Служебный «роман»

***

Членство в портовой мафии неминуемо приводило к некоторым крайне оригинальным профдеформациям. В частности, Чуя умел как дрыхнуть стоя посреди шумного приёма, так и просыпаться от малейшего шороха в том месте, где никаких шорохов быть не должно, причем не подключая к процессу сознание. Вот и в этот раз Чуя мгновенно перешёл из состояния блаженного сна в состояние полной боеготовности с четким осознанием: в квартире кто-то есть. И этот кто-то — не Акутагава. «Мило утро началось», — подумал он, прислушиваясь. Приглядываться не имело никакого смысла: во-первых, он всё ещё лежал лицом в подушку, а во-вторых, даже если бы угол обзора был больше нуля целых хрен десятых градуса, неизвестный взломщик-суицидник (потому что вламываться в квартиру к Чуе и будить его в процессе — автоматически означало расстаться с жизнью в страшных муках) мог оказаться профессионалом и заметить движение. Вместо этого Чуя порадовался привычке спать в обнимку с подушкой и осторожно притянул к пальцам три хранившиеся под ней пули, — ну, знаете, просто на всякий случай. Взломщик был мастером бесшумного передвижения: Чуя практически не слышал шагов и наверняка подумал бы, что ему показалось, если бы не многолетний опыт. И одно интересное обстоятельство. В последнее время у Чуи было очень, очень мало времени на житейские дела. Ещё у Чуи был дорогой бамбуковый паркет, который удручающе рассохся, и совершенно не было возможности исправить это досадное недоразумение. Как следствие, одна из половиц в спальне, прямо на пути от дверного проёма к кровати, душераздирающе скрипела, если на неё наступали. Сам Чуя просто-напросто наловчился не ходить по этому месту и отложил проблему на потом как крайне несрочную, но сейчас злосчастная половица сработала как самый настоящий соловьиный пол. Скрип дерева под ногами у горе-взломщика разбудил бы даже соседей — если они, конечно, ещё спали, потому что сам Чуя чувствовал себя на удивление бодрым, а значит, продрых добрые десять часов (но снисхождения вторженец всё равно не заслуживал). Едва услышав знакомый звук, Чуя резко сел на кровати, боковым зрением отмечая, что пододеяльник засветился алым и выгнулся дугой; пули, дрожащие на кончиках пальцев, уже были готовы сорваться и продырявить цель... И лишь каким-то чудом Чуе удалось удержать их на месте, когда он увидел стоящего перед ним человека. Импровизированный Расёмон развеялся, столкнувшись с тонкими пальцами вытянутой руки. Прямо на Акутагаву и Чую во все глаза пялился ошарашенный Дазай Осаму. — Что... — Что за?! — одновременно выпалили они, даже не успев задуматься. Чуя на секунду прервался, пытаясь подобрать достаточно ругательное слово. Паузы, тем не менее, не возникло, потому что Дазай мгновенно сориентировался в ситуации и слегка растерянно, но быстро сказал: — Это не то, о чём вы подумали. — Дазайсанэтонетоочёмвыподумали! — одновременно с ним взвыл Акутагава, заглушая чужую реплику. Пылавший высококонцентрированной яростью Чуя не обратил на него никакого внимания. — А о чём я, мать твою, подумал?! — рявкнул он. Увы, эффект оказался безнадежно испорчен, поскольку в то же время Дазай взглянул на Рюноске и с опасным интересом спросил: — А о чём это я подумал? Тут он вновь взглянул на Чую и явно впечатлился выражением его лица, потому что затем они с Акутагавой выпалили хором, спокойно и панически соответственно: — Я могу всё объяснить! — Да уж попытайся! — снова возмутились бывшие напарники вместе, после чего с неудовольствием зыркнули друг на друга. Повисла пауза: каждый боялся, что его новую фразу подхватит другой, и получится как в прошлый раз. Акутагава пытался замотаться в кокон из одеяла, оставшийся без оного Чуя мерз и закипал от злости, Дазай нервно подёргивал уголком глаза. В конце концов, он же и отмер первым, предложив: — Так, я лучше потом зайду. Ублюдок развернулся на каблуках и сделал попытку стратегически отступить из спальни — и вот тут терпение Чуи лопнуло окончательно. — Кудапошёлбля?! — взорвался он, на автомате схватил первый подвернувшийся под руку предмет и со всей силы, а также злости и дури швырнул его в Дазая. Поскольку Чуя предпочитал содержать квартиру в порядке, единственной вещью в радиусе досягаемости оказался будильник. Будильник этот ему подарила сестрица Коё на Новый Год, узнав, что патологически недосыпающий Чуя расколошматил об пол пятые часы за квартал. Это был очень хороший будильник — современный, стильный, с округлыми краями и пружинистым резиновым корпусом, благодаря которому он оставался невредимым при любом падении или броске. Как следствие, у этого будильника была весьма подходящая для метания форма. Возможно, дело было в том, что Дазай действительно оказался шокирован открывшейся ему сценой. Возможно, годы практики дали свои плоды, и Чуя как следует поднаторел в лёгкой атлетике. Возможно, ему просто повезло. Так или иначе, Чуя попал. Будильник столкнулся с вихрастой головой, печально пискнул электронными внутренностями и упал на пол. Дазай покачнулся и свалился следом. Повисшую в комнате тишину можно было резать ножом и класть на хлеб вместо сыра. Чуя офигевал. Акутагава, кажется, выпал из реальности. Дазай не подавал признаков жизни. — Он всё равно не подходил к интерьеру, — наконец нашёлся Чуя. Акутагава закашлялся и сипло осведомился: — Будильник или Дазай-сан? — Оба, — мрачно припечатал Чуя, таким образом опустив занавес милосердия над финалом этой сцены. А затем, оставив Акутагаву разбираться с внутренним кризисом, в одних боксерах решительным шагом утопал в душ.