Оп, мизантроп!

— Белова и Мухина! — раздался над аудиторией грозный голос, и мы с Дашей тут же выпрямились. В данный момент преподавательница в добровольно-принудительном порядке распределяла обязанности между студентами. — Теперь ваша очередь рисовать плакат! Будьте добры, не подведите нас. — Хорошо, — кивнула Даша, а затем снова расползлась по столу, прячась за спинами других учеников. — Старая дура, — шикнула она, хмуро глядя на меня. — Как будто у нас всегда всё не так! Я пожала плечами. Вообще-то, так и есть: репутация у нашего дуэта не ахти какая. Заядлые прогульщицы, безответственные лентяйки, шумные грубиянки и легкомысленные нахалки — всё про нас. И если я ещё старалась компенсировать отсутствие домашки посещаемостью либо постоянные пропуски — хорошими оценками, то Дашка делала что-то только тогда, когда избежать этого уже было нельзя. Как, например, сейчас. — Ну, и что будем делать? — требовательно спросила она у меня, пока учительница третировала остальных. — День ребёнка, что б его… Смысл вообще нам здесь о нём вспоминать? — бухтела она, не переставая. — Ты знала, что нам придётся рисовать плакат к этому празднику, не ной, — я бросила на Дашку взгляд, и та сразу притихла. Она не любила говорить, когда это никто не поддерживает. Хотя, уверена, желающих обсудить идиотские задания придурочной училки в этой аудитории найдётся немало. — Лучше давай решим, когда начнём рисовать. И где. — Ты же переехала там куда-то, нет? Поехали сегодня к тебе, быстро всё сделаем и забудем, — флегматично отозвалась Даша, рассматривая свой маникюр. Ещё и обижаться стала. — М-м-м… — я сомневалась. Нормально ли приводить кого-то в коммунальную квартиру? Хотя это и коммуналкой не назовёшь… В любом случае, мы со Стасом не обсуждали условия вынужденного совместного проживания, так что я не знаю. С другой стороны, он всё время сидит в своей комнате, какая ему разница? Мы с Дашей тихо сделаем наше дело и уйдём. — Ну, да, можно, — в итоге я согласилась. — Только у меня нет ничего почти, все принадлежности у предков, не забрала ещё. — Лады, тогда я сначала к себе заеду, возьму всё. Ты мне только адрес напиши. На том и порешали, что называется. Через несколько часов мы разошлись у метро. Дашка жила в другой стороне от института, и ехать вместе с ней у меня не было никакого желания, так что я сразу отправилась домой, чтобы разведать обстановку. Стаса на месте не оказалось, что странно, поскольку из дома он почти не выходил, насколько я успела заметить. Мне даже стало интересно, чем он занимается, если может позволить себе снимать квартиру и вполне неплохо жить, не выходя из дома, но спросить я всё равно не решалась. С того происшествия прошло четыре дня, и за эти несколько дней наш разговор ни разу не зашёл дальше «доброе утро» — «ага» и «извини» — «ничего страшного» в единственном случае, когда я врезалась в Стаса в тёмном коридоре. Кстати, ещё один повод составить список правил для квартиры. Надоело вечно натыкаться на что-то в темноте. Чудо, что я ещё чёртову пальму не снесла! За тот час, что Даша должна была потратить на дорогу, Стас так и не появился. Я успела пообедать, порисовать, намазать специальным кремом почти сошедший синяк на лице (ссадин уже и вовсе не осталось), посидеть в интернете и даже поболтать с мамой, убеждая её, что со мной всё в порядке и я уже выздоровела. Дело в том, что в субботу я не придумала ничего лучше, чем соврать маме, что не приеду из-за болезни. С тех пор она названивает мне каждый день, докучая опекой. Только было я заметила, что уже прошло больше часа, как в дверь позвонили. Ясен пень, это не Стас, да и если бы был он, то его мнение по поводу прихода ко мне гостей уже ничего бы не изменило. Надеясь, что он против не будет, я пошла запускать однокурсницу. Да так и офигела на пороге. — Мы с Пшенькой расста-а-али-и-ись! — завыла она, вваливаясь в квартиру и едва не снося меня с ног. Она