Оп, мизантроп!

Сознание прояснилось окончательно. На удивление трезвый разум смог в мгновение ока распутать клубок из моих чувств, разобрать всё по полочкам и предоставить мне чёткий итог: Лера, спокойствию в этой квартире пришёл конец. Стас, казалось, окаменел. И холодным он был точно как камень. Касание было невесомым, это даже поцелуем назвать сложно. Но вот его губы, вот мои, а вот расстояние между ними, стремительно уменьшающееся. Всего на несколько мгновений. Секунды две, не больше. Однако я никуда не торопилась. Сейчас где-то вдалеке моего сознания была мысль, что всё правильно, так всё и должно быть. Поэтому я позволила себе медленно и не спеша отстраниться от Стаса, хоть раз не думая о том, как неприятно ему быть так близко к кому-то. Чувствуя совершенно неуместное спокойствие, я подняла взгляд на Стаса. Он удивлённо смотрел то ли на меня, то ли сквозь меня — в темноте понять было трудно. Однако его удивление, растерянность, может быть даже страх были бы видны даже без единого источника света. Наши взгляды пересеклись — мое тело почувствовало это раньше, чем сознание, и по коже уже бежали мурашки. Парень будто пытался понять что-то, глядя на меня. Он всматривался и прожигал меня взглядом, а я трепетно ждала какой-то его ответной реакции. Я была готова ко всему, любые его слова я приняла бы с покорностью, ведь я понимаю, что разбила его личное пространство, на полной скорости пересекла границу дозволенного и нормального. Несколько секунд, что мы вот так смотрели друг на друга, показались мне вечностью. Я настолько увлеклась своими мыслями и чувствами, что не заметила, как лицо Стаса вновь оказалось перед моим. Даже сквозь толстую ткань свитера я почувствовала его руки на своей спине, а громкий рваный вздох не смогло заглушить шуршание курток. Его губы снова прижались к моим, сминая властно и жёстко. Потеряв все мысли, какие были у меня в голове, я подалась вперёд, стараясь оказаться как можно ближе к Стасу. Дышать было трудно, сердце тут же пустилось в радостный и взволнованный пляс, а все органы внутри будто свело. Жадно хватая друг друга губами, словно утопающий хватает ртом воздух, мы прижались к стене кабины. Стас всё напирал на меня, а я старалась с таким же рвением отвечать ему, мы будто соревновались кто к кому больше тянется. Я чётко ощущала его руки, так крепко сжимающие меня, чувствовала шершавые губы, постоянно съезжающие немного на мои щеки или подбородок. Это был такой беспорядочный поцелуй, что даже в моей голове всё перемешалось, хоть я и запомнила всё в подробностях. Вот Стас по неосторожности или намеренно прикусывает мою губу, это было не очень приятно. А затем эту же губу требовательно вбирает в свой рот, будто обсасывая её — ощущения прикольные. Когда Стас проникает своим языком в мой рот, тугой узел внутри меня не то что развязывается, а просто плавится, обжигая все внутренности. На секунду парень отстранился, чтобы глубоко вдохнуть. Я тоже старалась отдышаться, но Стас снова накинулся на меня, будто пытаясь проглотить. Начинала кружиться голова, и меня даже стало подташнивать. Чёрт его знает, от алкоголя ли, от дефицита кислорода или, может, от очередных эмоциональных перепадов — я стала просто обмякать. Всё ещё стараясь отвечать на поцелуй, я вцепилась в Стаса, чтобы не упасть. А затем свет в кабине лифта включился. От неожиданности я отстранилась от парня, тут же жмурясь на яркую лампочку. Руки соседа вдруг отпустили меня, и лифт тронулся, уже через несколько секунд остановившись на нашем этаже. Выйдя вслед за Стасом в менее освещённый коридор, я старалась отдышаться и с нетерпением ждала того, что будет дальше. У этого поцелуя будет продолжение? Или мы сразу это обсудим? Может, сейчас он будет извиняться… Щёлкнул замок, затем выключатель в прихожей. Неприятно звякнули ключи, упав на комод. Не успела я прикрыть за нами дверь, как Стас уже избавился от обуви с курткой и просто исчез