Оп, мизантроп!

Я еле переставляла ноги и потому больше висела на Стасе, чем шла сама. Вокруг всё крутилось. Чуть полегче стало только в лифте, поскольку мы, наконец, остановились, но и эта поездка стала маленьким адом из-за давящих на меня стен, мешающих даже дышать. Не успела я испугаться, как мы уже оказались на нашем этаже. Никто так и не сказал ни слова. В голове была каша, и я с трудом распознавала фигуру соседа, а уж лицо его и вовсе рассмотреть не могла, так что не знала, в каком оно состоянии после удара. Воображение рисовало самые неприятные картинки, и мне хотелось как можно скорее выяснить, каков ущерб, но перед глазами всё упорно расплывалось, а язык во рту будто распух, так что спросить я тоже толком не могла. Так мы и молчали. Стас помог мне добраться до дивана на кухне, а затем куда-то исчез, так и не включив свет. Не знаю, куда он ушёл, не знаю, сколько я так лежала, но постепенно головная боль стала проходить, уступая место отвратительному, холодному и липкому ощущению внутри меня, к которому я уже давно привыкла. Наверное, у меня что-то не так с кармой, иначе я не знаю, почему мне так «везёт». Всё так же лёжа на спине и глядя на небо через большое окно, я старалась игнорировать это чувство, концентрируясь на боли в правой руке, которую я повредила при последнем падении. Ладони и лицо неприятно саднило, и эта нудная, пусть и лёгкая боль раздражала меня всё сильнее, отвлекая от холода внутри. Ну, кажется, самое стрёмное уже позади, теперь надо бы и первую помощь себе оказать. Стоило мне попытаться встать, как на кухне появился Стас. Свет, который он включил, тут же ударил по глазам, мешая ориентироваться в пространстве, и я снова упала на диван, откидываясь на спинку. Сосед подошел ко мне и со вздохом типа «какого чёрта мне пришлось помогать тебе выпутываться из такого переплёта, дурья твоя голова?» опустился рядом. Вздох у него был очень говорящий, как ни странно, я уверена, что правильно поняла его настрой. Он был недоволен. — Не подумала бы, что ты станешь помогать, — тихо протянула я, прекрасно понимая, что это вряд ли придётся ему по душе. — Я должен был проигнорировать? — хмыкнул сосед, всё так же локтями упираясь в колени и глядя в пол. — Ну, не знаю, всю неделю игнорировал же, — выпалила я раньше, чем успела подумать. Ладно уж, пусть знает, что я недовольна. Впрочем, стоило ему обернуться, и я тут же прикусила язык. Стас смотрел на меня холодно и к тому же, как на полнейшую идиотку. Не сомневаюсь, что он так обо мне и думает. Я тут же стушевалась и поспешила сменить тему. — Надо было лёд приложить, — взглядом я указала на отёк после удара, расползающийся от скулы почти до виска. Левую часть лица парня украшали свежая гематома и длинная неприятная рваная рана — кожа просто треснула в месте удара. — Тебе тоже, — фыркнул Стас, отворачиваясь. Я машинально поднесла руку к лицу, но вовремя остановилась, памятуя о царапинах как на ладонях, так и на самом лице. — Сейчас уже поздно, — я со вздохом снова откинулась на спинку дивана. И когда я успела так напряжённо выпрямиться? — Тут хоть перекись водорода есть? Стас молча поднялся и полез в один из шкафчиков. Через несколько секунд он уже протягивал мне небольшую коробку, которая, очевидно, и была аптечкой. Я её взяла, только кивнув в знак благодарности, но делать ничего не спешила. За эту неделю напряжение в квартире ещё ни разу не было таким высоким, и оно очень мне мешало. Стас же, как и обычно, ничего не замечал. Наверное, потому что он сам и создавал это напряжение, глядя на меня вот так хмуро, фыркая недовольно время от времени. Но сейчас почему-то он не спешил уйти в свою комнату, как делал это всегда. — Спасибо, — тихо поблагодарила я, глядя на соседа, севшего на один из стульев. Тот перевёл на меня свой обыкновенный ледяной взгляд, но ничего не ответил, а я поспешила отвернуться. — Правда, спасибо, я… Чёрт, голос надломился. Стоит только подумать о том, что могло бы произойти, как этот отвратительный липкий страх снова поднимается откуда-то из легких. Сразу же перед глазами всплывает образ отчима, и меня чуть ли не трясёт от воспоминаний. В носу противно защипало, и я чувствовала, что вот-вот расплачусь, но у меня не было даже сил сдерживать это, несмотря на то, что рядом сидел посторонний человек. Чувствуя в горле тот самый мерзкий