Аркан

— Эй, иди, проверь Сэма, — говорит Макс. — Какого хрена, уже 6 утра, а он еще не на площадке? — Ну, проспал, наверное, — вздыхает Элайджа. — А меня волнует? — сценарист переходит на ультразвук, и, кажется, еще немного и он запустит в Эла чем-нибудь тяжелым. Парень с надеждой смотрит на Ханну, копающуюся в телефоне, и понимает — спасения ждать неоткуда. Проблема в том, что Элайджа легко может контактировать с выспавшимся веселым и довольным Сэмом. А вот с Сэмом, которого подняли буквально из кровати… Хотя, скорее всего, нет большой разницы, ибо Элайджа ни разу не видел агрессивно настроенного Барнетта. Не видел, но опасается того, что может увидеть. Как будто вселенная сломается, если Элайджа застанет Сэма не в его обычном состоянии восторженного кота. Актер не знает, как относится к коллеге по фильму. Вломиться в трейлер к человеку с утра пораньше — определенно, не лучший способ это узнать. Пока Эл плетется до места, в голове проносятся разные сумбурные мысли, он старается не концентрироваться на Сэме, на том, например, что ему всегда наносят слишком много грима, который трогательно собирается в уголках глаз, когда Сэм смеется. Почему-то Элайдже кажется это важным. Он не успевает даже постучать, как дверь внезапно открывается, Сэм расстроен — Элайджа чувствует это на каком-то подсознательном уровне. — Я почти готов. Можешь зайти. А то ждать снаружи холодно. То есть, если хочешь, конечно. Но ты всегда можешь вернуться к ребятам, — Сэм тараторит, потом беспечно машет рукой, успокаиваясь. В трейлере уютно, но чересчур чисто, как будто хозяин страдает легкой формой перфекционизма. Элайджа не удивился бы, найдя все личные вещи Сэма рассортированными по цвету. Сэм выглядит уютным, домашним, непривычно растрепанным и слишком, слишком нервным. — Будешь кофе? — он теребит края домашней футболки. — Слушай, нас там ждут. Макс просто с ума сходит, — возражает Элайджа. — Но это не значит, что у нас нет времени на чашечку чего-нибудь, — Сэм резко разворачивается и, неожиданно путаясь в своих же ногах, неловко падает. — Вот блин, — звучат синхронно два голоса. Кажется, предчувствия Элайджу не обманули. Вместе они ковыляют до высокого столика, где брюнет сгружает друга на барный стул. — Я сделаю сам, а то мало ли. Не хватает тебе ненароком убить себя и оставить шоу без главной звезды. Сэм вздыхает раза три подряд. — Да что с тобой такое сегодня? — интересуется Элайджа, разливая горячий напиток по чашкам. — Все нормально, — бурчит Сэм. Элайджа выразительно выгибает бровь: — Да ну? — На самом деле я поссорился кое с кем близким, но это пустяки, беспокоящие меня меньше поврежденного плеча, например, — Сэм продолжает гипнотизировать чашку. — С парнем? — выдает первое, что приходит ему на ум, Элайджа. Сэм выглядит так, словно проблемы тут у Элайджи, и именно он превратился в ходячее несчастье. Элайджа не выдерживает, сползает со стула и встает за спиной Сэма, надеясь, что так тот перестанет закрываться, выговорится, и они наконец-то смогут приступить непосредственно к съемкам. Он неуверенно кладет руку на больное плечо друга. — Он слишком давит, — Сэм ерзает на месте. — Хотя это, наверное, распространенная проблема, — тут же пытается он оправдаться. — О, отношения — это всегда про власть. Как аркан, — повинуясь внезапному порыву, Элайджа обхватывает тонкую шею, пока еще не сжимая рук. — Не всегда, есть ведь еще доверие, уважение… — Сэм кладет свои ладони поверх. Он словно не замечает происходящего, как будто нервничать стоит из-за чего угодно, кроме действий партнера по съемкам, которого знаешь всего-то пару месяцев. — В конце концов, никакая власть не безусловна, все можно оспорить, — пальцы Сэма все же пытаются проникнуть под незатянутую удавку, и Элайджа рефлекторно сильнее сжимает хватку, придавливая их. Он сам не знает, зачем это делает, но ощущение того, как бьется под кожей жилка и как напрягается ее обладатель, доставляет поистине садистское удовольствие. И все это с учетом того, что Элайджа считает Барнетта неплохим парнем, которому он никогда не собирался причинять какой-либо вред. Мужчина медленно гладит большим пальцем выступающий позвонок, чувствуя запах шампуня от чистых волос, пока Сэм остается неподвижным, глубоко и часто дыша. Это неожиданно заводит. — Просто поговорите. Компромисс — великая штука, — голос немного дрожит, когда Элайджа ослабляет хватку ровно настолько, чтобы Сэм смог освободиться. — Или можно сделать что-то неожиданное, верно? — прежде, чем Элайджа успевает среагировать, Сэм, резко полуоборачивается, практически откидываясь на Элайджу, и этого вполне хватает, чтобы окончательно придушить себя. Он пару секунд бьется, как в агонии, рискуя сверзиться со стула, прежде чем закатываются глаза. На Элайджу словно ступор нападает, он не просто не может разжать руки, и кажется, даже сжимает их еще сильнее, завороженно наблюдает за картиной. Когда до него вдруг доходит, что происходит, он резко, словно шея Сэма раскалена, отпускает руки, пытаясь подхватить падающее тело. — Черт, черт, черт, — Элайджа плохо помнит уроки первой помощи. На ум приходит только нашатырь, которого у него нет, и искусственное дыхание. Он продолжает обнимать Сэма, которого совершенно не представляется возможным отпустить без последствий, чтобы предпринять что-то еще. Наконец Сэм слабо шевелится и пытается уцепится за краешек стола. — Вау. — Вау, — машинально повторяет Элайджа, удерживая Сэма в объятиях, слишком испуганный, чтобы сказать что-то еще. Возможно, он должен уже говорить что-то вроде «мне очень жаль и прости». Сэм так близко, что Элайджа чувствует его дыхание на своем лице. Сэм хихикает, практически касаясь его губ своими, и мужчине очень хочется отвесить Сэму подзатыльник, как пятнадцатилетнему подростку, что он и делает, чуть не роняя друга. — Это превышение власти, — Сэм опускает ресницы и улыбается краешком рта. В отличие от Дирка, Сэм умеет флиртовать. — Да, слушай, нам действительно пора, — это первое, что приходит на ум Элайдже, когда он практически выходит из ступора и осознает, что только что произошло.  — Тогда мне надо переодеться. Весь последующий день Элайджа старательно избегает Сэма под любым предлогом, кроме работы. Дирк на камеру шутит и светится, только морщинки в уголках глаз больше не кажутся Элайдже милыми. И он до сих пор так и не знает, как он относится к коллеге.