бухая! — Опять? — раздражённо спросила я, захлопывая дверь. Уж это Стасу явно не по приколу будет. Не хотелось бы рушить то хрупкое спокойствие, что воцарилось в квартире. — Совсе-е-ем! — ещё громче ответила она мне и упала на пуфик в прихожей, роняя на пол рюкзак. Ватман, свернутый в трубу и торчащий сверху, выскользнул из него, но я обратила внимание не на это, а на звон бутылок. — Мне так пло-о-о-о-охо-о-о!!! — Твой Паша… мудак! — объявила я, и Даша тут же замолкла, враждебно уставившись на меня. — Ты ничего не понимаешь! Это я виновата, а он — совсем нет! Он не то, это я! Опять я-а-а-а-а! Я устало вздохнула, поднимая с пола рюкзак (увесистый такой) и ватман. Окликнув Дашку, я пошла на кухню, а та стала стягивать с себя сапоги. Пока она боролась с одеждой, я успела разобрать её рюкзак и офигеть ещё больше. — Ты нахрена бухла накупила, а?! — требовательно обратилась я к Дашке, когда она нетвёрдой походкой вошла в кухню. Она испуганно икнула и уставилась на меня, остановившись. — К-как… ик!..«зачем»? Ты что, не… ик! …выпьешь со мной, чтобы… ик! …утешить за… ра… разби-ик! -тое сер-р-рдце? — заплетающимся языком проговорила та, старательно делая вид, что контролирует свою речь. — Тебе выпить сейчас только воды, — я хмыкнула, указывая Дашке на стул, а сама полезла за кружкой, чтобы налить ей воды. Она всё продолжала икать, начиная над этим хихикать. — Ты как нажраться умудрилась? День, блин, на дворе! — Й-йа? — в местоимение закрался «ик», но Дашка предпочла не обращать на это внимания. — Выпила бабушкину усп… ик! …успокаивающую настойку. Всю. С самым печальным и скорбным видом она взялась за стакан и, стуча о него зубами, небольшими глотками осушила. Затем глубоко вздохнула и, убедившись, что больше не икает, уткнулась лбом в столешницу. — Пшенька-а-а… — тихонько протянула она, охлаждая лицо о деревянную поверхность. — Ты представляешь, как мне плохо? Он ведь… ведь… мы со школы знаем друг друга! А теперь… Я дура-а-а-а!!! — вдруг завопила Дашка, выпрямляясь и пряча лицо за ладонями. Я от неожиданности подскочила на месте, чувствуя, как от всего этого начинает болеть голова. — Тихо ты… Что случилось-то? Можешь нормально объяснить или нет?! — я раздражённо встряхнула Дашу, но та продолжала обливаться горючими слезами, ничего не желая слушать. — Та-а-ак… На трезвую голову мне этого не осилить. Хоть я и относилась к алкоголю несколько враждебно (по объяснимым причинам), в данной ситуации это поможет. Успокоит Дашу, расслабит меня, может, даже подкинет идею для плаката. Открывая первую бутылку вина, я даже и не думала о том, во что это может вылиться. — Да не-е-ет! — упрямо твердила Даша, подпирая голову рукой и возя по столу пустым стаканом. — Всё не так! — К-как «не так»? — я удивленно на неё уставилась, хоть и не могла сфокусироваться. — Мы уже второй… третий час это обсуждаем, а теперь «не так»?! — Ты просто не понимаешь, — она вздохнула, грустно глядя на меня нетрезвыми глазами. — Он понял, а ты не понимаешь… Хотя я тоже сначала не поняла… И… Ну, короче, он просто воспринимает всё и… ис-клю-зивно! Вот! Я откинулась на спинку стула, глядя на люстру, висящую над столом. Её мягкий желтый свет заливал всю кухню, делая её уютнее, чем при слишком ярком свете дня. Я пыталась уловить суть невнятных рассказов Даши про её ссору с парнем из-за какого-то, как мне показалось, пустяка, но мысли постоянно разбегались, и даже в голове слова не складывались во что-то внятное. За окном было темно, а под столом стояли уже три пустые бутылки из-под вина. — Тоисть… То-о е-есть, — повторила я уже внятнее, хихикая над тем, как приходится говорить, чтобы не жевать слова. — Ты хочешь сказать мне, что это ты виновата? Кажется, она повторяла это всё это время… — Не-ет! Мой пьяный мозг окончательно сломался. — Здесь ник-кто не виноват! — Даша подалась вперёд, заглядывая мне в глаза и уже двумя руками подпирая голову. — Просто