за дверью своей комнаты. На следующий день мы умудрились даже не пересечься. Проспав к первой паре, я кое-как заставила свою страдающую от головной боли тушу подняться и собраться, затем позавтракала и понеслась в университет на волне кофеина. Даши на парах не было, так что почти четыре часа проплыли сплошной серой массой. Забежав после учёбы домой, Стаса я там не застала. В пустой квартире только Синька и создавала уют — кошка усиленно тёрлась о мои ноги, мурчала и мяукала, пока я не решила поделиться с ней обедом. После этого её интерес ко мне иссяк, и я невольно почувствовала себя одинокой. Впрочем, придя на работу я об этом быстро забыла. Звонки сыпались один за одним, и я только успевала отвечать и оформлять заказы. Ассортимент пиццерии я выучила быстро, так что особых трудностей не было. Ближе к закрытию мне пришлось занять ещё и место администратора у входа, где я принимала заказы от посетителей на вынос и старалась не пропускать звонки на курьерские доставки. В общем, домой я возвращалась вся в мыле, но с пиццей. Думаю, если так пойдет и дальше, я очень скоро наберу лишний вес. За весь день миллиард раз обдумав то, что случилось вчера в лифте, я твёрдо решила вечером устроить засаду на кухне и вынудить Стаса, который всё ещё не вернулся домой, обсудить со мной всё. Устроившись на диване с пиццей и горячим чаем, я включила телевизор… Ну, да, на засаду не очень похоже. Но я и не собиралась караулить его в темноте, мне главное не упустить момент, когда он вернется, а там уж не отвертится. В итоге где-то около трех часов ночи я проснулась от боли во всем теле. Я умудрилась вырубиться прямо так — сидя на неудобном диване и под шумящий телевизор. Сейчас он уже не работал, пульт лежал на обеденном столе, коробка с недоеденной пиццей куда-то исчезла, а пустая кружка из-под чая стояла на кухонной тумбе, кажется, уже чистая. Свет в комнате Стаса не горел, но его обувь была на месте, так что я сделала вывод, что он уже спит. Короче, миссия с треском провалена. Немного потупив в темном коридоре, я тоже решила пойти в свою комнату спать, но сделать это мне не удалось. Вместо этого я взяла фотоаппарат, оделась и пошла на улицу. Уже декабрь. На улице лежит снег, и с каждым днём сугробы становятся всё больше. Огромные белые хлопья и сейчас укутывают дороги пушистым одеялом. Все деревья, машины, дома — всё в снегу. В жёлтом свете уличных фонарей это выглядит таким красивым и уютным. Я долго фотографировала падающий снег на фоне ночного неба. Увеличив зум, я фотографировала снежинки на перчатках, а затем рассматривала на получившихся фото эти замысловатые кристаллики. Людей на улицах совсем не было, и лишь кое-где в окнах домов горел свет. Мне было интересно, почему же другие люди не спят ночью, и я даже попыталась через камеру приблизить одно из окон. Почти ничего понятно не было, только смутный силуэт сидел неподвижно, опустив голову в руки. От этой картины мне стало немного грустно. То есть ещё немного грустно сверх того, что уже было. Я постоянно думала о Стасе и переживала, меня пугала неизвестность в наших отношениях. Хотелось, чтобы всё разрешилось само собой, чтобы я могла прийти домой и просто обнять Стаса, а он обнял бы меня в ответ, и всё стало хорошо. Мы жили бы счастливо, вместе смотрели бы фильмы, гуляли, я бы наконец выпытала всё, что хочу знать о нём… Но всё это только мечты. И они лишь ещё больше вгоняют меня в тоску. Вернувшись домой с рассветом, я взяла Синьку и вместе с ней улеглась на свою ковать. Кошка не сопротивлялась, и я смогла насладиться хотя бы её теплом, всё так же думая о Стасе. Я даже успела провалиться в сон, когда вдруг телефон запел «Ё-маё, мама звонит!» Спросонья перепугавшись, я моментально ответила на звонок. — «Доброе утро, Лерочка, уже не спишь?» — весело пропела мама в трубку, вызывая у меня раздражение. — Нет, мам, уже не сплю. Мама проигнорировала мой жирный намек на её вину. — «Отлично, тогда