***
Когда мы спустились вниз, в доме было тихо. С улицы доносились с трудом различимые голоса и детский смех и Эвен не раздумывая ринулся во двор, как я в это время застыл в дверях. Остановившись посреди зеленеющей лужайки, Насхайм опустился на одно колено, вытянув вперед руки и ему навстречу побежала девочка со светлыми длинными волосами, струящимися по спине. Они переливались на солнце, отливая золотом и придавая ее коже более теплый оттенок. Уткнувшись лицом в плечо шатена, девчонка засмеялась, обвивая тонкие ручки вокруг его шеи. Лишь когда блондинка подняла глаза, я внимательно вгляделся в ее лицо, заметив насколько сильно они с Эвеном были похожи. У нее были те же голубые глаза, обрамленные светлыми ремницами, аккуратный маленький носик и пухлые красиво очерченные розовые губы. Подхватив сестру на руки, Эвен встал ноги, направившись прямо ко мне. Я опешил и попытался принять более дружелюбный вид, подняв уголки губ и смахнув со лба пряди волос. — Привет. — поздоровалась девочка, продолжая хвататься пальцами за капюшон Насхайма. — Привет. Ты Лея? — Да. — смущенно ответила она, покусывая нижнюю губу. — Я Исак. И на этом наш диалог закончился, потому что Лея вновь уткнулась носом в изгиб шеи брата, желая поскорее прервать разговор. — Эм, пойду попью воды. — пробормотал я, но парень меня уже не слышал. Прикрыв глаза, он крепко прижал к себе сестру, зарывшись лицом ей в волосы. Я должен быть быть счастливым, потому что был счастлив Эвен. Если улыбался он, хотелось улыбаться мне. Когда он грустил, то и я чувствовал себя паршиво. Но сейчас все почему-то было иначе. Я чувствовал себя подавлено, когда наполнил стакан водой и, крепко сжав его в руке, направился на пустую террасу. Ну я сначала думал, что она пуста. — Исак? — окликнул Крис, когда я облокотился на перила, опустив голову и пытаясь не разрыдаться, ощущая себя сопливой девочкой. — А? — вздрогнул я, обернувшись, придерживаясь за деревянный столб, что служил опорой для крыши дома. — Все нормально? — Ага, — выдохнул я, проведя рукой по лицу. — Не выспался. — Я смотрю, вы с Насхаймом успели обжить комнату? — и Шистад указал на мое оголенное плечо, с которого спала кофта. На бледной коже отчетливо виднелся след от ногтей и мне стало до жути неловко. Прикрыв это место рукой, я усмехнулся, присев на перила, вытянув вперед ноги. — Тут неплохо. Хорошо, если бы мы оказались здесь при иных обстоятельствах. — Точно, — прошептал я, потирая шею, продолжая думать о словах Эвена, сказанных в комнате. — Крис… — Что? — Как ты… ну… как ты можешь быть таким спокойным? — взглянув на парня, я столкнулся с его непонимающим и слегка отстраненным взглядом. — Ты ведь любишь Эвена? — Ну да. — пожал плечами Шистад. — И ты такой спокойный. Всегда… не знаю… навеселе что ли. В смысле, что ты выглядишь так, будто ты смирился. — Смирился? — усмехнулся брюнет. — По-твоему с этим можно смириться? Я не хочу принимать это как должное. Просто ты, Исак, думаешь об этом каждую секунду, а я стараюсь не навязывать себе эти мысли. Когда Эвена не станет, мы оба будем на грани потери себя, но вероятность, что ты сдашься первым, более велика, потому что ты не представляешь своего будущего без Насхайма, как я в это время пытаюсь делать все лишь бы не оставить его в голове на всю жизнь. — То есть… — сглотнув, я пошарил мозгами, пытаясь подобрать правильные слова. — Ты пытаешь забыть его? — Отпустить, и это лучшее, что я могу сделать. Я не хочу, чтобы это разрушило меня. Я не собираюсь мириться с тем фактом, что у наших «великих умов» хватает мозгов на создание говорящей электронной собаки или никчемной атомной бомбы, но они до сих не додумались до вакцины от рака. Каждый день умирает одно животное в ходе испытания на них лекарств, но это ни к чему не приводит. Люди продолжают умирать и никто не может это остановить. — Нельзя контролировать все. — выпалил я и Крис вдруг взорвался. — О каком контроле ты говоришь? В Африке дети умираю от голода, в Европе от СПИДА, в России подростки вскрывают вены и летают с крыш высоток. Это происходит каждый день! Хоть что-то из этого кто-то контролирует? Хоть кто-то пытается предотвратить это? Нет, Исак, потому что мы, блять, заняты созданием роботов по уборке мусора! Будь то Эвен или любой другой парень в любой точки Земли, он умрет от бездействия. Врачи только и могут, что обещать, — выдохнув, парень потушил сигарету, бросив