After Midnight

POV Чангюн 500.000 долларов. Продажа квартиры, дома за городом и машины смогла оплатить только 350 тысяч. Осталось долбанных 150 тысяч, если вернуть и их, то всё бы закончилось. Но продавать больше нечего. И достать такую сумму не у кого. Все случилось ровно два года назад, когда отец влез под этот неподъемный долг. Хотя, скорее всего, началось все не два, а восемь лет назад, когда от нас ушла мама. Мы жили безбедно, можно сказать даже хорошо. Я учился в элитной школе, готовился поступать на экономический факультет крупного местного университета, посещал курсы изучения французского языка и ходил на танцы. Родители меня баловали и ни в чём не отказывали. Одним словом, я жил обычной жизнью паренька, необременённого какими-то заботами и проблемами. Я до сих пор не совсем понял, почему мама нас бросила, потому что всегда знал, что отец любил её безумно и до сих пор любит. Он буквально носил мать на руках и выполнял любое её желание. Поэтому, став свидетелем ночного разговора своих родителей на кухне ровно восемь лет назад, я, как ребенок, которому тогда только стукнуло десять, не понял, что означало мамино «Я люблю другого». Следующим утром мать ушла. Я удостоился только короткого поцелуя в лоб и, начиная с того дня, стал ждать её возвращения каждый день. Мой детский мозг отказывался верить в то, что мама ушла навсегда и что она меня больше не любит. Именно тогда, пытаясь отвлечься от вечных посиделок на окне в ожидании матери, я открыл в себе безумную любовь к готовке. Я стал сутками изучать технику приготовления блюд и десертов и даже смог выбить у отца деньги на курсы кулинарии. Возможно, это был мой личный способ борьбы с реальностью, в которой мама не просто ушла от отца, а бросила ещё и своего единственного ребенка. Готовя, я словно погружался в другой мир, где не было никаких проблем и где я почти не скучал по маме. Отец же нашёл для себя другой путь выхода из ситуации и стал пить. Несмотря на то, что я был несовершеннолетним, отец мог неделями не появляться дома, даже не интересуясь тем, чем я питаюсь, хожу ли я в школу. Словно меня вообще и не было. Из-за всего этого мне очень рано пришлось повзрослеть. Основным доходом нашей семьи был автомобильный бизнес. Отцу принадлежали несколько салонов автомобилей в городе и плюс сеть профилакториев по сборке и ремонту на выезде из города. Любовь отца к бутылке привела к тому, что отец отдалился полностью от дел компании, и за четыре года нам пришлось продать весь бизнес, который стал работать только в ущерб. После того как были оплачены все неустойки и налоги, на оставшееся мы прожили ещё два года. Я бросил все курсы и с трудом закончил среднюю школу. Конечно, никуда я не поступил из-за отсутствия финансов, хотя всегда учился хорошо, просто у нас в стране нет бесплатного высшего образования. То, что отец задолжал большую сумму крупному бизнесмену в городе, я узнал только через несколько месяцев. Я этих денег в глаза не видел и был сильно удивлен, когда за ними в нашу квартиру пришли двое громил. Отца, конечно, не было дома. Они сказали, чтобы я предупредил его, что дата возврата долга приближается, и ушли. Я тогда сильно испугался, хотя они даже в квартиру не вошли и пальцем меня не тронули. Всю ночь я не мог сомкнуть глаз и ждал, когда вернется отец. Он не пришел и на следующий день, и я отправился в местный кабак, зная, что отец сидит там. Он долго смотрел на меня помутневшим взглядом, а потом просто сказал, что это правда. По словам отца, он собирался начать новое дело и одолжил полмилиона у г-на Ли Сана. Долг должен быть возвращён в конце месяца. Потом он сказал, что завтра сам поговорит с тем, кому должен, и попросит отсрочку. На мой вопрос, где эти деньги, отец сказал, что вложил их в какое-то дело, которое прогорело. Я так ничего и не понял, потому что он нес какой-то пьяный бред, а на мою попытку вытащить его из кабака он сильно толкнул меня и обозвал сучьим отродьем. Это было что-то новое, потому что