Где бы ты ни прятался

      Уже около четырёх, когда мы добираемся до того странного места, где живёт Константин — лофт над боулинг-клубом на одной из улиц с многоэтажными домами. Перед дверью квартиры я немного медлю, в последний раз спрашивая себя, нужно ли нам это? («Нам». С каких это пор — «нам»?)       Потом нажимаю кнопку звонка.       Когда мне начинает казаться, что мы всё-таки не вовремя и вообще Константина здесь нет, дверь распахивается, и вместо приветствия мне в лицо летит облако сигаретного дыма, а затем Константин подаёт голос:       — Грейвз-охотник-на-приведений.       — Он самый, Константин-изгоняющий-дьявола.       Константин хмыкает, и мы жмём друг другу руки. Честно говоря, вид у него не особенно дружелюбный.       — А это? — он кивает в сторону Криденса.       — Криденс.       — Просто Криденс или Криденс-у-меня-большие-проблемы?       — Скорее, второе…       — Ясно всё с вами. Ладно, заходите.       Помещение длинное и не особо уютное, в особенности после гнёздышка Ковальски. Мы располагаемся вокруг стола, уставленного пепельницами и стаканами.       — Ну, в чём проблема?       — Джон. Мне нужно, чтобы ты проверил Криденса.       — Каким это образом?       — А каким ты обычно проверяешь?       — Всегда по-разному.       Упрямый. Делает медленную затяжку и выпускает дым в потолок.       — Ты бы хоть сказал, в чём проблема, Грейвз. Потому что в последнее время от тебя то ни слуху, ни духу, то потом ты вдруг как снег на голову… Кроме того, я ничего не делаю за так.       — Ты думаешь, у меня много денег?       — Я думаю, у тебя есть информация.       Мы одновременно подаёмся вперёд и сверлим друг друга глазами.       — Окей, — говорю я, когда дуэль взглядов прекращается. — У меня действительно есть информация. Очень крутая информация. Тебе понравится. Но только при одном условии — ты сначала проверишь Криденса. В парне сидит какая-то неведомая тёмная хрень…       — Я думаю, это демон, — подаёт голос Криденс.       Константин играет желваками.       — Демон… демоны в Аду. Но я посмотрю. Хорошо. А ты, Грейвз, пока иди погуляй. Возвращайся через час, там видно будет.       — Договорились.       — А лучше в пять.       Почему-то мне снова хочется пинать стены, когда я спускаюсь вниз.       Я делаю несколько кругов по кварталу — разминаю ноги, всё-таки автомобиль утомляет. Захожу в китайскую закусочную, получаю порцию странной на вид пищи и съедаю её, не ощутив никакого вкуса, кроме острого соуса. Я поминутно поглядываю на часы, но время еле ползёт. Наконец, в пять ровно я снова звоню в дверь. И снова — долгое ожидание, а затем выходит Константин. Из-за двери выносит волну музыки — кажется, джаза. Я замечаю, что он закатал рукава рубашки.       — Ну как?       — Ты смеёшься, Грейвз? Мы ещё и не начинали.       — Что?! А что вы, мать твою, делали?!       — Ну не надо так бурно. Я подготавливался. Необычный случай. Не хотелось бы быть безоружным…       — Слушай, Константин…       — Слушай, Грейвз, я уже дал своё согласие. Всё. Я взял это дело. От тебя сейчас требуется только не мешать, так что… вали отсюда…       — Да какого…       — Рогатого.       Иногда мне хочется выбить из Джона всю его британскую спесь. Вот как сейчас, например. Но я сдерживаюсь. Константин — спец, каких мало.       — Хор-р-рошо. Когда зайти? Снова через час?       — Нет. Мало. Заходи… вечером, нет. Знаешь, лучше возвращайся утром.       — Утром?!!       — Утром, Грейвз, утром. Часов в десять как минимум.       — Ты же шутишь?       — Я серьёзен, как рак лёгких.       — И куда же мне себя девать всё это время?!       — Я не знаю. Куда хочешь, туда и девай. Это твои проблемы. Всё, пока, Грейвз. Дело не терпит.       Он очень спокойно разворачивается и уходит. Снова волна джаза. Щёлкает замок.       А я остаюсь стоять перед дверью, судорожно сжимая кулаки и подавляя желание выломать эту дверь на хрен.       — Ублюдок, — бормочу я.              ***       Я возвращаюсь в машину и какое-то время мрачно сижу, не двигаясь, смотря перед собой. Кроме Константина у меня нет друзей в Лос-Анджелесе, а снимать на ночь комнату в отеле совершенно не хочется, если только… если только я не найду себе занятие. Такое, чтобы не думать о Криденсе. Не думать о его губах. Искусанных. Или влажных от виски. Или сладких от какао. Или прижимающихся к моим собственным…       Мысль, нелепая мысль приходит мне в голову, и я начинаю остервенело рыться в бардачке, пока не нахожу клочок бумаги с адресом.       У меня нет в Лос-Анджелесе друзей, кроме Константина.       Но у меня есть… моя бывшая жена.              ***       Я примерно представляю себе район, но всё-таки приходится поколесить, прежде чем удаётся найти нужную улицу. Чопорные, «тебе-это-не-по-карману-детка» дома с газонами, шикарные автомобили на подъездных дорожках. Ограды из чугунных прутьев. Домофоны. За прошедшие восемь месяцев Серафина неплохо устроилась. Адвокатам в Голливуде платят куда больше, чем во Фриско.       Припарковавшись на обочине, я подхожу к ограде и решительно нажимаю кнопку вызова. Пятница, начало седьмого. Её просто может не быть дома. Однако через несколько секунд раздаётся знакомое «Да?».       — Это Грейвз.       Молчание. Затем ворота бесшумно отворяются. Я завожу свою такую неуместную здесь «Ауди» во двор. Район районом, а шпана рассуждать не станет. Это вам не Санта-Карла (впереди всего штата по убийствам, но машину могут и не тронуть. Мою не трогали. Может быть, из-за защитных наклеек?)       Когда я снова вылезаю из автомобиля, на крыльце уже стоит Серафина. Сложив руки на груди, она холодно наблюдает за мной. На ней до сих пор строгий брючный костюм и туфли на шпильках — видимо, вернулась незадолго до меня. Как всегда, идеальная причёска. Как всегда, должно быть, идеальный макияж. Я иду к ней по дорожке походкой одинокого койота, и, когда оказываюсь достаточно близко, но всё-таки на некоторой дистанции, останавливаюсь, давая себя оценить. На мне старые, истёртые до дыр, джинсы — я люблю их за то, что они очень мягкие и сидят, как вторая кожа; футболка, которую я впервые надел вчера утром, но которая уже успела за время дневного жара несколько пропитаться потом; поверх неё накинута клетчатая рубашка; на ногах — ботинки, купленные невесть сколько лет назад. Кажется, этот стиль называется «грандж»?.. Прибавьте к этому отросшую бороду. Ещё прибавьте весьма непреклонный взгляд моих глаз, глаз почти интегрированного дикого мужчины. И, под конец, — прибавьте облако феромонов, которое движется вместе со мной и даже немного обгоняет, поскольку я вижу, как вздрагивают ноздри Серафины, и, хотя она ещё пытается быть холодной и непреступной, её очередное «Грейвз?» звучит уже не так уверенно.       — Грейвз, — снова говорит она. — Чего тебе нужно?       — А ты не догадываешься? — я делаю пару шагов вперёд.       — Мне казалось, — то, что задумывалось, как саркастическая усмешка, меня не убеждает. — Мне казалось, что ты… как бы сказать… сменил ориентацию.       Браво, Серафина. Само остроумие!       — Ориентацию нельзя сменить, — я подхожу ещё ближе. — Она такая, какая есть. Всё включено.       — Устал от своего любовника?       Нет, нет, Серафина, не убедительно! Я же знаю, что такое твой настоящий лёд, и, поверь, этот лёд — не настоящий. Я вижу, как на твоих щеках начинает проступать румянец. Это не лёд. Это жар. «Любовника», хмм, как она сказала… Образ Криденса мелькает у меня в голове. Криденса, который мог бы быть здесь, на месте Серафины.       — Печенька, — теперь я совсем рядом. — Ни слова ни о каких любовниках, когда я с тобой…       …и делаю последний шаг. Я кладу свои руки на тонкую талию моей бывшей жены, а Серафина сама впивается в мои губы страстным поцелуем.              Воистину, женщины меня поражают. Серафина, аккуратистка, непримиримо строгая к себе и окружающим, не прощающая ни малейшего просчёта, не дающая второго шанса… Серафина, которая стонет подо мной во время невообразимо горячего любовного акта, такого, какого я не припомню за все двенадцать лет нашей совместной жизни — Серафина, оказывается, мечтала о «грязном Грейвзе». На кой чёрт тогда я пытался подстраиваться под неё? Носил все эти «приличные» костюмы? Пытался быть образцом супруга, практиковал секс исключительно в миссионерской позиции? Если бы она хоть намекнула! Если бы хоть раз сказала: «Грейвз, сделай мне кунилингус, я так этого хочу?»       Двенадцать лет! Двенадцать!!..       Это даже не смешно. Наверное, всё-таки, был смысл в этом разводе: мы словно сорвали маски друг перед другом. Всё остальное… было притворством.       Вот вам совет от Старого Мудрого Грейвза: не повторяйте моих ошибок! Всегда будьте собой — и только собой, чего бы от вас ни ожидали люди! И, в особенности, близкие люди…       Надо сказать, что своей цели я добился. Я правда не думал той ночью ни о чём. Ну, почти не думал.              С утра я было хотел ещё немного поваляться на дизайнерской кровати в навороченной дизайнерской спальне, но Серафина встала в семь и, как ни в чём ни бывало, начала собираться, ответив на мой немой вопрос, что у неё назначена чрезвычайно важная встреча в десять часов.       Она, впрочем, всё-таки приготовила чудный завтрак на двоих, но, выталкивая (вполне дружелюбно) меня за дверь в восемь, выдала заключительную фразу:       — И не думай, что это что-то меняет.       — Я и не надеялся, Печенька.