ее в кусты. — Сначала они создают новые терапии, потом новые лекарства, но рак все так же верно продолжает убивать. Все уже давно вышло из-под контроля. Впившись ногтями в деревянную поверхность, на которой сидел, я взглянул Шистаду в глаза, заметив как они начали поблескивать на свету от скопившихся слез. Спокойствие Криса и его, как мне казалось, безразличие, было лишь маской, что носил и я со дня смерти родителей. Чтобы не было не нужных вопросов и сожалений. Чтобы никто не пытался утешить, потому что жалость — это самое худшее, что можно дать человеку, который и так отчаялся. — Держи, — проговорил Крис и сунул мне в руку смятый листок. — Я не должен показывать тебе, но… к черту. Читай. Разложив лист, я вгляделся в корявые буквы, пляшущие во все стороны и странные разводы то ли от воды, от ли от слез, внизу листка. «Мне недолго осталось и все это знают. Я это принял, ты принял. Даже, кажется, Исак. Хотя в нем я не до конца уверен. Ты единственный, с кем я могу поговорить об этом, уверенный в том, что меня поймут. Он слабый и сам об это знает. Я так волнуюсь за него, Крис. Лежа на больничной койке, находясь одной ногой в могиле, я продолжаю переживать за Исака больше, чем за себя. За тебя я спокоен. Ты всегда знаешь, что делать. Я хотел, чтобы вы с Исаком стали друзьями, хотя и не был уверен, что из этого выйдет что-то хорошее. Когда я умру, ты будешь единственным, с кем он будет находиться в одинаковом положении. Ты будешь тем, кто должен объяснить ему, что это не конец и впереди его ждет долгая и счастливая жизнь… но уже с кем-то другим. Я жалею только о том, что не смог доказать ему, что он достаточно сильный, чтобы справиться самому. Позаботься о нем так, как заботился обо мне. Можешь считать это моим последним желанием. Эвен». — Я обещал ему, — прошептал брюнет. — Хочешь ты этого или нет, но я обещал. — Ты не обязан. — вернув парню письмо, я потер глаза, чувствуя неприятное покалывание. — Я знаю.***
День быстро сменился ночью. Веселье сменилось умиротворение. Смех, тихим перешептыванием в уютной гостиной. Я сидел, закинув ноги на подлокотник кресла, наблюдая за Эвеном, что собирал пазл с Леей. Меня грела лишь мысль, что он счастлив. А потом его лицо, всего на несколько секунд исказилось болью, но все увлеченное смотрели телевизор и потому этого никто не заметил. Подняв голову, Насхайм взглянул на меня, улыбнувшись, будто говоря: «Все в порядке.» Поджав губы, я потупил взгляд, вскинув бровями, когда парень сжал свое колено вновь зажмурившись, так что в уголках его глаз проступили слезы. — Дособираешь сама? — поинтересовался шатен у сестры, поднимаясь на ноги. — Я немного устал. — и кивнув маме, что обеспокоенно взглянула на него, сосед скрылся на лестнице. Я нашел Насхайма сидящем на полу вблизи комнаты. Он держался за голову, сжимая в зубах рукав худи, чтобы не издавать ни звука. — Все хорошо, все хорошо, — подскочил я, упав рядом с ним на колени. — Где таблетки? — Не помогают, — проскулил Эвен, открыв рот в немом крике и сильнее вцепившись пальцами в свои волосы. — Капельница. В сумке. Пытаясь поднять Эвена, я придерживался за стену, ведя его по направлению к комнате, которую выделила нам Сив. Шатаясь из стороны в сторону, мы кое-как добрались до кровати и сосед с облегчением опустился на матрас, перевернувшись на бок и в спешке сдирая с себя кофту, протягивая мне бледную руку. Капельница лежала на самом дне сумки и найти ее было еще пол беды. Увидев катетер с толстой иглой, я непонимающе уставился на нее, не имея понятия, что делать дальше. — Эвен, куда мне… Но парень лежал с закрытыми глазами и не двигался. Швырнув пакет с препаратом на кровать, я обхватил лицо шатена руками, прислонившись ухом к его губам. Дышит... Теперь мне нужно было понять куда воткнуть чертов катетер, чтобы Насхайму стало легче. Сейчас в свете луны, он был похож на труп. Под глазами виднелись темные круги, а по лбу стекали крупные капли пота. Через бледную кожу просвечивались голубые нити вен, но я понятия не имел в какую нужно ткнуть, чтобы обезболивающее начало поступать в организм. Услышав на лестнице шаги, я ринулся к двери, громко выдохнув, когда увидел Криса. — Иди сюда. — позвал я и вновь исчез в комнате, перед этим успев щелкнуть по выключателю, висящему на стене. Помещение тут же озарило желтым светом и теперь, когда я видел Эвена еще четче, мне стало в разы страшнее. Его