С красной строки

      День Адьюкато Кварто начался с плохих вестей. Из-за сильного воя ветра за окном ему долго не удавалось нормально заснуть, но, когда усталость, наконец, взяла верх, мужчину разбудили крики со двора, которые явно не предвещали ничего хорошего. Это было еще задолго до восхода солнца, поэтому, поставленный на уши и ничего не понимающий, он со смесью злости и волнения быстро запахнулся в халат и вышел навстречу беспорядкам. Быстрые и довольно шумные шаги в мгновение вывели его сначала в коридор, потом на улицу, туда, откуда были слышны голоса. Стоило двери открыться, Кварто встретился с порывом стихии и неприятно поморщился. Крики на мгновение замолкли, но лишь на секунду, и в тот же момент все продолжилось, однако на этот раз звали и его. Из-за шума ветра все казалось неестественным, тонущем в пучине разума, из-за чего Адьюкато поймал себя на мысли о старческом отхождении от разума. Сначала он даже не мог заставить себя открыть глаза, теперь уже проваливаясь в сон. Но после оказалось достаточно лишь одного кроткого взгляда на происходящее, чтобы возросшая смесь непонимания и недовольства моментально сменилась волнением и испугом.       — Босс… — хриплый голос друга и союзника, хранителя Дождя Адьюкато, стоящего на ногах только благодаря опоре на слугу и полностью испачканного засохшей на одежде кровью, заставил мужчину окончательно проснуться. — У тебя необыкновенно чуткий сон.       С того момента Кварто не спал. То было четыре утра, и именно с тех пор, после того, как проследил за подобающим уходом за хранителем и его людьми, мужчина находился у себя в кабинете, размышляя и пытаясь собрать воедино все, что имел честь знать. Впрочем, знал он все равно немного, были лишь предположения, которые заставляли сердце больно биться в ребра. Адьюкато чувствовал наверняка, что в своих размышлениях упускал нечто важное. Кроме того он даже примерно представлял, что и когда именно обошло его внимание. Пребывавшие в сознании и в относительно хорошем состоянии соратники хранителя Дождя рассказали ситуацию, в которую они попали: это было подстроенное из засады нападение. Больше всего их удивил факт, что ждали противники, судя по их реакции, совсем не людей Адьюкато. Это было странно хотя бы потому, что нападение произошло на территории владений семьи.       Шатен спустился с подлокотника в само кресло и навис над пустым листом с желанием что-то записать. То, что он упустил, скорее всего, крылось в недавних стычках Каваллоне на юге их территории. В день, когда мужчина об этом узнал, он хорошо призадумался, принимая во внимание факт близости произошедшего к владениям Адьюкато. Однако в тот день, поглощенный мыслями совершенно иными и более легкими, он сослался на несерьезность дела и не обратил должного внимания. Сейчас понимал, что зря. Помимо того, недавняя деловая поездка Кварто к очередному претенденту на вступление в союз тоже прошла не совсем гладко. Это был как раз тот день, когда в поместье вернулся хранитель Солнца со спорными вестями. Альберто закончил свое долгое задание, но его итог не совсем устраивал ни его самого, ни его босса. Оба признавали, что внезапное самоуничтожение группировки, которая отстаивала свои интересы на протяжении долгого времени, просто так, необоснованно произойти не могло.       Цепочка из странных совпадений была длинной и сложной, а Кварто, признавая несвежесть своего ума при его-то возрасте, никак не мог сосредоточиться, цепляясь то за один факт, то следом же за другой.       — Пап, — голос Микаэль отвлек мужчину, за что он был готов искренне поблагодарить дочь, ведь голова уже разрывалась. Он слишком давно не решал таких задач, как раз примерно с того момента, как семья обрела постоянное господство в мире мафии.       Младшая Адьюкато вошла так тихо, что Кварто некоторое время на нее просто не обращал внимания. Девушка, заметив напряженное состояние отца и не имея понятия, нужно ли ей что-нибудь сказать, молча наливала чай, присев в кресло за низкий столик.       — Спасибо, милая, — Кварто посмотрел на парящую жидкость в кружке, которую Микаэль придвинула к нему. — Ты в порядке? Выглядишь не выспавшейся.       Девушка отрицательно покачала головой, сама не зная, что имеет в виду, и поставила на тот же стол чайник с остатками чая.       — Лучше сам отдохни, ты же так и не поспал нормально, я права? — девушка немного отошла в сторону и постаралась мягко улыбнуться. В тот же момент она поймала на себе пораженный взгляд Кварто, который был уверен, что дочь спала. Впрочем, от такого переполоха в доме не смог бы проснуться только мертвый, несмотря на язвительное замечание Дождя Адьюкато, что у Кварто «необычайно чуткий сон». Мужчина непроизвольно нахмурился, в который раз прокручивая события сегодняшней ночи. — Сквозь сон слышала, как ты всю ночь ходил, и крики со двора тоже, — наконец объяснила она, подтверждая мысли отца.       