обычно, когда он злился, он просто называл меня педиком, а мать никогда не обзывал. По его мнению, именно моя нетрадиционная сексуальная ориентация довела его до такого положения. Факт того, что спился он после ухода матери, а про мою ориентацию узнал намного позже, не имел никакого значения для него. То, что я гей, я сам понял ещё в школе, когда безумно влюбился в своего одноклассника, но моя детская любовь, конечно же, была безответной. В девятом классе я, как идиот, написал объекту своей любви валентинку, а на утро вся школа уже смеялась надо мной. Все издевательства и насмешки я вынес с высоко поднятой головой, возможно ещё и потому, что они все казались мне мизерными на фоне домашних проблем. Я вышел из кабака и прорыдал от обиды всю дорогу до квартиры. Начиная с того дня, я ужасно боялся, что те парни снова придут, и не мог придумать, что я им скажу. Но они больше не приходили. Позже, когда мне пришлось срочно паковать вещи в нашей квартире, я понял, почему. Отец продал все оставшееся у нас имущество и закрыл часть долга. Также, по его словам, личное знакомство с Ли помогло, и оставшийся долг можно будет вернуть позже. Насколько позже, он мне, конечно же, не сказал. Я устроился работать танцором в местный небольшой клуб, а в свободное время продолжил ходить на курсы кулинарии, ибо мечта когда-то открыть свой ресторан отказывалась умирать. Отец фактически перестал появляться в нашей двухкомнатной съёмной квартире, которую оплачиваю я. Иногда, возвращаясь с работы, я видел его перед кабаком, но мы даже не здоровались — он только брезгливо морщился и отворачивался. А иногда умудрялся и в спину прокричать что-то из серии «кто тебя научил так глаза красить», «у меня нет сына» и все в этом роде. Но я «нарастил» себе ещё один слой кожи, и все его оскорбления уже на меня не действовали. Человек ведь ко всему привыкает? Вот и я привык так жить, уже почти забыв, что когда-то у меня была прекрасная полноценная семья и беззаботные дни. Так я и прожил два года до сегодняшнего дня. Отработав свой номер в клубе, я спустился в гримерку и переоделся, мечтая о том, что приеду домой и завалюсь спать. Но стоило мне только выйти на улицу, как меня без лишних слов затолкали в черный джип двое парней. Я кричал и пытался вырваться, но все было бесполезно. На вопрос, какого черта здесь происходит, единственное, что я услышал, было — «Надо долги платить вовремя». Конец POV Чангюн

***

Пока машина двигалась в неизвестном Чангюну направлении, он пытался успокоиться и решить, что ему дальше делать. Заявление одного из бугаев, что они от господина Ли, окончательно добило Има, и весь оставшийся путь он лихорадочно придумывал пути выхода из ситуации. Когда машина остановилась и парня выволокли наружу, сердце Чангюна рухнуло куда-то под пятки. Страх словно парализовал все тело парня. Они стояли перед воротами старого городского кладбища. Зловещая тишина, учитывая, что главная дорога находилась далеко от кладбища, и глубокая темнота ночи невыносимо давили на психику испуганного паренька. Им не смог удержаться на дрожащих коленях и прислонился к машине. — Что, малявка, страшно? — мерзко стал ржать один из парней и, взяв Чангюна за локоть, потащил к воротам. Парня буквально волочили по земле: самому идти у Има просто не было сил. — Пожалуйста, отпустите, я все верну. Пожалуйста, — хрипел Чангюн, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Има подвели к свежевырытой пустой могиле и опустили на землю. Чангюн не мог унять дрожь, он словно не контролировал свое тело. От осознания, что эта яма приготовлена для него и что прожить на этой Земле ему было дано всего 18 лет, он не сдержался и начал рыдать, чем вызвал только гогот у троих парней, стоявших рядом. Один из парней встал напротив сидящего на земле Има и, грубо зажав пальцами его подбородок, резко поднял его лицо к себе. — 150.000. Ты должен вернуть 150.000 долларов до конца недели. Иначе мы закопаем тебя в этой яме. Понял? — прошипел он в