я смотрела с одной стороны, он — с другой. И… и, как это… Короче, я же знала, что так будет! Поэтому я ду-ура-а… — она резко выдохнула и в очередной раз расплылась по столешнице. — И ты виновата! — теперь начала убеждать её я, ещё доливая в стаканы красного вина. — Раз знала, то должна была это… ну, претоварить! Со стуком опустив бутылку на стол, я вновь уставилась на Дашку. Та глянула на меня, снова вздохнула, выпрямилась и взяла стакан. — Да, ты права… И что мне теперь делать? — кажется, теперь она была трезвее меня, и меня это бесило. — Вот выпьем, и придумаем! — объявила я, протягивая вперёд стакан с вином. — За вза-и-мо-по-ни-ма-ни-е! Мы со смехом чокнулись стаканами и выпили понемногу. Разговор шёл на «ура», хоть за три часа смысла в нём и не наблюдалось. Сначала я честно пыталась разобраться в проблеме подруги, потом поняла, что всё дело всё-таки в мудаке-парне, выпила, ещё пару раз выпила и снова стала разбираться в проблеме, но уже на более глубоком, как мне казалось, уровне. В итоге разговор свернул к политике, Дашка обозвала Обаму козлом, но умным, и стала сравнивать его со своим уже бывшим парнем. Сказала, что он такой же, только белый, а потом мы долго ржали над чёрным юмором, удивляясь, как люди догадались называть юмор о чёрных «чёрным». Потом немного поговорили об истории, вспомнив, что «чёрным» юмор называется не из-за чёрных, запутались в своих рассуждениях и стали молча пить. К тому моменту, когда из коридора послышалось какое-то шебуршание, я уже готова была уснуть прямо за столом. Дашка, кажется, ничего не заметила, а вот я моментально вскочила с места. Но так и осталась стоять, не зная, что делать. Даша удивленно на меня посмотрела, и я опустилась обратно, решив, что смысла переживать нет. Входная дверь открылась, в прихожей загорелся свет, и я увидела через арку Стаса, вошедшего в квартиру. Опять в ветровке своей, и не холодно ему? — Эй! — шёпотом позвала меня Даша, силясь увидеть, что происходит, не вставая с места. — Это что, грабитель? — М-м-м, — промычала я вместо ответа, залпом допивая содержимое своего стакана. Даша захихикала, глядя на это, а я почувствовала, как спокойствие вместе с вином разливается по моему телу. То что нужно. Стас сразу же направился на кухню с пакетом в руках. Зайдя, он сначала пробежался взглядом по нам с Дашей, посчитал бутылки у моих ног и, надменно хмыкнув, бросил сухое «привет», после чего принялся разбирать купленные продукты. — Так-та-а-ак, — хитро протянула Дашка, изучая худую спину в чёрной облегающей кофте, делающей Стаса совсем тонким. — Неужто этот милашка — твой парень? — выдала она вдруг, впиваясь в меня горящим взглядом. — Милашка? — я, как мне показалось, вскинула брови. На деле же они наверняка расползлись в разные стороны, как ноги пьяной восьмиклассницы. Я обернулась к Стасу, желая проверить, милашка ли он. Парень нас игнорировал, механическими движениями распихивая еду по полкам. Милым я его точно не считала. Даже если не брать в расчёт его скверный характер и отвратительно грубую манеру речи, он совершенно не казался милым. Его узкое лицо с острым подбородком наводило, скорее всего, на мысль о чём-то угловатом, колючем. Особенно в эту сторону подталкивали ледяной презрительный взгляд и едва заживающая рана на скуле. Прямой нос совершенно точно не делал его милее, скорее уж резче, а тонкие губы и вовсе придавали ему болезненности, как и бледная кожа. Сам по себе он производил впечатление отшельника, одиночки, человека, бесчувственного ко всему. Он казался скорее жёстким, чем милым. — Ну-у-у? — напомнила мне Даша, и я с трудом оторвала взгляд от спины парня. Сначала я даже не поняла, что означало это её «ну», и вместо меня ответил Стас: — Я её сосед. — Всего-то… — вздохнула Даша разочарованно. Взгляд её стал обиженным, очевидно, ей не понравилось, что Стас так холоден. А я уже привыкла. — А я Дарья Белова! — вдруг она