Игра в любовь

Дни тянулись, словно в тумане, а ночи... Если мне и удавалось не на долго забыться сном, то я видел ЕЕ. Вот она лежит на кровати такая разгаряченная, тянет ко мне свои нежные руки, страстно целует, а на лице играют такие теплые отсветы огня. Но тут же уже она мертвенно белая и холодная, как лёд, лежит на, окрасившемся ее кровью, снегу. В первом случае, я не могу ею насытиться, обнимаю до хруста костей, грубо целую и просыпаюсь от невероятного желания, во втором же случае от собственных криков боли. Все обитатели комнаты уже смирились с моими ночными хождениями по комнате и не говорили ни слова. Блейз где-то раздобыл бутылку огневиски и предложил пойти в Выручай-комната чтобы надраться, но я теперь уж точно не смог бы там находиться. Пусть она сменит хоть тысячу образов, для меня эта комната навсегда будет хранить облик той самой ночи. Было принято решение выгнать соседей и напиться в своей комнате. Как ни странно, алкоголь принес мне немного облегчения и подарил долгожданное забытие. Но на утро все вновь вернулось на круги своя и боль вернулась, терзая каждую клеточку моего вымотаного тела. На занятия я ходить перестал, все время таскался к черному озеру. Наверное надеялся, что заболею и сдохну. Преподаватели, как ни странно смотрели на меня снисходительно, однако профессор Макгонагалл как то обмолвилась, что после каникул она надеется видеть меня на уроках, иначе придется написать родителям.       - Блейз, у тебя не завалялось ещё бутылки огневиски, случайно? - с такими словами среди ночи я разбудил друга. Он непонимающе часто заморгал и отмахнулся от меня, словно от кошмара.       - Драк, ты в своем уме? - Забини потёр сонные глаза. В немом отчаянии я опустился на пол у его кровати и зарылся руками в волосы.       - Прости, что разбудил, спи дальше... - я понимал, что вел себя как помешанный, но мне хотелось ещё хоть немного забыться, отдохнуть от этих ярких и таких живых сновидений, от гнетущей боли, что сковывала все мои внутренности вот уже три дня. Словно не в себе, я начал раскачиваться из стороны в сторону, как бы убаюкивая сам себя, глаза жгли предательские слезы, которым я никак не мог позволить вырваться: я сильнее эмоций. Блейз обеспокоенно присел рядом.       - Тебе нужно выплеснуть эмоции, иначе они сожрут тебя изнутри. Я понимаю, тебе больно и прошло совсем мало времени, но видишь ли, Грей...Гермиону уже не вернуть, нужно жить дальше, - словно отказываясь в это верить, я замотал головой, а предательские слезы все же дали себе волю и заструились по осунувшимся бледным щекам. - Я и не думал, что ты успел так к ней прикипеть, - задумчиво произнес слизеринец. Прикипеть... Нет, это не то слово. Я не просто привык, привязался, я жил ею, дышал, благодаря ей, и сам даже не знал об этом, пока не потерял. Я проклинал Макгонагалл, за то, что она не уследила за своей любимицей и никак не среагировала на падение, проклинал своего отца, за то, что он втянул меня в эту историю. Ведь не будь того разговора ещё летом, я не искал бы пути для сближения с Гермионой, не влюбился бы в нее как последний идиот... Но, слишком много если, уже ничего не изменить, а тот человек, которого я проклинал тысячу раз на дню, был я сам. Я поставил капкан, в который сам же и угодил, я вырыл яму, в которую упал. Точнее упал бы, если бы не ОНА. Что за глупая игра с пророчеством? Кто то решил посмеяться над нами? Или это кто то так мстит Малфоям. Ну конечно, ведь Пожирателей бывших не бывает, так все думают, и только и ждут возможности поставить подножку. Но отец заплатил за все, пусть и не отправился в Азкабан, но, возможно, всеобщее осуждение и беспрестанные шепотки были куда худшим наказанием, чем соседство с дементорами. Все имущество, все фамильные особняки по Европе были конфискованы в пользу Министерства. Нам осталось лишь наше родовое гнездо, спасибо и на этом. Но Министру и этого оказалось мало, теперь мы с отцом до конца дней должны будем посвятить себя служению обществу и не где-нибудь а в отделах, где приходится иметь дело с маглами и их изобретениями. Но это все ерунда, ведь мы живы. Живы... А жив ли я теперь? Или вместе с моей любовью умер и я сам? И теперь я словно живой призрак, как Почти-безголовый Ник, только я Почти-бездушный с вырванным наполовину сердцем. Блейз удивлялся, как я за месяц так "прикипел", но ответ я и сам не знал. Может потому что лишь она относилась ко мне, как к обычному человеку, просто парню из школы, как она относилась к святому Поттеру. Она не клеймила меня, я и без того обладатель самого мерзкого клейма на свете. Она принимала меня таким, какой я есть, и если в начале я притворялся хорошим мальчиком, через месяц я уже был таким. Был лишь для нее. А теперь у меня словно выбили землю из-под ног, лишили опоры, поддержки. Я вновь лишь бывший Пожиратель смерти, шестерка Темного лорда, паразит и трус. Но себя то уже не переделать и от этого лишь больнее.

