Вот оно, глупое счастье...

Драко Малфой всегда знал, что нужно делать. Почти всегда. Но сейчас он готов был лезть на стену, до самого потолка, лишь бы не сидеть и не слышать крики жены. Рядом никого не было. Мать была в спальне вместе с Гермионой и кучей колдомедиков. Отец сказал, что еще раз этого не переживет и отправился в библиотеку. Почему вообще кто-то решил, что наследники чистокровных семей должны рождаться в фамильном поместье, а не в больнице? Нарцисса пару раз выходила из комнаты, чтоб что-то сказать Драко, но он ничего не понимал и отречено качал головой. Тогда она крепко сжимала его ладонь, давая понять, что все хорошо. И он верил, до тех пор, пока не слышал жуткие крики Гермионы Он не помнил, сколько длился этот кошмар, как будто это все длилось несколько тысяч лет. Малфой мог спуститься вниз к отцу, но что-то заставляло его оставаться тут, у порога спальни. Из спальни снова донесся крик девушки. Драко был готов испытать тысячу «Круциатусов», лишь бы его Гермиона больше не испытывала эту боль. Тогда то они поклялся, что больше детей у них не будет. До его плеча дотронулась рука, он повернулся. Перед ним стоял домовик и протягивал чашку кофе: — Хозяин, вы тут уже долго сидите, вам стоило б спуститься к себе и поспать. Малфой покачал головой и отпил из чашки: — Ступай. Домовик тяжело вздохнул и ушел. Смысла уговаривать хозяина не было, он уже пробовал. Когда его щеки коснулась теплая нежная материнская рука, Драко облегченно выдохнул. — Милый, все хорошо, все закончилась, — Нарцисса с улыбкой погладила щеку сына. — Иди, они ждут тебя. Парень не помнил как встал, как открыл дверь. В комнате было светло, слишком светло для его глаз, привыкших к полумраку коридора. На кровати, сливаясь с белоснежными подушками, лежала Гермиона. Она выглядела ужасно усталой, но лицо, ее лицо светилось радостью и нежностью. Увидев мужа, она перевела взгляд от крошечного комочка на ее руках на Драко: — Скорпиус, познакомься с папой — сказала девушка и на ее глазах появились слезы. Парень не знал, что говорить, в голове носились мысли, руки и ноги странно себя вели, сердце забилось быстрее. Он сел на край кровати и с нежностью, на которую было способно его сердце, поцеловал жену в лоб: — Спасибо, — прошептал парень, смотря на жену с нежностью. Гермиона поправила одеяло вокруг сына и улыбнулась. Драко узнал эту улыбку, так улыбалась Нарцисса, когда укладывала его спать или обнимала его. Это была не просто улыбка, это была материнская улыбка, наполненная безграничной любовью, которую трудно описать. Когда девушка протянула маленький сверток ему, у Драко затряслись руки. Он не знал как его взять, боялся сделать ему больно, уронить. Но руки, как будто сами знали, как держать сына. Скорпиус заворочался и открыл глазки. С вопросом он взглянул на отца, но не заплакал, а продолжал смотреть на Драко. Малфой никогда еще не испытывал такую огромную любовь, она не сравнима с любовью к кому-либо, это родительская любовь. Открылась дверь и в комнату вошли родители. Люциус, не способный на какие-либо проявления чувств, неожиданно улыбнулся внуку: — Знаешь, Драко, Скорп очень похож на тебя. Ты был таким же маленьким, только плакал целыми днями, а он вон какой спокойный. — Люциус, — Нарцисса мягко укорила мужа. Драко мог смело сказать, что весь кошмар, перенесенный им за эти часы, он пережил бы снова, лишь бы держать на руках этот маленький комочек, который наполнил тусклый Малфой-Мэнор счастьем.