На этой ноте улыбка дрогнула, в глазах с неохотой погас живой огонек, и девушка на мгновение напомнила Кварто куклу. Она моргнула, разрушая иллюзию фарфоровой девочки, и прошла к окну, ведущему в сад.       — Мика, — окликнул он, разворачиваясь к дочери, — не выходи никуда из дома. Это может быть очень и очень опасно.       — Разумеется, — мгновенно отреагировала девушка, не поворачиваясь, и снова попыталась улыбнуться скорее самой себе для уверенности, нежели для отца. — С твоего позволения, — медленно произнесла Микаэль, нарочно протягивая слова и будто ожидая какую-то вспышку в сознании, она неторопливо поклонилась и направилась к выходу из кабинета. Слов девушка так и не нашла, пусть и считала это самой настоящей трусостью, а не какой-то неловкостью.       Русая закрыла за собой дверь и отошла в сторону, поймав себя на мысли, что не хочет возвращаться в комнату, но и не знает, куда направиться и чем себя занять помимо этого. Когда шла сюда, думала, что, наверное, нужно бы зайти к раненым, не столько из-за чувства необходимости понимать, что происходит, сколько из-за желания поддержать людей, которые, судя по виду утром, не располагали положительным настроем. Но снова поднимался вопрос: что сказать, на что настраивать, как утешать? Девушка пока что вообще мало понимала, что происходит. Она не спрашивала ни о чем, ни у отца, ни у Альберто, даже слуги ничего не обсуждали. Сама Микаэль только по ситуации и состоянию отца могла сказать, что все ужасно. Это было еще одной причиной из перечня «почему стоит воздержаться», и она серьезно размышляла, а стоит ли ей идти к раненым, раз она даже не знает, в чем их поддерживать. Микаэль не была шустра на язык и на воодушевляющие речи, да и не в ее это духе. С другой стороны, никогда раньше в доме ничего такого не происходило, по крайней мере, когда девушка была в сознательном возрасте.       В то же время поместье Вонголы было охвачено не меньшим волнением. В медицинской комнате в бессознательном состоянии находился Алауди под присмотром Угетсу, вернувшегося вместе с хранителем Облака. Асари пока не докладывал о ситуации боссу, успел только шокировать его своим появлением. Джотто, собиравшийся посетить поместье Адьюкато в выдавшийся выходной, не успел даже отдать распоряжение о позднем обеде, как главная дверь распахнулась под давлением тел нескольких разведчиков. Увидев друзей позади людей, Вонгола мгновенно понял, что свободные от работы дни так просто с неба не падают, а то, что его рабочий стол сегодня с утра был почти пустым, это была безобразная случайность, которую Алауди запоздал устранить. Так что выходной переносится на неопределенное количество времени.       Парень не слышал приветственных слов Асари, его мысли уже были заняты осознанием ситуации и вспоминанием всех детальностей отчетов хранителя Облака, которые были связаны с последней его бойней. Джотто успел даже примерно прикинуть план своих занятий на сегодняшний вечер и судорожно вздохнул, снимая с плеч мантию и посылая ближайшего слугу за доктором. Он поднял голову и хмурый взгляд на моменте, когда хранитель Дождя уже виновато улыбался, пряча в потускневших глазах совсем не свойственный ему смертоносный огонек. Вонгола с деланным сочувствием цокнул и, наслаждаясь остатками ясности своего ума, направился наверх.       По особняку прошлось эхо после хлопка дверью. Ясность ума и остатки хорошего настроения исчезли, словно были сном, стоило блондину преступить порог коридора на втором этаже. Хозяин поместья рвал и метал, вспоминая слова Алауди в его же письме о ненужности помощи и свои собственные наказания Асари, чтобы тот действовал по обстановке, но ни в коем случае не продолжал начатую бойню. Судя по его внешнему виду, хранитель сделал это настолько, насколько мог, но запачканная кровью одежда говорила сама за себя. Джи повел бровью в сторону томно выдохнувшего Накла. Парни одновременно подняли голову, когда Джотто опустился в свое кресло и с характерным звуком опустил на стол голову.       — Примо, успокойся, — священник сложил руки замком и выжидающе посмотрел на бинты на пальцах.       — Успокойся?! — громче передразнил блондин и внезапно подскочил, и Джи показалось, что он чуть ли не схлопотал инфаркт по доброй воле. — Эти люди, кем бы они ни были, сумели не только потрепать сильнейшего хранителя Вонголы, но и вывести из душевного равновесия самого спокойного из нас! Я размышлял более чем трезво, когда отправлял Асари, ибо только ему всегда удавалось угомонить Алауди. И я, действительно, верил, что это сработает, и они вернутся без приключений! — Джотто смял лежащий под кулаком отчет и бросил несчастный клочок в стену. — Мне, чтобы успокоиться, нужно прилично выпить и забыть все, что здесь происходит.       — Рома? — аккуратно предложил Арчери, устало поднимаясь с дивана и предвкушая реакцию босса. — Сейчас ты напоминаешь мадам с непостоянным — до неприличия — настроением!       Накл всеми силами попытался подавить смешок, но потерпел фееричное поражение и сейчас медленно тушил неоправданно появившуюся шутливость под раздраженным взглядом Вонголы Примо, чье душевное равновесия пошатнулось даже больше, чем добродушие и выдержка наиспокойнейшего Асари.       — Яду мне, яду, — лирично парировал блондин, прикрывая глаза, и трагично приложил ладонь ко лбу, без сил откинувшись на спинку кресла. — И ты разделишь порцию со мной, если не перестанешь подначивать, сэр Арчери.       Джи жестом показал, что закрывает рот на замок, пусть Джотто этого и не видел, и направился за выкинутым листом бумаги. Эти дурацкие обращения на английский манер не нравились никому из этих двоих, а если кто-то все же их употребил, значит, с ним лучше не пререкаться какое-то время. И не мудрено, что этим маленьким преимуществом чаще пользовался именно Примо, пытаясь то ли съязвить в ответ другу, то ли, на самом деле, просто его заткнуть.       — Не главное ли, что он жив? — наконец успокаивающе заметил Накл, и блондин приоткрыл правый глаз в манере Лампо. — Не стоит забывать, что Алауди уже был ранен, а Асари весьма часто поддается азарту, когда дело доходит до серьезных сражений. Кроме того, если на них напали, когда они уже собирались уходить и сосредоточились совершенно на ином, нежели на битве, то такой ущерб не удивителен, — высказался брюнет.       Накл как всегда был спокоен, чем не переставал удивлять. Впрочем, его волновала ситуация не меньше, чем кого-либо. Но так же он очень хорошо понимал, что его босс меняется в зависимости от поведения окружающих его людей. Джотто — человек, который цепляется за проблемы, преувеличивает их, берет вину на себя, пытается справиться со всем в одиночку. Если ему в определенной тяжелой ситуации показать волнение, он неосознанно подстроится и накрутит себя еще больше. Конечно, в таком состоянии его голова работает еще активнее, но велика вероятность, что ход мыслей будет совершенно неправильным и уведет далеко от истинно правильных суждений.       — Меня не ущерб волнует, а вероятность…       — … конфликта? — подхватил Арчери. — Ты всех людей слабоумными считаешь или кому как повезет? Мы не знаем, что произошло на самом деле, — Джи ударил ладонью по столу, прижав выпрямленный лист к столу и склонившись над ним. — Шевели мозгами, Вонгола, ты знаешь все только по отчетам, в которых, вероятно, было расписано совсем не все, — Арчери с неистовой серьезностью смотрел в нахмуренные глаза Джотто, желая привести его в чувство.       А сам Примо все еще гнался за какими-то своими оправданиями и не переставал накручивать себя, хотя где-то в глубине все-таки постепенно успокаивался. Парень понимал, что слова хранителей не что иное, как истина. И он прекрасно знал, что от него ждут решения.       Небо сегодня было странным. Со стороны моря, казалось, надвигалась буря, а со стороны второй Сицилии, бывшего Неаполитанского Государства, светило яркое солнце. Так и Джотто разрывался сейчас: между чем-то здравым, светлым и исключительно глупым, отвратительным. В течение последних дней парень не раз задумывался о происходящем и ловил себя на мысли, что все может быть не так уж и страшно, как могло показаться сначала. Он думал, и даже надеялся, что Угетсу вернет Алауди, и все закончится, а опасения на счет семьи Фенье окажутся напрасными. Спустя пару дней отсутствия Вонгола все еще убеждал себя в этом, но уже с гораздо меньшей уверенностью, потому что интуиция снова отбивала чечетку на неустойчивых нервах Примо. Но буквально пару часов назад, когда хранители вернулись, вся надежда пропала окончательно, а интуиция завопила, словно ее режут не заточенным ножом для мяса. И как бы Вонгола это не ненавидел, сейчас он не мог не игнорировать крики разума. Что-то плохое происходило, и парень это знал, хотя и не мог объяснить этого друзьям, которые убеждали его не волноваться раньше времени.       Примо сощурился под давлением окружающих факторов и отвел взгляд в сторону часов, ненароком начиная считать за слабоумного только лишь себя.       — Значит, надо выяснить, что произошло. И ты, Джи, — он мельком посмотрел на хранителя, — этим займешься. Накл, а ты — к Алауди. Посмотри, чем можешь там помочь, и заодно подлатай Асари. Ближе к вечеру зайдите ко мне вдвоем, — в приказном тоне, но медленно и все еще с сомнением проговаривал Примо. — Лампо не ищите, он вернулся к семье, и, вероятно, так даже лучше, а Спейд пускай продолжает смотреть за территорией.       