Служебный «роман»

Белёсый свет фонарей кругами выхватывал дорожки в пустынном парке. В столь поздний час никто не шёл по широким аллеям, никто не сидел на скамейках. Возникал вопрос: а зачем тогда освещать этот парк и тратить электричество, но муниципалитету, наверное, было всё же виднее. Поразительно, как всё-таки меняет человека наличие личного транспорта, отстранённо подумалось Чуе. При покупке квартиры он, счастливый обладатель шикарной тачки, даже не позаботился узнать расположение станций метро или хотя бы автобусных остановок в районе — и вот, пожалуйста: стоило только отдать машину в ремонт, как обнаружилось, что от подземки до его квартиры надо прилично пройтись. Не то чтобы он возражал против прогулки по красивому парку — но не в двенадцать ночи и не после двух недель напряжённой работы, из-за которой часто не хватало времени не то, что на еду — на сон. Кто бы что ни говорил, а всё же у легализации бизнеса портовой мафии были существенные недостатки: например, повальная отчетность. Необходимость мучиться с бумагами, балансом и договорами и в лучшие времена вгоняла Чую в глубокую тоску, но в этом году вселенная словно вознамерилась его уничтожить. Нет, серьёзно, что мешало этим придуркам из Токио напасть на склады мафии десятью днями раньше или позже?! Чуя сбивался с ног, выслеживая обнаглевших в край гастролёров, подготавливая документы для налоговой и разбираясь с прикормленными мафией политиками. В итоге он чуть было не дал в нос депутату, выразил надежду на дальнейшее сотрудничество с налоговым инспектором и настойчиво рассказал о доходах «Mori inc.» горе-врагам, сломав им горизонт ожидания. Что, кстати, позволило очень эффективно с ними покончить. Возможно, даже излишне эффективно, но они сами были виноваты: какого чёрта им захотелось пристрелить Чую из снайперской винтовки в его же машине? Эти ублюдки умудрились разбить стекло! После встречи с Мори (который, услышав отчет о проделанной работе, покачал головой и настойчиво посоветовал взять выходной) пришлось отогнать машину в ремонт и возвращаться домой на метро, чтобы не палить адрес случайным таксистам, а то мало ли. В последний раз Чуя пользовался подземкой месяца три назад, совершенно не знал карту и с трудом вспомнил, у какой станции живёт; короче, развлечение вышло так себе. Словом, всё, чего ему сейчас хотелось — это дойти до квартиры, упасть на кровать и не приходить в сознание ближайшие часов двадцать. Сил не хватало даже на то, чтобы вспомнить, есть ли дома какая-то еда, да и ноги Чуя переставлял исключительно на чистом упрямстве и сладких мечтах о подушке. Если бы сейчас ему позвонили с «работы» и сообщили о происшествии, аврале, тревоге, чрезвычайном положении в городе или нападении инопланетных захватчиков, Чуя послал бы собеседника в сторону Перу и повесил трубку. Парк закончился, до дома оставалось два квартала. Счастье есть, решил Чуя, и оно меня уже ждёт. Учитывая последние события, следовало догадаться, что ему о счастье лучше вообще не вспоминать. Где-то впереди и сбоку раздались два выстрела и чьи-то крики. «Да вы издеваетесь, — подумал Чуя. — Да ну его нахрен, это не моё дело, пусть сами разбираются!» Крики из угрожающих превратились в панические. Владельцы пистолетов, судя по звуку, пытались палить по площадям. «Не пойду, — решил Чуя, — никуда не пойду!» После чего с чувством выматерился и свернул в переулок с твердым намерением проломить возмутителям спокойствия их пустые черепа. На месте предполагаемого вооруженного конфликта было сыро, громко и очень тарантинисто. Вынырнув из-за угла, Чуя поспешно пригнулся, давая чьей-то тушке возможность пролететь мимо, и заценил эпичный баттл. Судя по виду локации и количеству людей, на районе завелась какая-то шайка-лейка, выбивающая деньги из прохожих. И, судя по наличию в центре композиции черно-красной ополоумевшей кляксы, члены этой шайки-лейки очень плохо ориентировались в местной криминальной обстановке. Отвлечённо