ком, я снова посмотрела на Стаса, может, чтобы удостовериться, что он уже отвернулся, и не заметит моей слабины, а может, ища в его лице поддержки. Не знаю, что именно я ожидала увидеть, но наткнулась всё на такой же взгляд. Холодный, озлобленный, одним словом — неприятный. Чувство было такое, будто злится Стас на меня, и я моментально разозлилась сама. Плакать сразу же расхотелось, и я вскочила с дивана, желая если не поколотить соседа, то хотя бы разобраться с ним. — Почему ты так на меня смотришь? — тут же предъявила я претензию. — Я что, виновата, что ко мне тот мужик пристал?! — ярость переполняла меня. Как он может быть таким отвратительно-злобным?! Нет, если он не перестанет, я его лицо еще сильнее разукрашу! А он не переставал, лишь вопросительно вскинул брови, продолжая всё так же пилить меня своим ледяным взглядом, полным ненависти, и я решительно пошла в его сторону. — Это из-за того, что и тебе досталось?! Я тебя не просила мне помогать, так что нечего на меня злиться! — я остановилась прямо напротив него, гневно глядя в глаза сверху вниз. Стас ничего не отвечал, на его лице не проявилось ни единой эмоции, и меня это бесило еще больше, но даже у себя в мыслях я не могла сформулировать эту злость в какие-нибудь внятные фразы. Бесит! Бесит, бесит, бесит! Чувствуя, как всё внутри начинает закипать, я рывком опустила аптечку на стол рядом со Стасом и поспешила выйти из кухни. Сколько он ещё будет молчать?! Злится на меня за что-то, игнорирует, а объяснять ничего не хочет! Я так с ума сойду рано или поздно. Ещё даже недели не прошло, а я уже на стену лезть готова. Я, конечно, вспыльчивая, но это рекорд! Быстро сняв куртку и скинув ботинки, я влетела в ванную и закрылась. После того, как я вылила в ванну половину упаковки геля для душа Стаса, он убрал из помещения все свои принадлежности, и теперь здесь было пусто. Только мыло да два полотенца для рук. Пустые комнаты всегда нагоняли на меня тоску, но сейчас было явно не до этого. Подойдя к зеркалу, я оценила масштаб бедствия. Кожа на правой щеке и немного на лбу была частично содрана, но ранки, так и не промытые, уже начинали подсыхать. В районе виска образовалась шишка, а рядом расплывался только проявляющийся синяк. Красотка, ничего не скажешь. И как я завтра к матери поеду? Она же меня обратно не отпустит! Придётся перенести. Я помыла руки, тихо матерясь и шипя из-за боли в разодранных ладонях и в правой руке где-то в районе локтевого сгиба. Кое-как умыла лицо, промыла раны на щеке и на лбу, не переставая ругаться на саму себя. Надо было умудриться! Вообще, очень странная история. Мужик что-то говорил про водолазки, но не мог же он ко мне из-за этого пристать, он ведь её даже не видел. Скорее всего, я просто оказалась не в то время не в том месте, так что злиться на себя нет смысла. И всё-таки это всё моя карма. Я не верила во что-то типа божьей кары, но зато верила в то, что мне просто очень не везёт по жизни, так что виновата во всём всё равно я сама. Когда я, немного поумерив свой пыл, вернулась на кухню, чтобы найти в аптечке мазь для заживления, Стас сидел всё там же, неуклюже промокая ваткой, смоченной перекисью, свою рану. До этого она немного кровоточила, но теперь только отвратительно шипела. От этого звука даже я почувствовала ту неприятную колкую боль и невольно поёжилась, а сосед мой даже не морщился, продолжая своё действие. В голову закрались подозрения, что он либо робот, либо суперсолдат, работающий под прикрытием хикки. — Успокоилась? — фыркнул он, снова выливая на меня ведро льда. Ему самому не надоело еще с таким видом ходить?! Я решила не отвечать, только бросила на него злобный взгляд. — Помоги мне, — потребовал или даже приказал он, разворачиваясь на стуле ко мне и протягивая мне какой-то тюбик. — А рожу тебе шоколадом не намазать? — тут же возмутилась я, всё же подходя, чтобы забрать крем. Кажется, это именно тот, что мне был нужен. — Мазью, — коротко поправил меня Стас, и я заметила, что его губы чуть изогнулись в чём-то наподобие ухмылки. Вот наглец! Говнюк! — Бегу и падаю, — я вырвала из рук соседа тюбик и открыла его, но не чтобы помочь Стасу, а чтобы помазать свои ссадины. Я хмуро глянула на парня, проверяя его реакцию. Ничего нового я не увидела, такой же лёд, как и всегда. Стас просто наблюдал за мной, и от этого мне стало не по себе. Я сделала несколько шагов от него и принялась за обработку ран. Выдавив мазь на ладонь, я стала аккуратно распространять её, беззвучно ругаясь от боли. Ладони были разодраны по всей площади, даже на пальцах не осталось живого места, и поэтому обработка была больше похожа на пытку — ссадины тёрлись друг о друга, цепляясь шершавыми краями и причиняя в два раза больше неприятных ощущений.  — На тебя смотреть больно, — хмыкнул Стас. Я снова решила промолчать, полностью сосредоточенная на своём занятии. Особенно большую и глубокую царапину обрабатывать было ещё в два раза неприятнее. — Ты так ещё долго не справишься, — ворчливо произнес он, хватая меня за запястье и притягивая к себе. — Эй! Я, конечно, возмутилась, но парень ничего не ответил. Он поставил меня перед собой, и тонкие холодные пальцы быстро и почти невесомо распространили остатки мази по моим ладоням. Это даже было почти приятно. Всё так же молча Стас достал из коробки бинт и стал перематывать мои руки. — Вся мазь ведь впитается в бинт, и смысла не будет, — возразила я, пытаясь отодвинуть от него свои руки, но он не позволил этого сделать. — Так ты хотя бы не раздерёшь их ещё сильнее, — спокойно, но не без язвительности пояснил он, продолжая своё занятие. Я стояла в непонятках, наблюдая за быстрыми руками моего соседа. У него длинные пальцы. И очень выпирают кости на тыльной стороне ладони. А ещё вены, они сильно выделяются под бледной кожей, будто она прозрачная. Да уж, видок у него болезненный какой-то. — Давай, теперь твоя очередь, — с усмешкой Стас вручил мне тюбик и ватку и подставил лицо. — Услуга за услугу. И чего он добивается? Я смотрела в его лицо всё с тем же удивлением, не понимая, что на него нашло. Какой-то он странный вообще. — Не тупи, — уже несколько раздраженно поторопил меня он, и я, бросив на него недовольный взгляд, принялась за дело. Выдавив на ватку немного мази, я стала наносить её на кожу вокруг раны. Та оказалась глубже, чем я думала, и я просто боялась её трогать. — Смелее давай, — будто прочитав мои мысли, снова подтолкнул меня он. — Не хами, — я всё же решила, что нельзя молча глотать всё. Да и вообще, нужно было мне хоть что-то сказать, а то это уже становилось странным. Стас в ответ только усмехнулся. — Я тебя не игнорировал, — произнес он вдруг, и я от удивления даже перестала обрабатывать рану, уставившись на бесстрастное лицо. Он смотрел на меня снизу вверх, и в его взгляде всё так же присутствовали и какая-то непонятная озлобленность, и отголоски холода. Судя по всему, это с ним всегда. — Я просто не слишком общителен, вот и всё. — Ну, сейчас ты очень даже болтлив, — я нервно хихикнула, настороженная такой резкой сменой его настроя, и вернулась к обработке раны. Стас неопределённо хмыкнул, но говорить перестал, будто решив, что на сегодня достаточно. — Возможно, будет шрам, — предположила я, стараясь делать всё как можно более аккуратно. Стас ничего не сказал. — Почему ты даже не попытался уклониться? — Я не силён в драках, — коротко ответил он, наблюдая за моим лицом. Я же старалась на него не смотреть, думая только об обработке раны. — Зато болевой порог высокий. Типа смысл напрягаться, если можно потерпеть? Я что-то сомневаюсь, что этот случай подходит для подобной логики, но Стасу решила ничего не говорить. Мне почему-то казалось, что лучше с ним не спорить. Не может же он всё выслушивать так спокойно, верно? — Готово, — объявила я, уже выбрасывая ватку в мусорку. Стас кивнул в знак благодарности. Мог бы, вообще-то, и сам всё сделать, но ладно. — Что ты делал на улице? Уже довольно поздно, — я особо не задумывалась, что говорить, попутно выискивая в аптечке что-нибудь от ушибов. — Шёл в магазин. Лаконично. Повисла тишина. Я рылась в коробке, а Стас за мной наблюдал. Только было мне показалось, что атмосфера разрядилась, как снова это напряжение. — А что ты делала на улице? — парень задал встречный вопрос. Только если мой вопрос был чисто из любопытства, то он будто чем-то был недоволен. — Шла домой, — в тон Стасу ответила я, выпрямляясь. Ничего от ушибов я так и не обнаружила. — С Евгением была? Мне показалось, что это что-то типа «подбиваешь клинья к арендодателю, чтобы не платить?», и я напряглась. С такой стороны я на вещи не смотрела. — Не твоё дело, — довольно грубо отозвалась