Под согласные отклики друзей и тихий звук закрывающейся двери блондин усиленно шевелил мозгами, как и посоветовал ему Арчери. Голова гудела больше от нежелания разбираться в ситуации, нежели от ее сложности. Джотто снова убедился, что выходные с неба не падают, а количество работы совершенно не зависит от количества макулатуры на рабочем столе. Взгляд голубых глаз упал на отчет Алауди, который был обезображен самим же Вонголой, и парень с некоторой злобой поморщился, когда в очередной раз столкнулся с названием семьи Фенье. Алауди поднял вокруг этой семьи слишком много шумихи, но, как считал сам Вонгола еще с момента первых новостей от вернувшегося в особняк разведчика, очень зря, ибо они были просто наживой. Так, просто мясо для нагона аппетита.       Не отдавая себе отчета о действиях, Вонгола быстрыми движениями руки начеркал однотипные письма боссам Каваллоне и Шимон. Уже в конце сделав себе замечание о неровном почерке из-за некоторого волнения, парень устало выдохнул и украсил исписанные им листы печатью пламени. А поместье Адьюкато ему сегодня навестить все же придется, пусть и совершенно по иному поводу. Однако парня здорово утешала мысль, что он сможет увидеть Микаэль и, возможно, немного успокоить свои нервы.       Когда письма были закончены, Вонгола моментально поднялся и охапкой схватил листы. Сейчас он сообразил, что времени на посещение Адьюкато у него хоть и не мало, но и совсем не много, учитывая, что вечером он вызвал к себе Накла и Асари. Следовало либо дать им распоряжение по поводу происходящего, либо отправить от греха подальше в отдаленные районы, чтобы следить за обстановкой. В Вонголе вообще было редкостью, чтобы все хранители занимались чем-то одним, собственно, как и в большинстве мафиозных семей, потому что потенциальных врагов было не просто «много», а «катастрофически много». Да и главной проблемой всегда оставались отношения с верхами государства, ибо мафия и законопорядок понятия, по сути, совершенно противоположные. Несмотря, конечно, на существование определенной договоренности, по которой мафия все же тайно поддерживает порядок в обществе, а государство не объявляет открытую охоту на ее членов. Хоть и выгодно, но не практично, по мнению Джотто, к тому же добрая часть простого народа относилась к мафии очень даже радушно. А Примо все равно всегда перестраховывался и кого-либо отправлял для наблюдения за окружающей обстановкой, иногда делая перерывы, если все шло гладко, но сейчас, когда с одной стороны напала проблема, следовало взять быка за рога. Он вышел из кабинета, в спешке даже не закрыв дверь, и быстро направился вниз. По пути из-за затуманенного разума парень сбил с ног служанку, выбежавшую из-за угла, после чего они вдвоем потратили достаточно времени, чтобы прийти к определению виноватого. Девушка твердо дала понять, что готова искупить свою вину понижением жалования, на что Примо удивленно раскрыл глаза, сам совершенно не считая, что ситуация была настолько категоричной. Конечно же, в итоге улыбка молодого босса семьи и то ли отчитывающий, то ли успокаивающий тон заставили девушку податливо уступить позициям Джотто. А в качестве «расплаты» за свою невнимательность она получила задание отдать письма парня посыльному, чтобы он их развез по нужным домам.       Джотто настолько спешил, что отказался от кареты и попросил подготовить ему лошадь. Оказавшийся в конюшне Арчери явно не одобрял этого, но выказывать свое недовольство человеку, который занимался лошадьми, посчитал неправильным. Джи, потративший на сборы чуть меньше получаса с момента, как покинул кабинет босса, не задержался более на территории особняка. Парень отправлялся на разведку без всяких лишних вещей, взяв лишь небольшую сумку с провиантом и подаренный Вонголой арбалет. Красноволосый решил, что это будет наилучшей возможностью испытать подарок друга и заодно порадовать его, пусть и на таком примитивном уровне. А сейчас ему оставалось лишь показательно поправить арбалет на плече, когда лошадь проскакала перед носом Примо. А блондин лишь довольно улыбнулся, разворачиваясь к своей лошади. Ему-то уж точно не требовалось никаких вещей и уж тем более провианта, ведь преодолеть нужно было гораздо меньше, чем предстояло его Правой Руке.       И на самом деле, Вонгола был на месте меньше, чем через час. Сам себе он вопрошал, почему не может так ездить постоянно, без всяких экипажей, но и сам же знал ответ. Законы, престиж и статус — это тебе не игра во дворе, как когда-то в детстве. Джотто ностальгично выдохнул, передавая поводья вышедшему навстречу дворецкому. Не понятно как, но слуги все же засекли приближающегося к поместью гостя, впрочем, парня это не особо волновало. Он благодарно кивнул на поклон мужчины и со всей возможной серьезностью направился к входу в дом, желая рассказать о произошедшем утром и своих догадках.       