серая футболка, которую до этого он прятал под кофтой, в области груди была пропитана потом. На иссохших губам виднелось несколько крошечных ранок, из которых просачивалась кровь, а в уголках закрытых глаз виднелись дорожки от слез. Стоило Шистаду появиться в дверях, как он, не думая, подлетел к кровати, отпихивая меня в сторону. Нащупав у Насхайма пульс, он сильнее сжал его руку, потянувшись к капельнице. Найдя нужную вену, он ввел иглу наполовину, но огляделся, будто в поисках чего-то еще не менее важного. — Пластырь. Маленький карман. — отчеканил брюнет, взглядом указывая на сумку. Дрожащими руками достав что нужно, я протянул пластырь Крису и, зубами открыв упаковку, он наклеил его поверх катетера, чтобы тот неподвижно находился на своем месте. Затем, снова оглянувшись, парень попытался сохраняться спокойствие, но на его лице отчетливо виднелась тень паники. Схватив плотный пакет с раствором, он сунул его мне в руки, велев держать как можно выше, и сам скрылся в коридоре. Несколько минут прошло с тех пор как Шистад вновь появился в комнате уже со скотчем в руках. Установив пакет у деревянного изголовья, он примотал его скотчем, что смотрелось нелепо, но судя по всему это было необходимо. И наконец, сделав шаг назад, он еще раз все проверил, удостоверившись в правильности своих действий и плюхнулся на пол, широко расставив ноги и прислонившись спиной к стене. — Твою мать… — выдохнул он, похоже сам удивляясь своим умениям. — Давно этого не делал. — Такое уже бывало? — присев рядом, я с непониманием продолжил смотреть на Эвена, по-прежнему находящегося в бессознательном состоянии. — Да. Два раза. Первый раз он потерял сознание из-за новых лекарств, которые не принял организм. А потом из-за боли. — Боли? — удивился я. — Да. Мы и представить не можем, что он испытывает. Боли порой бывают настолько сильными, что организм работает на износ, лишь бы с ними справиться. Это похоже на отключение питания у ноутбука, во время перегрева. Эвен просто вырубается, потому что его организм больше не может с этим справляться. — И что теперь делать? — мой голос дрогнул, потому что я осознавал, что никакие лекарства Эвен сейчас не принимал, а если бы и принял, то его организм на них бы вообще никак не отреагировала, потому как они были слишком слабыми. А значит обморок был именно по причине невероятных болей, которые мне даже представить было страшно. — Ему нужно лежать, чтобы в любой момент можно было воспользоваться капельницей. Грудь Насхайма тихо вздымалась, а его длинные конечности были разбросаны по кровати. На краю валялась мятая кофта, а от изголовья тянулась тонкая прозрачная трубка по которой с интервалом в несколько секунд, стекала прозрачная жидкость, благодаря которой Эвен мог чувствовать себя лучше. — Это похоже на американские горки, — проговорил Шистад, откинув голову назад и легонько ударившись затылком о стену. — Сегодня он смеется и бегает по лужайке, гоняя мяч, а завтра уже будет не в состоянии вообще двигаться и говорить. — Ему нужно в больницу. — выдохнул я, шмыгнув носом. — Уже не нужно. Я нахмурился, уставившись на свои руки, пытаясь понять что значит это «уже». В голове крутилось миллион разных мыслей, но я упорно не хотел принимать тот факт, что похоже Эвен был прав. Момент, когда все будет казаться идеальным, будет концом. — Не говори так. — прошептал я, впервые в жизни отрицая все, с чем казалось более менее уже свыкся. Мы не говорили с Насхаймом о будущем, потому что оба знали, что в нем Эвена точно не будет. Мы не говорили о последнем дне, о похоронах, ничего друг другу не обещали. Но сейчас я думал обо всем этом и глупо отрицал, будто это могло победить рак и подарить парню еще один шанс. — Я говорю как есть, — сухо сказал Крис, поднимаясь с пола и подходя к кровати. Потянувшись к уголку одеяла, он осторожно накрыл шатена, будто невзначай коснувшись его руки. — Я не врач и не могу говорить точно, — начал Шистад. — Но если к утру ему не станет лучше, то это будет означать лишь конец американских горок. Дальше только вниз. — Ему станет лучше, — обхватив колени руками, я уткнулся в них головой, слегка качнувшись вперед, а затем снова прижавшись позвоночником к стене. — На утро ему всегда становится лучше. — Будь реалистом, — выдохнул брюнет, повернувшись ко мне лицом. — Неделя или три дня, это не важно. Он все равно умрет, Исак. И тебе придется это принять.