Где бы ты ни прятался

      Дело уже близится к десяти, когда я добираюсь до здания с боулинг-клубом — даже в субботнее утро на улицах пробки. Или просто мне так везёт. За это время моё хорошее настроение успевает улетучиться, и на смену ему приходит тревога. Я взбегаю по лестнице и, когда нажимаю кнопку звонка, понимаю, что у меня сильно вспотели ладони.       На этот раз ждать почти не приходится. Джон Константин открывает дверь и, мотнув головой, приглашает войти. Вид у него такой, будто он не спал всю ночь — бледнее обычного и с кругами теней под глазами. Я замечаю, что на его рубашке кровь.       — Что за…?!       — Тише, — устало говорит Константин. — Это у него старые шрамы раскрылись в процессе. Ничего страшного.       — Да что ты с ним делал-то?! Где Криденс?!       — Спит. Слушай, успеешь ему ещё пожелать доброго утра, давай лучше свою информацию…       — Чёрта с два. Сперва ты расскажешь мне, чем вы тут маялись всю ночь.       Константин криво улыбается. Мы рассаживаемся по разные стороны стола, как и накануне. Стол, как ни странно, почти чист — стаканы убраны, и только одна пепельница. Окна в квартире распахнуты, так что даже сигаретный дым успел попыветриться. Константин откидывается на спинку стула и щурится на меня.       — Грейвз, а откуда такое участие в судьбе паренька? Криденс мне сказал, что вы встретились всего-то три дня назад…       Неприятное что-то кольнуло от этого «Криденс мне сказал».       — Не твоя забота. Он обратился в наш офис. Я обещал ему помочь.       — Да ладно, ладно, меня, это, в общем, не интересует…       — Джон, чёрт возьми, давай уже, ближе к делу! Что с ним такое?       — Не ори, Грейвз.       Теперь вы понимаете, почему я временами ненавижу Джона Константина? Вот за эту тянучку. Я вскакиваю со стула и одним прыжком оказываюсь рядом. Короткое движение — и Джон на полу, а я сижу на нём верхом, и, ухватив за ворот уже не такой белой и хрусткой сорочки, рычу в лицо.       — Мать твою, Джон, я не буду орать, хорошо, но если ты не прекратишь выпендриваться, может случиться что-нибудь похуже…       — Да куда уж хуже… — невозмутимо отвечает тот. — И, по-моему, это не я, кто здесь выпендривается. Будь добр, прими вертикальное положение, как и приличествует homo sapiens…       Спорить с Константином — себе дороже. Я слезаю с него и даже подаю руку, помогая встать. Мы поднимаем опрокинутые стулья и вновь садимся за стол.       — В общем, Грейвз, если коротко — это не демон. Нет обычной реакции ни на святую воду, ни на кресты, ни на печать Соломона. Да и поведение, в целом, не характерное…       — То есть… он не одержимый?       — Погоди. Хотя ты и прав. Он не одержимый.       — Тогда что же…       — А вот тут самое интересное. Несмотря на то, что ты и не дал мне никакой информации, я в какой-то момент решил пойти на риск и спровоцировать Криденса. Так оно обычно работает. И ты наверняка с этим сам столкнулся.       — Да уж… — я вспомнил вечер среды и салон автомобиля, заполненный живой тьмой.       — Вижу, что был прав. Так вот. Не буду пересказывать подробностей, поскольку твои благородные чувства относительно этого мальчика могут быть задеты…       — Джон, — я снова начинаю закипать, но Константин примирительно поднимает руки.       — Это был разговор, ладно. Сначала мне пришлось его хорошенько порасспросить, чтобы в нужный момент «подколоть». Как раз в это время ты и вернулся вчера. Что, в свою очередь, тоже сыграло роль…       — Короче, Джон.       Он вздыхает. Достаёт из кармана пачку сигарет, выбирает одну и прикуривает. Делает несколько затяжек, внимательно наблюдая за мной сквозь сизоватую дымку.       — Какой же ты всё-таки нетерпеливый, Грейвз. А ведь фотограф…       — Я пользуюсь «Полароидом».       — Ааа, моментальные снимки. Как характерно. Ладно. Продолжим. И, как ты пожелал, — «короче». Если «короче», то эта субстанция — часть его самого. Эффект подавления природных способностей.       — Что?!       — Ну, не делай такие глаза. У тебя есть способности, у меня есть способности. Каждый из нас выражает их в той или иной мере, даёт выход, кто-то слабее, кто-то сильнее. Моё… первое путешествие в Ад, например, дало полный выход моим силам… — Джон никогда не говорит о своём самоубийстве и последующей реанимации обычными словами. Чаще всего прибегает к метафоре. — …в противном случае я бы так и остался гниющим трупом. Не суть. Суть в том, что у твоего Криденса — и я подчеркну: несмотря на отсутствие обычных реакций — сила, близкая к демонической. Я бы его отнёс к инкубам/суккубам. По крайней мере, его кровь не совсем человеческая…       — Ты уже анализ крови сделал?       — Издевайся-издевайся… я использую другие методы. По-моему, ты из-за них сюда и явился. И замечу, что никто тебя не звал.       Он снова делает затяжку и выпускает дым через нос. Я осознаю, что физически сильнее Джона и могу его победить врукопашную. Но сейчас я молчу. Потому что должен знать. Пауза, между тем, затягивается.       — Ну и? — наконец, не выдерживаю я.       — Ему придётся осознать свою силу. Признать её. Включить в себя. Интегрировать.       — Или?       — Что «или»?       — Должно быть какое-то «или». Всегда есть подвох. Джон давит окурок в пепельнице.       — Или он умрёт.       Мы опять молчим. Константин успевает лениво закурить очередную сигарету и снова откинуться на спинку стула, балансируя на двух ножках.       — Да ладно тебе, Грейвз. Парень продержался всё это время… Да и, в общем, какое тебе до него дело? Он же к вам обратился не с просьбой о сохранении собственной жизни, а что он там хотел… сестру найти…       — Джон, ты… циничный ублюдок…       — Да честно, Грейвз! Всё не так плохо…       — Не так плохо?! Да что…       — Я в том смысле, что он, похоже, уже начал и осознавать и интегрировать. И, самое смешное…       — Мне не смешно, Джон.       — …самое смешное — ты, всё-таки, без тормозов, Грейвз — в том, что, по ходу дела, основная роль в этой интеграции вполне может принадлежать тебе.       — Это… это он сказал?       — Можешь считать и так. Это говорило нечто, что было скрыто и отделено, на начало вступать с ним в контакт в результате какого-то недавнего потрясения, и оно знает о тебе, Грейвз. В любом случае, как я уже говорил, оно — часть Криденса.       Я вспомнил чёрную «ложноножку». И ещё…       — Слушай, у меня же были странные сны. С этой чернотой. Только сейчас сообразил.       Константин театрально закатывает глаза, но в следующее мгновение, потеряв равновесие, обрушивается вместе со стулом на пол.       — Грейвз, — доносится его сдавленный голос. — Я всегда любил твою сообразительность…       Мне второй раз за утро приходится поднимать его с пола.       — Фууух, что за день такой…       Константин печально смотрит на вылетевшую сигарету, наклоняется, берёт её и вертит в пальцах. Затем бессознательно кладёт в рот снова и прикуривает.       — Джон!.. — кривлюсь я.       — Чего? А, это… ну хоть не пью. Я считаю, что сигареты — не так уж плохо на фоне всего, с чем мне приходится иметь дело.       — Ты так до рака лёгких докуришься.       — Может быть. Но мне всё равно. Я уже видел Ад… Вернёмся к нашим инкубам. Или он всё же суккуб, а, Грейвз?       — Мне не нравятся твои грязные намёки, но что-то бесовское там точно есть. Вернёмся. Что ты ещё мне скажешь?       — Насчёт его сестры. В какой-то момент… погоди-ка, это было, по-моему, часа три ночи, самое время… В общем, он разговаривал со своей сестрой.       — Так это не выдумка? Ты её видел?       — Нет, не видел. По крайней мере, глазами. Но ощущал. Должно быть, ещё девочка, лет десяти. Она… спрашивала, где он был прошлой ночью… но это не важно. Важно то, что она просила ей не помогать. Просила оставить эту затею. Вы направляетесь в Долину Смерти?       — Эээ… да. Была такая мысль.       — Брось, Грейвз. Это место сейчас не для тебя.       — Ты как Куинни!       — Ковальски, что ли? Нет, я не такой добрый. А она что, пыталась тебя отговорить?       — Вроде того. Тоже сказала, что это «не лучшее место» для меня сейчас.       — Хммм… я бы прислушался к её словам.       — Но как нам, чёрт возьми, её спасти?       — А ты уверен, что её нужно спасать?       — Криденс так считает.       — Ну, раз Криденс так считает… — Джон потирает подбородок в задумчивости. — Может быть, и стòит. У них, по ходу, сильная эмпатическая связь… возможно, она волнуется за брата куда сильнее, чем за себя… ты ничего не слышал о человеке в зеркальных очках?       Я пропускаю последний вопрос мимо ушей, у меня тоже есть, что спросить.       — Слушай, Джон, а есть идеи, почему Долина Смерти?       Константин хлопает ладонью по столу.       — А вот это, Грейвз, ты сам узнаешь как-нибудь у Криденса. Твоё время вышло. Я тебе рассказал всё, что нужно, и если твоя информация окажется бесполезной, ты будешь у меня в большом-большом долгу. Давай уже, колись.       — Ладно, — без особой охоты соглашаюсь я. Есть у меня такое чувство, будто кто-то что-то не договорил. А, может быть, кто-то чего-то и сам не знает, но просто набивает цену…  — Я слышал, что ты в последнее время собирался за какими-то мумиями в Нью-Мексико…       — Ну да. Дело наклюнулось.       — Брось их. Совсем рядом, почти на границе, в Соноре, Мексика, есть вещи поинтереснее. Местечко Лас Баррас. Там, насколько мне известно, обнаружена некая гробница. Об этом пока не распространяются, поскольку у археологов возникли определённые трудности…       — …которые я мог бы разрешить?       — Нет, круче. Они, в общем, оставили это место, бежали, поддерживая штаны… в то время как, по некоторым очень древним и очень тайным данным, там находится ни много ни мало, а сокровища одного мексиканского жреца… охраняемые демоном второго уровня.       — Второго?! Грейвз, ты либо шутишь, либо… всё как-то слишком хорошо!       — Именно. Я знал, что тебе понравится.       — Один вопрос. Откуда вся эта информация?       — Птичка напела.       — А имя этой птички случайно не… Инмакулада Хиль Рубио?       — Она самая.       По лицу Константина расползается ухмылка, а в глазах загораются огоньки.       — Женщина знает толк… она точно сказала?       — Очень точно и очень определённо. Уже была готова проклясть тебя, что не отвечаешь на телефонные звонки и связалась со мной.       — Ох, чёрт… автоответчик барахлит, наверное…       — Или просто кто-то стирает сообщения, не прослушивая их.       — Да ладно тебе. Звонят и звонят, надоели. Сам же знаешь, каково это… а она больше ничего не передавала?       — Передавала, что может составить тебе компанию в обмен на 50% сокровищ.       — Вот чертовка…       — И она сейчас здесь, в ЭлЭй.       — Что же ты молчал?!       — Мне надо было, чтобы ты сперва сделал свою работу.       — Все вы — гадкие пользователи моего таланта…       — Отель «Св. Марк», 5-я восточная, 611. Скид-Роу. Номер 333 на имя сеньоры Перейра.       — Грейвз, это действительно крутая информация.       — Всегда пожалуйста. Теперь можно будить Криденса и сваливать отсюда?       — Эээ… будить-то можно, но только я дал ему… спец-снотворное. Не думаю, что он проснётся до вечера.       — Спец-снотворное?!       — Без него он бы уже пятьсот раз проснулся, а ему надо поспать. Я-то привык. Изрядно парня выжало…       — Твои методы работы…       — …мы не обсуждаем. Да проблем-то нет. Можете оставаться здесь пока. Я, пожалуй, прокачусь в Скид-Роу, узнаю, что да как. Позвоню, если что.       — Я бы на твоём месте позвонил до этого. В отель.       — Ты ничего не понимаешь в женщинах, Грейвз. Я явлюсь к ней неожиданно и застигну врасплох. Возможно, мне удастся получить ещё кое-что помимо данных… Да, если что, в холодильнике что-то, кажется, было…       Когда Константин, изрядно приободрённый, исчезает в ванной, откуда доносится вой труб и грохот льющейся воды, я, наконец, встаю и иду в дальний конец лофта, отгороженный цветными стёклами и отъезжающей в сторону дверью, где находится спальня.       Криденс лежит поверх чёрного покрывала, в одежде, но без ботинок. Его ладони аккуратно перебинтованы. Похоже, что он и правда спит.       Я присаживаюсь рядом и долго смотрю на него.       Я всё ещё смотрю, когда в дверях показывается Джон — уже освежённый и переодевшийся в чистый костюм.       — Ну что, до связи, а?       — До связи.       Удаляющиеся шаги. Хлопнувшая дверь.       Криденс, не открывая глаз, молча притягивает меня к себе.