Где бы ты ни прятался

      В конце августа я получил конверт, в котором лежала пригласительная карточка ресторана «Облако Девять» в Сан-Франциско, на обратной стороне карточки было напечатано: «Поужинаем? 1 сентября, 7pm». Тот самый ресторан, в котором мы с Серафиной отмечали десятилетие свадьбы.       Я был не против. Летом мы временами созванивались и ладили куда лучше, чем в последние несколько лет совместной жизни. Поэтому первого сентября я надел костюм и отправился во Фриско на бессменной «Ауди».       Я показал карточку управляющему, и меня провели в отдельную, отгороженную ширмами, кабинку возле одного из гигантских окон, откуда открывался вид на залив Сан-Франциско — ресторан находился на одном из этажей строения 345, Калифорния-стрит.       Мне пришлось подождать некоторое время, и это было удивительно, так как Серафина обычно никогда не опаздывала. Я встал и подошёл к окну, вглядываясь в огни Оакленда, и поэтому пропустил ту минуту, когда, наконец, явился зачинщик ужина — в стекле отразился белый силуэт, а на моё плечо легла рука.       Я повернулся так быстро, что врезался в букет белых роз, упавший по этой причине на пол. Чёрт возьми. Передо мной стоял Геллерт собственной персоной, в белом, как обычно, но не в костюме, а джинсах, футболке, замшевых сапогах и мотоциклетной куртке, и во всё тех же «авиаторах», отражающих все мои смешанные эмоции. Геллерт улыбался.       Мне показалось, что он выглядит не так плохо, как во время нашей последней встречи, но и не так хорошо, как во время первой.       На его шее я заметил цепочку с необычной подвеской, напоминающей рунический амулет, из какого-то светлого металла.       — Здравствуй, Персиваль, и я рад видеть тебя, но, может быть, всё-таки лучше поднять цветы и сесть за стол?       Это он выдал одной тирадой, а я всё ещё не мог выговорить ни слова.       У меня было такое чувство, будто бы я повстречал привидение. Одно из тех, что не удаётся сфотографировать, но которое, тем не менее, кажется практически живым. Живой ли это Геллерт? Я молча сел за стол. Розы остались лежать на полу у окна.       Он снял очки. Зрачки были одного размера, но, приглядевшись, я заметил некоторую разницу в глазах. По-моему, левый был искусственным.       — Так ты жив, — наконец у меня получилось хоть что-то сказать. — Спасибо за посылку.       — Ну-ну, не надо благодарностей… и провозглашения очевидных фактов тоже. Ты скучал?       — Какого чёрта…       — Я вижу, скучал. Мне тоже было одиноко, Перси. Скучно и одиноко, — он подался вперёд, заглядывая мне в лицо. — Ну же, Персиваль, не нужно этих скованных поз, расцепи руки.       Я чувствовал, что ещё немного, и все месяцы медитативной практики полетят псу под хвост. Ладно. Зато какой повод потренироваться в выдержке. Очень медленно я положил руки на стол, и Геллерт тут же накрыл их своими. Я дёрнулся, как от электрического разряда. Может быть, это и был электрический разряд.       Передо мной было два глаза, живой и мёртвый, и широкая улыбка, и язык, по-змеиному облизывающий губы. Я изо всех сил концентрировался на чувстве осознанности, ощущая, как Геллерт пытается прорвать защиту. Мы смотрели друг другу в глаза довольно долго, но с каждой секундой я, как ни странно, чувствовал себя всё более уверенным. Когда мы оба одновременно отвели взгляд, я обнаружил, что рядом (и, видимо, уже довольно давно) стоит официант с бутылкой шампанского. Я подождал, пока бутылка будет вскрыта, а Геллерт подаст знак уйти официанту и поинтересовался:       — Ты что-то празднуешь?       — А как же. Благополучный исход дела Вторых Салемцев, — он ухмыльнулся и пригубил вино.       — А если честно?       — Если честно, Персиваль, я не праздную. Я намерен тебя соблазнять.       — Да неужто?       — Да. Видишь ли, ты оказался, в своём роде, уникальным человеком. Кем бы я потом не пытался тебя заменить, — тут он сморщился, — получалось не так хорошо. Нет, вовсе не так хорошо…       — А ты пытался, да?       — Увы, Персиваль, не все обладают твоей устойчивостью к «магии». Многие… хм… портились слишком быстро…       — Ты хочешь сказать, что проводил… эксперименты?       — Я всегда провожу эксперименты, Перси. Даже сейчас я провожу эксперимент. Хотя, как ты видел, бутылку открывали на наших глазах, а, значит, вряд ли я успел туда что-нибудь добавить. Пей вино, Персиваль.       — Я за рулём.       — Только это тебя останавливает?       — Конечно, нет. Я просто знаю уже, как опасно что-либо принимать с тобой вместе… или пить…       — Думаешь, опять всё закончится сексом? Перси, мы в общественном месте. Хотя, конечно, если постараться…       Он становился невыносимым.       — Чего ты от меня хочешь?       Геллерт отхлебнул вина, откинулся на спинку стула и некоторое время созерцал меня, словно оценивая.       — Такое дело, Персиваль, что я связан с… очень влиятельными людьми. Не с теми, о которых пишут в газетах и рассказывают по ТВ, о нет… с куда более влиятельными. Теми, кто находится в тени, за спинами. Которые платят деньги, чтобы о них никогда и нигде не было даже упоминания, такие деньги, Персиваль, что если бы ты узнал сумму, ты не смог бы спать спокойно. Настоящими кукловодами всех этих марионеток… Я… скажем так, оказываю им определённые услуги.       — Ага, поставляешь «магию».       — Не только, Персиваль, не только… хотя «магия» тоже, да. Но мы отвлеклись.       Он одним глотком допил шампанское и снова подался вперёд, заглядывая мне в глаза.       — Персиваль, как ты смотришь на то, чтобы вступить в игру? В настоящую, большую игру, с настоящими, большими людьми?       — Я…       — Оставь свой детский сад, Перси, пора взрослеть. Ты и я, мы могли бы много сделать… вместе.       — По причине моей «устойчивости»?       — Не только. У тебя огромный потенциал, Персиваль, и я мог бы его в тебе раскрыть. Сделать тебя настоящим Магом…       — Только не говори, что всё это исключительно бескорыстно и по большой любви…       — А если так?       — Я тебе не верю.       — Хм. То есть, ты предпочитаешь своё жалкое существование волонтёра, раздающего суп бездомным… я о твоих «медитациях», кстати. Это же просто смешно…       — Мне нравится то, что я делаю. И это не суп.       — Я разочарован, Перси, сильно разочарован… тебе предлагают власть, могущество… деньги, а ты… строишь из себя благородного рыцаря.       Он налил себе ещё вина и, отвернувшись к окну, начал его потягивать.       — Я думаю, наш разговор окончен, — я поднялся.       Геллерт тут же метнул в меня острый взгляд.       — На сейчас — да, но я всё же дам тебе время подумать. И, надеюсь, ты примешь правильное решение.       — Я уже принял решение, Геллерт. Иди к чёрту.       Он только улыбнулся.       — Возможно, и тебе бы не повредило такое путешествие.       Сейчас мне уже не хотелось ударить его. Почему-то, мне подумалось, что вся эта встреча больше напоминает один из магических ритуалов, когда необходимо исключительно добровольное согласие участника… если Геллерт говорит об «игре», то он и сам играет, и, значит, есть какие-то правила… Возможно, я и ошибался. Перед тем, как уйти, я всё же спросил:       — Мои снимки. Они остались у тебя?       — Да, Персиваль. На светлую память.       Мы скрестили взгляды, как шпаги, в последний раз.