заедь, пожалуйста, домой, когда будешь свободна. Представляешь, Толя купил нам путёвки в Египет на две недели! Перед Новым Годом! Это же такие деньжища, просто кошмар…» — Она казалась скорее восхищённой, чем озабоченной деньгами. Я немного опешила. Действительно, на отчима это было мало похоже, но за маму я была очень рада. Только жаль нашу с ней традицию — шоппинг перед Новым Годом. Мы всегда в середине декабря тратим целую неделю на покупки. Подарки, новая одежда, вкусная еда, всякие безделушки — всё что угодно, что касается праздника или что со скидкой. Все ведь знают, что под Новый Год скидки бешеные. А теперь получается, что они вернутся только под конец месяца, когда все хорошие товары уже разберут, а людей в магазинах станет ещё больше… — Мам, это здорово, но когда вы вернетёсь? — озадаченно спросила я, стараясь больше радоваться за маму, а не грустить из-за расстроившихся планов. — «Ну, мы улетаем в понедельник, а вернёмся в пятницу двадцать четвёртого, как раз перед католическим Рождеством! Мы вернёмся вечером, так что не получится отпраздновать в Сочельник так, как это делают на Западе, но можно отпраздновать утром или днём двадцать пятого. Будет интересно! Мы будем обмениваться подарками… Правда, придётся купить в два раза больше подарков… И еды… А когда я успею всё?» — мама озадаченно смолкла, а я не смогла сдержать улыбки. Это так в её стиле. — Ладно, давай я приеду, и мы всё обсудим, хорошо? Ты сейчас дома? Мы договорились, и я сразу стала постепенно собираться. Настроение улучшилось, я так живо представила себе Рождество у мамы, что сразу прониклась новогодним духом. Захотелось красиво одеться, пройтись по магазинам, насладиться свободными морозными деньками с друзьями или семьей. Только вот семья улетает, друзьям не до меня, а под боком только Стас… Приняв душ, я собрала волосы в полотенце и пошла делать себе завтрак. На кухне я застала Стаса, уже домывающего посуду. Глянув в мою сторону, он на несколько секунд замер, и между нами установился зрительный контакт. Он оглядел распаренную после душа меня, затем посмотрел мне в глаза, неопределенно кивнул, видимо, в знак приветствия, и снова стал мыть посуду. — Доброе утро, — растерянно проговорила я, направляясь к холодильнику. Пока я собирала мысли в кучку и думала, что ему сказать, чтобы обсудить то, что меня волновало… Стас просто домыл посуду и ушёл в комнату. А я даже не попыталась его задержать. Как-то не настроена я сейчас на этот разговор. В расстроенных чувствах я доехала до родительского дома и привычным путём шла от метро дворами. Я очень надеялась, что отчима нет дома. Хотя, конечно, избегать его вечно это тоже не вариант. А ещё мама наверняка набросится на меня с расспросами по поводу соседа и «бывшего парня», таскающего с собой деньги пачками… Я ведь ей так ничего толком и не объяснила. Наплела что-то про то, что Женя очень удачно устроился, а ремонт оплачивал он, потому что это он в прошлый раз неудачно чинил трубы. И типа мы расстались, он снимает себе другую квартиру, а я решила жить с едва знакомым парнем, чтобы не стеснять маму. Ерунда какая-то. Дверь открылась сразу же после первого звонка. Мама радостно меня обняла, поцеловала в обе щёки и сразу же потащила на кухню пить чай, есть сладкое и «трещать о всяком». Она долго рассказывала о том, как изменился отчим (которого, слава богу, дома не оказалось), как он заботится о ней, как всё у них хорошо. Я невольно подумала, что, возможно, мне стоило уехать раньше. Связь, конечно, призрачная, но вдруг. — А ещё он закодировался, — уже тише и даже как-то смущённо сообщила мама. На мой удивлённый взгляд она пожала плечами. — Говорит, что повнимательнее себя в зеркало рассмотрел, когда пьяный был, и аж самому тошно стало. Сначала просто две недели не пил, а потом вообще закодировался, и сразу всё в гору пошло — на работе повысили, друзья стали звонить, даже солнце как будто ярче светить