лицо Иму. Не веря тому, что его сейчас, кажется, не убьют, Чангюн стал без остановки кивать и утирать рукавом кофты слезы. — Раз уж мы проделали такой путь, может, хоть развлечемся? — противно протянул тот, кто ещё в машине недвусмысленно гладил бедро Има. Страх с новой силой накрыл побледневшего Чангюна. Но всем было наплевать: парни только противно смеялись и курили, пока тот самый, подойдя вплотную к Иму и встав напротив него, расстегивал свои брюки. От осознания того, что сейчас произойдет, Им резко подался назад и упал на пятую точку. Не поднимаясь на ноги, Чангюн стал отползать, вызывая еще больший смех, у стоявших напротив парней. Инициатор «развлечения», в два шага оказался снова напротив Има и, схватив его за волосы, больно дернул его голову назад. — Соси, — коротко приказал парень, указывая взглядом на свой член. Им шумно сглотнул и, подавшись вперед, словно собираясь взять член в рот, резко толкнул парня напротив, от чего тот, не удержав равновесия, рухнул в могилу, которую вырыли для Чангюна. Воспользовавшись всеобщим замешательством, Им немедля рванул в сторону ворот и, не оборачиваясь, стал бежать к главной дороге в надежде поймать попутку. Чангюн слышал голоса за спиной, и в какой-то момент ему даже показалась, что его почти догнали, но он не оборачивался и, не останавливаясь, продолжал бежать по кочкам и засохшим листьям. Им наконец-то выбежал прямо на трассу. Седан, перед которым выскочил Чангюн, чудом успел притормозить, но водитель не разблокировал двери и на все попытки Има объяснить, что ему нужна помощь, просто объехал его и скрылся в ночи. Увидев появившихся на дороге парней, Чангюн стал бежать прямо по трассе, тщетно пытаясь поймать машину. Никто просто не останавливался. Тогда он решился на последний вариант и, зная, чем рискует, резко выскочил перед проезжавшим в тот момент черным BMW X6. Водитель BMW еще издалека заметил человеческую тень, и именно своевременная реакция и долгое торможение спасли Чангюна от смертельного удара. Им только больно ударился ребрами об капот и сполз на асфальт, прижимая руки к бокам. — Ты больной ублюдок! Убиться можешь, где хочешь, блять, но не под моими колесами! — хозяин авто вышел из машины и остановился напротив сидящего на асфальте парня. — Пожалуйста, довезите меня в город, за мной погоня, — не поднимая головы, говорит Им и с трудом встает на ноги, все еще держась руками за правый бок. — Умоляю, — просит он, лихорадочно оглядываясь по сторонам, и замирает, заприметив вдали бегущих в их сторону парней. Хозяин машины пристально смотрит на сгорбившегося паренька напротив, прослеживает за его взглядом и, бросив короткое «Садись», идет обратно к дверце водителя. Как только дверца машины захлопнулась, и Чангюн оказался в приятно пахнущем салоне дорогого автомобиля, BMW срывается с места и, уже пролетая мимо своих мучителей, Чангюн жмурится, не решаясь посмотреть на их лица. — Где-нибудь ближе к центру, в любом удобном для Вас месте, высадите. Буду благодарен, — тихо говорит Им, впервые за вечер подняв глаза на своего спасителя, и замирает. Еще сидя на асфальте, Им понял, что хозяин автомобиля намного выше него и хорошо сложен, но сейчас, вблизи, он не оставил бы равнодушным никого. На нем была черная кожаная куртка, надетая поверх белой обтягивающей майки, и черные джинсы. Иссиня-черные волосы были зачесаны назад, и сам парень создавал впечатление уверенного в себе харизматичного человека. При всем при этом, шестое чувство подсказывало Иму, что от этого парня лучше держаться подальше. — Нравится то, что видишь? — водитель авто резко поворачивается к Иму лицом и улыбается. Чангюн от смущения быстро отворачивается к окну, ругаясь на себя, что так глупо спалился, и пытается унять бешено бьющееся сердце в груди. — От кого убегал? Чего им от тебя нужно? Ты же, вроде, малявка совсем, — продолжает незнакомец. — У меня проблемы… То есть не у меня, или у меня… Я денег должен, то есть не я… Прости, мысли путаются, — пробурчал