В доме Каваллоне в это время было спокойно. Настолько спокойно, что Даниэль было не по себе. Она привыкла к суматохе: слуги у нее дома постоянно были чем-то заняты, всякий раз к ней в комнату кто-то заходил, передавая просьбы отца или спрашивая, ничего ли девушке не требуется. Конечно, временами это раздражало, и шатенка могла вежливо попросить оставить ее в покое и удалялась в свой уголок в семейной гостиной. У нее там было свое кресло рядом с большим окном, выходящим на сад. Вот там она была довольна спокойствием, потому что сама его хотело, а в данный момент времени Адьюкато и на месте из-за этого не сиделось, и заняться было нечем. Даниэль помнила свой последний разговор с женихом, когда они как раз обсуждали, что помощь девушки время от времени не помешает и Оливьеро, и ей самой, чтобы развеяться. И тогда же Каваллоне отметил, что это исключительно с ее собственного желания.       И вот тот момент и настал. Адьюкато за неделю почти свыклась с новым местом и даже более или менее могла разобрать, где что находится. Были, конечно, места, которые оставались для нее загадкой и ни разу не упоминались Каваллоне Примо, однако девушка считала это обыкновенной тайной, право на которую имеет любая семья. Если подумать, даже у себя дома она многого не знает, хотя предположить, что находится за некоторыми неизвестными ей дверями, может. Так называемые «двери с секретами». Впрочем, как идти до кабинета будущего мужа она запомнила быстро, а сейчас ей больше ничего и не требовалось. Даже, проходя мимо тех самых дверей, Даниэль не ловила себя на мысли, что до боли интересно узнать, что за ними находится.       Стучаться в кабинет Оливьеро девушке не пришлось, потому что она как раз подошла к нему одновременно с другим молодым человеком, что сначала промешкался, метая взгляд то на девушку, то на письмо в его руке, но потом пропустил леди вперед. Даниэль узнала в нем хранителя Каваллоне, только, к своему стыду, не вспомнила, кольцо какого атрибута он хранит. За то время, что шатенка здесь живет, она успела познакомиться с троими из шести приближенных босса, но хорошо запомнила только хранителя Грозы, который однажды помог ей найти кабинет Каваллоне.       — Какое неожиданное сочетание посетителей, — приветливо заметил Оливьеро, когда хранитель закрыл за вошедшими дверь. — Нечасто ты ко мне заходишь, — обратился брюнет к нему.       Парень поклонился: сначала боссу, а потом повторно девушке, от чего она вновь почувствовала неудобство из-за своего беспамятства. Но вскоре ее отвлек приветственный жест подошедшего Каваллоне, что склонился над рукой Даниэль совершенно для нее неожиданно.       — Я и не планировал, — низким голосом заключил хранитель. — Собирался отъехать по делам на часок, а на пороге встретил посланца из Вонголы, — он протянул боссу письмо, — и по виду предположил, что дело срочное, — молодой человек обратил внимание на метку пламени.       Оливьеро нахмурился, забирая письмо, но пока что не раскрывая его и с опаской косясь в сторону девушки.       — Полагаю, мне лучше уйти, — на вздохе заключила она, сдерживая все лишние вопросы, но тут же была остановлена.       — Не думаю, — осторожно произнес брюнет, указывая обоим пришедшим на диван. — Я здорово подорву доверие, если так просто откажусь от слов о твоем полном праве знать, что происходит. Кварто от тебя тоже ничего не скрывал, верно?       Даниэль с сомнением кивнула, про себя отмечая, что суждение Каваллоне было немного неверным. Вместе с хранителем она присела и навострила внимание, чувствуя себя, как новоиспеченный министр, которому доверили вопрос о существовании страны.       Она давно заметила, что вне общества, в компании хорошо знакомых ему людей, Оливьеро ведет себя иначе — как-то даже неправильно, — поэтому сейчас совсем не удивилась тому, что парень спокойно отодвинул часть документов от края стола, чтобы присесть, и ослабил галстук. Пусть девушка и понимала, что каждый ведет себя, как ему удобно, когда от людей вокруг не зависит мнение о нем, но Даниэль было слегка не понятно, когда она успела войти в этот круг персон. «Либо дурак, либо провокатор» — как когда-то ранее замечала Адьюкато. Помимо проявления его простоватых привычек, которые еще можно было бы принять за должную черту характера, Каваллоне Примо оказался тем еще недотепой. Девушке несколько раз уже приходилось наблюдать его падения и с лестницы, и на ровном месте. Но сейчас, хоть и выглядел совсем не как босс мафии, его серьезность внушала достаточный шарм, чтобы завороженно смотреть на него и проникаться его словами.       