История одного тритона

После смерти бабушки Ариэль уплыл из дворца и думал, что ничего уже не будет так, как прежде. Ему было проще скорбеть в одиночестве, а не в кругу близких. Тогда еще будучи тритоном, принц направился в просторное и безжизненное место на окраине королевства. Он устал от изнурительного пути и переживаний и долго лежал на каменистом выступе океанского дна. Это могло продолжаться бесконечно, но его уединение нарушила яркая вспышка белого света, на месте которой оказалась неизвестная особа средних лет. Ариель никогда не видел ничего подобного. Она появилась буквально из неоткуда и продолжала освещать полностью лишенное света место. — Поверить не могу, что даже здесь мне не удалось остаться в одиночестве, — недовольно начал принц. — Я так долго ждала этой встречи, Ариель, — сказала незваная гостья. — Невероятно подходящий случай, к тому же, твой истошный крик быстро привел меня сюда. — И кто же вы? — обреченно спросил тритон. — Это не столь важно. — И правда, — подхватил принц. — Что вам от меня нужно? — Насколько мне известно, для молодого принца у тебя достаточно специфичные интересы. Осьминоги, к примеру. Слишком неподобающе королевскому сословию. Даже детям известно, что они убийцы и варвары. И кто так недобросовестно занимался твоим воспитанием? Неужто, бабушка? — спросила она. Недавно тритон лежал, словно бездыханный, не подавая признаков жизни, но после этих слов резко вскочил. Его пальцы сжались в кулаки и оставляли вмятины на ладонях. Волосы были запутаны и откинуты назад, а от взгляда, казалось, вот-вот загорится вода. — О, должна сказать, что ярость тебе идет куда больше отчаяния, молодой принц. Но не спеши меня прогонять. Некоторые твои интересы я полностью поддерживаю. К примеру, человеческий мир. Он такой волнующий и разнообразный! Тебе следует обрести ноги, дорогой мой. Подводная жизнь покажется невыносимо скучной по сравнению с людской, — улыбаясь, продолжила она. — Прочь отсюда, — сквозь зубы выдавил Ариэль. — Не стоит так трястись, мы ведь еще даже не начали. — Что вы себе позволяете? Кем бы вы ни были, я больше не желаю слышать этот бред. — Ты куда лучше, чем я могла себе представить. Должна признать, мог бы стать достойным королем, но дурного воспитания уже не исправишь. И я нисколько не шучу, дорогой мой. Ты станешь человеком, — не взирая на предупреждения принца, продолжила она. — Кстати, о дурном. Твоя шавка… Урсул, кажется. Неужели и правда дорог тебе? — усмехнувшись, сказала неизвестная. — Закрой рот и убирайся пока не поздно, — сорвавшись с места и стиснув зубы от злости, произнес Ариель. Неизвестная не упустила возможности подойти ближе. — Очень рада, что мы наконец перешли к угрозам, — спокойно сказала она, с высокомерной улыбкой на лице. — У тебя есть ровно две недели на то, чтобы стать человеком. — Что ты несешь?! — перебил тритон. — Иначе… твой «драгоценный» осьминог пострадает, — сквозь смех сказала Неизвестная, глядя в удивленные глаза принца. — Ты перешла все границы… — спокойно, будто устав от собственных эмоций, произнес тритон. Полупрозрачная фигура вновь стала яркой, медленно исчезая в собственном свечении.  — Я найду тебя, как только вернусь во дворец, — сказал Ариель ей вслед. — Две недели… — раздался голос на том месте, где она исчезла. На следующее утро принц проснулся с решимостью наконец навестить Урсула, а после вернуться к семье и делам. Больше не было времени не страдания. Ариель плыл по окраине королевства, как вдруг увидел маленькое тельце на дне. Он приплыл ближе и увидел большую рану на его животе, которая, очевидно, была смертельной. Тритон поправил прядь волос морковного цвета, с лица этого маленького покойного осьминога. — Он ведь еще совсем ребенок, — произнес тритон вслух, схватившись за грудь. — Как он мог попасть в королевство и кто способен на столь ужасный поступок?! — Отсчет пошел, — раздался эхом знакомый голос, сквозь злорадный смех. — Помни, две недели… — Где ты?! Появись сейчас же! — кричал Ариель, но в ответ услышал лишь тишину. Те дни проходили во тьме и поисках, увенчавшихся неудачей. Неизвестная появлялась лишь во снах. Те дни, привели к боли и навечным прощаниям. Сейчас же, лежа на суше, Ариель увидит это вновь. «Почему я вижу этот сон, покинув королевство? Теперь осьминоги должны быть в порядке, они ни в чем не виноваты», просыпаясь, тревожился он. В закрытые глаза бился солнечный свет, будто заставляя вновь проснуться и идти навстречу новому миру.