подскочила с места, направляясь к Стасу. — Мы с Леркой учимся на одном курсе и в одной группе. А ты чем, кстати, занимаешься? — я не торопилась вмешиваться, наблюдая за тем, как Даша силится заглянуть Стасу через плечо. — Продукты разбираю, — коротко ответил тот, и Дашка затупила. — Что, по жизни? — она непонимающе захлопала глазами с ужасающей скоростью, и я поняла, что её режим флирта дал сбой. И, вообще, какого чёрта?! Она же только что из-за Паши своего убивалась! Стас только глянул на неё искоса, как бы оценивая степень опьянения, чтобы решить, насколько саркастичным можно быть, не вгоняя девушку в такой тупняк, и в итоге вообще промолчал. Я тряслась от беззвучного смеха, сама не зная, что меня так развеселило. Наверное, вино. — Э-эй, стой! — Дашка вцепилась в плечи Стаса, когда тот собрался уходить, и подтолкнула к столу. — Поговори с дамами, а? Мне нужен совет, — она вздохнула, железной хваткой держа Стаса. Тот особо не сопротивлялся, кажется, забавляясь. — Алкоголичками не интересуюсь, — предупредил он, ухмыляясь. Даша надавила на его плечи, прижимая к стулу возле меня, а сама уселась на следующий. Я хмуро наблюдала за ними, удивляясь внезапной сговорчивости Стаса. — Вот скажи… Как тебя? — Стас. — Ага. Скажи, Стас, — Дашка с прищуром уставилась на него, будто пытаясь прочитать его мысли. — Что бы ты сделал, если бы тебя бросил парень? Стас на несколько секунд залип, и в кухне повисла тишина, в которой моё кряхтение, так и не ставшее полноценным смехом, казалось невероятно громким. — Думаю, такого не случилось бы, — в итоге произнёс он уже безо всякой ухмылки. Кажется, он понял, что ничего интересного у него не спросят, и меня это так развеселило, что я уже смеялась в голос. — Да прекрати ты ржать! — Дашка пихнула меня и снова перевела взгляд на Стаса. — Не, ну, если бы ты был бабой… то есть девушкой, — она быстро поправилась и сощурила глаза, глядя испытующе. Не успел Стас ничего ответить, она вдруг подскочила на месте. — Точно!!! — Даша снова схватила моего соседа за плечи и стала трясти, заходя за его спину. — Точно-о-о! Ты! У тебя же нет девушки? Не важно! Ты притворишься моим парнем! На глазах у Пшеньки! Ну, не знаю, пообнимаемся там немного… — Даша нахмурилась, руками сжимая широкие плечи Стаса. Тот только раскрыл рот, чтобы возразить, но она ловким движением опустила ладонь ему на лицо, второй рукой обнимая его за шею и буквально наваливаясь всем телом. Скорее всего, ей попросту тяжело было держать свою пьяную тушку. — Может, ещё чего… Короче, он приревнует, поймёт, что я ему нужна, и всё будет в шоколаде! А, как думаешь? — Даша заглянула в глаза Стасу, и их лица оказались неприлично близко. Он посмотрел на мою однокурсницу так, что даже я мигом заткнулась, чувствуя, как мурашки бегают по спине. Дашка нахмурилась и отстранилась, отпуская Стаса. — Я не собираюсь участвовать в пьяных заговорах, — на удивление спокойно произнёс он и стал подниматься. — Ну и скучный же ты, — Дашка упала на стул, обиженно отворачиваясь и, видимо, придумывая новую стратегию. Стас направился к арке, а я вдруг решила, что сейчас самый подходящий момент. — Ста-а-ас! — пьяно протянула я, изловчившись схватить его за руку. Сама удивилась тому, как прозвучало это, я совершенно не так собиралась говорить! — Да хватит меня трогать! — парень бросил на меня ледяной презрительный взгляд и грубо выдернул свою руку. — Не ворчи! — меня это даже не задело, так что я только рассмеялась. — Давай составим этот… ну, совместного проживания… свод правил, во! Парень хмуро на меня уставился. — Что, прямо сейчас? — Да, сейчас! Вот, бери карандаш, ватман, пиши! — Ты что, хочешь правила в картинках сделать? Зачем такой большой лист? — Э… — я растерялась. — Ну, да! — а что, мысль и правда неплохая. Стас всё-таки опустился рядом и взялся за карандаш. — Отлично. «Не трогать без необходимости», — фыркнул он, тут же записывая это на бумагу. Я