В комнате повисло напряженное молчание, когда текст письма закончился и Оливьеро замолчал. Признаться, разгоряченный хорошим настроением с утра, он не ждал никаких подвохов, а тут такие новости о нападениях на семьи альянса — хорошего настроения, как и какого-либо другого, словно не бывало. Парень поймал растерянный взгляд Даниэль и снова погрузился в себя, чтобы повторно переварить информацию. Документы-приглашения о вступлении в альянс Адьюкато Кварто выслал ему еще в выходные, а он подписал он их не далее, как сегодня утром, поэтому проблема касалась его напрямую. С другой стороны, не стоило рассчитывать, что в другом случае было бы иначе, просто потому, что Оливьеро не смог оставить все в руках верных союзников. Вдумываясь в кратко изложенное описание событий, Каваллоне постепенно понимал, что именно это волновало его последние несколько дней, с того времени, когда были прекращены стычки на юге. Захотелось улыбнуться, но ситуация гласила, что улыбка сейчас будет выглядеть если не сумасшедшей, то попросту несвоевременной.       — Поразительное везение? — протянул хранитель.       — Не то слово, — растерянно улыбнулся Оливьеро и мысленно отметил удивительное спокойствие подчиненного. — Джотто потрудился и даже координаты нужного места высчитал, хотя в письме просил ничего не предпринимать, — брюнет крутанул в руке лист.       — Сомневаюсь, что он сам их высчитывал, не царское это дело, — фыркнул хранитель, поднимаясь.       — Какого ты плохого мнения о Вонголе Примо, — Оливьеро укоризненно покачал головой и посмотрел на невесту, передавая письмо в руки подошедшему парню. — Что думаешь об этом, Даниэль?       Не ожидавшая обращения к себе, девушка подняла все еще широко раскрытые от растерянности глаза. Думала она только о том, что в развитии этой проблемы под угрозу будет поставлено все, но высказаться напрямую не решилась.       — Думаю, что это не самое хорошее стечение обстоятельств для зарождающегося союза, — помедлив, начала она. — Насколько мне известно, сейчас внутри явный дисбаланс сил, и из десяти действующих членов постоянной мощью обладают лишь Адьюкато, Вонгола с Шимон, Каваллоне и, вероятно, Джиглио Неро, — к сожалению, я мало знаю о последних. Кроме того, семьи, которые сейчас есть в альянсе, не все, что должны в него входить, и, я предполагаю, у них дела с боевой мощью обстоят еще хуже. Если Примо пишет, что был ранен сильнейший хранитель, — девушка сглотнула и как можно незаметнее сжала в руке ткань юбки, — значит проблема не из тех, с которыми некоторые семьи могли бы разобраться в одиночку. Но тут же поднимается проблема, что более сильные не смогут предоставить защиту каждой семье, которая в ней нуждается. А одной из целей альянса в намечающемся конфликте будет сохранить свою целостность.       — Примитивно, но правильно, — хранитель деловито кивнул и тут же положил письмо на стол, а Даниэль перевела удивленный взгляд на молодого человека. — Кроме того, нет ни единого намека о существовании какой-либо закономерности нападений, и это уже попахивает жареным. Поочередно оказывать поддержку поэтому невозможно.       Девушка недовольно отвернула голову, а Оливьеро виновато улыбнулся. Тем не менее, и слова Адьюкато, и заключающее суждение хранителя были верными, и сам он это прекрасно понимал. Сказанное лишь придало ему уверенности и устойчивости в принятых ранее решениях. Джотто Вонгола — невероятный мастер намеков, раз так открыто противоречит своим словам о ненадобности разведки. Каваллоне усмехнулся, рассматривая карту на стене и примерно прикидывая, куда следует отправиться его людям. Стоило бы из приличия выдержать паузу после переданного письма, но времени на эти тонкости не было.       — Я сейчас ничего приказывать не буду, ни о какой разведке и словом не обмолвлюсь, но что-то мне подсказывает, что мои люди подозрительно давно не бывали на Юго-Востоке Сицилии, — задумчиво протянул брюнет, поднимаясь с края стола и размеренно направляясь к дивану. — Исправишь ситуацию?       И после многообещающего взгляда хранителя, который выражал все недовольство этого мира, дверь в кабинет шумно захлопнулась.       