенно отвечает Бэрбоун. — Для выступления на Национальных через месяц. Учусь выполнять тройной тулуп. Грейвс с трудом подавляет смешок. Уголки губ подрагивают. — Тройной тулуп? — ухмыляется мужчина. — Похоже, я ошибался насчёт твоих умений… тулуп — самый лёгкий прыжок, и тебе он не даётся? Криденс чувствует себя глубоко уязвлённым после его слов, стремясь поскорее исправить ситуацию. — Да, но я хорош в тройном акселе и четверном риттбергере, поэтому не стоит меня недооценивать. Персиваль, — из-под свитера выглядывает татуировка скорпиона на ключице, — осматривает комнату, вероятно у себя в голове давая ей оценку. Двушка не может похвастаться дорогой мебелью или акварельными картинами, но в ней полно уютных вещичек. — А четверные флипы умеешь? — парень больно сжимает руки, впиваясь ногтями в кожу. Четверные флипы? Их делает кто-то кроме Персиваля Грейвса? — Хотя знаешь, — задумчиво произносит он, опираясь локтями на колени. — Давай-ка сходим завтра на каток, хорошо? Покажешь мне свои способности и программу для Национальных. Я ведь приехал для подготовки тебя к Гран-При. Надеюсь, тебе известно, что ты попал в шестёрку? Криденс смутно понимает происходящее. Гран-При? Шестёрка?.. На часах два ночи. Постелить кровать для Персиваля и отправиться спать, предвкушая новый день — вот и вся схема оставшихся действий.