я, враждебно глядя на парня. — Я просто не ожидал, — Стас пожал плечами, посмотрев на мои растрепанные местами цветастые волосы, и я поняла, в чём дело. Ему казалось странным, что я, такая вся из себя неформалка, отправилась куда-то с таким, как Женя. Согласна, это и правда странно. Я закрыла аптечку, собираясь поставить её на место. — Ты не обработала лицо, — напомнил мне Стас. Да, точно ведь. Все эти разговоры сбивают меня с толку. Я согласно кивнула, снова извлекая из аптечки тюбик и ватку. Сосед и правда сегодня болтливый, а я вот, наоборот, не знаю, что сказать. Наверное, это от удивления. — Ладно, — Стас поднялся с места. Окинув меня хмурым взглядом, он, будто сомневаясь, произнёс: — Спокойной ночи. — Спокойной… — кивнула я растерянно, и парень вышел из кухни. Всё это странно. Вообще весь день странный, но особенно странный Стас. Я его совсем не понимаю, и меня пугает временами моя собственная на него реакция, но я рада, что наша «холодная война» закончилась. Хотя это и была война только для меня. Перед зеркалом я обработала мазью лицо, а затем отправилась в свою комнату. Всё было нормально, я переоделась, залезла сразу же в кровать, надеясь моментально отрубиться. Однако вместо сна ко мне вернулось то липкое чудовище внутри. Я будто снова чувствовала чужие руки, переживала тот ужас. Мне становилось мерзко, отвратительно, обидно, страшно, снова мерзко. Я ненавидела того человека всем сердцем за то, что сейчас меня не отпускает отчаяние, будто я все ещё нахожусь в его руках. Эти самые руки снова сжимали мое горло, выталкивая воздух, и я хотела кричать от всего плохого, что переполняет меня. В полусонном состоянии я сжимала подушку, рыдала в неё, кусала, заглушая звуки, и наивно полагала, что меня никто не слышит. На следующее утро моё лицо стало совсем безобразным, но меня это не сильно волновало. Я чувствовала неприятный осадок после случившегося, но моё настроение неизменно поднималось, стоило только вспомнить вчерашний разговор со Стасом. Он был немного односторонним, так как я тупо не знала, что отвечать, но зато сосед перестал меня игнорировать и, несмотря на ледяной взгляд, от него уже не так сильно веяло холодом. И чтобы это произошло, нужно было сначала попасть обоим в передрягу, а потом мне наорать на него… Ну, хоть так. Я снова встала достаточно рано для выходного дня и всё утро маялась от безделья. На меня с новой силой накатило вдохновение, но, вот чёрт! Эти идиотские ссадины не позволяли мне даже карандаш в руки взять! Я бесилась, пыталась, но всё выходило криво, зудящая боль и невыносимое желание почесать ладони вымораживали меня ещё больше. В итоге я бросила это бесполезное занятие и засела на кухне с ноутбуком и вкусняшками. Через какое-то время подтянулся Стас. Мы не разговаривали, я только прокомментировала его ужасный внешний вид, а он со всей язвительностью ответил мне тем же. Я не была уверена, дружеская это шутка или злобный выпад. Я была настроена вполне миролюбиво, он не был настроен никак, не изменяя себе и оставаясь по максимуму безэмоциональным. «Хоть так» продолжала повторять себе я, радуясь, что меня не игнорируют. Пока Стас завтракал, я продолжала бессмысленно сёрфить интернет. Время от времени я чувствовала на себе его пронзающий взгляд, и по спине бегал холодок, но голову я не поднимала. Сосед ушёл к себе и не выходил до самого вечера, я же весь день просидела на кухне, постепенно выполняя домашку на грядущую неделю. От этого занятия меня отвлёк звонок Жени. Разговор был достаточно коротким: он предложил прямо сейчас куда-нибудь сходить, а я отказала из-за синяка на пол-лица. Я постаралась вложить как можно больше искренности в слова о том, что мне жаль, но всё равно слышала, что Женя расстроился и, кажется, растерялся. Наверняка он принял всё на свой счёт и решил, что мне не понравился вчерашний вечер. Не удивлюсь, если на этом всё и заглохнет! Однако я не могла сказать, что меня это сильно волновало. Хоть Стас вчера и не говорил ничего про мой коварный замысел соблазнить арендодателя и больше не платить аренду, сама я стала воспринимать наше непродолжительное общение именно так. И мне это не нравилось, так что я и сама наверняка решила бы в скором времени прекратить с Женей любые отношения, кроме товарно-денежных. Может, это и к лучшему, что сейчас подвернулся такой шанс.