К этому времени Вонгола и Адьюкато закончили обсуждение, и оба убедились, что находятся в идентичных ситуациях. Если Кварто оказался почти не удивлен таким совпадением, то Примо, откровенно говоря, задумался над положением еще сильнее. Нападение на хранителей разных семей были произведены практически в одном и то же месте, разве что в разное время, и мужчина предположил, что это были одни и те же люди, что логично. Информация Джотто на счет причастности Фенье оказалась очень полезна, и шатен выложил свои знания о них. Оказалось, вследствие недавнего конфликта между этой семьей и некой организацией Аркана, они стояли на грани объединения. Вонгола моментально просек, что за неизвестный, которого упоминал человек из разведки Алауди. Картинка вырисовывалась только тогда, когда кусочки пазла вставали на свое место, и оказалось, что без взаимовыгодной информации Примо и Кварто могли долго ломать голову и не понимать происходящего. А сейчас имелась хоть какая-то возможность представить, что требуется от них в дальнейшем. С витающем в воздухе сомнением шатен высказал свое мнение, что вмешивать в это дело много семей будет самой грубой ошибкой. Он даже по-своему отчитал парня за его письма Шимон и Каваллоне. С другой стороны, сам же себе противореча, он сам планировал сообщить обо всем именно Каваллоне и Джиглио Неро: Каваллоне — как защитной силе, Джиглио Неро — как вспомогательной, которая просто должна быть наготове. И, конечно, как итог в конце разговора пришли к решению о необходимости отправиться кому-то из них двоих, ибо одного человека, Джи Арчери, будет мало при таком стечении обстоятельств.       Джотто медленно вышагивал по коридору второго этажа взад-вперед вот уже четверть часа и все никак не мог успокоиться и хоть немного расслабиться. Кварто настоял, чтобы парень остался на ужин, а блондин, не видя в этом проблемы и замечая перспективу создания примерного плана, нагло воспользовался предложением. Теперь вот только была проблема, как прийти в себя и чем занять себя ближайшее время. За уже надоевшими размышлениями он не заметил, как дошел до жилой зоны, куда по правилам приличия вход ему был закрыт. Не то, чтобы Вонгола отличался бестактностью или невнимательность, но его нередкие настроения заставляли его неосознанно вершить и не такое безрассудство. Однако коридоры были пустыми, и вернуть парня к трезвому рассудку было некому. Впрочем, он бы даже не огляделся, если бы послышавшиеся из конца коридора быстрые шажки. Хотел Вонгола отвлечься — ему эта возможность представилась.       Мимо блондина, совершенно не смотря по ноги, но успевая разглядывать ошалевшего Вонголу, пронесся босой ребенок и остановился буквально в двух метрах от него напротив двери, ровно такой же, как и все остальные в коридоре. Спустя несколько ударов маленького кулачка в дверь, из конца коридора послышался женский сердитый голос, от которого ребенок забился в дверь еще активнее, а сердце парня боязливо вспомнило детство. Захотелось схватить ребенка и вместе с ним спрятаться, как какому-то мальчишке, укравшему булку хлеба с прилавка и теперь опасающегося ругани хозяев. И, наверное, Джотто так бы и поступил, если бы дверь, в которую мальчик стучался, не открылась и из-за нее не выглянула бы слегка удивленная Микаэль.       — Джотто? — тихо произнесла она имя человека, который находился на уровне ее зрения.       — Мика! — мальчик протянул руки вверх.       — Жак?! — девушка удивилась еще сильнее и моментально опустилась на колени, чтобы поднять ребенка на руки. — Ты как тут оказался, Боже мой!       Пока парень приходил в себя и старательно пытался держать рот закрытым, смотря на прелестное сочетание милой леди и счастливого ребенка, обладательница строго женского голоса уже оказалась рядом. Джотто пропустил нервную улыбку и попятился назад, пока после одного шага не уперся в стену. Низкий голос принадлежал женщине лет сорока на вид. Корсет упрямо затягивал неровности плотной материнской фигуры, выдержанное закрытое платье, как и кольцо на безымянном пальце правой руки, говорило о замужнем положении; почти незаметная седина с укором проблескивала под ярким освещением из строго собранного пучка. Засмотревшись, Вонгола совсем забыл о манерах, однако его взяло сомнение, кем является эта женщина и как ее стоит поприветствовать. Однако она была так увлечена строгим рассматриванием ребенка на руках Микаэль, что, казалось, она даже не обратила внимания на стоящего в стороне блондина, и это делало осечку совершенно не критичной.       Мальчик, названный при Джотто Жаком, обидчиво надулся и в момент уткнулся в оголенное кроем платья плечо русоволосой, от чего та снисходительно улыбнулась. Парень пресек всевозможные мысли о желании оказаться на месте этого ребенка и поспешил выпрямиться, чтобы не выглядеть глупо, опираясь на стенку.       — Добрый день, синьорина, — женщина судорожно выдохнула и поклонилась. — Прошу прощения за моего сына, я не уследила за этим непоседливым ребенком, — неожиданно мягко произнесла она, и блондин в который раз понял, что книгу судят не по обложке, песню не по первым словам, а певца не по вступительным нотам — он мог сфальшивить.       — Ничего страшного, мадам Жижинда, — Микаэль ответно чуть-чуть поклонилась, взяв мальчика под спину. — Вы же знаете, я никогда не против провести часок другой с этим чудом, — девушка улыбнулась, но напряженность этой улыбки была заметна даже непросвещенному.       — Однако, полагаю, — женщина, разрывая мифы парня о своей невнимательности, поклонилась блондину, — сейчас это будет очень некстати.       — Мика не поиграет со мной? — Жак отпрянул и положил две хрупкие ладошки на плечи девушки. — Ну, пожалуйста!       Вонгола моментом осознал, что оказался не в том месте и не в то время, а утвердило его мысли появившееся на лице Микаэль смущение. Он еще не успел обдумать, каким образом вообще добрался до закрытой для него зоны, но сейчас больше волновало предвещающее плач лицо мальчика. Парень уже даже успел нахмуриться и подумал, что нужно поскорее сказать, что он ни в коем случае не помешает играм маленького мистера.       — Мика сначала поиграет вот с тем дядей, — все еще невольно краснея, русоволосая кивнула в сторону Джотто. Парень хорошо понял, что формулировка фразы исключительно для ребенка, но сдержать смешок не смог, — а потом вернется к тебе, согласен? — Адьюкато медленного подошла к женщине, что уже некоторое время косо осматривала Вонголу, и улыбнулась ей, отдавая ребенка.       — Значит, Мика мне должна будет принести конфет, — мило приказал мальчик, протягивая руки к маме.       — Жакоб! — начала, было, женщина, показательно хмурясь.       — Хорошо, хорошо, — засмеялась Микаэль и, чуть наклонившись, щелкнула ребенка по носу. — Чуть позже я навещу мистера Марио в медицинской комнате и… ах, вы к нам надолго? — она выпрямилась.       — Мы приехали лишь навестить нашего папу, — Жижинда лизнула кончик большого пальца и вытерла грязь с краев губ мальчика, от чего тот недовольно поморщился и фыркнул, — так что, вероятно, не более чем на пару часов.       Примо не очень любил быть третьим — а в данной ситуации аж четвертым! — лишним, поэтому сейчас стоял, как истукан, метая броские взгляды из стороны в сторону. Дверь в комнату Микаэль все еще была открыта, и парень боролся с липким желанием немного сдвинуться с места и заглянуть внутрь, но заигравшая в одном месте непоседливость все еще контролировалась здравым смыслом. Джотто в который раз направил взор голубых глаз на девушку и отметил, что со стороны у нее весьма и весьма привлекательный профиль. Собственно, это была одна из причин, почему парень решился подойти к ней на званом вечере в честь помолвки старшей дочери Адьюкато Кварто. Очень завораживающая представительница прекрасного пола, с ангельским характером и, по закону жанра, стальными нервами.       — Простите меня, — Микаэль вернула парня из потока приятных воспоминаний, — я совершенно не ожидала Вас здесь увидеть.       — А я совершенно не ожидал, что окажусь здесь, — улыбнулся блондин и, сократив расстояние, наклонился для приветственного поцелуя, — мы с Вами, милая Микаэль, в одинаковом положении.       Парень удивленно отметил, что русоволосая стала на пару сантиметров ниже, но сказать об этом не решился. Ввиду обстоятельств и, скорее всего, совершенно неожиданной вылазки из комнаты, девушка могла попросту не успеть обуться, и обратить на это внимание было бы наиглупейшей ошибкой.       Микаэль взволнованно закопошилась и шустро извинилась, попросив Примо подождать некоторое время в коридоре, пока она не доделает кое-какие дела в комнате. Девушка заверила, что ей требуется всего лишь пару минут, и, сгрызенная стыдом и неудобством, скрылась за дверью в свою комнату.       Чуть ранее стук в комнату был не просто внезапным; он разбудил задремавшую за книгой Адьюкато. А когда девушка по звуку сообразила, что так стучаться могут только дети, она сорвалась с места, даже не задумываясь, в чем она сейчас. И выглядела она как раз-таки очень неплохо, но вот только обуться она так и не успела. Поэтому сейчас этими самыми кое-какими делами была именно необходимость привести себя в порядок. Доставая из-за ножки кровати свои туфли, русоволосая обессиленно выдохнула и вспомнила вид снизу: Джотто казался еще более высоким, чем даже в день, когда он обнимал ее с пламенем на лбу, стоя на возвышенности. И не то, чтобы Микаэль это смущало — не раз уже она чувствовала себя лилипутом, общаясь не только с представителями сильного пола, — но все равно из раза в раз ей казалось это новым поводом для проявления эмоций.       В итоге она быстро справилась с мягкой застежкой и в скором времени, пару раз покрутившись перед зеркалом и поправив прическу, вышла обратно в коридор.       — Вы останетесь до ужина? — с порога уточнила Адьюкато.       — Не только «до», но и «на» ужин, — Джотто улыбнулся, и сразу же был вознагражден искренней светлой радостью в зеленых глазах, которой парню так не хватало для приобретения душевного равновесия.