***

Близились рождественские каникулы, но ехать домой мне не хотелось совершенно. Наверняка отец будет вынужден устроить грандиозный благотворительный прием, пригласив шишек из Министерства - ещё один пункт условий нашего пребывания на свободе. А находиться там, учтиво кивать и вальсировать с какой-нибудь мерзкой начальницей чего-то там мне совершенно не хотелось. Наверное лучше было остаться в школе, побыть одному. Но мои "грандиозные" планы сорвались, когда я получил письмо от отца, в котором он поздравляет меня с "устранением проблемы" и непременно хочет видеть на каникулах дома. Скрипя зубами, я лишь молча кинул письмо в огонь. Кто растрепал ему про Гермиону? Устранил проблему... Боже, как цинично, даже для него, Люциуса Малфоя. В первый день каникул я получил от семейного филина письмо, в котором отец просит воспользоваться камином в кабинете директора для прибытия сразу в дом. Интересно,что за спешка такая, почему бы не поехать поездом. Однако, смирившись со своей участью, я собрал вещи и через час уже ступил из камина на мраморный пол Малфой-Мэнора. В гостиной, сидя у камина в больших креслах, меня уже ждали родители. После теплых объятий матери и обмена рукопожатий с отцом, последний нервно заговорил:       - Драко, сын, я так рад, что все наши тревоги теперь позади и ты жив, - но я резко оборвал его речи.       - Кто и что вам рассказал? - холодно поинтересовался я.       - Профессор Слизнорт написал нам пару дней назад, что беспокоится о твоей успеваемости, потому что ты перестал посещать занятия. Он так же упомянул неприятный факт о гибели некой мисс Грейнджер, с которой ты был близок и попросил на приближающихся каникулах непременно с тобой все обсудить и привести тебя в чувства. Но мы то знаем, что ты лишь сделал свое дело и больше никаких проблем!       - Ну да, никаких проблем... Из-за меня всего то навсего УМЕР ЧЕЛОВЕК! - я сорвался на крик, хотя и обещал сам себе соблюдать хладнокровие в стенах дома. Родители недоуменно воззрилась на меня, на что я лишь глубоко вздохнув, собрал крупицы спокойствия и тихо произнес:       - Извините, я немного устал, пойду в свою комнату, - и не дожидаясь ответа, проследовал наверх. Закрыв дверь, я опустился на пол и осмотрел свою комнату. Все здесь было как обычно: сдержанная роскошь,как и во всем доме, разбавленная лишь свалкой из пергаментов на письменном столе, которую я запретил трогать домовикам. Взгляд упал на небольшой столик у камина, на котором стоял графин с водой и стаканами. В голове мелькнула мысль.       - Донг, - позвал я и в эту же секунду с хлопком в комнате появился маленький сморщенный эльф. Он раскланялся:       - Что угодно молодому хозяину? - он склонился чуть ли не до земли.       - Принеси бутылку огневиски из подвала.       - Хозяин желает чего-нибудь перекусить? - в ответ я лишь покачал головой. Домовик исчез и уже меньше чем через минуту появился с большой бутылкой янтарной жидкости. Налив в стакан немного огневиски, я без раздумий опрокинул все содержимое. Горло обожгло и голова немного прочистилась, а ещё через мгновение почему то стало легче на душе. Не теряя времени, я налил ещё порцию и ещё... Янтарная жидкость смывала все мысли, стирала границу между сном и реальностью и давала ложное чувство спокойствия. Так, с недопитой бутылкой я и уснул в кресле. Это был первый за неделю сон без сноведений, приносящий какое то опустошение. Вечером следующего дня в дверь тихо постучали. В дверном проёме показался тонкий женский силуэт, в комнату, шелестя длинным шелковым платьем, вошла мама.       - Драко, милый, нам нужно поговорить, - она села в кресло, напротив меня и покосилась на полупустые бутылки на столике. - Ты уже сутки не выходишь из комнаты, ты начал пить! Учти, больше домовики не принесут тебе ничего крепче тыквенного сока, - она нервно передёрнула плечами и продолжила уже спокойнее - Поделись со мной, сынок, что происходит? - она с нетерпением заглянула в мои затуманенные алкоголем глаза. Я молчал, не мог ничего сказать, да и не хотел. Мне было немного стыдно за свое поведение в родительском доме.       - Это из-за нее,да? - тихо спросила она.- Можешь не отвечать, я все понимаю. Ты ее любил, Драко? - я резко поднял на нее глаза.       - Не любил, мама, я и сейчас люблю ее... И от этого так больно, - захотелось выпить, но перед матерью мне было неудобно напиваться ещё сильнее. Нарцисса решительно смотрела мне в глаза и было ощущение, что она решается что-то мне сказать, но никак не может. После минутного молчания она резко выпалила:       - Есть возможность вернуть мисс Грейнджер к жизни, но это будет сложно и очень опасно, - она замялась. - Я не хотела тебе об этом говорить, но видя, что с тобой происходит, я не могу молчать. - я подскочил на месте, весь хмель тут же улетучился.       - Что нужно делать?