глянула на узкие и длинные буквы и пьяно хихикнула. Дашка похвалила аккуратный почерк Стаса, пьяными глазами наблюдая за его рукой. Стас продолжал писать, дублируя всё это вслух. Скоро в уголке листа формата А2 уже был небольшой список: не брать чужие вещи, не заходить без разрешения в комнату, не шуметь утром, предупреждать о приходе гостей и тому подобное. — А я хотела тебя предупредить, между прочим, — недовольно возразила я. — Тебя дома долго не было, а у нас было срочное дело… — Я вижу, — хмыкнул Стас, и я снова попыталась возразить. — Не это! — я хмуро и оскорблённо уставилась на соседа, а тот насмешливо смотрел на меня. Говнюк! Как же порой бесит. — Короче, надо номерами обменяться, а то неудобно, вот! С секунду я смотрела на Стаса, а потом полезла под стол за бутылкой. — Эй, не пялься! — заржала вдруг сверху Даша, и я моментально попыталась выпрямиться, с ужасающим грохотом ударившись своей и без того больной головой об стол. — Чёрт, — прошипела я, вылезая из-под стола с полупустой бутылкой. — Пролила… Повисла тишина. Дашка скорбным взглядом смотрела на бутылку, я смотрела с подозрением на Стаса, а тот, игнорируя это, спокойно писал дальше правила. И что он там строчит? — Вытирай, — через несколько секунд приказал он. Я растерялась. С одной стороны, хотелось возмутиться его тону, с другой — я ведь разлила, мне и вытирать. И в то же время я сомневалась, что дойду до ванной, где лежит тряпка. Проглотив всё, что хотела сказать, я встала и поплелась в ванную. Передвигалась по стеночке, ибо в коридоре свет был выключен, в результате чего я таки наткнулась на пальму. Шла я небыстро, так что цветок не пострадал (а жаль), но вот мой глаз, в который ткнулся один из тонких листиков, — очень даже. Ругаясь, я кое-как добрела до ванной, отыскала тряпку, оборвав случайно один из крючков, на которых висели полотенца, а потом двинулась обратно, не удосужившись даже поднять махровую ткань. Когда я пришла, Даша упорно что-то требовала от Стаса. — Ну, выпей! Ну, пожалуйста! — канючила она, пихая ему в руки стакан. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — Отвали, — тихим, близким к рычанию голосом, отвечал Стас. Он был очень напряжён, но я решила не вмешиваться в этот процесс и полезла под стол вытирать красную лужу. Не сразу я заметила, что ребята замолчали. — Я всё вижу, — хитро протянула Даша, и я невольно заухмылялась. Значит, это он на меня пялился? Не знаю, что во мне на тот момент взыграло (нет, знаю: вино), но я стала вилять задом синхронно с движениями руки, вытирающей лужу. — Что конкретно? — своим обычным тоном осведомился Стас. — Ты смотришь на бутылку, значит, хочешь выпить! — изобличающим тоном провозгласила она, и я снова ударилась головой о столешницу, попытавшись по дури подняться. — Не убейся там, а то мне опять одному за всю квартиру платить, — насмешливо обратился ко мне Стас, но я ничего не ответила, чувствуя глубокую обиду. На бутылку он смотрит! Говнюк, блин… Когда с лужей было покончено, я налила себе ещё и принялась зарисовывать картинки к правилам, поделив лист на несколько частей. Половину из того, что написал, Стас в итоге стёр, но я не стала спрашивать, твёрдо решив не разговаривать с ним больше сегодня. Пока я рисовала, Даша продолжала наседать на мозг соседу, и через какое-то время я заметила, что он тоже пьёт. Не знаю, как ей удалось его уговорить, но я тайно злорадствовала по этому поводу. Двадцать градусов должны растопить его ледяной взгляд. — О! Я ещё одно придумал, — через какое-то время Стас развернулся ко мне, заметно повеселевший. Я подняла на него взгляд и почувствовала вместо холодка на спине пугающий жар во всём теле. Его глаза горели. Он не казался пьяным, скорее просто взбудораженным, возбуждённым, на его обычно безэмоциональном лице смешалось столько всего, что я не могла разобрать, что конкретно он испытывает. Единственное, что осталось неизменным — необъяснимая враждебность где-то в глубине болотных глаз. Её я, кажется, чувствовала кожей всякий раз, когда Стас на меня смотрит. — Не попадать в передряги! И не возвращаться домой по тёмным улицам позже одиннадцати, чтобы мне не пришлось спасать твой зад! Я поспешно отвела взгляд, ошарашенная таким зрелищем. И заявлением тоже. Спасать мой зад? Конечно, он очень сильно тогда помог, без него… Ладно, да, можно и так сказать. Буквально. Он спас мой зад, но всё равно это звучит как-то слишком преувеличенно. Да и вообще, странно слышать от него столько слов в одной фразе! — Не получится, — я мельком глянула на Стаса, а затем вернулась к листу. Осталось всего две картинки. — Места уже нет, так что тебе придётся снова «спасать мой зад». Стас ответил не сразу, рассматривая меня. — Надеюсь, что нет. Я сам тогда испугался, не хотелось бы снова это увидеть. Я уставилась на него. Он выглядел несколько хмурым, но всё ещё взбудораженным. И куда более живым, чем обычно. Мне было не по себе от такого Стаса, так что я снова начала теряться. Невпопад кивнув, я вернулась к рисованию, а он стал за мной наблюдать, так как Дашка умудрилась уснуть. Если не брать в счёт вопрос о том, где я учусь, и мой ответ, то всё это время мы молчали. — Ну? — спросила я, демонстрируя Стасу итог. Тот оценивающим взглядом осмотрел весь лист. — Терпимо, — коротко ответил он, нагло ухмыляясь. Я раздражённо отвернулась, буркнув «говнюк», а затем поднялась, чтобы повесить лист на стену за столом. В этом мне помог скотч, который хранился в одном из ящиков кухонных тумб, и через пару минут с правилами было окончательно покончено. Каламбур какой-то. Я посмотрела на Дашу, посапывающую на столе, а затем на Стаса. — Поможешь диван разобрать? — я кивнула в сторону так полюбившегося мне диванчика под окном. — Сама разбирай, — Стас смотрел уже спокойнее, но с каким-то вызовом. Кажется, из него тоже стал выветриваться алкоголь, хотя его концентрация в воздухе, казалось, зашкаливала. Стёкла даже запотели! — Говнюк, — язвительно ответила я и принялась за диван. Я бралась за него с разных сторон, пытаясь понять, как он разбирается, а Стас не без удовольствия за этим наблюдал. Наконец я смогла разгадать этот ребус, и механизм с грохотом отодвинул одну сторону дивана и опустил другую. Система ниппель, блин! Затем я развернулась и снова уставилась на Стаса, решая, стоит его просить помочь мне перетащить Дашку или сделать всё самой. — Нечего строить из себя поруганную невинность, — сухо прокомментировал он мой взгляд через какое-то время. Я только хмыкнула. Ну, уж невинностью меня точно не назовёшь, но вот поруганной я себя чувствовала! Вечно он надо мной насмехается, гад. — Хватай её за ноги, я возьму за руки, — со вздохом всё же согласился помочь Стас, поняв всё без слов. «Другой разговор» — довольно подумала я, но решила промолчать. Мы взяли Дашу и с огроменным трудом перетащили её на диван. Мало того, что она не отличалась маленьким весом, хоть крупной и не выглядела, во сне она ещё и брыкалась, что-то рассказывая. Когда мы, наконец, уложили её на диван, я развернулась к Стасу до того, как он решит свалить к себе. — Ну так что, номер свой дашь? — напомнила я. В самом деле, это было бы не лишним. Хотя бы для таких ситуаций, как сегодня. Стас продиктовал свой номер, после чего я ему позвонила, чтобы у него высветился мой. Мы молча смотрели на экраны, записывая номера в списки контактов. — Как записала? — поинтересовался вдруг Стас, заглядывая в мой телефон. — «Говнюк», — злорадно ответила я, демонстрируя ему запись. Он неопределённо кивнул. — А ты? — «Соседка», — так же коротко ответил Стас. Я хмыкнула. «Соседка» показалось мне более обидным, чем «говнюк». — Прибери здесь, — напустив на себя надменный вид, бросила я и поспешила скрыться, пока Стас ничего не ответил и не остановил меня. Хотя он этого делать и не собирался — я видела, как он ухмыльнулся.