стало! Мама вздохнула, словно до сих пор не веря, и на какое-то время повисла тишина. Я обдумывала то, что она рассказала. Верилось с трудом. Честно говоря, не верилось совсем, но не будет же мама врать мне. Хотелось посмотреть на это своими глазами, но в то же время всё равно не хотелось сталкиваться с отчимом. Странно это все как-то. — Ой, пойдём покажу тебе, что купили для поездки! — вдруг мама подскочила и потащила меня в спальню. Она всегда была такой. Активной, шебутной даже, а я рядом с ней всегда расслаблялась и становилась спокойной и немного сонной. Будто она забирала мою энергию. Но мне нравилось это, я всегда любила слушать её рассказы, какие-то идеи, наблюдать за её активным темпом жизни. Она умеет наслаждаться каждой минутой, даже когда с утра до вечера работает. В спальне она показывала мне новые купальники, лёгкие наряды, что-то мерила и даже заставила меня померить яркий топ с джинсовой юбкой. Юбка мне была длинновата, а вот топ мама заставила меня забрать. Потом мы из всех её вещей выбрали то, что ей явно необходимо в поездке, при этом она рассказывала о том, как уладила все дела с внеплановым отпуском на работе, в какой отель они заселятся, как будет проходить перелёт, куда она уже решила обязательно сходить или съездить, а также что попробовать и какие кому сувениры привезти. — Ну вот, а пока нас не будет ключи от квартиры пускай остаются у тебя, и ты хотя бы пару раз заедь цветы полить да и вообще посмотреть, всё ли здесь нормально, хорошо? Если хочешь, можешь пожить здесь, пока мы с Толей не мешаем… — добавила мама с надеждой, и я на самом деле задумалась об этом. — Спасибо, мам, может, побуду тут немного, — произнесла я, и мама улыбнулась в ответ. — Кстати! — Вдруг она строго на меня посмотрела. — Я всё придумала! По поводу Рождества! — Внимательно слушаю, — я тут же расплылась в улыбке, предвкушая гениальный план. — Смотри, я хочу, чтобы ты приехала, с парнем, если вы вдруг помирились, — я хотела было возразить, но мама тут же продолжила, к моему удивлению, не проявив настойчивости в этой теме, — тётя Алла, может, толина сестра с мужем и детьми. Подарки для вас я сама куплю за выходные, а тебе надо будет купить подарки, кому ты захочешь, и ещё купить всё для праздничного стола. Я тебе напишу список всего, что нужно, денег оставлю, не переживай, купишь всё за пару дней до нашего возвращения, потом я тебе скажу, если надо будет что-то приготовить. А двадцать пятого устроим праздник! Хорошо? — Да, конечно, я всё куплю, а ещё квартиру украшу, но вот готовка… Может, ты сама успеешь в пятницу? — я с надеждой глянула на маму, а та лишь пожала плечами. — Ну, это посмотрим ещё. Как раз в этот момент из коридора послышался шум. — О, Толя вернулся! — мама радостно подскочила и побежала встречать мужа. Я поплелась следом. Увидев отчима в коридоре, я его почти не узнала. Во-первых, он был гладко выбрит. Обычно он брился раз в месяц, а то и реже. Во-вторых, волосы были модно пострижены и уложены — это наверняка дело рук мамы. Смотрелось неплохо. И, в-третьих, наконец-то на нём была новая куртка. Он уже который год ходил в одной и той же ужасной и старой зимней куртке и ни за что не хотел её менять, потому что она качественная и была куплена за очень большие деньги когда-то сто лет назад. Теперь на нём был явно новый пуховик. В общем, перемены очень стремительные. — О, Лерчик! — удивленно воскликнул отчим, и меня передернуло. Тот явно это заметил и как-то стушевался. — Привет. Я кивнула, наблюдая за тем, как мама забирает у него рабочий портфель и суетится, доставая из обувницы тапочки. — Ты, наверное, голодный? Ой, Лерочка, я же и тебя толком не накормила! Какая дура… Я быстро! — мама помчалась на кухню, и я хотела было пойти за ней, но отчим вдруг меня остановил. — Лера, — он аккуратно меня позвал, дотронувшись до плеча. От неожиданности я дёрнулась в сторону и обернулась, удивлённо глядя на него. Что ему