Им, изучая свои руки на коленях. — Интересно. Нам ехать минут тридцать, и мне скучно. В благодарность за то, что я тебя довезу, расскажи по-человечески, что троим взрослым бугаям нужно было от тебя на трассе в три часа ночи, — спокойно говорит незнакомец, выруливая на дорогу к центру. Несколько секунд Чангюн словно собирается с мыслями. — Мой отец задолжал крупную сумму одному большому человеку в городе, а вернуть деньги мы не можем. Тот человек послал своих людей за мной. Они вырыли могилу на кладбище недалеко, предупредили, что, если не заплачу, они меня в ней закопают. Привезли, чтобы я ее оценил, — Чангюн нервно засмеялся. — Сказали, чтобы заплатил до конца недели, а потом хотели, чтобы я им отсосал. Я толкнул одного в свою же могилу и сбежал, а потом никто не останавливал машину. А ты остановил. — И я бы не остановил, если бы ты не полез под колеса, — улыбнулся незнакомец и, резко нагнувшись к Чангюну, открыл бардачок у колен парня. Локоть незнакомца, фактически примостился на бедрах Има, пока он шарил в бардачке. Чангюн неосознанно вдохнул запах шампуня с волос парня и даже прикрыл глаза от удовольствия. От парня пахло апельсинами, вперемешку с невероятно приятным запахом туалетной воды. Через секунду он снова сидел на своем месте, вызвав у Чангюна вздох разочарования. Одной рукой, незнакомец держал руль, второй при помощи зубов, распечатывал пачку сигарет, которую достал из бардачка. — Чего бы тебе в полицию-то не пойти? — спрашивает незнакомец, прикуривая сигарету. — С такими людьми, как Ли Сан, полиция не поможет, и потом, мы же и вправду должны ему. Он требует свои деньги. Можно и мне сигарету? — робко спрашивает Им. — Ли Сан значит, — хмыкает парень. — А курить маленький еще, — беззлобно добавляет незнакомец и снова улыбается. — Долг какой? — 500.000 был. Осталось 150.000, — обиженно отвечает Им, косясь на зажатую между пальцев собеседника сигарету. Машина останавливается на светофоре. — Одна затяжка, — говорит незнакомец и протягивает к губам Има свою сигарету. Чангюн теряется, недоумевая от интимного жеста незнакомца, который черными, как ночь за окнами глазами, прожигает его взглядом. Потом Им медленно нагибается к сигарете, глубоко затягивается и сразу выдыхает, откинувшись на спинку сиденья. Загорается зеленый, машина снова двигается и несколько минут парни проводят в абсолютной тишине. Незнакомец докуривает сигарету и выбрасывает окурок. — Как тебя зовут? — на очередном повороте спрашивает незнакомец. — Чангюн, — отвечает коротко Им и ждет, что тот тоже представится, но он молчит.  — Что делать будешь, Чангюн-а? Есть идеи, где деньги достать? — вместо этого спрашивает незнакомец. — Сбегу. Это не мой долг, и я уже устал, а еще одной встречи с теми уродами я не переживу, — тихо говорит Им, поглаживая ребра, которые, по его мнению, уже точно покрылись синяками от удара. — Может, тебя в больницу отвезти? — спрашивает незнакомец, следя за движением руки Има. — Нет. Домой хочу, а там просто синяк, — отвечает Им и поворачивается к окну. — Где ты живешь, трусишка, которая сбежать собирается? — весело спрашивает парень, обижая своими словами Има. — Через две улицы, тут недалеко. Можешь здесь остановить, я пройдусь, — не скрывая злость, бурчит Им. — Довезу. Все равно мне оттуда проезжать, — отвечает незнакомец, и до подъезда Чангюна парни едут в полной тишине, каждый думая о своем.  — Большое тебе спасибо. Ты буквально меня спас, — говорит Им и выходит из машины. Чангюн оборачивается, не дойдя до подъезда, когда слышит звук открывающейся дверцы автомобиля. Незнакомец подходит к Иму и останавливается напротив. Чангюн с усилием заставляет себя оторвать взгляд от подтянутой фигуры парня и не понимающе смотрит ему в глаза. — Кстати, я ведь так и не представился, — говорит с ухмылкой парень напротив. — Меня Ли Джухон зовут. И ты можешь сбежать от моего отца, но от меня вряд ли, — улыбнувшись на прощание, словно приросшему к тротуару Чангюну, Джухон идет обратно к машине.