размышляя о том, насколько же невезучим идиотом надо быть, чтобы умудриться случайно наехать на Акутагаву, Чуя занял стратегическую позицию на углу улочки с таким расчётом, чтобы до него не доставали ни Расёмон, ни отброшенные им жертвы, и стал дожидаться развязки экшн-сцены. Ждать пришлось недолго: уже через две минуты Акутагава с чувством пнул последнего истекающего кровью долбодятла, огляделся, заметил случайного зрителя и совершенно охренел. — Ч-чуя-семпай?! — вырвалось у него. Ужасающее «семпай» было единственным сносным результатом, которого Чуя добился после бесконечных «Накахара-доно» и «Накахара-санов», благоразумно решив, что лучше на этом и остановиться, пока дело не дошло до какого-нибудь «Чуя-кун». Сам Чуя суффиксы тихо ненавидел, и поэтому чуть было не рявкнул «нет, это глюки!» — но Акутагава продолжил, всё ещё изумлённый: — Чуя-семпай, что вы здесь делаете?! — Я здесь живу, — честно ответил Чуя. — А вот что здесь в половину первого ночи делаешь ты — ну, кроме того, что помогаешь естественному отбору путем отсева самых тупых особей вида? Акутагава несколько растерялся: — Я иду с работы. К метро. Чуя нахмурился, подходя ближе и пытаясь вспомнить: разве Акутагава с сестрой жили не на другом конце города? Долго же он сейчас будет добираться! А ведь последние дни у него выдались не менее насыщенными: выглядел он таким изнеможённым, будто вот-вот свалится на месте. Короче, Чуя подумал и решил: — Пошли. — Куда?! — продолжал охреневать Акутагава, которого неожиданно потянули за собой, словно воздушный шарик (а что вы хотели: манипуляция весом — это вам не какая-то там фигня!). — Спать, — всё так же коротко и по существу констатировал Чуя, но заметил грустное непонимание на чужом лице и пояснил: — Ко мне домой. Выспишься и поедешь себе с миром. — Но... — Ну а почему бы и нет? Акутагава потрясённо булькнул ещё одним «но», но так и не нашел, что возразить на этот вопрос. Чуя, целью которого был здоровый сон, решительно не видел препятствий. Пока засыпающий на ходу Акутагава подбирал слова и пытался сложить их в не лишённое логики высказывание, они успели доплестись до нужного подъезда, и отказываться стало неудобно. И только в коридоре он понял, что не помнит, где постельное белье для раскладного дивана. — Ой, чёрт... — Что-то случилось, Чуя-семпай? — заторможено осведомился Акутагава, стараясь не рухнуть носом в такой манящий мягким ворсом ковёр. Чуя вздохнул и протянул: — Акутагава, слушай, а можно я не буду возиться с диваном? У меня шикарная двуспальная кровать, там таких, как мы, можно четверых положить. Кровать у Чуи стояла действительно шикарная, размера «королевская». Не самая практичная покупка, но она так потрясно выглядела в магазине и так прекрасно вписывалась в интерьер, что Чуя не устоял. На этой кровати было просто офигенно валяться с книгой, смотреть кино и не спеша разбираться с бумагами, разложив их на одеяле — разумеется, когда на это находилось свободное время, которого ему не хватало уже... давно. Возможно, стоило подумать об отпуске. Когда-нибудь потом, на свежую голову. Акутагава с отсутствующим видом покивал: видимо, слово «кровать» навеяло на него мечтательно-рассеянное настроение, и мелочи жизни вроде числительного «одна» перестали регистрироваться уставшим мозгом. Чуя провёл его в спальню, показал, где находится ванная, и на этом с чистой совестью счёл, что полностью выполнил долг семпая. У них и пяти минут не ушло на то, чтобы приготовиться ко сну. Абсолютно счастливый, Чуя выпутался из одежды и плюхнулся на мягкий матрац. Акутагава пошуршал плащом, вешая его на спинку стула, и слегка невнятно спросил: — Можно я поставлю себе будильник на завтра? — Ыгмммм, — глубокомысленно согласился Чуя, заматываясь в одеяло. Сбоку Акутагава быстро стучал по клавиатуре на мобильнике: должно быть, набирал сообщение сестре, чтобы та не волновалась. Чуя перевернулся на живот, уткнулся носом в подушку и мгновенно уснул.