может быть от меня нужно? Мужчина вздохнул, затем нахмурился, затем ещё раз вздохнул. Он выглядел растерянным, но мне всё равно было мерзко. — Лера, я закодировался, — наконец произнёс он и поднял на меня виноватый взгляд. — Я знаю, — немного помедлив, ответила я. Что он хочет этим сказать? — Я больше не пью. Вообще. Ничего крепче чая, — мужчина усмехнулся, но тут же подавился этой усмешкой, не заметив от меня ответной реакции. — Я изменился. Честно. Ты можешь вернуться домой, маме без тебя очень плохо… Я растерялась, слушая его слова. Было так странно видеть, как он переживает за маму. Вообще было странно его видеть — во-первых, он изменился, а во-вторых, я вовсе отвыкла от него. — Но зато она счастлива, когда ты не пьёшь. Когда не ловишь белочку в виде каких-то её ухажеров, а сам ухаживаешь за ней. Я не вернусь, — строго произнесла я, и отчим даже поморщился. Чуть помолчав, решила добавить: — Но дело не в тебе. Просто я уже не ребенок, и это нормально, что я съехала от матери. Она это понимает и скоро привыкнет. А ты только попробуй её обидеть… — я угрожающе умолкла, чувствуя, как слезы подбираются к глазам. Даже не знаю, из-за чего они. Может, сейчас я почувствовала, что этот груз, эта тайна, которую я скрывала от матери, немного отпустил меня. Это осталось позади. Теперь уже совсем позади, и я могу быть спокойнее. А ещё я давно хотела высказать отчиму хоть немного того, что я о нём думаю. Думаю, он и так понимал, как я отношусь к его запоям, но услышать это всё-таки лучше. Хоть малую часть. Отчим кивнул, и мы без слов разошлись — я на кухню, а он в спальню. Дальше всё шло на удивление хорошо, по-семейному. Я помогла маме с готовкой, мы все вместе поели, шутили и разговаривали, в сотый раз обсуждали предстоящую поездку, и мама пообещала мне, что мы обязательно успеем провести наш шоппинг даже в последнюю неделю. Атмосфера была уютной и спокойной, и я даже думала остаться с ними сегодня… Но вид моей комнаты быстро прогнал такие мысли. Находясь в ней, я испытывала одновременно ностальгию, тоску по детству, по семье, и в то же время ужас. Мне дороги эти воспоминания, я бы с удовольствием в них окунулась, но, к сожалению, они тесно переплетены с самыми ужасными событиями в моей жизни. Вместо того, чтобы остаться, я забрала ещё некоторые вещи, а потом стала собираться домой. Мама с отчимом проводили меня до метро, мы договорились, что я приеду проводить их в понедельник и заодно заберу ключи от квартиры. Домой я возвращалась в хорошем настроении и даже почти не вспоминала о Стасе. Однако именно с ним я столкнулась на лестничной клетке. Он закрывал дверь в квартиру, куда-то уходя. Заметив меня, он поздоровался и хотел было уже пойти вниз по лестнице, но я его остановила. — Стас! — странным голосом воскликнула я, и сердце совершенно по-детски пустилось в пляс. — Да? — Он остановился и обернулся. — Я… Я хотела поговорить по поводу… — я совсем разволновалась и замолкла. Я надеялась, что он быстро поймет, о чём я хотела поговорить, но Стас всё так же вопросительно смотрел на меня, ожидая, пока я закончу. Все это было как-то странно… — Ну, по поводу того, что произошло позавчера вечером… — М? А что произошло? Стас так натурально удивился, что я растерялась. Действительно, а что произошло?! Он что, ничего не помнит? Или для него это совсем ничего не значит? Может, он так пытается всё замять? Или что? В чём дело? Я смотрела на него и… Между нами не было ничего. Не было стены, как раньше. Не было того напряжения, как в лифте. Не было какого-то понимания или ещё чего-то, мы были простыми соседями. С никакими отношениями. «Привет», «пока», какие-то бытовые мелочи, а всё остальное будто бы пропало. И это было сильнее меня. — Синьке было плохо, — тупо произнесла я, натягивая на лицо неловкость. — Думаю, она отравилась. Не корми её со стола, хорошо? — А, окей, — Стас быстро согласился, а затем попрощался и убежал вниз по лестнице.